правило человек действует исходя из нейтрализации внешнего воздействия.
Что-то стряслось. Куда бежать? Да куда все! Что делать? Да то же, что и все!
Только на первый взгляд кажется, что ты сам определяешь свою цель. На самом
же деле, как правило, тебе ее уже кто-то указал или навязал тем или иным
способом. Так вот, Гиря имеет в своей голове некий агрегат для определения
цели, причем такой, что его продукция почти всегда приемлема для его
окружения, и когда цель обозначена, все с энтузиазмом к ней устремляются.
Что удивительно, достижение этой цели почти у каждого вызывает чувство
внутреннего удовлетворения. Вот поэтому я и сказал, что Петр Янович -
великий человек. Поверь мне, Глеб, такие люди попадаются чрезвычайно редко.
Их - штуки. Они ни хорошие, ни плохие - разные. Македонский, Цезарь,
Наполеон, Ленин... Они могут не выделяться иными способностями, но почти
каждый из них в истории что-то наворочал. Это особый дар, или талант, или я
не знаю, что... Скажу без ложной скромности: я - талантливый человек, но
этим даром я не обладаю. К счастью, или к несчастью, но чего нет - того нет.
И большая часть людей из моего круга общения в этом пункте особых дарований
не проявляет. А вот у тебя, Глеб, такая способность, похоже, есть. И я
думаю, что Гиря тебя выделил среди всех именно по этому признаку... А
сегодня я обнаружил поразительную вещь: виртуальный Гиря эту способность
сохранил! Понимаешь? Уму непостижимо! Ведь это означает, что умение выбирать
цель определяется не физиологией, не инстинктами и не какими-то текущими
потребностями. А тогда чем? Подумай над этим как-нибудь на досуге.
- Валерий Алексеевич, в очередной раз снимаю перед вами шляпу! -
произнес я торжественно. - Вы предъявили мне тему виртуальной реальности с
совершенно неожиданной стороны.
Произнося эту фразу, я имел в виду, на всякий случай, потешить
тщеславие будущего тестя, хотя, разумеется, он сформулировал интересный
вопрос. Действительно, какова мотивация бытия виртуальной личности,
осознающей свое положение относительно реальности.
- А? - сказал Сюняев, улыбнулся и подмигнул. - Молодец! Интересно, ты
делаешь это инстинктивно, или осознанно?
- Что именно?
- Обихаживаешь мое самолюбие.
Я несколько смутился, но таки признался:
- Осознанно, Валерий Алексеевич. Имею задание стабилизировать ваше
психическое состояние. Использую все доступные мне методы.
- Еще раз молодец! - произнес он удовлетворенно. - Глеб, способность
отдать должное чужому дарованию - это очень важная черта личности. У меня
она отсутствует. В силу своей завистливости, я подсознательно пытаюсь
обесценить чужие достижения, и всякий раз ловлю себя на этом. И стыжусь -
оттого и задираюсь. А ты вот - нет... Я все пытался понять, почему Валентина
в тебя сразу вцепилась? Мгновенно! Ведь по характеру она - стерва. И Ольга
моя - тоже стерва.
- Валерий Алексеевич, - воскликнул я укоризненно, - зачем же так!
- Глеб, - сказал он строго, - тебе следует научиться называть вещи
своими именами. Я ведь не кричу об этом на каждом углу. Но мы с тобой - не
чужие люди, и в приватной беседе можем не стесняться в выражениях. Эпитет,
который мной был использован, имеет негативный оттенок, но я вовсе не имел в
виду оскорбить наших дам, или как-то принизить их в твоих глазах.
Стервозность характера, обычно, проистекает из стремления добиться своего во
что бы то ни стало, вопреки всему. Такие люди всегда идут напролом, и очень
часто обжигаются. Но они всегда знают, чего хотят, а значит, умеют ставить
перед собой цели. Я тебе уже говорил, что начисто лишен этого качества,
поэтому наш брак с Ольгой можно считать успешным. Она мной манипулирует, я
пытаюсь капризничать, и, в целом, мы как-то уживаемся. Но я совершенно не
могу понять, как ты уживешься с Валентиной! Ведь она если что-то вобьет себе
в голову, будет тебя изводить до тех пор, пока не добьется своего. А ты,
насколько я успел заметить, чужому влиянию практически не подвержен.
- Мне кажется, что вы преувеличиваете, - сказал я. - И потом, я человек
бесхарактерный, то есть достаточно легко адаптирую свое поведение к
характеру тех, с кем имею дело.
- Весьма сомнительный тезис, весьма!.. Ну, да жизнь покажет... Обращаю
твое внимание, что у Пети стервозность в характере отсутствует начисто,
между тем как функция целеполагания развита необычайно. Как это все
умещается в одной натуре, и как функционирует, я понять не в силах!
Единственное, что могу сказать: человечество определенно нуждается в разных
вариантах характеров - оно не может состоять из однотипных людей. А почему?
- Ну, это-то понятно, - сказал я. - Были бы условия жизни одинаковы и
неизменны во времени - и люди были бы одинаковые.
- А вот я так не думаю. Даже пчелы в одном улье различаются
функционально, да и те же муравьи.., - Валерий Алексеевич не закончил фразу,
отвлекшись на проходящую мимо даму привлекательной наружности, одежда
которой умело подчеркивала именно то, что обычно вызывает повышенный интерес
в такого рода дамах.
- Вы что же, намекаете на то, что у каждого человека от самого рождения
есть свое предназначение, и характер к нему прилагается? - сказал я.
- Что? - Сюняев бросил на даму прощальный взгляд и повернулся ко мне. -
Извини, я как-то рассеялся. Повтори свой последний тезис.
Я повторил.
- Как тебе сказать.., - он поджал губы и задумчиво покивал. - Лично мне
эта мысль не близка. Я сторонник свободы воли, и свободы выбора своей стези.
Да и вообще, всяческой свободы. Но жизнь, понимаешь, сама жизнь постоянно
меня подталкивает к такому выводу.
- Да, против жизни не попрешь, - заметил я философски. - И где,
по-вашему, записано это предназначение? В генах? В структуре мозга?
- В Книге бытия, - Сюняев прокашлялся. - Это, разумеется, шутка. Я не
знаю, где это записано. Но представь себе на минуту, что мы с Петей
обменялись положениями. То есть, условно говоря, я начальник - он дурак. Как
бы ты расценил такую диспозицию с точки зрения здравого смысла?
- Вы, Валерий Алексеевич, ставите меня в неловкое положение. При любой
оценке я должен кого-то признать дураком, но вы меня извините.., - я развел
руками. - Тем не менее, эту диспозицию я оцениваю как нереальную.
- Вот видишь! - воскликнул Сюняев. - А ведь мы по жизни идем почти
параллельными курсами. Он даже в свое время чуть было не женился на моей
Ольге, и с моей стороны потребовались титанические усилия, чтобы
нейтрализовать его устремления.
- Неужели! И как же вам это удалось? Ведь Петр Янович - отпетый
интриган.
- Хе-хе... И на старуху бывает проруха... У Ольги была подруга, и в
нужный момент я Пете ее подсунул вместо Ольги. Это была классически
исполненная любовная интрига с переодеваниями. Татьяна действовала
стремительно - Петя даже и пикнуть не успел!
- Не с тех ли пор Петр Янович исповедует принцип: "браки свершаются на
небесах"?
- Еще бы! - буркнул Сюняев самодовольно. - Они теперь как с Ольгой
встретятся, так и давай свои шашни вспоминать.
- Не могу поверить, что Петр Янович орудовал на два фронта!
- Ты о чем, - Сюняев озадаченно поднял брови. - А-а, понимаю... Нет, он
почти мгновенно женился на Татьяне, а уже через год родился Вовка, так что
Пете стало не до шашней. Шашни с Ольгой у него были до того. Я был третий
лишний.
- Запутанная история, - произнес я многозначительно. - И я не понимаю,
почему Валентина на целых десять лет моложе Владимира Петровича.
- Да потому что я на Ольге женился только спустя семь лет. Это сейчас
она классная дама, а тогда была - оторви и брось! Поклонников - тьма, -
Сюняев повел рукой, обозначая количество поклонников у моей будущей тещи. -
Как только Петя женился, мы с Ольгой поссорились. Потом помирились. Потом в
дело вступил Олег Олегович. Я имел с ним крупный разговор, и в присутствии
третьих лиц он мне заявил, что пока его дочь не закончит образование, о
замужестве не может быть и речи. Страсти накалились - рыдали все! Я,
естественно, гордо удалился и вскорости оказался на марсианской орбитальной
базе. Только через шесть лет, когда мы с Петром случайно столкнулись на
Марсе в связи с одним происшествием, и он меня переманил к Спиридонову, я
вернулся на Землю. Все уже быльем поросло, я совершенно успокоился, но
однажды на вечеринке у Гирей появилась Ольга, и, как ты понимаешь...
- Понимаю, - сказал я.
- Вряд ли. Разумеется, мне пришлось ее провожать. Я повел себя
нейтрально - дело, как говорится, прошлое, да и мы уже были не дети. А вот
Ольга... Вообрази, с ней вдруг приключилась истерика, она рыдала, кляла на
чем свет родителей, ну, и прочее... Я был ошеломлен и раздавлен. Но я
полагал, что она просто выпила лишнего, и благополучно доставил в отчий дом,
где очень интеллигентно побеседовал с ее матерью. Все вроде бы обошлось,
однако через два дня Ольга явилась ко мне и... И в результате я женился.
Клянусь, Глеб, я до сих пор не понимаю, что она во мне нашла? Ведь за шесть
лет...
- Что же тут непонятного - любовь...
- ...Зла - полюбишь и козла, - продолжил Сюняев. - Ты, вероятно, это
имел в виду? А как ты полагаешь, возможна ли любовь в виртуальной среде? Ну,
скажем точнее, какой-то ее аналог?
- Валерий Алексеевич, - сказал я с улыбкой, - вы неисправимы. Мне на ум
приходит бессмертная фраза: "Она меня за муки полюбила, а я ее - за
состраданье к ним". Только теперь я понял, о чем здесь идет речь.
- О чем? - заинтересовался Сюняев.
- О муках творчества и философского осмысления бытия.
- Должно быть, так, - он вздохнул. - Никаких иных достоинств у себя я
не вижу. А этого - хоть отбавляй. Что до любви, то она, как я думаю, в любой
среде связана с продолжением рода.
- И с наличием двух полов.
- А с чем связано наличие именно двух полов - мне неведомо, - Он опять
вздохнул.
- Это понятно, - сказал я. - С муками творчества. Один пол мучается,
второй вдохновляет на мучение.
- Как ни крути, а оно так, - согласился Сюняев.
Мы помолчали. И тут Валерий Алексеевич озадачил меня еще одним
соображением в форме вопроса:
- Как ты полагаешь Глеб, цивилизации размножаются половым путем?
- Э-э.., - я воспользовался его же методом. - Вы как-то странно э-э...
ставите вопрос.
- У нас, похоже, тот самый случай... Кстати, с продолжением рода у меня
тоже были проблемы. Плод у Ольги лежал как-то не так, или пуповина не там
прошла - я не понял. Я тогда вообще был невменяем. Когда я узнал, что
предстоит операция.., - Сюняев махнул рукой, - Врачи пытались мне что-то
втолковать, но тщетно...
- Какая операция? - удивился я.
- Ах, да - ты не в курсе. Валентину Ольга рожала кесаревым сечением.
Я был не в курсе. И мне на ум вдруг пришла мысль, что я вполне мог не
только не встретиться с Валентиной - она могла вообще не существовать! От
этой мысли у меня в голове помутилось и зарябило в глазах. Я остановился и
замер. И, вероятно, побледнел, потому что Валерий Алексеевич засуетился,
схватил меня за руку, заглянул в лицо и участливо посоветовал:
- Вдохни глубже. Помотай головой.
Я вдохнул и помотал - стало лучше.
- Сердчишко-то у тебя - того.., - пробормотал Сюняев. - Надо
обследоваться.
- Не надо, - сказал я. - Просто, это любовь.
Валерий Алексеевич еще раз заглянул мне в лицо - на этот раз с
любопытством. И что-то, он, видимо, понял, потому что пробурчал:
- Черт побери, действительно любовь! Кто бы мог подумать... И то
сказать, какая в твои годы может быть недостаточность. Впрочем, это дело
наживное. Так оно всегда и бывает: сначала сердечная избыточность, а уже
потом недостаточность. Как естественное следствие мук творчества. А
практический смысл всего лишь в том, чтобы появился плод любви...
Глава 24
- Ну, что? - спросил Гиря, когда мы с Сюняевым зашли в его кабинет.
При этом Гиря смотрел на меня, и голос его как-то странно дрогнул.
Похоже, он нервничал. Причем, находился в этом состоянии уже довольно долго,
что меня несколько озадачило. Он что же, действительно опасался каких-то
эксцессов со стороны Валерия Алексеевича?
- Все в порядке, Петр Янович, - сказал я поспешно
- Как Валера? В норме?
- А, интересно, почему ты его об этом спрашиваешь, а не меня? -
раздраженно поинтересовался Сюняев, умащиваясь на стуле. - Ты меня спроси!
- Ага! - напряженность в лице Гири сменилась выражением, которое, по
моим понятиям, возникает у начальника после того, как его подчиненные
вернулись с ответственного и рискованного задания, он понял, что задание
выполнено, потери минимальны, и можно планировать следующую операцию. -
Доложи основные результаты.
Я решил быть предельно лаконичным:
- Валерий Алексеевич провел в ящике три часа, установил дружеские
отношения с Бодуном и уже на обратном пути высказал несколько концептуальных
соображений по ряду вопросов, относящихся к тематике виртуальной реальности.
- Вот как даже! - изумился Гиря. - То есть, все обошлось...
- И даже несколько более того, - подтвердил я.
- Может быть вы закончите валять дурака, - обозлился Сюняев. - Я вам
что, подопытный кролик?!
- Что-то вроде того, - пробормотал Гиря, ухмыляясь в сторону.
- Валерий Алексеевич! - я развел руками. - Вы же видите, какая
обстановка. Петр Янович никак не может расстаться с мыслью, что либо все его
страстно желают облапошить, либо он и вовсе потерял рассудок. В этих
условиях я вынужден лавировать между Сциллой его подозрительности и Харибдой
вашей раздражительности. И куда прикажете податься бедному аргонавту?
Гиря взглянул на меня с интересом, потом обратил свой взор на Сюняева и
сказал значительно:
- А он ведь у нас, оказывается, тоже лингвист.
- Так ведь с кем поведешься.., - буркнул тот.
После этого Валерий Алексеевич неожиданно впал в задумчивость. Заметив
это, Гиря махнул рукой:
- Вот что, Глеб, ты давай иди, а мы тут приватно побеседуем. Надо
решить несколько интимных вопросов, касающихся моей личности. Да и вообще...
Я тут посовещался и решил, что нам следует перейти от практики коллективных
совещаний к практике индивидуальных собеседований. А то как соберемся, так
давай балагурить, а дело-то, оказывается, серьезное. И, чувствую, скоро
станет совсем не до шуток. Так что уж ты не обижайся...
- Я понимаю, - сказал я вставая. - Какие-либо поручения будут?
- Будут. Найди укромное место, садись и подумай. То есть,
всесторонне... Так подумай, эдак, но все строго по нашей тематике. Всеми
способами, какими умеешь. Особый упор сделай на концептуальные соображения
Валеры - мне понадобятся независимые оценки. Ну и так, вообще... И если
что-нибудь придумаешь дельное - сразу мне докладывай. Или вот ему, если меня
нет, - Гиря ткнул пальцем в Сюняева.
- Но, может быть.., - начал было я, но Гиря резко перебил:
- Нет, не может. С сегодняшнего дня переходишь на особое положение.
Отныне ты у нас - спецагент по особым поручениям. Постоянно должен быть в
пределах досягаемости. Шлифуй актерские дарования - предстоят встречи с
разными людьми под весьма разнообразными предлогами на их площадях.
Отрабатывай всякие улыбки и скорбные выражения. И смени гардероб, а то вон
штанишки на коленках пузырями - несолидно!
- Это джинсы, - сказал я не очень уверенно.
- Вижу, что джинсы, - буркнул Гиря раздраженно. - Ты что, в джинсах
попрешься на Коллегию?
- Я? На Коллегию?! Но почему...
- Слушай, Глеб, не задавай мне идиотских вопросов. Я не знаю, куда тебе
придется идти, а куда нет. Понадобится на Коллегию, пойдешь на Коллегию, и
должен выглядеть как коллега, а не как босяк. А надо будет крутиться в
кулуарах Ассамблеи ООН - никто не должен даже заподозрить, что ты не
депутат. Мимику отрабатывай, жесты и все такое. Имей в виду: есть
вероятность ситуаций, где необходимо будет применять одеколон. Учись есть
стоя - там у них в ходу фуршеты. На всякий случай брейся каждый день, и
непременно при себе кристаллофон в нагрудном кармане.
- И парапистолет в заднем, - подсказал Сюняев флегматично.
Гиря посмотрел на него неодобрительно и снова обратился ко мне:
- Галстуки у тебя есть?
- Ну... Да. Один или два. А сколько надо?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг