ман-Таникава. - И все-таки у наших противников нет того, что
имеет профессор Накамура и скоро будем иметь мы.
- Дай бог... Сейчас, когда профессор Гельмут Вальтер изо
всех сил трудится над новым двигателем для невиданной еще
субмарины, нам вовсе ни к чему сюрпризы вроде дельфинов-ище-
ек. Хватит с нас английских гидролокаторов... И все-таки с
трудом верится, что с дельфинами можно установить прочный
контакт.
- А вы прочтите следующий листок, Генрих, - предложил
Гофман-Таникава.
"Когда немецкому физиологу М. Тидеману, - прочитал Рау-
мер, - впервые довелось увидеть мозг дельфина, он был пора-
жен. "Замечательное развитие мозга дельфина! - воскликнул
Тидеман. - Это развитие предоставляет ему место сразу же за
человеком и орангутангом. И оно могло бы дать основание для
выводов о соответствующем развитии умственных способнос-
тей..." Проводя свои анатомические исследования в 1827 году,
Тидемав установил, что мозг дельфина больше, чем у обезьяны,
и почти такой же, даже немного шире у основания, как у чело-
века.
В наши дни всерьез взялись за изучение мозга дельфина.
Профессор из Швейцарии А. Портман так. подвел результаты
тестовых испытаний: на первом месте человек - 215 баллов, на
втором дельфин - 190 баллов, третий призер - слон. Обезьяна
заняла четвертое место.
У дельфина на 50 процентов больше нейронов, чем у челове-
ка. Следовательно, он спосрбен усвоить объем знаний в полто-
ра раза больше, нежели люди. С такой феноменальной головой
можно обойтись без искусственных средств хранения информа-
ции..."
- Да, - протянул Раумер. - Не думаю, чтоб у меня было или
будет когда-нибудь задание, сложнее нынешнего.
- "Тому, кто по несчастью оказался среди волн, следует
плыть, уповая на помощь дельфина или богов", - процитировал
резидент.
- А это еще откуда? - сощурился подозрительно Раумер.
- Из Платона, - ответил Гофман-Таникава. - Известно, что
древние жители Средиземноморья часто сталкивались с дельфи-
нами во время плавания и ловили вместе рыбу. Имеется немало
красочных описаний такого "сотрудничества".
Плиний Старший писал, как афалины метали косякам кефали
выходить из мелководного залива в море. По окончании удачно-
го лова рыбаки вознаграждали дельфинов частью добычи и ни-
когда не трогали своих "помощников". Заготовляли же дель-
финье мясо в пищу и жир для замены оливкового масла, по мне-
нию писателя древности Плутарха, не греки, а византийцы...
- Судя по всему, - проговорил Генрих Раумер, - вы,
Адольф, всерьез занялись этой проблемой. Не собираетесь ли в
помощники к профессору Накамура?
Гофман-Таникава рассмеялся.
- Боюсь, что в таком серьезном деле я окажусь беспомощным
дилетантом. Но кое-какими сторонами дельфиньего вопроса я
заинтересовался. Возьмите, к примеру, воззрения древних на
этих животных как на бывших людей, ушедших когда-то с суши в
океан. Вообразите себе, Генрих, подобный опыт. Если погру-
зить в быстрый поток детский воздушный шарик, то, обтекаемый
струями, он, конечно, не сохранит сферической формы - сплю-
щится в направлении потока, раздастся в боках.
Гораздо сложнее обстоит дело с обтеканием живой, органи-
зованной материи. Она воспринимает давление набегающего по-
тока, старается изменить свою форму, приспособиться к пото-
ку. Если эта своеобразная задача решается на протяжении жиз-
ни многих поколений какого-либо вида животных, то в процессе
эволюции ее оптимальное решение отыскивается удивительно
точно.
Как мне стало известно недавно, известный английский уче-
ный Ферст Овэйприл решил такую задачу для обтекания челове-
ческой головы потоком, набегающим в направлении "нос - заты-
лок". Для исходного профиля рассчитывалось поле скоростей и
давлений на поверхность головы. Методами теории оптимального
регулирования определились возможные малые деформации чере-
па, позволяющие снизить максимальное давление жидкости на
голову, воспрепятствовать зарождению вихрей... Для этой но-
вой формы вновь решалась задача обтекания и вновь определя-
лись оптимальные деформации и так далее. Полученные резуль-
таты проливают неожиданный свет на загадку Атлантиды. Неотв-
ратимость погружения под воду поставила обитателей этой
страны перед дилеммой: либо погибнуть, либо приспособиться к
новым условиям жизни.
Победа в борьбе со стихией давалась людям ценой коренной
перестройки физического строения. Их тела постепенно стано-
вились более "обтекаемыми", ноги срослись, образовав хвосто-
вой плавник, руки превратились в боковые, нос сильно выдался
вперед, разросся, округлился, глаза заплыли, лоб стал более
покатым. Кожный покров был доведен до совершенства, которое
до сих пор озадачивает исследователей: на самых высоких ско-
ростях движения вокруг тела дельфина не образуется вихрей.
Разговорный язык заменился свистом, хорошо, распространяю-
щимся в воде. В корне изменились дыхательная и нервная сис-
темы...
Так человек мог превратиться в дельфина. И, возможно, те,
в ком мы видим "братьев по разуму", - родные братья нам и по
происхождению, Генрих.
- Логично, хотя и сдобрено изрядной долей фантастики, -
отозвался Генрих Раумер. - Странно лишь одно: почему осу-
ществить контакт с этими "бывшими людьми" удалось японцу...
Именно японцу. Почему?
- Японцы не занимались массовым промыслом дельфинов, -
ответил Гофман-Таникава. - И, может быть, "людям моря"
как-то известно об этом... Ведь еще Плутарх писал, что из
всех живых существ лишь дельфину природа даровала то, что
ищут лучшие философы человечества - способность к бескорыст-
ной дружбе. Дельфину ничего ые надо от людей, - подчеркивал
Плутарх, - но тем не менее он их великий друг и многим ока-
зывал помощь... Правда, сами люди оставались глухими к нас-
тойчивым призывам иной цивилизации...
- Позвольте, Адольф! - прервал хозяина дома Раумер. - Вы
и в самом деле считаете этих животных цивилизованными су-
ществами?
- Я только исхожу из тех сведений, которые передал наш
агент, Косаку Хироси. Если они достоверны, а в этом нет при-
чин сомневаться, у Косаку Хироси трезвый, аналитический ум,
то следует признать, что профессор Накамура вступил в кон-
такт со второй земной цивилизацией. Правда, почти во все
времена люди оставались глухими к ее настойчивым призывам
объединиться. Преследуя сиюминутную выгоду, мы постоянно и
нещадно уничтожали дельфинов. Во времена Генриха Восьмого
мясо дельфинов считалось королевским блюдом. За последние
сто лет уничтожено около двух миллионов животных. Собствен-
но, сейчас эти существа находятся под угрозой полного унич-
тожения. И лишь теперь, начав освоение Мирового океана и бо-
рясь за владычество в нем, человек наконец заинтересовался
странным, разумеется, с нашей точки зрения, поведением "царя
морских просторов". Однако интерес этот своеобразен, в нем
нет и следа "бескорыстной дружбы", о которой говорил Плу-
тарх.
Раумер хмыкнул.
- Боюсь я, - сказал он, - что ведомству, занятому расовы-
ми проблемами, не по вкусу придется вся эта история. Ведь мы
не сумели до конца убедить мир в превосходстве одних челове-
ческих рас над другими, а тут появляются эти морские бестии,
у которых мозг в полтора раза больше нашего. Может быть, ос-
тавить их в покое? А? Что скажете, Адольф?
Гофман-Таникава с интересом взглянул на берлинского кол-
легу.
- Если вы это и всерьез, Генрих, то уже поздно, - ответил
он. - Нам нужна их помощь, чтобы победить в океане. Расовыми
проблемами займемся после того, как солдаты Великой Германии
высадятся на побережье всех континентов. Тогда нам понадо-
бятся дельфины не только для уничтожения вражеских кораблей.
Они будут нашими связными, разведчиками океанских глубин,
нашими руками и глазами под водой. Овладеть всем океаном -
значит, овладеть еще одним миром. А теоретическое обоснова-
ние нашего владычества предоставьте, Генрих, специалистам из
ведомства Альфреда Розенберга. Вы ведь помните, как однажды
партайгеноссе Розенберг в своей статье в "Фелькишер Беобах-
тер" утверждал, что мировоззрение национал-социализма состо-
ит в том, "что для него душа не равна душе, человек не равен
человеку, для национал-социализма не существует никакого
"права в себе", его цель - сильный немецкий человек, и все -
право и общественная жизнь, политика и хозяйство - должно
соответствовать этой цели... Неравенство людей - вот основ-
ной принцип, которому надо следовать для того, чтобы добить-
ся высших целей..." Поэтому будьте спокойны, Генрих. Дельфи-
ны, принятые на службу Великому рейху, займут в нашем об-
ществе подобающее им место.
6.
Молодой японец, не постучав, быстро сдвинул дверь и вошел
в комнату дочери профессора Накамура.
Девушка поднялась и удивленно смотрела на ассистента сво-
его отца.
Аритомо Ямада схватил ее руки.
- Только вы можете его спасти, Тиэми Тода, - взволнованно
произнес он. - Только вы!
- Но что он сделал? Почему его заперли? Отец говорит, что
он преступник, безумец, опасный для окружающих маньяк.
- Ложь, Тиэми Тода! Степан Бакшеев - замечательный чело-
век и настоящий ученый. Он раскрыл правду дельфинам, ты ведь
тоже знаешь теперь о них все. И Степан рассказал им о твоем
отце, о его преступлении перед человечеством. Твой отец и
Косаку Хироси готовят расправу над Степаном. Его хотят ис-
пользовать в качестве подопытного животного при эксперимен-
тах.
- Я но верю вам, Аритомо Ямада.
- Это слишком чудовищная правда, лучше бы кто-то другой
поведал ее тебе. Может быть Степан... Он, наверное, сумел бы
сделать это иначе.
- Говорите же!
- Тогда слушай.
...Когда Аригомо Ямада закончил рассказ, Тиэми Тода не
проронила ни слова. Она сидела, опустив голову, и длинные
тонкие пальцы ее теребили край кимоно.
- Ты веришь мне? - спросил Аритомо Ямада.
Тиэми Тода молча поднялась и, не обернувшись, вышла из
комнаты.
7.
Мрак, таившийся по углам, с усилием преодолевало желтова-
тое пятцо электролампы, забранной в решетчатый колпак. Пол
был застлан грубо выделанным татами из рисовой соломы; низ-
кий овальный столик да твердый валик, служивший подушкой,
составляли все убранство помещения.
Окна в камере, как, впрочем, и в других помещениях остро-
ва, отсутствовали. Дверь уходила при открывании в стену и не
имела традиционного в европейских тюрьмах "волчка".
По подсчетам Степана прошло двое суток. Тогда за ним
пришли.
С охранниками был майор Масаси Кэндо. Неизменная улыбка и
на этот раз растягивала его губы.
- Господин профессор просит вас проследовать в лаборато-
рию, - вежливо, но без обычного поклона сказал начальник ох-
раны. - Покажите ваши руки.
Степан протянул руки вперед, почувствовал, как их охвати-
ли металлические обручи. Он потряс наручниками, майор Масаси
Кэндо знаком остановил его.
- Не трудитесь, - сказал он. - Это для вашей же пользы.
Вы очень сильны и безрассудны.
Степан шел, окруженный желтыми стражами, и думал о необ-
ходимости увидеть Аритомо Ямада, связаться с ним, поведать о
новой затее профессора Накамура.
Они подошли к помещению операционной, и самые дурные
предчувствия охватили Степана.
Хозяин лаборатории, облаченный в белый халат с короткими
рукавами, держал единственную руку с растопыренными пальцами
перед собой и ждал, когда она просохнет. Рядом стоял служи-
тель и готовился надеть профессору на руку резиновую перчат-
ку.
Накамура подошел вплотную к Степану.
- Вы не захотели помочь мне убедить этих тварей сотрудни-
чать с нами, - сказал он. - Сейчас вы увидите, какой путь
избрал я для достижения все той же цели.
Охранники усадили Степана Бакшеева в высокое кресло непо-
далеку от широкого стола, на котором высился огромный про-
долговатый чан, наполненный водой. Охранники встали за спи-
ной Степана.
По команде профессора Накамура четыре служителя внесли
дельфина. Он лежал на длинном куске парусины. Служители ос-
торожно опустили дельфина в чан, закрепили ему голову и уда-
лились.
Вдруг Бакшеев увидел Косаку Хироси. Патологоанатом вошел
в операционную, неся в руках стеклянный ящик с хирургически-
ми инструментами. Косаку Хироси увидел Бакшеева и едва за-
метно пожал плечами, будто давая понять, что он, Косаку Хи-
роси, здесь ни при чем.
- Приступим, - сказал профессор Накамура, и вдвоем с Ко-
саку Хироси они принялись колдовать над головой дельфина.
Вдруг дельфин дернулся, брызги полетели во все стороны.
Накамура и патологоанатом отступили в сторону, держа в руках
окровавленные инструменты.
- Что вы делаете, изверги! - крикнул Степан. - Ведь это
мыслящее существо!
Косаку Хироси снова пожал плечами, профессор Дзиро Нака-
мура что-то пробормотал неразборчиво, повернувшись спиной к
Бакшееву.
Дельфин перестал биться и замер. Он совершенно не дышал.
"Если дельфин еще жив, - подумал Степан, - то находится в
глубоком оцепенении. Такое состояние бывает у людей, пере-
несших эпилептический припадок".
Степан Бакшеев попытался подняться в кресле, но охранники
взяли его за локти и настойчиво потянули назад.
Неожиданно дельфин ожил. Его движения были неестественно
быстрыми, и Степан узнал в них признаки, предвещающие
смерть.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг