непроизвольно дернулась, поднял ее правую руку и впился туда губами. И
сразу рухнула и разлетелась вдребезги хрустальная стена, невидимым барьером
разделявшая нас до этого. Взмыл и рассыпался в небе искрами фейерверк
карнавального салюта. Таш громко стонала, умирая и плавясь от моих
прикосновений, ее руки то стискивали меня, то бессильно соскальзывали с
плеч, падая на простыни. Горячее тело порывисто изгибалось, с силой
прижимаясь ко мне, больно вдавливаясь в бедра и грудь, и ослабевало разом,
словно Таш на секунду теряла сознание. Не убирая рук из-под мышек,
переплетясь с ней мертвым узлом, я ласкал ее ногами, губами, членом и
языком, ловя каждое движение, каждый стон или вскрик - так, как
вслушивается в серебристые звуки настройщик музыкального инструмента.
Сознание мое отключилось. Я просто не мог думать ни о чем,
захлестнутый бурей сводящих с ума ощущений. Мои пальцы стали необыкновенно
чуткими, и, касаясь каждой впадинки и выпуклости, я словно перебирал
эфирные струны, вызывая к жизни волшебную музыку надзвездных сфер. Правая
моя рука намертво вклеилась под мышку Таш, а левая, раздвинув ее ноги,
тонула в захлебывающейся от клейкой влаги щели. Таш билась в моих руках,
как рыба на крючке, и каждое движение пальцев исторгало из ее груди дивный,
пьянящий меня стон. Только теперь Таш полностью отдалась мне. Не в силах
больше сдерживаться, она трясла меня за плечи, хрипло крича:
- Ну давай же! Давай! Давай наконец!
- Сейчас, - шептал я, кусая и целуя в сладкой пытке бархатистые мочки
ее ушей. - Сейчас, погоди немного, еще чуточку, самую малость. Ты ведь
чувствуешь? Ты чувствуешь, как я невыносимо хочу тебя? Потрогай моего
мальчика. Правда, он словно копье Безумного Латника? Там на конце горит
пламя! Я спалю тебя этим факелом. Когда он пронзит тебя, ты почувствуешь,
что внутри зажглась звезда. Берегись! Я отделаю тебя так, что глаза твои
вылезут на лоб и ты будешь орать во весь голос. Я возьму тебя с потрохами.
Я выпью тебя до капельки и обсосу каждую косточку. Держись за землю,
девочка, я уже иду.
Давно я не был в таком ударе. Я вошел в нее так, как обычно бросают
корабль на абордаж. Осатанев, я бил в нее, словно взламывал тараном ворота
родового замка моего заклятого врага. Я даже не слышал криков Таш,
кончавшей теперь беспрерывно. Ветер победы пел в моей груди. Я снова был в
бою, разгоняя свой рейдер навстречу скрещивающимся лазерным лучам,
подныривая и уходя, крутя на десяти "g" смертельные виражи и срываясь от
солнца в атаку, в атаку, в атаку!
Таш давно уже не кричала, хрипло умоляя остановиться, но я вздергивал
ее вновь и вновь, и она, подчиняясь, снова и снова взлетала к зениту,
взрываясь и падая, прижимаясь ко мне и обвисая в моих объятиях, царапая мне
плечи, скрежеща зубами, хватая за волосы, ругаясь и впиваясь в меня, и
замирала, обессилев, чтобы через несколько минут снова хрипеть, и рвать
меня пальцами, и неистовствовать, раз за разом взмывая от форте через
фортиссимо к ураганному финалу.
Очнулся я оттого, что понял, что Таш лежит абсолютно без движения, и
испугался, решив, что она потеряла сознание. Застыв над ней, я словно
выныривал из омута, пробиваясь сквозь мутную многометровую толщу воды к
светлеющему над головой далекому небу. Странно было, что мое сердце не
лопнуло от этой безумной скачки. Ему давно полагалось разойтись по швам.
Я смотрел на неподвижное лицо вытянувшейся без сил на скомканных
простынях Таш, на ее серебристые, разметавшиеся по валику локоны, на
вздувшиеся соски и стройные, слегка раздвинутые бедра, и огромная нежность
к этой девушке переполняла меня, теплой кровью пульсировала у ушей, забытым
мужеством разливалась в мышцах, транквилизатором утишала нервную дрожь. Я
так и не взял финального аккорда, но чувство удовлетворения было таким
глубоким и всеобъемлющим, что я не двигался, боясь его расплескать.
Длинные ресницы Таш дрогнули, и вдруг неожиданно, так, что я
зажмурился от брызнувшего света, мне навстречу распахнулись ее когда-то
прозрачные, а теперь ставшие золотистыми глаза.
- Великий дракон! - прошептала она слабым еще голосом и пошевелилась,
пытаясь подняться на локте. - Что это было?
- Не знаю, - сказал я, вытягиваясь рядом и обнимая ее рукой. -
Наверное, смерть.
- Нет, - медленно, словно раздумывая, произнесла Таш. Лежа на спине,
она неподвижно смотрела в покрытый желтыми и зелеными квадратами потолок,
будто надеялась отыскать там ответ. - Это была не смерть...
- Хочешь, я отнесу тебя в душ, - предложил я.
- В душ? - Она снова зашевелилась и наконец, опираясь на валик,
приподнялась и села, обхватив руками колени. - Да... Попозже...
Что-то тревожное было рядом, таилось в падающих на ворс покрытия
тенях, но что - я никак не мог понять.
- Пора идти, - вдруг сказала Таш, поднимая голову.
- Зачем? - по-дурацки спросил я, разом осознавая, что меня мучило и
чего я боялся с той самой минуты, как пришел в себя.
Чудо кончилось и больше не должно было повториться. Я хотел удержать
выскальзывающее из пальцев мгновение, хотя знал, что это безнадежно.
- Ты придешь ко мне еще раз? - спросил я на всякий случай.
- Не стоит. - Таш покачала головой и, подвинувшись к краю кровати,
спустила ноги на пол. - Так будет лучше. Ты же знаешь мое правило.
- Да, - согласился я. - Меня предупредили.
Я давно уже не ждал ничего от жизни и научился относиться к каждому
подарку судьбы как к случайному событию, состоявшемуся по ошибке или
недосмотру Плетущей Нить, Я понимал, что Таш неизбежно должна уйти от меня,
но было все равно грустно и даже немного больно.
"Не будь свиньей, - сказал я себе. - И не дергай за хвост спящего
дракона. Еще десять минут назад ты был невероятно счастлив. Скажи спасибо,
что Таш вообще согласилась встретиться с тобой. У тебя давно ничего такого
не было. И вообще могло никогда не быть".
- Ты привезешь мне экипаж? - спросила Таш.
- Конечно.
Я еще раз оглядел ее, стараясь сохранить в памяти такой, какой она
была сейчас - нагой, стройной, невероятно красивой, сидящей на краю моей
кровати, и быстро вышел, почти выбежал, стараясь избавиться от соблазна
сесть рядом, обнять и, мягко повалив назад, снова погрузиться ртом в
горячие, жадные, припухшие за последние полтора часа губы.
На ватных ногах я вывалился из гостиницы и, завернувшись в накидку,
направился к площади Семерых. В это время найти экипаж было труднее, чем
после полуночи, но на площади находилась любимая забегаловка возниц, и я
рассчитывал на успех. Через четверть периода я уже входил обратно в
гостиницу, пытаясь угадать, вернулся Оклахома или нет.
Таш я обнаружил уже полностью одетой и расчесывающей мокрые волосы.
Увидев меня, она встала, Я остановился перед ней, и так мы стояли, застыв
посреди зала, не отрываясь глядя друг другу в глаза. Я понимал, что
прощаюсь с ней, по сердцу у меня скребли кошки, но говорить я не мог. Все,
что я хотел бы сказать, не имело для Таш никакого знамения, и мне
оставалось только молчать, доедая последние крошки с пиршественного стола.
- Почему ты так смотришь? - спросила Таш, насквозь прожигая меня
своими прозрачными глазами. - Ты привез возницу?
- Идем, - сказал я, - не будем тянуть. А почему ты боишься открытого
взгляда? По крайней мере это честный взгляд. В нем нет никаких уловок.
- Ты маньяк, - сказала Таш и улыбнулась. - Убийца. У меня не тело, а
мешок с костями. Что ты сделал со мной?
Я пропустил ее вперед, но, когда она уже собиралась выйти в дверь,
остановил, положив руку на плечо. Таш замерла, не оборачиваясь, и тогда я
крепко обнял ее сзади, зарывшись лицом в пепельный водопад волос. Так мы
стояли почти минуту, и я был бесконечно благодарен Таш за то, что она не
делает попытки высвободиться.
Сейчас я был в таком состоянии, что мог улавливать ее мысли. И я
отчетливо услышал, как мелькнула у нее в голове безглагольно-чувственная
цепочка: "По-моему, он очень несчастен".
- Грустно тебе? - тут же спросила она вслух.
- Не весело, - коротко отозвался я и вдруг неожиданно для себя
добавил: - Один я здесь...
Сам не знаю, как это вырвалось. Но предпринимать что-либо теперь было
поздно. Начни я объяснять, что я на самом деле имел в виду, вышло бы еще
хуже.
- Ладно, - сказал я, делая над собой усилие и разжимая руки. - Пора
идти, возница уедет.
Мы вышли к подъезду. Больше всего мне сейчас хотелось узнать, где она
живет. Однако на Керсте не принято было провожать дам, и я ограничился тем,
что помахал вслед рукой. После этого я не стал возвращаться в Луговой зал,
где уже наверняка трудились уборщики, а отправился к себе и как был в
мокрой накидке бессильно свалился в кресло перед компьютером.
Мне хотелось привести в порядок спутанные мысли, но вместо этого я без
устали снова и снова погружался в происшедшее со мной за последние два
часа. Сказать, что у меня давно не было ничего подобного, значило покривить
душой. У меня никогда не было ничего подобного. Ни с одной из девушек, с
которыми я был близок, ни здесь, ни на Земле, ни на тех базах и планетах,
где мы судорожно отдыхали и зализывали раны во время наших коротких
передышек, я не переживал столь полного и глубокого слияния тел, а может
быть, и душ.
За то короткое время, которое Таш была со мной, она успела вернуть
окружающему миру поблекшие и вылинявшие в результате ухода Марты краски. Я
словно возвратился на два часа в свое старое состояние, когда бытие имело
вкус, цвет и запах и когда я вечером всегда знал, зачем должен просыпаться
утром. Жалко, что все закончилось, но, несмотря на тихую печаль, я был
бесконечно благодарен Таш. Теперь, после ее ухода, у меня появилась
уверенность, что не все еще потеряно и рано или поздно я снова стану самим
собой.
Вздохнув, я посмотрел на часы. До сеанса связи с Давантари оставалось
больше периода. Я подумал, что ждать этот сеанс абсолютно бессмысленно,
поскольку теперь нам нельзя даже толком поговорить. Надо было лететь к
оставленным в предгорьях камерам слежения. Кого-то они сегодня, несомненно,
взяли. Вот только кого? Вряд ли мне удастся быстро найти этих люден Но если
кто-нибудь из них все же попадется мне однажды, я постараюсь его ни за что
не упустить.
Я вытащил из ниши кибердоктора и прилепил его на грудь. Охватившая
меня после ухода Таш умиротворенность вовсе не исключала возможности
очередного приступа. Потом я пристегнул к наголовной повязке локатор,
смотал до времени все это в клубок и сунул в карман. Без локатора в
сегодняшнем тумане я рисковал вообще не долететь до своих камер. Бластер я
решил не брать.
Вылетев за город, где, кроме придорожных, не было других линий
электропередач, я спустился пониже и, ориентируясь на шум воды, полетел над
Ясоко к горам. Я мчался, опустив голову, сквозь облепляющую лицо пелену
мелких капель и, зажмурив глаза, слушал играющую внутри негромкую музыку,
имя которой было Таш. Сегодня мне отчаянно повезло, и я хорошо понимал это.
Я чувствовал искреннюю благодарность к этой девушке и почти любил ее за то,
что она для меня сделала.
У моста, где стояла камера, я приземлился, но задерживаться надолго не
стал. Быстро заменив кассетный блок, я поднялся и, снова ввинтившись в
туман, полетел к дороге на Лайлес. Самый короткий путь туда проходил через
поросший лесом конец горного отрога, отделяющий Драный Угол от долины, в
которой находился город. Но я предпочел не рисковать в тумане на сложном
рельефе. И только приняв решение, я вдруг осознал его причину. Еще вчера
мне было абсолютно безразлично, что случится со мной в ближайшем будущем.
Теперь я хотел жить.
Собрав записи, я вернулся в гостиницу, но прежде, чем вставить кассету
в рекордер, вывел на экран и быстро прочитал послание Давантари. Давантари
беспокоился за последствия знакомства с Принцепсом. В присущей ему
настойчивой манере он просил меня глубже внедряться в деятельность
правительства, но самому не предпринимать никаких действий. Я раздраженно
усмехнулся и стер послание. Легко было догадаться, что сам Давантари ни
разу еще не внедрялся в Деятельность какого-либо правительства.
После этого я устроился поудобнее и взялся за собранный урожай. К
сожалению, за истекшие сутки из района Драного Угла не велось никаких
радиопередач. Но зато видеоматериалов хватало с избытком. По дороге на
Каймагир из города проехали пять экипажей и два всадника. При этом два
экипажа и один всадник успели засветло вернуться обратно. Присланные мне
Давантари камеры работали надежно, их разрешающая способность оказалась
достаточно высокой. Несмотря на начавшие проседать облака, лица не только
всадников, но и едущих в экипажах просматривались совершенно отчетливо. Я
велел компьютеру подготовить рисованные портреты проехавших и стал смотреть
запись с дороги на Лайлес.
В сторону Лайлеса проехало всего три экипажа, один из которых ближе к
вечеру вернулся обратно К этому времени окончательно стемнело. И поскольку
ночью движение по горным дорогам из страха перед "волчатами" прекращалось,
я уже было собрался вынуть кассету. Однако не успел я открыть рот, как
камера неожиданно мигнула еще раз и показала надвигающуюся на меня сквозь
мутную пелену одинокую фару электромобиля.
Я замер, изумленно уставившись на экран. Похоже, это был как раз тот
случай, которого я так ждал. Жаль только, что сам я в это время не
находился на дороге на Лайлес. В таком тумане я мог беспрепятственно сесть
электромобилю на хвост и проследить за ним до самого конца поездки.
Впрочем, многое было ясно и без того.
Камера зафиксировала, что через два часа, как раз когда я искал
возницу для Таш, электромобиль проехал обратно. За это время он никак не
мог добраться до Лайлеса и вернуться. Получалось, что либо электромобиль
доехал до какого-то места на дороге, после чего повернул обратно, либо он
заезжал в тот самый необитаемый и сильно смахивающий на контрольный пост
роя поселок, в котором я побывал прошлой ночью.
Я не сомневался, что электромобиль правительственный. В разрушенной
войной стране мало кто мог позволить себе купить вместо предназначенного
для перевозки грузов мощного паровика дорогую, но бесполезную игрушку. И
это сочетание правительственного лимузина и ночной поездки в район Драного
Угла показывало, что я на верном пути.
Строго рассуждая, здесь было два возможных варианта. Либо лимузин
возил кого-то из городских на встречу в горах с представителями роя, либо
он отвозил обратно приходившего в город бандитского связника. В любом
случае этот след мог вывести меня на тех лиц в правительстве, через которых
рой вел свою разрушительную политику.
Снова и снова прокручивал я последние кадры записи, то приближая, то
удаляя изображение, но попытки мои были бесполезны. В темноте и в тумане
разглядеть кого-либо внутри машины было невозможно. Впрочем, оставались
шоферы правительственного гаража. При известной сноровке у них наверняка
можно было узнать, кто и зачем ездил вчера по дороге на Лайлес. Правда, я
пока еще плохо представлял, как объяснить причину такого интереса. Будь я
наземником, у меня не было бы с этим проблем. Однако я не был наземником. Я
был капитаном рейдера и всю свою жизнь провел на разных бортах. Если
вспоминать каждый из них, то воспоминаний хватит до утра...
Я заметил, что мысли стали разбегаться, и впервые за много дней
почувствовал настоящую усталость. Последние два дня оказались чересчур
напряженными. Пора было спать. Но прежде, чем лечь, я обратился к
синтезатору и заказал новые шелковые простыни. Старые показались мне
слишком мятыми и пахнущими потом.
Раздевался я уже автоматически и, стянув в конце концов узкие шорты,
замертво повалился на кровать, словно нырнул в омут. Я правильно прожил
этот день, и Великий Дракон наградил меня за это. Во сне было много солнца,
земной зелени и приветливой воды. Я бродил по небольшим террасам, поросшим
подстриженной травой, перебирался по изогнутым мостикам через отсвечивающие
золотом крохотные озера, с любопытством пробегал глазами по разбросанным
тут и там садам камней, и все это время меня переполняли радость и покой.
Во сне я твердо знал, что рожден для счастья и что судьба решила если не
совсем оступиться от меня, то по крайней мере дать некоторую передышку.
Потом пейзаж изменился, террасы и водоемы куда-то пропали. Однако я
все равно не останавливался в своем бесконечном движении. Раздвигая
пронизанный солнечным сиянием воздух, я без устали все время спускался по
травянистому склону вниз и не испытал никакого огорчения, когда этот
сверкающий мир стал распадаться. К этому времени я твердо знал, что я сюда
еще вернусь.
Проснувшись, я долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь остаться в
только что покинутой мной сказочной стране. Однако новый день властно
пробивался под опущенные веки и дальше в мозг, и не прошло и десяти минут,
как я понял, что осмысливаю план ближайших действий.
Было уже довольно поздно, когда я вышел из гостиницы. Облака над
городом поднялись к этому времени достаточно высоко, и через них
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг