- Ах вот как? - Смит щелкнул пальцами. - Тогда представляет интерес
разобраться, как вы сюда попали и что вы все здесь делаете.
Он протиснулся в каюту, поставил перевернутое кресло на три уцелевшие
ножки и пригласил помощника:
- Садитесь, кэп, и начинайте следствие.
Помощник капитана неодобрительно посмотрел на Смита. Фиглярничает
парень. Он сразу ему не понравился. Еще когда капитан представил их друг
другу в рубке. Не понравился потому, что перед тем, как войти в рубку,
слышал голос капитана и его слова "Вы можете меня купить, но не испугать".
Нужно сильно довести старика, чтобы он сказал так. А старика не
следовало доводить. Старик, это известно всем, очень хороший. Поэтому
помощник капитана, с трудом втиснув грузное тело в кресло, еще раз
неодобрительно посмотрел на Сэма Смита. "Нет, не нравишься ты мне, парень. И
рост у тебя подходящий, и улыбка, и спортивная фигура, да что мне твоя
фигура, я не женщина, а со стариком ты обошелся плохо, и посему грош тебе
цена".
- Пусть только говорит помедленнее, - сказал Сэм.
- Хорошо, сеньор... конселэйро[14], - кивнул помощник.
- Рассказывай, Альдо.
21
- Ладно, с тобой, Альдо, все ясно, - помощник капитана строго поглядел
на негра, - теперь, Даниил, объясни мне, что ты здесь делаешь? Пять минут
назад я послал тебя подкрасить поручни в третий класс, ты мне ответил "есть,
сеньор", а сам здесь, в компании драчунов. Как это объяснить, Даниил?
- Сеньор помощник, я...
- Там был другой негр, - Сэм Смит наклонился к уху помощника
капитана, - я его хорошо разглядел. Он похож, но другой. Более тонкие черты
лица, да и поменьше ростом. Совсем другой человек.
- Разве? Почему же он отозвался на имя Даниил? Что это все значит?
Даниил вдруг заплакал. Драгоценные караты слез покатились по темным
щекам. Он давился слезами и словами.
- Меня обманули, сеньор помощник капитана, меня ужасно обманули.
- Ну хорошо, успокойся, а пока я спрошу этих джентльменов. Господа, кто
вы такие и что вы делаете в каюте, которая вам не принадлежит?
- Мы друзья сеньора Дика Рибейры, - забасил Ленивец, - но нам никак не
удается его здесь застать.
- Тут одни посторонние лица, сеньор помощник капитана, - вклинился
Живчик.
- Ах вот как! Здесь посторонние? А вы, оказывается, свои? А ну-ка,
покажите ваши документы!
- Вряд ли человек в таких брюках располагает какими-либо документами, -
философично заметил Сэм Смит, изучая скованную позу Ленивца.
- Наши документы в каюте третьего класса, секция седьмая, номер двести
семьдесят пять, - оттараторил Живчик, мельком запомнивший этот отсек во
время вечерних странствий.
- Проверим. Альдо, позвоните дежурному третьего класса и спросите, кто
обитает в названной каюте.
Усис сурово глянул на подопечных Толстого Педро и набрал номер.
Некоторое время он ждал ответа, затем лицо его прояснилось.
- Там помещена почтенная супружеская пара, сеньор помощник.
- Ясно. Жулики. Отвечайте, что вам надо было от Дика Рибейры?
- Мы его друзья, договорились о встрече, и вот...
- Вы всему миру друзья. Ладно, с вами еще будет разговор, Альдо!
- Да, сеньор помощник?
- Позвоните сержанту, пусть откроет арестантскую, и отведите туда
обоих.
- Понятно. Но вчера был еще третий, сеньор помощник.
- Не будьте кровожадным, сеньор техник. Вы отмщены. Ведите их. В случае
чего разрешаю применить оружие.
- Есть, сеньор помощник.
Когда Усис, держа в правой руке браунинг, медленно переступая
негнущимися ногами, торжественно вывел гангстеров из каюты, помощник
капитана обратился к Даниилу:
- Успокоился? Ну, а теперь выкладывай всю правду! И смотри мне!
Даниил задрожал, и слезы опять покатились из его переполненных мукой
глаз.
22
Питер Ик закрыл машинку и принялся за утренний туалет.
"Зачем мне копаться в чужом да еще больном восприятии? Пусть делают это
другие. Психологи. Анатомы. Психоанатомы. Следует поступить иначе. Возьмем
заурядявление. Например, этих моих вчерашних гостей. Они самые средние
жулики. Их возраст не позволяет им рассчитывать на многое в будущем.
Бесталанные жулики. Работяги, но и только. А ведь гангстеризм требует
таланта, изобретательности, творчества. Да, да, именно творчества!
Вдохновение, полет фантазии, энергия! Необходимые компоненты успеха. Эти же
ребята обладают стереотипным мышлением. Чем они интересны? Пожалуй, своей
повсеместностью. Такие люди есть в любой отрасли человеческой деятельности.
В науке? Да. В искусстве? Да. В общественной деятельности? Их там легионы.
Куда ни кинь, везде основу составляют они. Вот почему мне так скучно. Скучно
и тошно. Я очень болезненно воспринимаю серость. Я сам серею. Но ведь и
такие, как точка с тире, мне тоже малоприятны? Разумеется! Эти люди вызывают
у меня отвращение. Они надуманы, придуманы, высосаны из пальца. Серость, она
хоть естественна. Серых делает природа, а остальных - сам человек. Нет,
может, мне все же заняться моими жуликами? Кто они такие, куда они, зачем?
Может, тут есть сюжет? Или будет? Скуки ради? Все равно работа не
вытанцовывается. И отдых тоже не получается. Мозг постоянно занят
обдумыванием дурацких комбинаций. А мне не убежать от себя. Моя профессия у
меня в крови.
Итак, вчерашние гангстеры. Их цели, их биографии, прошлое, настоящее и,
разумеется, будущее. Можно ли сконструировать линию поведения и предсказать
конечный результат? Можно, но мало исходных данных. Нужно еще разок-другой
увидеть их. Не будет ли поздно?" Питер Ик вышел из своей каюты в хорошем
расположении духа. Его волосы были уложены, усы подвиты и надушены, кожа на
груди хранила воспоминание о холодном душе. Тяжелый осадок ночных снов
растаял, как ледок на утреннем солнце.
"На море этой безбрежной скуки и тоски, или нет, на безбрежных
просторах океана скуки и тоски далеко на горизонте возник парус интереса.
Незначительный такой клочочек белой материи, но как он меняет ландшафт!
Только он меня и спасает, удерживает на поверхности. Моя профессия меня
бережет. Нет, нет, я пе оставлю сюжет, который идет мне прямо в руки!
Возможно, я опоздал и многое упустил, но и сейчас еще кое-что можно сделать.
Я был непозволительно равнодушен, но у меня есть оправдание. Я устал. Я
устал от сознания, что меня ненавидит моя третья жена. Нет, мои милые клоуны
из первого акта должны доиграть комедию. Я буду писать о вас и сверять свой
текст с жизнью. Пойдут две сюжетные линии. Одна будет конструироваться мной.
Это - теоретический сюжет. Я вложу в него весь свой богатейхпий опыт. Вторая
линия будет чисто репортерская. Я стану тенью бродить за своими клоунами по
"Святой Марии". Я буду подслушивать их каждый вздох, подсматривать каждый
шаг и записывать все большие и малые события, случившиеся с ними, - одним
словом, все, что удастся узнать и выведать у болтливых официантов, матросов,
пассажиров, и все, что увижу я сам. Я сравню теорию с практикой. После этой
работы мне станет ясно, насколько точно работают мое воображение и память.
Возможно, я так и опубликую их вместе - детектив воображаемый и детектив
действительный. Это будет достаточно оригинально, чтобы произвести
впечатление на широкие массы критиков. Именно критиков? Хотя, возможно,
кое-кто из читателей тоже оценит новый подход. Господи!" Питер Ик
остановился и осторожно прикоснулся к усам. Прямо перед ним по трапу с
верхней палубы спускались трое. Две спины жуликов писатель узнал с
полувзгляда, а вот кому принадлежит третья, замыкающая шествие, можно было
особенно не раздумывать. Эта спина принадлежала порядку и закону, а личность
при этом роли не играла.
"Простите, но ведь это, кажется, эпилог? Сюжет скомкан и уродливо
обрезан! Где кульминация? Где сложная многоходовая и совершенно неожиданная
развязка? Какой примитив! Кто позволил из Конан-Дойля стряпать комиксы?
Дьявольщина! Все летит к черту! Мои дорогие клоуны, как же быстро вас
поймали!" В узком переходе вдоль левого борта писатель снял пурпурный
огнетушитель "Шелл" и, быстро оглянувшись, неслышным семенящим шагом настиг
Усиса. Удар по затылку техника-электрика был мягким, почти нежным.
- Я ж говорил, что у них есть третий, - пробормотал Альдо, роняя
браунинг и медленно опускаясь на колени.
Ленивец и Живчик оглянулись и увидели павшего ниц конвоира. Сзади стоял
знакомый им человек и делал знаки, обозначавшие: валяйте, мол, ребята, на
все четыре стороны. Впрочем, свободной была только одна, и гангстеры
ринулись вперед.
Питер Ик удалился в противоположном направлении.
"Нужно срочно засесть за теоретическую часть, - решил он, - иначе
практика обгонит. Реальность задает слишком нервозный темп. Нужно догонять".
23
- Дорогой Джимми, как вы думаете, чем отличается великий человек от
простого смертного?
Оссолоп широко открыл глаза.
- По-моему, способностью свершать великие дела.
- Это итог, Джимми, итог. Это результат некоего свойства, присущего
великому человеку. А вот каково само свойство, как его определить в наших
беспомощных словах?
Джимми пожал плечами. Трири улыбнулся.
- Это же так просто, дорогой, так просто. Великого человека отличает
способность увидеть, ощутить правду, какой бы она ни была, во весь голос
высказать ее, как бы это ни было неприятно множеству людей, и, наконец,
действовать в соответствии с этой правдой. Это три обязательных компонента в
рецептуре величия. Отсутствие хотя бы одного из них превращает человека из
великого в преуспевающего, признанного, талантливого и так далее, но величие
при этом исчезает.
- Что такое правда?
- О, мой дорогой, правдой можно назвать любое орудие, которое не
заметил противник и которое вы выгодно использовали для достижения своей
цели. Например, Трумэн или Аль Капоне увидели и ощутили правду силы, громко
заявили о ее признании и действовали в соответствии с этой правдой.
- Они великие люди?
- А как вы думаете? Разве они убили меньше людей, чем, скажем,
какой-нибудь Калигула? А величие Калигулы - это уже историческая константа,
не так ли?
- Да, но тогда правда в вашем понимании что-то весьма своеобразное.
- Нет, нет. Именно правда. Объективная реальность, примененная для
субъективных нужд. Примеры лежат под руками. Линкольн увидел правду,
связанную с организацией нового общества, провозгласил ее... а впрочем, вы
знаете, что было дальше.
Оссолоп внимательно посмотрел на учителя.
- И вы, доктор?..
- И я, мой мальчик, и я, не будем излишне, по-обывательски скромны и
назовем кошку кошкой. И я, мой мальчик, увидел силу наслаждения, увидел
главную движущую силу, которой подчиняются человеческий организм и общество,
и я провозглашаю ее во все горло, во всю глотку, насколько мне хватит
дыхания, и я буду действовать так, как мне подсказывает мое понимание этой
сегодняшней правды. Сегодняшней потому, что правда подобно реке течет,
меняет направление и русло, и каждый год, день и час в ней появляется что-то
новое, неожиданное. Время приносит нам новую правду. И я, мой Джимми, и я,
именно и я! Я приведу мир к золотому веку и стану тогда президентом
Соединенных Штатов.
Доктор Трири закончил речь, сверкнув глазами. На одном из них у него
было маленькое, почти незаметное бельмо. Оно делало его взгляд похожим на
взгляд статуи - слепым и многозначительным. И слепо и многозначительно
доктор осмотрел ученика.
"Когда Джимми не выпивши и без таблеток, он производит хорошее
впечатление. У него великолепный цвет лица и замечательные зубы. Губы
немного толстоваты, но они придают ему вид добродушного, покладистого парня.
В действительности все совсем не так. Это скрытный, хитрый человек. Когда он
напьется или налижется своей дряни, лицо у него лиловеет и приобретает
неприятную прозрачность. Словно выброшенная на берег медуза. Глаза
заплывают, совсем тонут в щелках, брр, нехорошо выглядит пьяный Джимми.
Сегодня у него какой-то прибитый вид. Верно, вчера перебрал".
- Ну хватит разговоров, Джимми, за дело! У нас, кажется, оставалась
неразобранной корреспонденция? Покажите мне. Есть что-нибудь интересное?
Ватикан? О, отлично. Давайте сюда. Это первоочередное. Ух, уже радиограмма
из Майами. Когда они только успевают? Сейчас.
Доктор Трири пожевал тонкими иезуитскими губами.
- Из Майами сообщают, что за Диком Рибейрой охотится некто Сэм Смит. Он
уже здесь. Нам предлагают объединить усилия. Джимми, вам придется связаться
с этим человеком. Потом вы познакомите нас.
- Стоит ли, док?
- Что вы хотите сказать своим "стоит"? - доктор Трири смотрел на Джимми
неопределенно и водянисто. Оссолоп распрямился, прощупывая наиболее
болезненные места на ребрах, которых коснулись пухлые пальчики Ленивца.
- Видите ли, док, я думаю, что мы и сами бы справились с этим Диком.
Ведь дело только в цене?
- Нет, - доктор был категоричен, - те, кто послал телеграмму, знают
толк в подобных делах. Если они советуют объединиться, надо объединяться.
Вам известно, что для нас значат эти люди? Это промышленность, это реклама,
это сбыт, организация и так далее. Двух мнений быть не может. Ступайте и
разыщите этого Смита.
- Конечно, док, конечно. Я найду его. Но в процессе...
- В каком процессе?
- В процессе налаживания контактов с Диком Рибейрой может статься так,
что весь материал окажется в наших руках, а у Смита голая ладонь! Ведь может
такое произойти? Случайность, поворот судьбы, и Дик полюбит нас нежнее, чем
Смита, и тогда... вы понимаете?
- Понимаю. Это другое дело. Такое возможно, и мы будем от всего сердца
приветствовать подобный поворот судьбы. Но без пошлостей. Помните, что нужен
не только материал, но и точное указание самого места, следовательно,
лучшего проводника, чем этот Рибейра, не найти, а если он откажется работать
на нас, то пусть не работает ни на кого. Собственно, все зависит от
количества материала, которым Дик располагает. Вся наша жизнь всего лишь
детская софистика. То же и у Дика. Если он постарался и набрал материала
достаточно, он уже обречен, если же он был нерадив, ленив и у нас не будет
полной уверенности, Дик Рибейра будет долго и красиво жить. Вы его видели?
- Он где-то прячется. Но я его добуду!
- Отлично. Действуйте. Я начну готовиться к лекции, которая состоится
сегодня после обеда.
24
Словно черный орел, словно гриф с белым воротником, взлетел доктор
Трири на помост, откуда каждый слушатель мог видеть его горящий взор,
слышать огненное слово пророка:
- Да, друзья мои, я делаю не доклад, не научное сообщение, не
объективную информацию несу я в мир, я вещаю вам слова, созданные не
логикой, не наукой, не искусством, а слова, рожденные жизнью в душе моей!
Поэтому я их проповедую, поэтому мое выступление есть проповедь, а я есть
проповедник. Проповедник истины, спросите вы? Нет, отвечу я! Их было много
до меня, и все они ушли во тьму веков, не совладав с реальностью.
Проповедник силы, спросите вы? Нет! Разума? Нет! Так чего же? - С кроткой
улыбкой обвел он взглядом слушателей.Я проповедник наслаждения! Да, друзья,
я утверждаю в мире наслаждение!
Моя проповедь состоит из двух частей, из двух антагонистических начал.
Как Ормузд и Ариман, добро и зло. Свет и тьма. Любовь и ненависть. Я начинаю
с Критики и заканчиваю Утверждением. Критика и Утверждение - это два полюса,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг