опять не столкнется, и кроме вас под рукой никого не окажется... Вторая
цель, а точнее сказать, надежда состояла в том, что вы с пылу с жару
зацепитесь за некоторое странное обстоятельство, и, начав разматывать,
углядите, за что оно там еще цепляется. Вы не наткнулись. Тогда я вам
говорю: ищите - там есть что найти. Я бы мог на него указать, но мне хочется
выяснить, годится ли хоть на что-нибудь методика Куропаткина, да и сам
Василий, вместе с иными прочими. Надеюсь, я понятно изложил?
- Так ведь шестьдесят тысяч отчетов, Петр Янович! - вырвалось у
Куропаткина. - Что же вы хотите?!
- Пустяки. Было бы столько миллионов - я бы понял... Ну, теперь-то вам
это будет раз плюнуть. Ибо вы знаете, что кошка в помещении имеется.
- А она имеется? - уточнил я.
- Обязательно. Я на нее вышел косвенным образом через порочащие меня
связи с... кое-кем. И с этим мы покончили. То есть, вы продолжаете упорно
трудиться, а я жду результатов и готовлю сердечные капли. Теперь же я хочу с
вами посовещаться. С Сюняевым посовещался, с Карпентером посовещался, с
Штокманом посовещался, с Кикнадзе потом отдельно посовещаюсь, - Гиря загибал
пальцы, - а вы у меня - главная надежда. Я для вас припас вот этот палец, -
он показал большой палец. - Почему? Да потому что других надежд пока нет.
Кроме вас в отделе осталось только два дознавателя, и их я держу на случай
всяких непредусмотренных случаев. Остальные либо работают над отчетами - их
я не трогаю, либо вообще черт знает где! Так что, предупреждаю, шутить я не
намерен.
Мы с Василием синхронно изобразили на лицах ответственность и служебное
рвение.
- Неплохо! - похвалил Гиря. - Вижу, что мимикой владеете. Сообщаю, что
Куропаткину присвоен статус. Отныне он - дознаватель Отдела Безопасности ГУК
со всеми вытекающими... и втекающими, с чем я его и поздравляю.
Удостоверение - в канцелярии.
Я хлопнул Васю по плечу и пожал руку. Он смутился и даже покраснел.
- Следующее. Глеб, я придаю тебе Василия в качестве ведомого. Ты, - он
ткнул в меня пальцем, - введешь его в курс всех этих... обстоятельств,
подробностей и нашей болтовни общего характера. Я подчеркиваю - отныне у
него в голове должна находиться точная копия того, что есть в твоей. Почему?
Потому что в любой момент одного из вас я могу отвлечь, а дело страдать не
должно.
Мы с Васей переглянулись. Такое практиковалось редко. Обычно ситуация,
когда один из дознавателей дублирует другого, возникает, когда
предполагается негласное дознание. В подавляющем же числе случаев нет нужды
скрывать что бы то ни было от кого бы то ни было, и надобность в
подстраховке отсутствует.
- Ну а теперь, - Гиря вздохнул. - Теперь перейдем к конкретике... А
конкретика такая: есть подозрение, что у меня очень сложное психическое
расстройство. Скажу вам откровенно, я в полной растерянности. Представляете:
я руководитель Отдела Безопасности ГУК, Гиря Петр Янович сошел с ума!
Гиря сокрушенно покивал, мол, вот до чего дожился!
- Вы нас интригуете, - заметил я ядовито.
- Что я вас? - изумился Петр Янович.
И немедленно на меня уставился в своей обычной манере. Но вдруг,
совершенно неожиданно, огрызнулся:
- Молчал бы уж. Сопли вытри, потом учить будешь!
Куропаткин от изумления чуть со стула не слетел. Я, признаюсь, тоже был
ошарашен.
- Потому что довели! - пожаловался Гиря. - Приходит Сюняев и обзывает
"старым идиотом". Приходит Штокман и размазывает по стенке. Теперь еще и
этот... А я вам не Христос, чтобы башкой о стенку стучаться. У меня, может,
вот здесь, - он постучал по виску, - прозрение. И куда его девать прикажете?
Вася ткнул меня в ребро локтем и сказал простецки.
- Петр Янович, вы бы поделились своими прозрениями, а уж мы... Мы за
вас стеной!
- Во-от! Учись, Глеб! Вот как надо. А не так, как ты, с издевкой да
подковыркою. И результат налицо - сейчас все выложу. Дайте только с мыслями
собраться...
Гиря вздохнул посмотрел в окно, посмотрел в потолок, в пол, покивал сам
себе и, наконец, уведомил:
- Приступаю. Вы, мальчики, в курсе, что по роду службы, ко мне
стекаются разные забавные факты и фактики. Но те из них, которым не
находится конкретного применения, я не выбрасываю, а складываю в сейф.
Фактиков накопилось много, в основном это всякая ерунда, но есть среди них
особая категория, которую я храню особо тщательно. Каждый факт из этой
категории фактиков, вообще говоря, сам по себе ничего не означает. Всякое в
нашей жизни бывает... Но я не сижу, как некоторые, а на досуге
классифицирую, прилаживаю их друг к другу так и эдак. Получается некая
мозаика, я в нее вглядываюсь, получая эстетическое наслаждение, примерно
такое, какое получаешь, рассматривая картинки в калейдоскопе. И вот,
однажды - вдруг - начинает мне мерещиться, что это вовсе не узор, а картина.
Я - туда, я - сюда... Проконсультировался с психиатрами - нет, говорят,
практически здоров, хотя с умственными способностями дело обстоит неважно.
Но с тех пор чем больше всматриваюсь, тем больше мерещится. В связи с этими
сумеречными явлениями моего подсознания, я решил провести с вами ряд
собеседований.
- А с другими, Петр Янович, уже провели? - имитируя наивность
поинтересовался Вася.
- Кое с кем. Все - в основном Сюняев и Штокман - факт психического
расстройства подтвердили и порекомендовали его тщательно скрывать. Мол, если
вести себя правильно, никто и не заметит. А мне неймется! Поэтому я решил
действовать. Но как? Можно, конечно, действовать официально. Завести папку,
назначить ведущего, поставить в известность вышестоящие инстанции, и
прочее... Что за этим последует - совершенно непонятно. Например, может
подняться такой шум и тарарам, что и рад не будешь. Или, скажем, меня
упрячут в желтый дом. Причем, я даже и сопротивляться не буду. Потому что
ясно, что это бред какой-то!
- А что именно мерещится, Петр Янович? - поинтересовался Куропаткин. -
Может это пустяки какие-нибудь, всякие глупости.
- Нет не пустяки. Мерещится мне вот что, - Гиря поскреб затылок, -
Заезжаю издалека. Был такой период в истории - лет сто пятьдесят тому назад,
когда пытались нащупать сигналы от внеземных цивилизаций. Так пытались,
эдак, но ничего похожего не нашли. И постепенно само собой возникло мнение,
что никаких братьев по разуму нет - мы одни во вселенной. Так вот, я пришел
к выводу, что братья по разуму обязательно где-то имеются. Только рты
закройте - мы с вами профессионалы и к делу должны отнестись
профессионально. Звучит это так: по косвенным данным установлено, что группа
неустановленных лиц нащупала таки канал связи с внеземной цивилизацией, и
потихоньку готовится вступить в контакт, а может уже и вступила. При том,
что цели и намерения этой группы нам неведомы. Каково?
- То есть, это вполне серьезно? - уточнил я.
- Достаточно несерьезно. Я имею в виду свои подозрения. - Гиря
насупился. - Во всяком случае, достаточно несерьезно, для того, чтобы начать
этот момент прорабатывать. Факты, мне известные, находят полное объяснение в
рамках такой гипотезы. А в рамках других - не находят. Причем, как не
находят - совсем!
- Действительно, если все обстоит именно так, то.., - пробормотал я.
- То что? - Гиря ощупал меня колючим взглядом.
- Тогда, - я растерялся, - надо бить во все колокола.
- А зачем в них бить?
- А какими фактами вы располагаете?!
- А это не важно! Допустим, неопровержимыми. И что, будем бить?
Я пожал плечами.
- Вот именно! - Гиря откинулся на спинку стула. - Я излагаю гипотезу -
меня прячут в дурдом. Я излагаю факты - все пожимают плечами, и не знают,
что с ними делать. Тогда я воздерживаюсь и начинаю думать дальше. И вас за
этим пригласил. Но вы, как я понял, думать не желаете. Вы хотите иметь
факты. Как будто эти факты избавят вас от необходимости думать.
- Но ведь это - с ума сойти! - сказал Вася.
- Ты думаешь, с ума сойти так просто? Попробуй.., - Гиря хмыкнул. - Не
пойму только, зачем тебе могут понадобиться братья по разуму, если ты от них
с ума сойдешь. Фокус в том, пацаны, что этот канал связи, по моим прикидкам,
действует очень давно. По крайней мере, три или даже четыре тысячи лет. Но
те, которые им пользовались, полагали, что имеют дело не с братьями, а с
Господом или с Аллахом. Или еще с кем-то подобным. Но вот теперь, по моим
предположениям, нашлись умники, которые поняли, с кем имеют дело. И это
радикально изменило ситуацию.
- Да, - сказал я. - Это неприятно.
- Именно! Мы с вами - безопасность. Обязаны мы реагировать? Обязаны. Но
как? Ведь не известно, о чем они договорятся, или уже договорились. Скажу
вам так: от братьев по разуму - тех, что там, - он ткнул в потолок, - ничего
плохого я не жду. Раз за пять тысячи лет ничего плохого не случилось, то,
даст Бог, ничего такого и впредь не случится. Они там не дураки... А вот за
наших придурков - я имею в виду тех умников - не поручусь. Черт знает что
они здесь могут выкинуть!
- Например? - сказал я.
- Понятия не имею, - отрезал Гиря. - Если ничего опасного они не
затевают, я их и знать не хочу! С другой стороны, стукни мы сейчас во все
колокола, представляете, что произойдет? Найдутся какие-нибудь фанатики,
секты возникнут, и пошло поехало. Объявят завтра конец света, или начнут
строить ковчег, чтобы лететь к иным мирам. Откуда я знаю?! Но просто сунуть
под сукно все мои рассуждения уже невозможно. Чем мы будем отличаться от
этих умников? Да ничем! А чем мы сейчас от них отличаемся? Я вам скажу, чем.
Мы - официальная инстанция. Мы не имеем права пустить все на самотек. Мы
обязаны проводить отчетливую и внятную политику во всех вопросах, имеющих
отношение к безопасности. Но сначала ее следует выработать. Вот моя позиция.
Но у меня есть пока только позиция, и нет в голове никакой политики. Поэтому
я и дошел до того, что с вами тут дискутирую. Что скажете? Ты, Кукса?
- А кто еще в курсе? - поинтересовался я.
- Кто-кто... Да все, те же самые. Ты, да я, да мы с тобой. Теперь вот и
вы с Куропаткиным... Ты, Куропаткин?
- Петр Янович, а если, скажем, братья по разуму предвидят для нашей
цивилизации какую-то глобальную опасность, и предупреждают о ней? А умники
приняли предупреждение и начинают какую-то деятельность... Не зря же про
конец света столько шуму уже лет пятьсот.
- Молодец! - похвалил Гиря. - Не Бог весть что, но проблеск
сумасшествия ощущается. Я об этом думал. Но если опасность внешняя и
близкая, они, скорее, вмешались бы сами. Нет, думаю, в ближайшей перспективе
опасность для нашей цивилизации скорее исходит от нее самой... А ты, Глеб,
что-нибудь еще скажешь?
- Пока воздержусь, - буркнул я. - Надо подумать.
- Тоже верно. Надо подумать. Вот вы и подумайте. Только не так думайте:
ах-ах, братья, ах, по разуму! Так я уже думал, и никакого толку. А спокойно
так, в деловом ключе. Например: ну, хорошо, братья, и что из этого
вытекает?.. Жаль, конечно, что они не объявили заранее, мол, передаем
строчное сообщение, готовьте оркестры, выходим на контакт, прием. Тут же
всеобщее ликование, народные гуляния, и прочее в том же духе... Да и что,
собственно, произошло, такое особенное? Что, в Галактике мало звезд? Кто-то
сомневается, что возле некоторых из них есть планеты? А если они есть, то
почему бы на каких-то из них не образоваться братьям по разуму? Говорят,
правда, что вероятность ничтожна. Но вероятности эти высосаны из пальца.
Завтра придумают другие вероятности, а послезавтра окажется, что вселенная
битком набита братьями... Честно вам скажу: мне все эти размышления о
вероятностях не близки. Нет, не близки. Дурь какая-то. Вероятность
зарождения жизни ничтожна. И что? Мы же умудрились как-то зародиться.
Вероятность зарождения двух жизней еще ничтожнее. И что? Как из этого
вытекает, что две ну никак зародиться не могли? А тогда почему не три? А
почему не тринадцать с четвертью? Вот если бы не было ни одной, тогда бы у
нас с вами был повод для раздумий, но нас самих бы в этом случае не было. То
есть, повод есть, а нас нет...
Гиря улыбнулся и рассеянно посмотрел в окно. Я начал ощущать, что
тупею. Если во вселенной нет ни одной разумной жизни, тогда кто должен
размышлять об этом? Ясно - Куропаткин. Но его тоже нет. Ибо сказано: нет ни
одной. А если признать Куропаткина неразумной жизнью?
- Господь Бог, - преребил мои размышления Гиря. - Он поразмыслил над
последним вариантом, и решил: не годиться. Сотворил одну разумную жизнь, и
"увидел, что это, и вот, хорошо весьма". А раз хорошо, он и другую сотворил.
И так далее. То есть, этот вопрос он не пустил на самотек. А тогда и
вероятности тут непричем. Но коль скоро мы зародились разумными, нам надо
начинать думать. Иначе можем загнуться от собственной глупости. И тут я
вспоминаю, что Сомов над этим уже задумался. Помнишь ту бумажку из папки?
- Какую бумажку? - заинтересовался Куропаткин.
- Потом Глеб тебе расскажет, - отмахнулся Гиря и почему-то заглянул под
стол. - А теперь этот Сомов опять куда-то исчез. Мы его искать, а его нет. И
вдруг мне доносят, что он ошивается в Тибете и интересуется монастырями.
Спрашивается: что он там делает?
- Горшочки рассматривает! - брякнул я.
- Какие горшочки? Ночные? - Гиря уставился на меня. - Ты о чем?
- Да вот, у меня неделю назад братец гостил, и рассказал одну
историю...
- Какой еще братец? По разуму?
- Нет, просто, родной брат.
- А-а, Николай...
- Вы-то его откуда знаете?
- Агентура донесла... Что там с горшочками?
Я рассказал. Вопреки ожиданиям, больше всего Петра Яновича
заинтересовала не процедура снятия отпечатков душ, а ритуал с раскалыванием
камешков.
- Да, - сказал он рассеянно, - история занятная. У твоего брата
психических отклонений не наблюдалось?
- Нет, наследственность здоровая.
- И что, прямо вот так, пополам лопались?
- Он утверждает, что да.
- А с чего бы им лопаться?
- Так ведь травку жгли, лучик поймали...
- Ага... Понятно. Если травку жгли - тогда конечно. - Гиря криво
усмехнулся. - Вот если бы они без травки полопались - это было бы странно. А
с травкой - нормально. И ясно, зачем нужны эти камешки.
- Зачем?
- Как - зачем? Духов вызывать. Непонятно только, почему их до сих пор
не вызывали, и даже не пробовали.
- Так их по-другому вызывают, - вмешался Куропаткин, решивший, что
настало время повеселиться. - Блюдечко надо вертеть.
- Шутишь!
- Нет, серьезно...
- А ты сам их вызывал? - заинтересовался Гиря.
- Конечно.
- И как?
- Вызывались, на вопросы отвечали.
- Смотри-ка ты! Надо попробовать...
Я попытался обнаружить на лице шефа хотя бы тень иронии, но он
оставался невозмутим и сохранял полную серьезность.
- В общем, так. Завтра ближе к вечеру приходите. Блюдечко я беру на
себя, а методика за тобой, Василий. Сюняева позовем, Штокмана. Жаль,
Кикнадзе сейчас не дозовешься...
- А женщины? - поинтересовался Вася деловито.
- Что, без женщин нельзя?
- Не знаю. На чисто мужскую компанию они идут неохотно. Вяло, в общем,
идут...
- Жаль. Придется менять всю кадровую политику... Стало быть, пока
откладываем? Да и то сказать, духи - они не в нашей юрисдикции. Вот были бы
братья по разуму - тогда другое дело... Кстати, а может это и не духи вовсе,
а те самые братья? Никто ведь их не спрашивал. Ты, Куропаткин, сам проверь,
и мне потом доложишь. А то опять выяснится, что все, кому не лень, уже вышли
на контакт через блюдечки и тарелочки, одни мы тут сидим, ушами хлопаем...
Так, на сегодня заканчиваем. Первое собеседование считаю успешным. Диагноз
подтвердился, и надо что-то придумывать. План у меня такой: уж коль скоро я
рехнулся и болен неизлечимо, надо свести с ума всех, с кем я имею дело в
своей окрестности. Тогда факт моего персонального сумасшествия ни у кого не
вызовет неприятных ощущений... Короче, я вас озадачил.
- Да уж, - сказал я поднимаясь.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг