простодушием. - Нам же ж это ничего не стоит, чуть что - обращайтесь...
- А вот издеваться над моим старческим слабоумием - вот этого мы вам
позволить не можем, - внушительно произнес Сюняев.
Он сел и опять похлопал ладонью, но теперь уже по колену Куропаткина и
назидательно произнес:
- Э-эх, мне бы ваши годы... Ведь вот только начнешь что-то понимать в
этой жизни, а уже и помирать скоро. Вы, небось, думаете: что это старый пень
прицепился к какому-то объекту и морочит им голову себе и людям. Вам и
невдомек, что все мы вместе летим примерно на таком объекте э-э...
неизвестно куда. И, что самое забавное, с неизвестной целью. Нет, вы это,
конечно, знаете, но... Но не понимаете, да и не можете понять... Подумайте,
ну что такое, в сущности, наша Солнечная система в масштабах хотя бы
Галактики. Так, комок водородной плазмы. И кто мы есть, как ни плесень, по
чьему-то образному выражению... Мелкая рябь на поверхности материального
мира... А ведь должен же у всего этого быть какой-то смысл!
- Эти ваши мысли, Валерий Алексеевич, очень вредные, - сварливым
голосом прогнусавил Куропаткин. - От них можно с ума сойти. Многие уже так и
сделали. Такие мысли следует признать уголовно наказуемыми, и запретить их
думать полностью.
- Да я бы и рад всей душой, но что делать! - Валерий Алексеевич сделал
страдальческое лицо. - Лезут в голову...
- Это плохо, - сказал я.
- Да, это плохо, - поддержал Куропаткин. - Просто отвратительно плохо!
- Но почему мне одному должно быть плохо? Вам тоже должно стать плохо.
Вот я, например, слышал, что сейчас Солнечная система находится в
галактическом поясе жизни. Вспышка сверхновой маловероятна. А окажись мы
где-нибудь, где звезды уже прогорели, вы бы сейчас забегали...
- Но пока-то все слава Богу, - заметил я.
- Да, пока все очень недурно, - рассеянно подтвердил Сюняев. - Плодимся
и размножаемся. Хуже то, что все мы смертны. Это обстоятельство, я бы
сказал, несколько удручает. Смерть обесценивает наше существование. Живешь,
живешь, ума-разума наберешься, вдруг хлоп - и все пропадает втуне.
Некоторые, правда, успевают излить свою душу на бумагу, но что слова - звук
пустой! Разве словами выразить то, что накипело... И приходит новое
поколение, и все опять сначала. Неужели, я вас спрашиваю, в этом состоял
замысел Творца?
- Вы сыплете соль на мои раны, - желчно заявил Куропаткин. - Я уже
начинаю испытывать отвращение к жизни. А ведь самое худшее еще впереди.
- То-то же. А каково мне? Как подумаю, что скоро уже не смогу
испытывать даже отвращение, тошно становится!
Я решил, что пора кончать этот балаган. Незаметно показал Василию кулак
и деловито поинтересовался:
- Валерий Алексеевич, а какие еще вопросы муссировались в беседе с
господином Таккакацу?
- Да разные, в общем, темы затрагивались. В порядке обмена мнениями.
Например, с его точки зрения наша организация, то есть ГУК, окончательно
выродилась в нечто совершенно бестолковое и неописуемое. Цели, ради которой
она была создана, так и не достигнуты, и более того, есть сомнения в
правильности их изначальной постановки. В части организации: с одной
стороны, принцип коллегиальности принятия решений, с другой - принцип
единоначалия на уровне исполнения этих решений. Результат таков, что
Коллегия из органа, который должен осуществлять стратегическое планирование,
формулировать цели и задачи, превратился в место разборок между
руководителями подразделений. Смысл собственной деятельности уже никого не
интересует, все непрерывно выясняют, почему смежники не принимают должных
мер во исполнение решений предыдущих заседаний, и настаивают на принятии
решения о неукоснительном исполнении решений принятых ранее. Ты ведь
математик, Глеб? Как там у вас называется такой процесс?
- Рекурсивный, - буркнул я.
- Ну, вот. Мы немножко подискутировали, и я склонился к точке зрения
господина Таккакацу. И тут он сказал мне, что, по его мнению, наступил
момент для смены поколения. Под этим он подразумевает полную замену всех
руководителей верхнего звена ГУК, начиная с руководителей секторов.
Куропаткин хрюкнул в сторону, я же благоразумно сохранил
невозмутимость.
- И вы конечно же опять с ним согласились? - не выдержал Вася.
- Здесь я, конечно же, остался при своей точке зрения. Я полагаю, что
обновление кадрового состава руководства следует производить перманентно.
- А Петр Янович в курсе этого мнения?
- Петр Янович не просто в курсе. Он уже приступил к популяризации этой
точки зрения в узких кругах. Этот ваш, так называемый, Петр Янович, в каждой
бочке затычка. Без него ничего не бывает. Если, например, намеченный Конец
Света состоится, то, будьте покойны, Петр Янович окажется в самой гуще
событий, проводя соответствующую политику, - произнес Валерий Алексеевич
меланхолично.
- Надо полагать, - согласился я. - И где же он политикует сейчас?
- В данный момент он путешествует. Не думаю, что он совершает
восхождение на Эверест, но, уж во всяком случае, находится где-то
поблизости. Его вдруг заинтересовала восточная экзотика, и он вместе с
Зурабом Шалвовичем посещает Непал.
- А, так вот в чем дело, - догадался я. - Он в Непале!
- Да, он там. Не удивлюсь, если завтра он отправится на поиски гроба
Господня, а по дороге осмотрит знаменитый камень Кааба. Там, говорят,
записаны какие-то э-э... ценные указания, но их до сих пор никто не
расшифровал, посему нет никакой возможности их выполнить. А жаль. Нам бы
сейчас они не помешали, - Сюняев тяжело вздохнул.
- Н-да, - я кивнул. - И это все?
- Да, не густо, - согласился Сюняев.
- А Зураб Шалвович выехал заранее?
- Да, он как-то неожиданно выехал... Вот как Сомов нашелся, так и
выехал. А потом и Петра Яновича вызвал. Теперь уж, верно, они там слились
воедино... А мы здесь сидим, - он опять вздохнул.
- Может быть вам тоже выехать? - предложил я.
- Нет, мне велено сидеть здесь и реагировать. А на что? Я вот на вас
среагировал... Тишина... Очень мне не нравится эта тишина. Все очень и очень
подозрительно. Ничего не происходит!
- Действительно, - согласился я. - Но, быть может, это хорошо. Может
быть, как раз, наступают лучшие времена.
- Возможно, они и на подходе, но пока перемен я не замечаю. Да, кстати,
Петр Янович рекомендовал мне порекомендовать вам с Валентиной нанести визит
Шатилову. Настоятельно.
- Но.., - я запнулся и стушевался, вдруг осознав...
Что? А то, что этот давно запланированный визит внесет в мою судьбу
необратимые коррективы.
Почему? Я даже для себя не смог бы это сформулировать. Наши отношения с
Валентиной - это пока было наше личное дело, несмотря даже на Валерия
Алексеевича. Но если я накоротке познакомлюсь с ее дедом, то все. Данный
визит крепким канатом привяжет меня к этому семейству, и разорвать его
впоследствии я не смогу и не захочу, что бы потом не случилось. Я на веки
вечные останусь мужем Валентины, возможно, нежно любимым, возможно, бывшим,
возможно, изменщиком и негодяем, но безусловным мужем и членом семьи,
хочется мне того, или нет. Я уже не смогу стать для них чужим. Что-то во мне
протестовало против этого, а почему, я никак не мог понять. И вдруг понял. Я
понял, что все дело в Валентине. Если у нас не заладится, а при ее характере
это почти неизбежно, то все семейство дружно встанет на мою сторону,
начнутся соболезнования, порицания и прочее в этом роде. И я окажусь в
центре круга внимания этих людей. Вот именно это мне и не нравится. Я привык
ощущать себя суверенной личностью, привык все решения принимать сам, сам
себя казнить, миловать и жалеть. Но чтобы меня кто-то жалел - не-ет!
Теперь уже я тяжело вздохнул.
Сюняев на меня посмотрел и ухмыльнулся. Похоже, он все понял. И похоже,
он сам находился точно в таком же положении уже.., ну, минимум двадцать лет.
- Вот что, Глеб, - он похлопал меня по плечу, - не все так трагично,
как кажется с первого взгляда. Если ты будешь вести себя правильно - а я
тебя потом научу, как это делается, то останешься при своих.
- В каком смысле? - сказал я, чтобы сказать что-нибудь.
- Это не важно. Иногда надо следовать влечению души, а смысл со
временем подберется. Смыслов, как выяснилось, гораздо больше, нежели
возможных решений и поступков. Всегда, при необходимости, можно подобрать
что-нибудь приличное...
Глава 13
Дверь открылась - за ней стоял Шатилов. Он отошел в сторону, и жестом
пригласил нас войти. Я взглянул на Валентину - она стояла, потупив взор и
изображая смущение.
"Ага! - подумал я, - стало быть разыгрывается классический сюжет
"приход блудной внучки к строгому деду". Будем соответствовать".
Я тоже потупил взор.
Все эти подготовительные телодвижения были немедленно оценены по
достоинству и пресечены в корне.
- Только вот дурака валять не надо, - сказал Олег Олегович сердито. -
Сцены у ручья отменяются, за неимением сцены и ручья. И потом, все это
делается несколько иначе.
- А как? - сказала Валентина с интересом.
- А так. Надо броситься на шею любимому деду и спрятать смущенное лицо
в складках его ночного халата. Халата у меня нет, но я подобрал спортивную
куртку соответствующей расцветки, так что валяй.
Валентина прыснула и кинулась на шею. Я тоже переступил порог и встал
столбом, поскольку альтернативой было топтаться на месте, а делать это я не
умею.
- Так, - сказал Шатилов, снимая, наконец, Валентину со своей шеи и
ставя рядом со мной. - Я все это представлял себе несколько иначе, и даже
заготовил речь, но, увы, обстоятельства не соответствуют.
- Нет уж, дед, - сказала Валентина решительно, - ты давай не комкай
программу. Какая там речь готовилась? Небось, порицательная?
- Отнюдь, - Олег Олегович хмыкнул. - Речь такая: "Стало быть,
Валентина, вот этот импозантный молодой человек и есть избранник твоего
сердца? Свершилось великое таинство любви?"
- Ну, свершилось. - Валентина пожала плечами. - А чем плохо-то?
- Да тем, что обстоятельства не те. Я не умею в таком темпе
приспосабливать свои речи к изменившейся обстановке. В связи с этим, у меня
только один вопрос: какой срок?
Валентина сначала ничего не поняла, а когда поняла, немедленно
смутилась уже без дураков.
- Ты, милая моя, взором меня не жги, - буркнул Шатилов, - у меня уже
были две таких, с обжигающим взором, так что все это мне не внове. Дело
серьезное, и нечего тут крутить. Сколько?
- Четыре, - выдавила Валентина.
- Чего четыре? Часа, дня, месяца?
- Ну, недели же, дед. Это все неделями меряют.
- Серьезно? - Шатилов втянул голову в плечи. - А почему?
- Да потому. Это женские дела, и мужиков они не касаются.
- Ну, положим, мужики в этом тоже не последний элемент, - Олег Олегович
скосил взор на меня и подмигнул. - Ладно. Самочувствие, симптомы и прочее в
порядке? Кислое, соленое? Ты у врача была?
Валентина скорчила рожицу и наморщила лоб.
- Слушай, дед, прекрати. Можно подумать... Долго мы тут еще будем
топтаться? Я пить хочу!
- Ага, - сказал Шатилов, - повышенная капризность, сухость во рту. Все
нормально. Пошли.
Мы гуськом прошли в гостиную, я для приличия постоял возле кресла, сел
и с любопытством огляделся по сторонам. Все же интересно, какие бытовые
условия принято поддерживать на столь высоком административном уровне...
Никаких особых излишеств я не обнаружил, но и нельзя было сказать, что
обстановка спартанская. Единственное, что я отметил: все очень низко. Низкие
удобные кресла, низкий столик, низкое бюро в углу, какой-то сложный агрегат
в другом... Ну, и палас на полу, конечно, - нечто в своем роде. Ворс
сантиметров пять - мне такие еще не попадались.
Что касается самого Олега Олеговича, то он был полной
противоположностью обстановке: высокий, грузный и отнюдь не ворсистый. То
есть, попросту лысый. Свежего человека он подавлял своей монументальностью и
солидностью, но я имел возможность наблюдать его несколько раз в
неформальной обстановке, причем один раз в паре с Петром Яновичем, когда оба
веселились насмерть, подъелдыкивая друг друга, поэтому особенного трепета не
испытывал.
Шатилов налил Валентине минеральной из бутылки - она выпила, залезла в
кресло с ногами и притихла.
- Так, - сказал Олег Олегович. - Неувязка. Я - человек пожилой,
Валентина на особом положении, а кто, спрашивается, стол будет сервировать?
- А может его и не надо сервировать - пусть так побудет, - предложила
Валентина. - Вон же есть бутылка, значит, формальности улажены.
- Нет, так нельзя, - запротестовал Шатилов. - Надо это дело обмыть. Все
же не каждый день у нас... это... Нет, ну свинство все же! Всю программу
скомкали. Как хоть это называется? Помолвка?
- Пусть будет инаугурация, - сказала Валентина.
- Это что?
- Вступление в выборную должность.
- А кто вступает?
- Да вон Глеб, кто же еще. Я его выбрала, он и вступает.
- Ну, а ты что скажешь? - Олег Олегович посмотрел на меня. - Как это
называется?
- Презентация, - буркнул я.
- Х-ха! Точно! Так оно теперь и называется... А кого планируешь родить,
Валентина? Девку, или парня?
- А ты бы, кого хотел?
- Я бы... Да я что... Мое дело сторона, - Олег Олегович вроде бы даже
смутился. - Но, знаешь, с девками у нас в роду как-то не очень удачно
получается. Все какие-то бестолковые, ветер, короче, в голове. Может парня
на пробу? А там уж видно будет...
- Ну, можно, конечно, - сказала Валентина деловито. - Но пока ничего
обещать не могу. На четвертой неделе не определяется.
- Да нет, я не настаиваю, - Олег Олегович встал и засуетился. - В
общем, смотри, как лучше... Так, Глеб, пошли на кухню. А ты тут сиди,
отдыхай, - приказал он Валентине. - Ясно?
Валентина фыркнула.
- Куда уж ясней. Надо вопрос проработать?
- Надо на стол накрыть.
Мы пошли на кухню, Шатилов достал из холодильника ветчину, сыр,
бутылку, приказал мне резать, а сам уселся на подоконник. Хотя при его росте
и габаритах это выглядело несколько... В общем, подоконник перешел в
категорию скамеечки.
- Ну, стало быть, ты теперь мне кто? - поинтересовался он. - Внучатый
муж?
Я пожал плечами.
- Так и запишем. А чего помалкиваешь? Саном что ли я тебя задавил?
- Да нет, Олег Олегович, скорее комплекцией.
- Но у тебя тоже как будто не мелкая... Вот положение! Что-то же надо
говорить... Представляешь, а у меня ведь с ее отцом отношения не сложились.
В общем, это я, старый дурак, напортачил. А Валера - фигура самостоятельная.
Его саном не сильно-то придавишь... Ты как с ним, общий язык находишь?
- Не то слово. Он меня взял в союзники против Валентины... Вообще-то мы
с ним уже давно знакомы, притерлись.
- Это хорошо. Но я бы хотел, чтобы и мы с тобой тоже притерлись. Мне
тут Гиря тебя рекламировал, а Петру я верю. Он, правда, ни одного слова без
подоплеки не произносит, ну, да ведь тут важно, какие слова подбирает... А
Валентина - моя любимица, и хотел бы я, чтобы у нее все было... Знаешь,
такие женщины.., за ними ведь шлейф мужиков, а попробуй, шугани, она может
закусить удила... Ты как на этот счет?
- Я, Олег Олегович...
- Слушай, надоели вы мне с этим "Олеговичем", - он поморщился. - Мне
этого на службе хватает. А дома, как видишь, населения не густо. Давай
придумаем что-то попроще для приватного общения. Скажем, "дед" тебя устроит?
Попробуй - как будет звучать.
- Я, дед, все сделаю, как надо. Надо шлейф - будет шлейф. Надо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг