суда. А местному правосудию я не присягал. Стараться же сохранить жизнь
Коры ради него самого было бессмысленно. Я понимал, что долго он не
протянет, в лучшем случае несколько дней. И то если доживет до прибытия
врачей. Так что позволить ему уйти сейчас было с моей стороны даже гуманно.
- Хорошо, - сказал я, принимая решение.
Для просьбы о смерти требовалось много мужества, и я почувствовал
уважение к Коре. Мне захотелось сделать все возможное, чтобы он не успел
ощутить ужас последней минуты.
- Я, кажется, видел где-то здесь пистолет, сказал я, озираясь по
сторонам. - Готовься пока к Воссоединению. Погоди, я подсуну тебе
что-нибудь под голову. Я дотянулся до стоявшего неподалеку танка, который
принес из машины, и, положив его рядом, приподнял обеими руками давно не
стриженную голову Коры. Больше всего я боялся, что Кора непроизвольно
напряжет шейные мышцы, и тогда у меня ничего не получится. Но, к счастью,
этого не произошло. Пока я подсовывал танк, Кора, наоборот, расслабился и
устало закрыл глаза. И тогда я, сжав ладонями затылок и подбородок, быстро
и резко крутнул его голову против часовой стрелки почти на сто восемьдесят
градусов.
Ощущение было такое, словно сломалась сухая палка. Раздался громкий
хруст, неприятно отдавшийся в ладонях. Из горла Коры вырвался сдавленный
звук, после чего тело его обмякло и он неподвижно вытянулся на каменистой
земле. Я встал и тщательно вытер руки о шорты. Мне всегда было противно
прикасаться к мужской плоти, а кроме того, я только что держал за подол
смерть.
Мне никогда не приходилось убивать так, как я убил Кору. Я чувствовал
отвращение к самому себе. Но еще более омерзительным было обыскивать трупы.
Брезгливо морщась и отмахиваясь от мух, я проверил карманы Чары и Коры и не
нашел в них ничего интересного, кроме одного зарядного устройства к
пистолету и идентификационного знака Коры, выбитого на латунной бляхе
размером с куриное яйцо. Знак не был снабжен фотографией и, безусловно, мог
мне пригодиться. Но я знал, что сгорю, как облитый напалмом, если кто-то из
знающих людей увидит этот знак у меня.
Пока я обыскивал убитых, мне неожиданно пришла в голову счастливая
мысль погрузить их в машину и сбросить со скалы. По моим расчетам, это
Должно было серьезно затруднить поиски. Правда, площадка была основательно
залита кровью, но я полагал, что собирающийся дождь смоет все следы. Больше
всего меня волновало, как бы не измазаться в крови самому.
Солнце уже светило не так ярко, погружаясь в еле заметную пока пелену
тумана, который сползал на этот раз с гор. Я быстро обошел площадку,
стараясь убрать ее до того, как туман станет густым. Стимулятор уже
переставал действовать, и мои руки и ноги с каждой минутой все хуже и хуже
подчинялись мне. Подобрав пыточную машинку и веревку, я разыскал отлетевшую
в траву удавку и, забросив все вместе с пистолетами в открытый кузов
электромобиля, вернулся к трупам.
Боль терзала руку уже глуше, но, когда я стягивал через голову
разлетайку, она всколыхнулась снова, а стоило мне начать перетаскивать
убитых к электромобилю, плечо разнылось так, что я боялся даже прикоснуться
к нему. Я старался уверить себя, что после перенесенной мной пытки иначе и
быть не может, но все равно плечо чрезвычайно беспокоило меня. Ясно было,
что в гостиницу к кибердоктору я попаду не скоро, а между тем кто-то
рассказывал мне, что гангрена может начаться даже от такого пустяка, как
ожог. С трудом затолкав тяжелые и негнущиеся тела в задний отсек, я уселся
вперед на высоко поднятое место водителя. Назад, туда, где слышалось
довольное гудение слизывающих кровь мух, я старался не смотреть. Пульт
справа от штурвала был большей частью незнаком мне, но понятные символы
позволили быстро сообразить, какой рычажок отвечает за стартер, какой за
реостат, а какой меняет привод. Развернувшись, я стал носом к обрыву,
открыл дверцу и перевел рычажок реостата в крайнее положение. Потом я стоял
и смотрел, как, набирая скорость, электромобиль весело подпрыгивает на
камнях в своем последнем путешествии. Вот он достиг края площади, оторвался
от нее и, мелькнув задранным кузовом, канул в пустоту, через несколько
секунд я услышал донесшийся из-за края обрыва громкий всплеск. Когда я
подошел к кромке и заглянул вниз, там не было ничего, кроме чернильно-седой
пены прибоя да двух птиц, с криками летавших над местом падения.
Остужая под слабым ветром продолжающее ныть плечо, я сидел, привычно
свесив ноги, на колющемся острыми выступами краю утеса и тупо глядел на
опускающийся сверху туман. Все кончилось. Я победил. Я играл один против
троих, и выиграл, и теперь мог по праву гордиться этим. Высыхающий пот
приятно стягивал кожу, гудели ладони, и ломило все тело, но это была
хорошая усталость. Туман уже сомкнул небо с морем и постепенно заливал все
окружающее пространство, пропитывая одежду теплой, почти горячей влагой.
Мир вокруг меня выглядел совершенно призрачным, а сам я, казалось, утратил
земное измерение и невесомо парил то ли в плотной атмосфере
планеты-гиганта, то ли в солевой камере, в которой еще в школе проходил
тренинг на сенсорную депривацию.
Краем сознания я отчетливо воспринимал окружающее. Я знал, что мне
надо встать, умыться и как можно быстрее спуститься вниз, где меня ждут
неотложные дела - в первую очередь те, что оставил мне в наследство
Аркарнак Чара. Однако я продолжал сидеть, будучи не в силах даже
пошевелиться. В конце концов я имел право на несколько минут соскочить с
этой безумной карусели. Чара был мертв, рой отрезан, а до путча оставалось
еще полтора дня. Только сейчас я почувствовал, как устал. Последние три
часа высосали у меня все душевные силы. Теперь, когда действие стимулятора
заканчивалось, я чувствовал непреодолимую потребность в отдыхе. Если бы я
не боялся свалиться со своего насеста, я бы тут же уснул.
Пространство передо мной свертывалось, капсул и - роясь наподобие
непроницаемого кокона, тусклая монотонность пробивающегося света манила
навсегда слиться с вечностью, а перед глазами, словно перед обзорным
экраном попавшего в метеоритный поток бота, медленно проплывали
бесформенные тени, похожие на призраки давно погибших астероидов. Я должен
был куда-то идти. Я не очень хорошо понимал зачем и куда, но кто-то
посторонний настойчиво твердил у меня в мозгу: "Тебе надо идти. Тебе надо
идти". И я, с трудом выдираясь из засасывающего меня сна, слепо оперся
рукой о землю и, вытащив из пропасти ноги, медленно откатился назад,
подальше от края, а потом встал и, пошатываясь, побрел туда, где от
площадки отходила заросшая травой колея.
Я плохо помнил, как умывался остатками воды из танка, как искал, а
потом натягивал разлетайку и как неуверенно брел в сплошном молоке тумана
вниз. В памяти остались лишь шорох падающих где-то капель, скрежет гравия
под подошвами да ветви кустов, больно ударявшие по ногам, когда я сбивался
с дороги.
Окончательно я пришел в себя, когда вышел на конец из тумана и понял,
что шлепаю сандалиями по лужам нового шоссе. Отключившийся на время в
запредельном торможении мозг снова набирал, ее село гудя, свои обороты,
было тепло и сыро, и я был свободен. Я был свободен, уцелев в тяжелейшей
схватке с превосходившим меня практически по всем статьям противником. Это
была моя настоящая победа, и потому я впервые за много месяцев был
по-настоящему энергичен и воодушевлен. Даже провожая Таш, я не чувствовал
себя так хорошо. Я упруго шагал вниз по хорошо утрамбованному гравию, и
внутри у меня гремела музыка и чудесный салют в честь моего триумфа
расцветал разноцветными языками фейерверка...
Я чувствовал, "как меня захлестывает пьянящая волна ликования и
счастливая улыбка по-мальчишески раздирает рот. На мгновение мне стало
стыдно, и я непроизвольно оглянулся, но дорога была пуста, и я позволил
себе некоторое время идти, подпрыгивая и насвистывая, расплескивая во все
стороны переполнявший меня восторг. Я был жив! Я был жив, дышал воздухом,
видел лес и шел по шоссе. Совсем немного - и дело могло обернуться иначе. И
тогда сейчас я, остывший и посиневший, лежал бы наверху, на площадке, или
перекатывался бревном в кузове электромобиля, а Чара с Корой, обрызгавшись
пахучкой, потягивали бы скруш, оживленно обсуждая оставшиеся на сегодня
дела.
Однако вышло наоборот. Мне удалось схватить удачу за юбку. Я сумел
наконец уничтожить резидента роя и главного вдохновителя мятежа. Теперь я
стоял на колокольне и яростно раскачивал язык колокола, вызванивающего
реквием по моим врагам. Я понимал, что сломал им хребет, и знал, что не
остановлюсь, пока не размажу остатки по стенам их баз, казарм и тайных
квартир. Теперь все должно было пойти, как надо. Я был убежден, что сумею
накачать Принцепса, и мятеж будет подавлен, даже не начавшись. И рой,
всемогущий рой, теперь засуетится и, начав искать концы, выдаст мне место
своей базы. И Юкира выбросит десант. И Таш снова придет ко мне. И может
быть, я опять смогу стать собой и начать жить, не думая больше о распоротом
сердце.
Я вдруг вспомнил про сердце и, спохватившись, испуганно прислушался к
нему. Сердце не болело, не ныло и не давило. Похоже, что все мои страхи и
болезни развеялись, как туман в полдень. Я улыбнулся. Черная полоса в моей
жизни, кажется, подходила к концу.
"Это точно был невроз, - сказал я себе. - Врачи перестраховались, а
ты им поверил. Ты все ждал, когда же тебя прихватит, и в итоге заработал
невроз. Ничего, три нашивки. Теперь-то уж все позади. Ты много сделал
сегодня. Господь решил тебя наградить".
Я вдруг услышал сзади знакомое пыхтение и, обернувшись, увидел
выползающий из-за близкого поворота неказистый паровичок. Когда-то он был
серебристого цвета, но краска с тех пор сильно по-облупилась, и из-под нее,
словно у вазгифа в сухой период, проглядывала позеленевшая от времени
латунь. Паровичок гремел расклепавшимся железом, всхрипывал и заметно
вихлял. Однако маленький, вделанный прямо в кузов котел исправно выбрасывал
сизые клубы пара, девушка за рулем казалась молодой и славной, и видно
было, что кабина паровичка не моноблок, а рассчитана на трех человек.
Поэтому я тут же развернулся, замахал руками и, немного прихрамывая,
двинулся по середине дороги навстречу паровичку.
Как и все сословие технарей, девушка держалась слегка снисходительно.
Затормозив, она высунула из окна рыжую голову и стала терпеливо ждать, пока
я заговорю.
- Один жетон до города, два - до Западных ворот административного
квартала, - объявил я, держась рукой за рифленый капот. - Похоже, я ногу
потянул.
- Два лучше, чем один, - девушка распахнула дверцу, и я увидел, что
она улыбается. - Помочь?
- Сам справлюсь, - заверил я, подтягиваясь в кабину и устраиваясь на
длинном сиденье у нее за спиной. - Пока что не инвалид.
Паровичок медленно разматывал серпантин, а я сидел, прикрыв глаза, и
тихо слушал, как мерно пульсирует в груди сердце, ритмично ходят легкие и
уверенно бежит по жилам кровь. Меньше чем через период мне предстоял
нелегкий разговор с Принцепсом, и к этому разговору я должен был
подготовиться. Машина мятежа была запущена на полный ход, и ясно было, что
чистильщики с "волчатами" теперь обойдутся без Чары. Я должен был заставить
Принципса нанести упреждающий удар.
Из задумчивости меня вывел мелодичный голос моего пилота.
- Я могла бы остановиться на время. Мой склад работает допоздна.
От неожиданности я вздрогнул и открыл глаза. Такого поворота событий я
не предусмотрел и теперь растерялся. Чтобы выиграть время, я нагнулся
вперед и положил руки на спинку ее кресла. Мне почему-то не хотелось
принимать предложение.
- Отличная идея! - Я надеялся, что мое воодушевление выглядит
настоящим. - Но только вечером. Сейчас я в обвале...
Честно сказать, я не очень понимал, почему решил отказаться. Конечно,
я должен был спешить, но не так уж сильно, чтобы не выкроить полчаса. Тем
более что сама девушка выглядела очень привлекательно. У нее был маленький
нос горянки, пухлые детские щечки и тонкие запястья, предполагающие
красивую лодыжку. Я никогда не отказывался от таких девушек, даже в самые
худшие дни. Что-то толкнуло меня под локоть, и я никак не мог осознать что.
- Тогда - тринадцатый сектор, квартал Абалмей. Меня зовут Лиш. Лиш Бер
Дарда. Но смотри, завтра я уже буду занята.
- Хорошо... - Я пожевал губами, заполняя паузу. Не стоило обижать
девушку, но и врать было противно. - Как насчет девятого периода?
Только сейчас до меня стало доходить, что причиной отказа послужила
Таш. Странное дело: нас с так и не связывали никакие обязательства. Более
того, я знал, что, возможно, никогда уже больше не лягу с ней в пост ель. И
тем не менее контакт с другой девушкой представлялся мне сейчас
оскорбляющим память наших встреч. Похоже, я вел себя глупо, но заставить
себя поступить умно я не мог.
- Девятый так девятый, - согласилась девушка. - Я до утра свободна.
- А утром обратно?
- Нет. Утром я веду платформу в село.
- Ты работаешь на чистильщиков?!
- Ну да. А что?
Я понял, что выдал себя интонацией.
- Так... Я тоже с ними работал. До сих пор не заплатили.
- На Восстановление нельзя работать за деньги!
- Ну, - я с сомнением покачал головой, - кушать ведь что-то надо.
- Каждый, кто не болен, должен что-то сделать для Восстановления, -
назидательно сказала девушка, не поворачивая головы. - Я раньше тоже жила
для себя. Но потом подумала: у меня нет детей, я занята меньше других. Я
пошла и сказала: "Хотите, буду водить платформы в село?" Там был такой
главный, с желтыми глазами. Он меня обнял и дал веточку мергса. Я ее долго
потом носила. Вот здесь.
- Как же тебя не обнять? - улыбнулся я. - Ты красивая.
- Если бы он захотел, я стала бы жить в его доме. Но только в этом
совсем нет смысла. Он там почти не бывает. Знаешь, я думаю, он вообще не
спит. Я тебе скажу: это герой. Ты себе даже не представляешь, как трудно
служить Восстановлению. Они там все герои. Я сделалась счастливой, как
пришла к ним. Теперь меня уважают.
- Ты теперь тоже героиня.
Она не заметила иронии.
- До этого я жила, как зародыш. Теперь я пробила скорлупу. Сейчас
стоит задача: справиться с хайси. Как ты думаешь, мы справимся? Я дала
клятву. А потом, когда мы уничтожим хайси, мы примемся за другие дела. В
Керсте много несделанного! Хвара говорит; "Нельзя быть счастливым, когда
вокруг все плохо".
- Хвара?!
- Да. Старший Встречающий. Ты знаешь его?
- Слышал...
- Он говорит, что мы должны забыть о себе, пока не закончим
Восстановление.
Я внимательно посмотрел на медный затылок с коротко остриженными
волосами и внезапно вспомнил волосы, торчащие из мясистых ушей Хвары.
- Послушай, - с сожалением сказал я, понимая, что вряд ли смогу
достучаться. - Вот ты веришь Хваре, хочешь отказаться от всего. А вдруг он
обманывает тебя? Ну может же так быть, что у него другие, личные цели. И не
нужно ему никакое Восстановление, а нужна власть над людьми. Или, допустим,
деньги. Наворует денег и сбежит. Что тогда?
Лиш затормозила так резко, что меня бросило вперед.
- Вываливайся!
Она сидела не оборачиваясь, но я увидел, как побагровела ее шея над
вырезом разлетайки.
- Выводи сандалии! Быстро! Я тебя дальше не везу. Ты - клановая
липучка! Подавись волосами со своего языка!
От неожиданности я растерялся, но тут же быстро взял себя в руки. Надо
было срочно спасать положение, тем более что мы не доехали даже до крепости
основателей, откуда, как я знал, ходили перевозки.
- Молодец, - сказал я совсем другим голосом и засмеялся. - Ты
правильно отзываешься на такие слова. Успокойся. Я - личный советник
Принцепса.
Мне захотелось тебя проверить. Конечно же, чистильщики делают очень
важное дело. Я просто не знаю, как бы мы существовали без них.
Лиш Бер Дарда продолжала сидеть, не трогаясь с места, но краснота с ее
шеи начала спадать.
- Это плохая шутка, - напряженно сказала она.
- А это не шутка, - отозвался я. - В стране очень тяжелое положение. И
мы хотим знать, кому можно доверять.
- Ну и как, - медленно набирая скорость, спросила Лиш, - мне можно?
- Тебе можно, - серьезно сказал я. - Ты прочный друг. Я уже пожалел,
что не согласился остановиться.
- Еще не поздно, - пробормотала она.
- Нет. - Я погладил ее сзади по щеке. - Давай оставим это на вечер.
Хочется побыть с тобой, не глядя на часы.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг