конь, шевельнул гривой и опал в мгновение ока, покатился на нас, будто
штормовая океанская волна: ободки рассыпались и потонули в седой пучине.
Гасли эти осколки не сразу - они трепетали, поднимались и падали, как
искры, и вот наконец синее светило щедро полило свет. Мы дружно закрыли
глаза ладонями. Я прислонился спиной к черному столбу и почувствовал, что
нутро его полое и там, внутри, происходит какое-то слабое шевеление. Ага,
там поднимается Пророк.
- Хозяин! - сказал Скала шепотом. - Смотри наверх. Я отпрянул от
опоры и уставился на маковицу, открытую с одной стороны на манер
театральной ложи, и глядел туда, пока в проеме между листьями не показалось
длинное пергаментное лицо. Пророк был стар, морщинист, с острого его
подбородка стекала небогатая борода. Был Пророк к тому же абсолютно лыс, и
голова его напоминала рябое воробьиное яйцо. Старик с потугой открыл глаза,
пронзительно черные и монгольского разреза. Сзади Пророка кто-то
придерживал за плечи, я видел лишь мощные руки.
Народ, сидевший вокруг столба, кажется, не испытывал ни трепета, ни
благости. Я заметил, что кое-кто совсем отрешен от действия и занят своими
мыслями. Пожилой воин, опираясь на копье, чесал щепкой ногу, парни пялились
на девственниц, сидевших тесно и в окружении сердитых старух. На шее
Пророка надулись жилы, глаза, закровянившись, вылезли из орбита грудь
поднялась, и он закричал так пронзительно, что у меня защекотало в ушах:
- Помогайте слабым! Слабые в яме. Все.
Листья на маковице задернулись, как занавес, я взялся за столб и
опять почувствовал там шевеленье. Внутри столба послышался шорох, будто
горошина каталась там в сухом стручке: Пророк спускался в преисподнюю,
чтобы подняться опять на восходе. Он, будто петух, исправно несет свою
службу. Но где же смысл этого несложного спектакля? Как это все понимать?
- Голова, ты объяснишь мне что-нибудь?
- Мало информации.
"И мне нужна информация. Но поживем - увидим",
- Тебя ждут, Хозяин.
- И чего они ждут. Скала?
- Слова твоего.
2
- Не падайте ниц, люди, - я принес мир! Я скатился с неба, чтобы
научить вас добру. Наши страсти мелки по сравнению с вечностью, жизнь
коротка и не создана для зряшной суеты. Чтобы понять это, надо иметь
знания, способные дать вам пищу в изобилии, и беспечальный досуг. Но для
будущего надо поработать. Я не бог, но человек - такой же, как вы. Мой
народ живет далеко отсюда, и мой народ послал меня сюда для работы. И я
говорю:
"Здравствуйте, братья!"
- Что нам делать теперь? - не поднимаясь с колен, крикнул пожилой
воин, который давеча, когда Пророк вещал Истину, чесался щепкой.
- Разойтись, Потом я скажу, что вам делать.
- Когда скажешь?
- Скоро.
- Ты вернешь нам камень с Истинами? Ты же могуч?
- Он вернет камень с Истинами! - закричал сварливым голосом из-за
моей спины Скала. - Он отведет нас к воде, которая никуда не течет и где
наша Родина. Он могуч, и там, где он живет, другие обычаи - там мало
говорят и много делают. Он могуч! Он прилетел сюда вместе со своим домом
под названием Голова. Сейчас я попрошу Голову содрогнуть твердь, -
разбитной брат мой наклонился к "лингвисту" и зашептал: - Ты же знаешь
меня, Голова, ты же любишь меня. Я - Скала, брат твоего Ховяина. Содрогни
деревню, покажи свою силу! Я снисходительно улыбался: Мозг, он трезвый,
холодный и запрограммирован только на мои команды. Однако в следующую
секунду я воткнулся головой в центральный столб и в голове моей нежно
зазвенело. Сверху сыпалась какая-то шелуха, деревню окутала пыль. Из толпы
кричали истошно:
- Не надо больше содрогать! Мы верим, что Пришелец - бог. Но зачем он
выдает себя за человека? Мы верим!
Скала каким-то образом был подмят мною. Я сел, ощупывая себя,
стряхнул с ушей труху и выволок за шею Скалу, брата моего, засыпанного
мусором:
- Содрогнул?!
- Содрогнул!
- Ты за дерзость еще поплатишься, друг! Голова!
- Слушаю, Ло?
- Если ты еще раз послушаешься этого парня, будешь отключен. Ты понял
меня?
- Все ясно, Ло. Прости.
- Ты неисправен?
- Система в порядке.
- И ты начинаешь загадывать загадки!
- Прости, Ло.
Я поднялся, вроде бы некстати вспомнил, что не мылся как следует уже
четыре дня. Заскучалось по гондоле, по мягкому ее уюту и стерильной чистоте
моей спальни, моего кабинета, моего холла с огромным экраном, через который
так хорошо смотреть на Синюю. Люди деревни стояли на коленях, и черные их
спины напоминали обгоревшие бревна. Разрушения были невелики: кое-где
похилились стены и были сдернуты с гнезд верхние жерди. Только несколько
позже я заметил, что сильно накренился центральный столб-трибуна Пророка.
Но беда невелика: наверно, не первый и не десятый раз страдает деревня, не
первый и не десятый раз ее латают.
- Прошу подняться, люди! - мягко сказал я. Никакого впечатления:
народ лежал задавленный страхом. Скала шепнул, щекотно касаясь моего плеча
губами:
- Крикни Голосом, подобным грому.
Я крикнул так мощно, что откуда-то сверху опять посыпалась труха.
Подействовало. Зашевелились мои граждане и, подобно муравьям, без
слов и команд каждый принялся за свою работу. Мое присутствие было лишним,
и я крикнул еще:
- Мы уходим. Мы явимся завтра.
Опять никакого впечатления. Муравьи отключились от всего, что не
касалось дела. Вероятней всего, это нечто вроде коллективного рефлекса;
слишком мало дается времени бедолагам при чрезвычайных обстоятельствах-
отвлекаться им некогда. Никто даже и не посмотрел вслед нам. Холодность
эта, признаться, обидела. На холме за деревней Скала, прихрамывая, догнал
меня и сказал;
- Ты дурак, Хозяин!
- Зарываешься, однако!
- Ты дурак, Хозяин!
Брат мой давно напрашивался на легкую выволочку. Удар по загривку
застал его в тот самый момент, когда он собирался растолковать популярно,
почему я дурак. Парень кувыркнулся в воздухе, болтая ногами, и сел с маху
мягким местом на твердую здешнюю траву...
- Еще поучить вежливости?
- Я вежливый, не надо! Чуть глаза из черепа не выскочили, Хозяин! И
все равно ты - дурак.
- Почему же?
- Ты плохо с ними говорил, совсем плохо! Зачем ты так? - Скала
выпятил грудь, откинул голову и, кругло разевая рот, заорал: -Я не бог, но
человек, такой же, как вы! Зачем? Ты бог, и пусть они тебя боятся, в
человека они копье кинут - человек смертен и грешен. В бога копье не
кинешь - он карает.
- Я подумаю над твоими словами, друг. И не сердись.
- Я и не сержусь, Хозяин.
3
Ночь я не спал.
Я сидел у экрана гондолы и пробовал размышлять ясно и по порядку;
наступает тот самый момент, когда легковесно полагаться лишь на интуицию,
нужен строго очерченный план действий. Никто не поможет мне найти
правильное решение, даже премудрый искусственный мозг, лишенный души. Как
же мне быть дальше?
- Голова, ответь: есть еще гомо сапиенс на этой планетке?
- Есть.
- Покажи!
На выпуклом экране возникла живая картина - величаво плыли, набегая,
пестрые куски, отснятые на Синей роботами. Сперва тянулась полупустыня,
отороченная скупой травой и кустарниками, дальше начались джунгли с реками,
озерами и болотами. Вода блестела тускло, замутненная илом. Потом начались
горы с рощами, которые редели на кручах, пока не иссякли вовсе. Рощи
сменили луга с крупными цветами, лишенными сочной яркости: цветы были
однотонные, по большей части темно-синие, изредка - коричневые. Луга
оборвались. Теперь мощно вздымались горы с острыми гранями. На склонах
бляшками сверкал лед, испуская по крутизне ручейки - белые веревочки. Между
двух скал, в седловине, я приметил дымок- он сочился из рваного отверстия
пещеры.
- Стоп!
Да, из пещеры, на невообразимой высоте, действительно, сочился дым, я
не ошибся.
- Костер?
- Да.
- И сколько их там, гомо сапиенс?
- Точной информации не имею пока, но человек двести.
- И это все?
- Замечено еще два костра. В горах два костра. Есть еще поселение на
островах.
- Показывай!
Планета разворачивалась, как лента не очень яркого тона: уже знакомые
джунгли с реками и озерами были там; холмистые полупустыни с оврагами, и
наконец в глаза ударила густая лазурь: внизу началось море. У меня дрогнуло
сердце - я люблю море и, бывало, дома проводил на берегу, где-нибудь в
нелюдном затишке, целые дни, не чувствуя ни голода, ни времени. Море
очищает, его движение наполнено мыслью высшего порядка. Втайне я храню к
морю религиозное почтение и мальчишкой приходил на берег жаловаться,
тосковать или качаться на волнах, глядя в небо. Море умеет смеяться. Смех
его ровный и чуть снисходительный; оно умеет и сердиться, яриться,
уставать. Оно спит и просыпается, потому что - живое. Я верю - оно живое. Я
возвращался после свидания с морем очищенный и мудрый, как старик.
Когда-нибудь я приду к здешним берегам, чтобы набраться спокойной силы,
которой хватает надолго. Приду!
...Волны, крутые и горбатые, катились шеренгами бесконечно к смутной
дали. Посреди воды местами торчали острые, будто зубы хищника, камни,
попадались и плоские валуны, песчаные косы и отмели. Дальше было широко и
просторно. .Ветер теребил самую крутизну волны, сбивал с нее гребешки,
похожие на пламя, которое возгорается вдруг вдоль затухающей головни. Волны
пропадали в невысокой дымке. Вот показались и острова, заросшие деревьями.
Были острова совсем пустынные - сплошь песок да галечник. Деревни - их было
две - раскинулись на самом большом куске суши в форме пирога посреди
архипелага. Люди и здесь на ночь устраивались, видимо, в пещерах,
напоминающих ласточкины гнезда - на крутом яру и в тени гор. Ходы в пещеры
закрывали огромные циновки, сплетенные из лиан. И никакого движения. Выше
пещер на плоской равнине, у самого ее края, падающего к воде, догорал
одинокий костер.
- Вечер, Ло. Они рано ложатся спать. И рано встают.
- Понятно. Еще хочу спросить... Где же теперь наш силач, Голова?
- Он не бедствует, он лучше подготовлен к одиночеству, чем другие.
Показать его?
- Не стоит пока. Что ты знаешь сейчас о так называемых стрекотухах?
- Исследования ведутся по программе. Полной ясности еще нет.
- А предварительные выводы?
- Могу ошибиться, Ло.
- Неважно.
- Удивительная форма. Это коллективный организм. Аналога у меня нет,
можно сравнить лишь приблизительно с нашими муравьями. Вернее так; нечто
среднее между муравьями и пчелами. Назовем семью условно роем, повторяю,
условно.
- Назовем. Дальше?
- Рой, насчитывающий около семисот тысяч особей, подвержен циклам:
окукливание и активное функционирование... Сейчас стрекотухи в активной
фазе, она, по предварительным данным, длится триста-четыреста лет.
- Потом?
- Рой слипается, образуя желеобразную массу, покрытую сверху прочной
оболочкой. Получается нечто вроде шара диаметром около двух метров.
- Дальше?
- При благоприятном стечении обстоятельств шар способен преодолеть
тяготение и выйти в космос. Механизм этой уникальной способности пока
неясен.
- Да-а...
- Хочу подчеркнуть еще одну особенность этого насекомого. Отдельная
особь - ничто, она вполне сравнима с деталью сложной машины,
смонтированной, ну, скажем, из блоков: детали взаимозаменяемы без ущерба
для целого, но матка роя - тот центр, без которого немыслимо существование
популяции.
- Интересно. У тебя все?
- Если коротко, то все пока.
- Сможем ли мы серьезно противостоять, если возникнет такая
необходимость, этим самым стрекотухам.
- Защититься сможем, противостоять серьезно- вряд ли.
- Вот даже как?!
- Матка наделена интеллектом, но она существует как бы отдельно и
редко пользуется своей властью.
- Ты хочешь сказать, что банда предоставлена самой себе?
- Примерно так.
- И потому творит зло?
- Да, она лишена духовной сути. Оружие ведь не ведает, зло оно творит
или добро. Пушка, например, стреляет одинаково в своих и чужих, не так ли?
- Так.
- У меня есть гипотеза, повторяю, но я не решаюсь пока ее излагать,
не хватает исходных данных. Могу обнадежить тебя, Ло.
- Чем же ты собираешься обнадежить меня, Голова?
- Вероятно, скоро рои начнут слипаться и окукливаться.
- Эвон что! Значит, планета наконец освободится от напасти?
- Похоже, освободится.
- Спасибо за добрую весть! С помощью какой силы они выходят в космос?
- Пока и это неясно. Мне кажется еще, что хозяйка роя имеет какую-то
цель и стремится уйти.
- Еще раз спасибо.
Значит, легенда права, рассуждал я, одно племя удалилось в горы,
другое - в океан. Я вспомнил слова лукавого брата моего, который опять не
вылазил из душевой и килограммами изводил ароматическое мыло. Вот эти
слова: "Потом мы остались одни возле синей воды... Племя, делающее дома из
камня, просочилось сквозь горы, подобно ручью, и мы его не встречали. Племя
же, делающее лодки, уплыло туда, где уже ничего нет"...
Здешнее человечество раскололось, не выдержав тяжких ударов судьбы, и
угасает, разделенное. Я прилетел вовремя. Но как я им помогу? Всякое грубое
вмешательство, всякий диктат претят самой сути моей миссии. Племя сменит
бога, только и всего. В седой древности у нас говаривали; "На бога надейся,
но сам не плошай". Что ж, если исключить частности, я избрал верный путь, Я
готов помочь им, но лишь в пределах собственных возможностей и не позову за
собой свои машины, не воспользуюсь колоссальными возможностями своей
цивилизации. Они поймут со временем, что многое могут сами, освобожденные и
просветленные. Они все могут сами, и в запасе у них - вечность. Другого
пути у нас нет, иначе я рискую сделать из них капризных детей, избалованных
благами, на которые не тратилось усилий.
Скала спал на ковре у моих ног, свернувшись калачиком, будто ребенок.
Щекой он прижимался к копью и видел, наверно, хорошие сны - лицо его было
спокойно и даже красиво. Экран гондолы заполнило ночное небо - живое,
таинственное и прекрасное. Дремалось. Опять я видел сосулину, свисающую с
карниза, и сквозь мокрый лед, из мягкой его глубины, женщина протягивала
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг