слегка качало. Было промозгло и неуютно. Ровный и несильый
ветер нес со стороны Тихого океана мелкую водяную пыль. Она
матовой пеленой оседала на медяшке, на хромированных дета-
лях, на проволоке антенны. Глубины здесь, в Четвертом Ку-
рильском проливе, довольно значительные. Контрольно-измери-
тельный пост показал, что кабель, соединяющий острова Онек-
тон и Парамушир, поврежден на значительном протяжении. Рабо-
та была нелегкая. Бортовая качка и белая ненастная тьма -
все небо затянулось плотной тусклоперламутровой пеленой, от
которой побаливали глаза и плохо слушались веки, тоже не
предвещали скорого окончания ремонта.
Автоматические грапнели - кошки с захватами - ухнули в
глубину. Казалось, что ими до бесконечности будут баламутить
желтовато-свинцовую воду.
Несколько раз "Дежнев" промахивался. Контрольный звонок
лишь слабо всхлипывал, как испорченный телефон, когда судно
проносило над кабелем.
- Стоп! Стоп! Давай задний! Малый, малый. Слышь? Сбавь
обороты!
Лицо старпома побагровело, голос охрип, в нем появились
влажные надсадные ноты.
Борис Степанович метался по палубе, рассыпая забористую
ругань. Увидев, что у моториста заело рычаг, он бросился на
помощь. Отпихнув незадачливого малого, Борис Степанович
крикнул и животом навалился на стальную штангу.
"Дежнев" резко сбавил обороты. Фрикционные муфты соедини-
ли кабельный барабан с двигателем. Барабан дрогнул, заскри-
пел и завертелся: чем быстрей, тем бесшумней.
- Порядочек! - удовлетворенно просипел Борис Степанович,
вновь отключая барабан.
Его налившееся от чрезмерного усилия кровью лицо посте-
иенно начало отходить, а на руках все явственней стала прос-
тупать венозная синева татуировки.
- Вот так и держи, Витя, - сказал он, разгибая спину и
все еще тяжело посапывая.
Тут его недреманое око остановилось на манипуляторщиках.
Одним из них был как раз Гошка. От холода руки у него онеме-
ли, и он то и дело подносил их ко рту, чтобы согреть дыхани-
ем. Подышит на левую руку и схватится ею за рычаг, зато пра-
вую отправит на обогрев.
Гоша делает это бессознательно, не думая о разлапистых
кошках, которые бороздят грунт в поисках кабеля, но, поймав
грозный взгляд второго помощника, интуитивно понимает, что в
чем-то сплоховал.
В эту минуту Гоша ожидал львиного рыка и гневной брани.
Но вместо этого Борис Степанович лишь потрепал его по плечу:
- Эх ты, салажонок, салажонок. Пройди в автоматический
пункт, отогрейся. Скажи там, чтоб тебя Писарев подменил, а я
пока тут пошурую.
Наконец, кабель нащупали, и барабан заработал на полную
мощность. Заскрипели тали, и две шлюпки, точно поплавки,
запрыгали среди злых бурунов. Гоша сквозь стекло иллюминато-
ра видел, как быстро и ловко матросы подвязывали к иоднятому
участку кабеля буи. "Точно бусины на нитку насаживают", -
подумал он, В туманной пелене было трудно разглядеть подроб-
ности. Судно болтало, и серый уровень воды ц иллюминаторе
качался слева направо. Гоша понимал, что этс кренится не го-
ризонт, а "Дежнев", но постепенно ему начинало чудиться, что
весь мир сузился до круглого отверстия и качается, и качает-
ся... Гошка задремал.
Когда он, вздрогнув, очнулся, ему показалось, что прошла
уже целая вечность. В иллюминаторе все так же качалось серое
море. Но шлюпок уже не было видно. Зато на палубе слышался
какой-то нестройный шум. Раздавались возгласы удивления,
приглушенный смех. Преодолевая сонливость в уютное чувство
теплоты и покоя, Гошка открыл дверь и заскользил по трапу
вниз, почти не касаясь медных перил.
Матросы образовали на полубаке плотный круг. Усиленно ра-
ботая локтями и извиваясь всем телом, точно дельфин, Гошка
пробился в первые ряды.
На свободном от людей пятачке было пусто, если не считать
лежащей на палубе полуразложившейся черной туши, сквозь ко-
торую виднелись плавно изогнутые ребра, точно oгромные клин-
ки.
Под общий смех матрос Никуля, по прозвищу Кубарик, на-
зенький, но плотный и коренастый, рассказывал:
- Подвязываю это я четвертый буек, вроде все нормально.
Махаю рукой на корабль. Трави, мол, дальше. Ну, кабель впять
пошел, так и мелькае. Я ще махнул: трошки погоди. Вдруг
Васька як завопит: "Гляди, гляди!" Так я говорю, Вася, чи
не?
Рыжий и спокойный верзила молча кивнул.
- Ну, я повернувся, - продолжает Кубарик, - батюшки!
Яка-то громадина з воды лезет. Скажу правду, злякався до
смерти. А Васька хохочет: "Та це ж кашалот",- говорит. Так,
чертяка! - говорю я. - Ты бы сразу сказал, а то я думал, що
це сирена - баба морская на меня глаза повылупила. Ей богу!
Матросы дружно хохочут, а Кубарик оглядывает всех с до-
вольным видом.
- Одним словом, кашалот. Тильки он, чертяка, в кабеле за-
путався. Да ще как! Одна петля вокруг хвоста, другая плавник
опутала, а в пасти у него целая бухта. Ей богу! Нижняя че-
люсть так в два витка опутана. Видно, он брыкався, бедалага,
его аж в дугу согнуло. От морды до хвоста кабель, шо твоя
струна, натянут. Як тильки не разорвався.:
Кто-то из матросов подзадоривает рассказчика:
- Да, врешь ты все, Кубарик! Выловили дохлого кашалота, и
пока прибуксировали на корабль, целую историю сочинили.
- Ясно, врешь! - смеются остальные, хотя знают, что Куба-
рик рассказывает все как было на самом деле.
Кубарик не обижается. Он призывает в свидетели Васю и еще
двоих матросов, даже приглашает сесть в шлюпку и поплыть к
кабелю: .
- Вы только гляньте, як вин кабель покусав, проклятыйвся
ж изоляция попорчена. Кашалот - вин не кит, у него зубы будь
здоров.
Внезапно матросы расступаются и пропускают высокого чело-
века в зюйдвестке. Это капитан, Мартин Августович Лиепень.
- А ведь Никуля прав, - говорит он, посасывая пустую
трубку. - Кашалоты часто запутываются в кабелях. Еще в моло-
дости я читал книжку одного американского геолога. Там он
приводит десятки подобных случаев. Причем интересно, что
почти все животные запутывались именно так, как нам сейчас,
рассказал Никуля: нижней челюстью. И всегда кабель сильно
бывает запутан и несет следы зубов. Только однажды кит сумел
совсем разорвать кабель...
- А зачем они это делают, Мартин Августович? - раздался
чей-то голос.
Капитан рассмеялся:
- А кто их знает. Ученые считают, что животные сами напа-
дают на кабель. Пытаются его порвать, утянуть куда-нибудь и
неизбежно запутываются. Бедный кашалот и бьется, и рвется, а
освободиться не может. Так и умирает от удушья, не имея воз-
можности всплыть на поверхность.
- Наверное, кашалот принимает кабель за гигантского каль-
мара! - неожиданно для себя выпалил Гоша.
- Почему ты так думаешь? - повернулся к нему капитан.
Гоша покраснел, смутился, но все-таки выдавил из себя:
- Я вот в книжке читал, что бывают гигантские кальмары.
Метров в тридцать, а может, и сверх того. А кашалоты, они
всегда кальмарами питаются. Мне еще дед, китобой, рассказы-
вал, что в желудках кашалотов полным-полно кальмарьих клювов
непереваренных.
Все с любопытством глядели на Гошку.
Капитан улыбнулся и точно про себя тихо сказал:
- Да, это правда. Мелких головоногих кашалот жрет. А вот
с гигантскими кальмарами... Тут, кто его знает... Неизвест-
но, кто из них жертва, а кто охотник.
Может быть, и прошел бы этот случай бесследно для Гошки,
не заговори он тогда о кальмарах.
Назавтра Гошку вызвал к себе капитан. Гошка с любопытс-
твом и робостью оглядывался по сторонам, сидя на стуле в ма-
ленькой чистенькой каюте. Все было здесь к месту, ничего
лишнего. Аккуратная кровать под верблюжьим одеялом, рукомой-
ник, крохотный письменный стол. По стенам висели приборы,
полка с книгами, увеличенная фотография некрасивой задумчи-
вой женщины.
Капитан не курил. Врачи запретили строго-настрого. Зато с
трубкой не расставался. Вот и сейчас он молча разглядывает
Гошу и посасывает пустую трубку.
- Это хорошо, - без всякого предисловия начал капитаи, -
что ты книжки читаешь. Еще лучше, что помнишь прочитанное. И
совсем хорошо, что думать умеешь, предполагать. У тебя какое
образование?
- Десять классов закончил.
- А дальше что не пошел?
- А хлеб зарабатывать надо. Мать уже старая стала.
- Да-а... Вернемся из плавания, на заочный подавай. Мы
тебе все здесь поможем. Кто чего знает...
- Спасибо, Мартин Августович. Только я пока об институте
не думаю. Мне и так, матросом, хорошо. Да и специальность-то
я себе не выбрал. В институт связи, что ли? Все-таки к кабе-
лям отношение имеет.
- Институт связи - это неплохо. Но так судьбу не выбипа-
ют, вернее, не делают судьбу. Что дело свое любишь - это хо-
рошо. Но не значит, что других дел на свете нет. Нужно тем
заниматься и там работать, где больше всего пользы принести
сможешь, где себя полнее отдашь... Выразишь, что ли... Гово-
рят, при коммунизме не будет так, что у человека на всю
жизнь одна профессия. Ведь великое счастье иметь возможность
изредка переключаться на другое дело. Есть люди однолюбы в
смысле работы, есть универсалы. Но и тех и других не так уж
много. В основном у человека бывает желание проявить себя на
двух-трех поприщах. Ну, дело не в этом. Я, например, биоло-
гом стать мечтал. Да не получилось...
- Почему не получилось, Мартин Августович?
- Не такая у нас в Латвии тогда жизнь была, чтобы выби-
рать мог. Пришлось матросом наняться, кочегаром, точнее.
Поплавал по морю немало... За то жизнь благодарю.
- Ну, а потом?
- А что потом! Потом стар стал. Жизнь менять поздно пока-
залось. Да и привычка. Куда я от моря уйду? Ты вот - другое
дело. У тебя все возможности есть.
- Я понимаю.
- Ну, то-то. Я вчера, понимаешь, в тебе себя увидал,
Прежнего, конечно... Плавал я в ту пору боцманом на чилийс-
кой "Розамунде". Как и сейчас, только было это далеко от'
сюда, в Южном полушарии, мы вытянули поврежденный китом ка-
бель. И меня тогда, как громом, поразило. И знаешь, что?
Гошка, как завороженный, покачал головой, не спуская
взгляда с капитана.
- Я, понимаешь, - продолжал капитан, - водолазом долго
работал, может, поэтому у меня и мысль эта родилась... Одним
словом, удивился я очень. Удивился, как кит такое давление
выдерживает. Ты понимаешь, что получается? Здесь вот глубины
свыше 1400. а кашалот в кабеле запутался! Тогда тоже, помню,
мы кабель с 1700 подняли. Недавно совсем, в 1951-м, в авгус-
те, читал, чинили кабель Лиссабон-Малага наглубине 2200 мет-
ров - и тоже... Что ты думаешь? Подняли токусанный кашалотом
кабель, на котором болталось полусгнившее мясо. А ведь на
глубине в 2000 мертов давление 200 атмосфер. Ты только вооб-
рази себе: 200 килограммов на каждый квадратный сантиметр
поверхности.
Я тогда, ой, как горько пожалел, что нет у меня такой
возможности, чтоб засесть за книги. Поучиться, поработать в
лабораториях. Эх, да что там говорить! Ведь ни одно из мле-
копитающих не встречается в своей жизни с такими страшными
давлениями. Кажется, в лепешку должно расплющить. Так нет
же. Плавает кит у самого дна, да еще кабель покусывал. Ох,
до чего же хотелось мне узнать тогда, как это организм кита
приспособился к резким переменам давления. Я ведь водолазом
был. Кому, как не мне, знать, что такое есть вещь перемена
давления!..
"Сейчас я могу сказать вам, дорогой Мартин Августович,
как приспособился к большим глубинам организм кита", - поду-
мал Кавергин.
Воспоминания увлекли его. Он припомнил недавно состояв-
шийся ученый совет Института океанологии, где eму пришлось
делать доклад о перспективах овладения большими глубинами
океана.
Большой конференц-зал, отделанный под мореный дуб, внима-
тельные лица ученых, лысины, солидный блеск очков, бороды
"морских волков". И его собственный голос, гулко звучавший в
притихшем зале:
- Подводя итоги, мы можем сослаться на мнение, которого
придерживается подавляющее большинство исследователей. Счи-
тается, что внутренние органы кита во время ныряния оказыва-
ются каким-то образом защищенными от давления окружающей
среды. По крайней мере, давление, передаваемое на внутренние
органы, не превышает нескольких атмосфер... Но это не так.
Да, это широко распространенное мнение неверно. Хотя в
самом деле, трудно представить себе, чтобы мягкие мускульные
ткани, допустим даже в состоянии самого сильного напряжения,
смогли противостоять давлению, превышающее сотни атмосфер.
Даже стальная обшивка подводных лодок не может противостоять
такому давлению. Поэтому и лодки, и водолазы в тяжелых ска-
фандрах довольствуются глубинами, не превышающими трехсот
метров.
Не может быть сомнений, что кровь в поверхностных сосудах
кожи или ротовой полости находится под давлением, равным
гидростатическому. Но по закону сообщающихся сосудов такое
же давление должно установиться во всей системе, в том числе
и во внутренних органах животного.
Кроме того, не следует забывать, что кашалот - на глубине
многих сотен метров. Надеюсь, это никто не станет оспари-
вать?
- М-да...
- Так вот, значит, давление в его желудке тоже должно
быть равно гидростатическому. Иначе нельзя. Иначе каждая
проглоченная рыба, каждый самый крохотный кальмар разорвутся
в желудке, как граната.
Все это свидетельствует о том, что во время ныряния во
всех органах животного создается давление, равное гидроста-
тическому. Оно как бы пронизывает все тело. Следовательно, и
речи не может быть о какой-то защищенности кашалота от дав-
ления среды...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг