чилась, превратилась в туман, и в кабине сделалось жарко.
Камилл щелкнул тумблером охлаждения, температура упала.
- Гейзер, - сказал он бесцветным голосом, и Шейла подума-
ла: "Откуда здесь взяться гейзеру?", - но тут ма шину качну-
ло, и Камилл резко сдал вправо.
Шейла вцепилась в поручень, двигатель жутко взвыл, камен-
ная спина Камилла перекосилась на сторону, и он сказал, ощу-
пывая макушку шлема:
- Я ничего не слышу.
- Где мы? - спросила Шейла.
Камилл ткнул пальцем в экран, словно хотел пробить белую
восковую корку, и сказал, обращаясь неизвестно к кому:
- Будем обходить стороной.
Машину опять качнуло, и так, медленно и вразвалку, они
двигались еще с полчаса, пока экран не расчистился и они не
увидели неровную истерзанную равнину, прикрытую здесь и там
молочными клубами тумана.
- Раньше здесь было много озер. - Тихий голос Камилла
стал по-человечески мягок; он словно видел перед собой эти
выпитые Волной озера, слышал, как звенят тростники и переб-
расываются словами птицы.
- Вы думаете, мы кого-нибудь здесь найдем? - неуверенно
произнесла Шейла, вглядываясь в однообразную панораму.
- Не знаю, все может быть. Был сигнал, значит, здесь
кто-то есть.
Шейла ничего не ответила. Она не жалела, что отправилась
в этот безумный поиск. Хотя заранее сомневалась, что им
удастся кого-нибудь отыскать. Но Камилла было не удержать, с
Камиллом что-то произошло. Словно он один был ответствен за
гибель планеты и этим броском на север хотел искупить вину.
- Там. - Он уперся взглядом в какую-то точку в пространс-
тве, и тут белый клок тумана вырвался откуда-то сбоку и эк-
ран подернулся рябью. - Я вижу.
- Кого? Где? - Шейла пялила глаза в пустоту, потом недо-
верчиво перевела взгляд на Камилла, а тот повторял, однооб-
разно, как испорченная пластинка: - Там, там, я их вижу...
Он напрягся, коротким броском руки остановил двигатель и
повернулся к Шейле:
- Оставайтесь здесь, вам нельзя. Я приказываю, то есть
нет... - По лицу его пробежала тень. Пару секунд он молчал,
разглядывая какую-то складку на ее помятом комбинезоне. По-
том сказал тихо и обреченно: - Не ходите, я сам.
Она кивнула, сглатывая в горле комок, словно знала, что
он собирается делать, проследила, как он открывает люк и
впускает в кабину холодный солоноватый воздух.
Звук его башмаков отгремел по броне машины, и в наступив-
шей вдруг тишине отчетливо пропел сигнал вызова.
Шейла вздрогнула, во рту сделалось сухо. Срывающимся го-
лосом она зашептала:
- Я слушаю... Шейла Кадар слушает, отвечайте.
Эфир молчал, Шейле стало не по себе. Тишина давила, нака-
тывала глухими волнами, в невидимой эфирной пустыне, насе-
ленной тенями звуков, происходило что-то опасное, человечес-
кого там не было ничего.
- Я слушаю, говорите, - повторила Шейла, пытаясь голосом
отогнать страх.
Ответом был прерывистый вздох, так умирают звери, огром-
ные допотопные существа, гибнущие в водовороте времени.
Потом где-то на грани слуха, далеко, за безднами звездных
миль, послышался тихий звук, протяжный, на одной ноте, слов-
но плакал ребенок.
В этом звуке было что-то усталое, до боли знакомое и зем-
ное; она напрягала память, вспоминала, наконец вспомнила.
Ночь, Женина голова, мечущаяся на больничной подушке. И
где-то в безвоздушной ночи плавает детский плач.
Шейла встала, глотнула воздуха и распахнула люк.
12
Камилл лежал на земле. Сложенные в улыбке губы светились
пергаментной белизной. На лице не было ни кровинки, глаза,
пустые и белые, отражали пустоту неба.
Камилл был мертв. Нелепо вывернутая рука тянулась к стене
тумана, поднимающейся над невысокой каменистой грядой. Шлем
его сбился на сторону, и на голом черепе, над виском, словно
крохотные метеоритные кратеры, темнели гнезда разъемов.
Шейла уже не пыталась ему помочь, она просто сидела. обх-
ватив колени руками, с мертвьм сердцем и неподвижным взгля-
дом.
Далеко, в полукилометре к югу, ее ждал оставленный
"крот". Надо было возвращаться к нему, выходить на связь со
Столицей; там "Стрела", друзья, там Горбовский, они должны
ей помочь, прилететь, забрать отсюда, спасти.
Но что-то ее держало. Не это мертвое тело, бывшее еще не-
давно живым. Какая-то неуютная мысль, слабая, как голос того
ребенка, пришедший из эфирных глубин. Надо было ее понять,
надо было придать ей форму, она знала, что сейчас это самое
главное, иначе жизнь ее не стоила ничего, не стоила даже
смерти, которая глядит в упор на нее неподвижными глазами
Камилла.
- Нет, - прошептала Шейла и не узнала своего голоса.
Белая волнистая нить потянулась к ней из тумана. Она иск-
рилась каплями света, это было весело и не страшно, и Шейла
протянула к ней руку, улыбнулась и закрыла глаза.
Тепло, мягкое и живое, коснулось ее ладони, медленно рас-
теклось по коже, ласково спеленало тело.
И сразу мир раздвинулся в стороны, она почувствовала, как
растет вместе с ним, сливается с каждым атомом, с каждым
сердцем, с каждым мигом этой бесконечной вселенной.
Потом она увидела солнце. Солнце было рыжее и большое.
- Женя, - сказала она, - прости меня, я тебя люблю.
13
Я устал.
Я тону в своем "Возвращенном Рае", как краулер в марсиан-
ской каверне.
Краулеры, каверны - сказка моего детства. Уже нет ни тех
ни других. Марс частично терраформирован, в кавернах разво-
дят карпов, можно дышать без маски и не бояться, что справа
из-за бархана на тебя набросится летающая пиявка.
Сейчас я рассказываю другую сказку.
Человек, перелетевший на атомном ковре-самолете из прош-
лого в настоящее. Получивший в награду принцессу со странным
именем Шейла. И не сумевший ее уберечь.
Я нашептываю свою сказку внимательному пространству ночи.
В руке моей зверек-диктофон. Ламмокс спит, ему снится мама.
Прости, Ламмокс, в Раю ты превратился в оленя. Даже не в
оленя - в олениху. Но в жизни это не самое страшное - прев-
ратиться во сне в оленя.
У нас ночь, в сказке тоже настала ночь. Хоть солнце и
застыло в зените. Оно вечно будет стоять в зените, потому
что я в этом мире - Бог. Я сам его создал и сам в нем воск-
решаю из мертвых.
Я не знаю, что с нами будет, когда мы с Шейлой проснемся
на планете с названием Возвращенный Рай. Такие уж нынче боги
- не отвечают за собственное творение.
14
"...Лес вокруг изменился. Он сделался тревожным, насуп-
ленным, и когда Шейла проснулась, первое, что она сказала,
было: "Где моя олениха?"
Она приподнялась на локте и принялась водить рукой по
траве - искала одежду.
Откуда-то издалека донесся тихий протяжный свист; Шейла
вздрогнула и прислушалась. Она тоже почувствовала тревогу.
По кронам пробежала волна: ветер. Солнце стояло, где и
стояло - не сдвинувшись ни на дюйм - в зените. Костер погас
- угольное пятно на траве темнело, как мертвый глаз велика-
на.
- С добрым полднем, - сказал я бодрым, нарочито веселым
голосом, хотел сорвать с ближайшей яблони яблоко, потянулся
и ощутил в руке сморщенный холодный комок. Несколько плодов
упали с потревоженной ветки и с мягким тяжелым стуком утону-
ли в траве. Все они были дряблые, разбухшие, скользкие, с
черными недужными черенками.
Шейла смотрела, как я брезгливо ковыряюсь в траве, потом
запрокинула голову и стала смотреть на солнце.
- Что снилось, моя волшебница? - сказал я, чтобы напол-
нить звуками тишину,
- Сон, - ответила Шейла, и лицо ее потемнело. - Женя. -
Она подбежала ко мне и обхватила мои плечи руками. Ее холод-
ные губы уткнулись в мою ключицу, волосы щекотали лицо,
влажные подушечки пальцев холодили мои лопатки.
- Ну, Шейлочка, успокойся.
- Сон, - повторила Шейла. Улыбка медленно поднималась от
краешков ее губ к глазам, моя девочка успокаивалась, пальцы
ее сделались теплыми, тело мягким, напряжение спало; она
снова была такой, как прежде.
Что-то легкое коснулось моей руки; на траве у ног зака-
чался лодочкой узкий потерявшийся лист. Потом еще и еще -
они летели и падали, прорастая на притихшей траве искусс-
твенными кладбищенскими цветами. Я подхватил один на лету и
почувствовал укол осени.
На планете настала осень.
Зеленая плоть деревьев таяла, превращалась в золото. Это
было красиво и страшно, и солнце, вырезанное из желтой фоль-
ги и наклеенное на пустое небо, тоже было красивым и страш-
ным.
- Пойдем. - Шейла потянула меня к одежде; растерявшиеся
Адам и Ева оставили поляны Эдема и зашагали прочь от опадаю-
щих райских кущ.
Я помог Шейле одеться; она все оглядывалась на рощу,
словно ждала, что оттуда вылезет что-то темное и чужое, что-
бы отнять ее у меня, меня у нее.
- Все нормально, - сказал я, расправляя складку на ее ру-
каве, - главное - не стоять на месте, - и повел ее по поло-
гому склону холма, по ленивой сонной траве с печальным отли-
вом осени..."
15
"Главное - не стоять на месте". Я знал, что ждет их за
этим холмом. Я слышал, как за стеной леса ворочается прос-
нувшаяся трясина. Рай кончился. Это было изгнание из Рая.
Я отложил диктофон и подошел к окну. На меня равнодушным
взглядом смотрит полночь XXII века. Я смотрю в ее слезящиеся
от звездной пыли глаза и пытаюсь разглядеть будущее.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 20.12.2007 00:42
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг