- Его нужно убить морально. Показать слушателям, что перед ними
выступает негодяй, преступник и шут гороховый.
- А если и слушатели... того?
- Что?
- Вполне достойны доктора Трири. Что тогда?
Альберт подумал.
- Ты прав. Каков поп, таков и приход. Судя по негюторым, не скажешь,
что доктор выступал перед квалифицированной аудиторией. Многие пришли
посмеяться, как в мюзик-холл. Совмещение приятного с полезным. Загар и
возвышенные речи полубезумного проповедника. Понимаешь?
- Конечно. А тебе сейчас не покажется, что ты отнесся к нему слишком
серьезно? Это же Запад. Безответственность. Свобода слова. Свобода ахинеи.
Стоит ли так переживать? Пусть доктор Трири строит воздушные замки. Как
видишь, его слушают и зевают.
- Ну нет! - Альберт встал с койки и твердыми, уверенными шагами
прошелся по каюте. Теснота и нагота лишали его движения величественности. -
Доктор ядовит. И весьма. С этой заразой нужно бороться. У меня вполне
достаточный запас английских слов, чтобы доказать, насколько он опасен даже
для их демократии. И я сегодня это сделаю.
- Каким образом?
- Продолжение лекции состоится вечером в библиотеке. Туда не придут
идиоты с солнечной палубы. Туда придут те, кто интересуется и понимает. И
если хоть один из них будет на моей стороне, моя совесть ученого будет
спокойна.
- Ну-ну, - успокоительно сказал Женя. - Один тебе всегда обеспечен. А
вообще ты, наверное, прав. Посмотрим. Навестим салон доктора и сообразно
обстоятельствам... А пока я хотел бы часок отдохнуть.
Он разделся и растянулся на неприятно теплых простынях.
- А ты знаешь, - сонным голосом заявил он, свешивая голову через бортик
койки, - этот бассейн в третьем классе совсем неплох. Совсем, совсем неплох.
Можно освежиться. Если только какая-нибудь драка не помешает. Уж очень они
драчливы. Южный народ. Темперамент их одолевает.
- Да! Темперамент! Видел я тебя с твоей девочкой, когда шел на лекцию.
Ну и вкус у тебя, старик!
Евгений покраснел и небрежно потянулся.
- Что ты понимаешь в южных женщинах, - пробормотал он.
- Я? Ничего, - ответил снизу Альберт. - Но, судя по вашему выбору, и
вы, сэр, недалеко ушли. Больно смотреть. Вы пали, низко пали.
- На завистливые происки не реагирую. - Евгений отвернулся к стене и
сразу уснул.
Альберт сел в кресло, сжал кулаки и задумался. "Самое слабое место у
этого доктора заключается в противоречивости, эклектичности отдельных
положений и всего материала в целом. Но когда и кому из маньяков мешала
противоречивость? Проповедники и вожди овладевают массами не с помощью
логики. Можно доказать, что доктор Трири дурак, но, во-первых, это совсем
неверно, а затем и тактически неправильно. Глупость очевидна, но доктор не
глуп, более того, умен. Просто он апеллирует к глупости, ищет ее поддержки.
Куда он зовет? К сладкому самоубийству. Зачем? Чтобы возглавить золотой век,
воцариться над сладострастной агонией, отцарствовать и утащить за собой в
могилу одураченный мир.
Конечно, вряд ли этот Трири выполнит свою программу. Не такие уж дураки
там, в Штатах, чтобы допустить его к власти. Но скольких он собьет с пути,
искалечит, осквернит, погубит!
Нет, конечно, это типичный фашист. Надо отбросить иллюзии. Фашистами
становятся не только ефрейторы и лавочники, но и университетские
профессора".
37
- Дик, родной мой, что хотели от тебя эти бандиты?
- Э, Миму, они неплохие ребята. Все устроились как нельзя лучше.
Толстый Педро нам не страшен. А зернышки они у меня купили и дали вполне
приличную цену. Тут такое дело. Миму...
- О мой мальчик, прости меня, я виновата. Я выдала тебя. Я не могла
иначе. Сам сеньор помощник капитана меня допрашивал, а глупый Даниил все
разболтал. Прости, мой мальчик! Я не думаю, что они сделают тебе плохо.
- О чем ты, детка?
- Тут тобой интересовался один человек.
- Двое?
- Нет, один. Американец, худой, высокий, красивый, как Джеймс Бонд. Он
придет сюда поговорить с тобой о деле. Я забегала предупредить тебя, но
здесь уже сидели эти бандиты, эти пьяницы, чтобы им провалиться на ровном
месте! Что б их...
- Погоди, девочка, успокойся, у тебя снова подскочит давление, если ты
разволнуешься. Помолчи.
Дик прошелся по каюте. Он был без сапог и шагал упруго и волнисто, как
ягуар.
- Нам нужно очень хорошо подумать, девочка. Очень, очень, очень хорошо
подумать.
- О чем думать, малыш?
- Понимаешь, Миму, какое дело, - Дик раскачивался на носках в такт
мыслям, - твой американец уже был у меня. Сразу после Андрэ. Он так и
сказал, что ты им призналась, где я. И он пришел ко мне.
- Зачем?
- После него был еще один человек. Парень. Толстый и высокий. Он тоже
разнюхал, где я. Вот так...
Мимуаза присела и сложила руки лодочкой на массивных коленях. Снизу
вверх она горестно смотрела на Дика. Она так и думала, что добром вся эта
история не кончится. Уж если началось, оно будет идти, идти одно за другим.
Беда за бедой. Несчастья, как бусинки, нанизаны на одну нить. Стоит только
подставить шею...
- Да, - задумчиво промычал Дик. Сейчас он будто не видел подруги, как
бы всматривался в себя. - Да, они все были у меня, и они все хотели бы
купить зернышки "бонц", которые я вывез с Льянганати. Они словно с ума
посходили. Их не интересовала карта золотых месторождений, им вообще не
нужно золото! Им ничего не нужно, кроме этих паршивых зерен, от которых
голова идет кругом и каждый человек видит умопомрачительный сон. Им нужны
зерна, и баста! И они готовы платить. Платить большие деньги. Огромные
деньги! Таких денег мы не знали с тобой, Миму, да боюсь и не узнаем. Никогда
не узнаем!
Брови сошлись над переносицей Дика скорбным углом. Донья Миму молчала
как завороженная.
- Я страшно продешевил, девочка, - Дик по-прежнему раскачивался на
носках. - Счастье ушло от меня, когда я взял грязные деньги Толстого Педро.
Этот человек всегда приносил мне несчастье, Миму. Видит бог, я не жалуюсь на
свою судьбу, девочка, я не из тех, кто ноет, ты знаешь, но это была
действительно большая удача, и ее отнял у меня старый вонючий ублюдок,
человек, на которого пули жалко. Скотина, мразь.
- Не ругайся, Дик, это грешно.
- Ты бы не так ругалась, если б знала, какую сумму мне предлагал
американец. Это состояние, большое состояние.
Они замолкли.
- Дик, что ты задумал? - с тревогой спросила Миму. - Дик, ты задумал
нехорошее. Признайся, что ты задумал, мой мальчик! Ради всего святого,
умоляю!
- Я скажу тебе, девочка, - ответил кладоискатель, - я тебе все скажу...
Ты у меня одна, и ты должна знать. Я пойду к этим ребятам, верну им все
деньги, выкуплю за тройную цену зерна "бонц" и продам их американцу. Ну а
если Живчик или Ленивец не согласятся...
Дик растоптал на полу что-то невидимое и отвратительное.
- Конечно, стрелять я не буду, но...
Миму вроде совсем онемела. Лоб ее покрылся морщинами напряженного
раздумья. Она что-то соображала.
- Значит, ты не сказал американцу, что уже продал семена? - тихо
спросила она.
- Не сказал. За кого ты меня принимаешь? Упустить такую возможность!
- А второй джентльмен, он также большие деньги тебе обещал?
- Поменьше, чем американец, но тоже кущ порядочный. Да о чем говорить,
девочка! Нужно вернуть зернышки, и все тут!
- Погоди, Дик, погоди. Послушай меня. Я тебе плохого не скажу, не
посоветую. Ты меня знаешь.
- Я тебя знаю, Миму, только говори быстрее, что ты там придумала, а то
меня нетерпение за печенку хватает. Действовать нужно, а не разговаривать!
Время уходит, вечером мы уже будем стоять на причале, а там ищи-свищи ребят!
- Не спеши, Дик, не спеши. Пусть они себе бегут на здоровье куда хотят.
- Объяснись, Миму, а не то я лопну от любопытства. В чем дело?
- А дело в том, малыш, что я далеко не уверена, получили ли твои
бандиты настоящие семена "бонц". И даже если ты потребуешь их от меня, то и
тебе я не смогу их дать.
Они глянули друг другу в глаза.
- Неприятная история вышла, да ничего не поделаешь, нельзя ее скрыть от
тебя. Я собиралась все объяснить, но ты как-то все вперед выскакиваешь.
Отдала я банку с семенами твоими, Дик, в холодильник к Хуанито. Холодильник
поломался, и пришел его чинить наш электрический механик Альдо Усис. Этот
дурак, что везде и всем про порядок рассказывает. Он выкинул банку, а
Хуанито присоединил ее к остальным. Мальчик подумал, что в ней кофе. Ведь
твои семена так похожи на настоящие кофейные зерна! И приятелям твоим я
подсунула неведомо что. Некогда мне было настоящие зерна разыскивать. Таких
банок у Хуанито штук шесть-семь, да и не отличу я твои семена от кофе.
- Так, - сказал Дик. - Зерна отличить просто: они похожи, но не пахнут
так сильно, как кофе. А ты молодец, Миму! У тебя есть голова на плечах. Но
теперь уже хватит слов. Ступай к Хуанито и принеси мне две банки, одну с
тем, что надо, а вторую с кофе.
- А если мальчишка уже пустил семена в дело? Он снабжает кофе все
буфеты и рестораны корабля.
Дик Рибейра вздрогнул.
- Все равно, - сказал он, - принеси мне две банки с чем угодно. А там
будет видно... Принеси с чем угодно!
- С чем угодно, понимаешь? Мы могли купить не тот товар.Живчик, как
всегда, был язвительно подозрителен. Но Ленивец не смотрел на него. Он
воспринимал своего спутника, как бельмо в углу глаза, которое мелькает и
мешает смотреть. Он был зол на Живчика.
"Ай да вельо! Вот скотина. Своего решил надуть. Держись, старый, ох,
держись". Ленивец ощущал, что его большое тело наливается мутной тревожной
силой. "Плохо тебе будет, вельо. Плохо. Очень плохо".
- Ничего, Живчик, - успокоил он старика, - мы сейчас придем в четыреста
первую и там устроим пробу.
Живчик недоверчиво посмотрел на него.
- Ты и пробуй. Ты толстый, тебя не проймет. А у меня сердце больное.
- Одно зерно не повредит. Но сначала прихватим кое-что из выпивки.
Они прихватили. Закупки заняли довольно много времени. Нагруженные
свертками и бутылками, в одном из переходов гангстеры встретили злосчастного
Альдо Усиса. Тщательно перебинтованный механик не рискнул вступить в
единоборство с двумя мошенниками. Он спрятался под трап, по которому
грохотали ботинки Ленивца. Стиснув в кармане браунинг, Альдо шептал страшные
проклятия. Когда скорбные фигуры гангстеров миновали его, механик выскочил
из-под лестницы. В его глазах светилась почти неземная жажда отмщения.
Навстречу ему торопливо шагал стандартный красавец мистер Смит. Он был
озабочен и серьезен. В руках он держал обернутый в рекламные афишки округлый
предмет. Смит двигался стремительно и бесшумно. "Это тот, кто нужен", -
подумал Усис.
Альдо вспомнил мгновенную реакцию американца. Хотя он и не стрелял
тогда, но так выхватить пистолет .может только человек, который выбивает 99
из 100.
"Сейчас он мне поможет, этот великолепный профессионал".
- Сэр, там бандиты, - сообщил он, преграждая путь Смиту.
Американец сделал вид, что не слышит, и попытался обойти Альдо. Но
упрямый борец с энтропией загородил вход на лестницу, куда Смиту почему-то
до зарезу хотелось попасть. Тогда американец пожал плечами и сухо улыбнулся:
- Не понимейт португалиш.
- Как так? Вы же говорили с сеньором помощником капитана! Я помню вас!
А там те самые бандиты, в которых вы собирались утром стрелять! Их нужно
задержать.
Лицо Смита стало кислым и скучным.
- Вы хотите, чтобы я в них сейчас стрелял, поскольку мне не удалось это
сделать утром? - спросил он у слегка ошарашенного Альдо на чистейшем
португальском языке.
- О нет, нет! Я просил бы вас помочь их задержать. Я один, их двое. Мне
не просто это сделать.
- А чем они вам, собственно, так досадили? - допытывался Смит.
- Они били меня по затылку. Вот этим били, - Усис подвел Смита к
огнетушителю, снял его и сделал взмах в воздухе, показывая, как обращались
гангстеры с огнетушителем и его, Альдо Усиса, головой. Смит положил ношу на
пол и взял огнетушитель в руки.
- И куда приходились удары? - участливо спросил он.
- Вот сюда, - Усис слегка развернулся и похлопал себя по затылку. В
уголках его глаз затаились скорбь и мольба о сочувствии.
Смит молниеносно огляделся по сторонам и легонько тюкнул огнетушителем
Усисово темя. Механик привычно опустился на колени. Двойник Бонда аккуратно
повесил прибор на место. Достал белоснежный платок и тщательно обтер им
красное чудо концерна "Шелл". Потом взял сверток и спокойно ушел.
39
Питер Ик иронически улыбнулся, но глаза остались серьезными.
Проповедник нес чушь, однако он чем-то забавлял писателя, и тот слушал с
удовольствием. Ик устроился поуютнее и вытянул ноги. Кроме него в
библиотечном салоне было всего человек двадцать. Эта злосчастная точка с
тире тоже присутствовала. Джимми помогал доктору Трири, подсовывал какие-то
бумажки, что-то нашептывал - одним словом, вел себя как заправский суфлер.
"Верит ли он в то, что говорит? - думал Ик, разглядывая подвижную
фигуру доктора. - Зачем он этим занимается? Откуда берутся такие типы? Он не
коренной американец, акцент у него английский, я бы даже сказал,
оксфордский".
- Будет бунт, - разглагольствовал между тем доктор, - будет восстание,
даже революция. Наслаждение победит искусственные преграды. Основной бой
пойдет между теми, кого сейчас именуют моими учениками, и так называемыми
здравомыслящими. Прольется кровь, погибнут многие люди, даже народы, но
сторонники счастья победят. Распадутся союзы государств и отдельные
государства. Жизнь воссоздастся на новой основе. Не материя и не дух станут
фундаментом человечества.
Апогей наступит, когда наслаждение начнет формировать социальные
критерии. Мы живем в Эпоху Отрицания. Удовольствие как норма жизни сейчас в
изгнании. Зато в эпоху подъема, в Эпоху Апогея, мои идеи, подкрепленные
активным движением молодежи, приобретут государственное признание. Дорога к
ним будет беспрепятственной, открытой.
Я предвижу возникновение некоего нового государства. Это ассоциация
свободных людей, свободных от каких-либо обязательств перед обществом. Она
привлечет миллионы горячих сторонников. Пожить хотя бы несколько дней в этой
стране будет считаться высшей наградой. Страна рая и мечты.
Я повторяю, что сегодня мир находится между Отрицанием и Признанием. Он
страшится грядущего торжества предсказаннего мной счастья, но неуклонно
устремляется к нему. Он все делает для того, чтобы преодолеть вершину и
оказаться по ту сторону, где нас ждут новые, необычные формы бытия.
С традиционным искусством будет покончено. Что такое искусство? Всего
лишь различные способы создавать иллюзии! Предложенные мной методы и приемы
сделают это лучше самых выдающихся артистов, спектаклей, кинофильмов!
Мое учение в роли стимулятора жизнерадостности! Я говорю о дальнейшем
развитии современной теории наслаждения. Мои ученики в роли учителей.
Сегодня они создают наиболее запоминающиеся представления, а завтра они
будут передавать ценную информацию, на усвоение которой слушателям не
придется затрачивать никаких усилий.
Теория наслаждения в искусстве? Здесь ее возможности поистине
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг