Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Неужели все так трагично? - воскликнул я с некоторым даже пафосом.
     - Не совсем, но почти.
     - Да-а.., - сказал я. - Это трагедия личности.
     - Напрасно издеваешься. На меня это не действует, - Валентина  капризно
оттопырила нижнюю губу и уставилась в угол.
     - Я,  собственно,  не  издеваюсь.   Я   пытаюсь   представить   Валерия
Алексеевича в роли сатрапа и домашнего деспота. И придумать  способ,  как  с
этим бороться.
     - А ничего придумывать и не надо - я уже все придумала.
     - Это - тайна?
     - Нет. То есть, не от тебя.
     Я был польщен. И почувствовал себя избранным. Почти как апостол.
     - Ну, хорошо. А каковы детали твоего плана?
     - Очень просто. Я  как  будто  бы  выхожу  за  тебя  замуж,  -  сказала
Валентина безмятежно.
     С меня в момент слетела спесь. Такой поворот совершенно  не  учитывался
на этапе предварительной проработки плана кампании. Я старательно формировал
имидж старшего брата-наставника,  а  теперь  что  же?!  Мне  уготована  роль
героя-любовника? Но позвольте!..
     - Погоди,  погоди..,  -  забормотал  я,  стараясь  выиграть   время   и
определиться на местности. - То есть, значит... А как это  можно?..  Мы  что
же, должны официально венчаться?
     - Нет, этого не нужно. Мы  просто  сделаем  вид,  что  у  нас  безумная
любовь. А брак - формальность. Моих родителей это не впечатлит.
     - Понятно, - сказал я. - Но я не уверен, что справлюсь.  Это  же  целое
дело!
     - О, это очень просто, - Валентина лукаво улыбнулась. - Я  тебя  сейчас
научу. Чтобы не создавать трудностей переходного  характера,  мы  все  время
будем вести себя как образцовые влюбленные молодожены.
     - Так-так! - я понимающе кивнул. - Но что значит "все время"?
     - Это значит -  непрерывно.  И  в  присутствии  третьих  лиц,  и  в  их
отсутствие - чтобы не расслабляться. Мы,  например,  вместе  будем  обедать,
вместе смотреть телепередачи, даже спать будем вместе.
     Шутки кончились. Это я понял мгновенно, услышав последнюю  фразу.  Этот
переросший ребенок и недоросшая  женщина  в  одном  лице  способны  были  на
многое. Предстоял не легкий бой, а тяжелая битва,  как  сказал  один  старый
детский писатель в своем бессмертном произведении.
     - Итак, - сухо подытожил я, - мне предлагается  участие  в  грандиозной
мистификации. Мы с тобой будем дурачить всех, включая и  нас  самих.  И  как
долго?  Вопрос:  не  одурачим  ли  мы  сами  себя  и  в  самом  деле?   Дело
рискованное - я должен крепко подумать.
     - Я понимаю, - сказала Валентина покладисто. - Ты  хочешь  начать  нашу
семейную жизнь со скандала. Пусть будет так.
     "Чертова девка! - мысленно воскликнул я. - И надо мне было впутаться  в
эту историю".
     Но вслух сказал только:
     - Нет,  никаких  скандалов.  Мне  нужно  подумать,  и  все.  Сейчас   я
приготовлю кофе, подумаю и приму решение. В нашей якобы семье  решения  буду
якобы принимать я - если ты не возражаешь, конечно.
     - Нисколько! Я терпеть не могу принимать всякие эти решения.  И  всегда
думаю: надо посидеть, подождать, оно и само решится как-нибудь.
     Пока я варил кофе, Валентина за мной наблюдала, провожая глазами. Глаза
у нее были замечательные. Они отражали все ее чувства,  но  не  отражали  ни
одной ее мысли. Зато в ее  глазах,  как  в  открытой  книге,  я  читал  свои
собственные.  И  хорошо,  если  эти  глаза  работали  по  принципу   полного
внутреннего отражения. Мысль о том, что часть моих  мыслей  проникает  в  ее
подкорку, приводила меня в трепет.
     Кофе можно готовить долго. Но кофе нельзя  готовить  вечно,  даже  если
хочется очень сильно. Вода выкипает...
     В конце концов, я налил две чашки, поставил  одну  перед  Валентиной  и
сказал сурово:
     - Сахар - по вкусу.
     Она заморгала ресницами и, потупив взор,  принялась  дуть  в  чашку.  Я
хлебнул из своей, обжег губы, но стерпел.
     - Знаешь,  что  я  тебе  скажу,  дорогая?  Ты  достойная  дочь   своего
достойного отца. Ставим точки над "и". Я силюсь понять, что ты затеваешь, но
тщетны мои усилия! Я глубоко уважаю Валерия Алексеевича и пытаюсь вообразить
его реакцию, когда он узнает, что его дочь спит со мной в одной  постели.  И
только потому, что хочет насолить любимому папе. Это совершенно оригинальный
способ пряного посола...  Или  я  чего-то  не  понимаю?  Надеюсь,  тебе  уже
известно, что делают мужчина и женщина в одной и той же постели?
     - Конечно, - сказала она с вызовом. - Теоретически мне это известно.
     - Ах, теоретически?
     - Да, теоретически! Мне почти двадцать три года. На что  ты  намекаешь?
Ты меня уже ревнуешь? Совершенно напрасно.
     - Что ты плетешь?! - возопил я. - Просто хочу  выяснить,  как  понимать
твое предложение? Это юмор? Или уже фарс?
     - Давай попробуем. Если выйдет юмор - пусть будет юмор.  Но,  думаю,  -
она потянулась, выбросив руки вверх, и изящно повела плечами, - это будет не
юмор.
     Я тяжело вздохнул. Теперь, как человек порядочный, я просто обязан  был
взять ее за ухо и отвести к  безутешным  родителям.  Что  я  и  вознамерился
сделать, наплевав на свои прямые обязанности настоящего мужчины.
     Моим намерениям не суждено было  осуществиться.  Так  уж,  верно,  было
написано на небесах. Это мои ресурсы истощились, а у Валентины в запасе  был
еще миллион всяких штучек. Она протянула руку и  нежно  провела  пальцем  по
моему лбу.
     - Бедненький, - произнесла она жалостливо. - Я тебе уже совсем надоела,
да? А что мне прикажешь делать? Представь себе, что я безумно влюблена.
     - Силюсь. И кто он?
     - Ну ты же! Вообрази, втюрилась с первого взгляда, даже самой противно.
Помнишь, на встрече Володьки-космопродавца? Я взглянула - и р-раз.  И  после
этого смотрела только на тебя. Могло такое случиться?
     - Теоретически - да. Больше там не на кого было смотреть, разве что  на
Зураба Шалвовича. Но практически - маловероятно, - буркнул я.
     - Зураб Шалвович не в моем вкусе, - отрезала Валентина. - И вообще, как
ты смеешь сомневаться в моих словах? Ты, вдобавок, еще и не джентльмен?
     Я вздохнул.
     - И не смей при мне вздыхать! Иначе я закачу истерику!  "Маловероятно"!
Что ты понимаешь в вероятностях?
     - Ничего. Полный дурак, как выяснилось.
     - Мы уже спорили  о  вероятностях.  Женщин  они  не  касаются.  Им  нет
никакого дела до вероятностей. Им - вынь и положь!
     - Пусть так, - сказал я с пафосом. - Пусть это будет  любовь.  Но  ведь
можно ее перетерпеть. Может, нужно подождать, она и рассосется...
     - У  каждого,  Глеб,  свой  стиль,   -   произнесла   Валентина   тоном
многоопытной женщины. При этом  ее  голос  стал  низким  и  грудным.  -  Раз
рассосется, другой,  а  потом,  глядишь,  и  то  рассосется,  отчего  любовь
случается... Я не виновата в том, что ты появился в моей окрестности. Но это
случилось - почему же я должна тебя выпустить? Папа говорит, что  каждому  в
жизни дается шанс стать счастливым. Почему я должна упустить  этот  шанс,  и
ждать другого? Откуда я знаю, что это не мой шанс? И откуда мне знать, будет
ли другой? Я лучше проверю: нет -  значит  нет.  А  да  -  тогда...  Неужели
счастье не стоит всех этих моральных устоев?
     Я посмотрел на нее пристально. Она выдержала мой взгляд.
     - Хорошо, - сказал я. - Откровенность  за  откровенность.  Если  бы  ты
просто пришла с улицы, и... так далее, я бы ни  секунды  не  сомневался.  Но
ведь теперь получается, что ты специально инсценировала домашний  скандал...
Ведь так?
     - Конечно. Хороша бы я была, если бы просто пришла с улицы  и  кинулась
тебе на шею!
     - Бесподобно! А что ты сделала фактически? Железная логика!
     - Это у тебя логика! Ты только что сказал, что если бы я просто  пришла
с улицы, то...
     - Но твой папочка...
     - Причем тут папочка! Да, я дочь моего папочки, с которым ты  сидишь  в
одном помещении, и болтаешь о всякой межпланетной ерунде.  И  уже  одно  это
делает мою коленку для тебя менее привлекательной?
     Я протестующе взмахнул рукой (интересно, что  бы  вы  сделали  на  моем
месте?).
     - Неужели я не имею права  существовать  отдельно  от  своего  папы?  -
поинтересовалась Валентина с горечью. - Как только узнают, что моя фамилия -
Сюняева, так шарахаются как от чумы!
     - По-моему, ты  преувеличиваешь,  -  сказал  я  неуверенно.  -  Валерий
Алексеевич популярен, конечно, но не до такой же степени.
     - Наверное. Но мне все время почему-то попадаются молодые люди, в среде
которых он пользуется широкой известностью.
     - А по-моему, ты врешь. Откуда бы  на  юридическом  факультете  взяться
молодым людям, знающим, кто такой Сюняев? Планетологи, геофизики, ядерщики -
это  понятно.  В  данных  кругах  Валерия  Алексеевича  знают.  И   особенно
космонавигаторы. Так что, явно врешь. И вообще...
     Откровенно говоря, я рассчитывал на злобный выпад и  истерику.  В  моем
положении иного способа с достоинством покинуть поле  боя  не  существовало.
Но,  вопреки  ожиданиям,  Валентина  ничуть  не  смутилась,   а,   напротив,
ослепительно улыбнулась, и стала непрерывно походить на свою мать.
     - Допустим, - сказала она. - Я все наврала. Конечно же, мне  попадаются
разные индивидуумы. Да все больше какие-то дураки безмозглые. Может, я  сама
дура, так они и липнут... Мне уже три раза предлагали руку и сердце, из  них
один был как  раз  космонавигатор  в  возрасте  тридцати  трех  лет,  -  Она
повернулась и ласково погладила меня по щеке. - Но я, Глеб, дала себе слово,
что полюблю только скромного и подающего большие надежды юношу. Я окружу его
заботой и вниманием, создам все условия,  и  он  станет  великим  человеком.
Потому что сама я - бездарь, и у меня нет другого выхода,  кроме  как  выйти
замуж за гения. Посуди сам, кто может родиться от  такой  взбалмошной  дуры,
если не найти генетический противовес. Ты же пытаешься отвергнуть мою любовь
только потому, что боишься выйти за рамки нравственного поведения.  Но  этот
номер у тебя не пройдет!
     Вероятно, со стороны я выглядел довольно жалко. Особенно с  учетом  той
лапши, которая свисала с моих ушей. Но я еще не  был  сломлен,  я  продолжал
бороться, хотя была уже половина второго ночи,  и  борьба  за  независимость
угрожала перейти в борьбу со сном, с последующей капитуляцией.
     - Ты  переутомился,  -  сказала  Валентина  озабоченно.  -  Тебе  нужен
глубокий сон и тщательный уход. И с завтрашнего дня я приступаю  к  созданию
необходимых условий. Если, конечно, вопрос решится положительно. Так что это
в твоих же интересах.
     "Нет, дело здесь не в папочке, - подумал я, прикрывая глаза. -  Тут  мы
имеем другой случай. Эта особа своей настырностью способна уработать  десять
Сюняевых. А я далеко не Валерий Алексеевич. И в этой борьбе мне не  устоять.
Рано или поздно она меня доведет до кондиции.  Одна  улыбка  чего  стоит!  А
коленка... Нет,  мое  положение  безнадежно.  Есть  только  один  шанс.  Она
подвержена настроениям. Быть может, завтра фокус ее внимания переместится на
объект более достойный. Надо тянуть время. Надо заморочить ее  какими-нибудь
переговорами. Но какими? О принципах совместной  семейной  жизни,  например.
Нужно, чтобы она пришла к выводу, что я нудный и противный тип,  и  потеряла
ко мне интерес - вот что мне нужно!.."
     "Ты этого хочешь? - спросил я себя строго. И сам  же  себе  ответил:  -
Нет, ты этого уже не хочешь. Ты уже думаешь о коленках, а еще через  полчаса
возникнут мысли более возвышенные. А что будет завтра, когда она  уйдет?  Ты
начнешь себя корить и презирать. А если, наоборот, она  не  уйдет?  Возможно
такое? Возможно. И опять ты начнешь  себя  корить  и  презирать...  Нет,  ты
погиб! Это же стихийное бедствие, цунами и взрыв сверхновой в одном лице! Ты
станешь продуктом сгорания - вот и все.  Или  продуктом  ее  высшей  нервной
деятельности -  выбирай.  Ты  пропал,  Глеб,  навеки  пропал!  Свои  дни  ты
закончишь в сумасшедшем доме, но выбора уже нет..."
     Я открыл глаза.
     Валентина сидела напротив, подперев голову руками и смотрела на меня  в
упор.
     - А еще хорохорился, - сказала она нежно. - Я ведь вас,  мужиков,  знаю
как облупленных. Вы только делаете вид, что все решаете сами. На самом деле,
все решения за вас принимают бабы. Я вообще не понимаю, как ты жил без меня.
     - Я не жил. Я существовал! - простонал я. - Каждый день ложился спать в
двенадцать - это что, жизнь?
     - Это тебя и спасло. Я ведь знаю, что в три мужика можно  брать  голыми
руками, а ближе к четырем даже голыми коленками.
     - Сейчас только два, - заметил я флегматично. - Время есть.
     - А хочешь, я сейчас уйду?  -  вдруг  сказала  она.  -  Хочешь?..  Все!
Решено - мы расстаемся!
     Валентина вскочила и побежала в прихожую, теряя шлепанцы.
     "Ну, все! - подумал я. - Сейчас наступит конец света. Непонятно только,
за что мне эта кара? Чем я перед тобой провинился, Господи?!"
     Из гостиной послышался звон разбитой посуды и всхлипы. Надо было что-то
делать...
     Я встал, и отправился на казнь. В гостиной было темно и сыро. От  слез.
Я включил свет. Валентина стояла у стола, у ее ног валялись шлепанцы  и  мой
махровый халат, сплошь покрытые  осколками  разбитой  жизни.  При  ближайшем
рассмотрении оказалось, что это - бывшая ваза. До сих пор мне казалось,  что
она сделана из небьющегося стекла, потому что я лично уронил ее на пол никак
не менее десятка раз. Из них три - на собственную ногу.
     Теперь эта ваза распалась, и ее осколки удивительно  равномерным  слоем
устилали пол,  блестя  что  есть  мочи.  Посреди  этого  великолепия  стояла
Валентина в трусиках и бюстгальтере. Из глаз ее ручьем  текли  слезы,  а  из
пальца на руке капала кровь. Она... В общем,  она  была  прекрасна.  Я  даже
зажмурился на мгновение.
     "Кровь и слезы, - подумал я. - Это судьба...".
     - Ну, чего уставился, дурак несчастный, - не прекращая рыданий  сказала
она серебряным голосом  (я  имею  в  виду  голос,  похожий  на  звон  тысячи
серебряных колокольчиков). - Немедленно уйди вон!
     И сделала движение, пытаясь добраться до дивана.  К  счастью,  один  из
осколков - самый  нахальный  -  немедленно  впился  ей  в  пятку.  Валентина
взвизгнула и застыла с поднятой ногой,  с  расширенными  от  ужаса  глазами,
непередаваемо прекрасная и дьявольски соблазнительная.
     - Стоять! - рявкнул я. - Не двигайся, иначе, клянусь всеми  святыми,  я
закончу свой век в сумасшедшем доме!
     После этой исторической фразы я приблизился к  ней,  хрустя  осколками,
осторожно поднял на руки и вынес на  волю,  то  есть,  на  кухню,  омываемый
слезами и обнимаемый за шею.
     Когда я сажал Валентину на стул, то - клянусь честью! -  она  не  сразу
убрала ладонь с моего загривка. Сейчас, находясь в  здравом  уме  и  трезвом
рассудке, я понимаю, что именно это-то все и  решило.  Но  тогда,  помню,  я
очень резво бросился искать  пинцет  и  медикаменты,  совершенно  забыв  про
халат. Буду откровенен, в тот момент я искренне полагал,  что  халат  ей  не
нужен.
     В самом деле, если у вас в пятке посторонний предмет, зачем вам  халат?
То же самое: если вам отсекли  голову,  чалма  уже  не  нужна.  Так  говорят
мудрецы на востоке. И они правы. Еще  они  говорят:  что  толку  грустить  о
разбитой вазе, если сердце разбито навеки.
     Именно этот тезис я развивал, извлекая  стекляшку  из  прекрасной  ноги
Валентины. Я сказал, что этот осколок будет огранен  с  присвоением  статуса
бриллианта. Я даже заявил, что  готов  извлечь  из  ее  пятки  целую  тысячу
бриллиантов.
     - Ты что, с ума сошел?! - возмутилась она. -  Во  что  превратится  моя
пятка?
     Следует отметить,  что  во  время  процедуры  прямо  перед  моим  носом
фигурировал обнаженный живот Валентины. И, я вам  скажу...  Грудь,  бедра  и
прочие детали - все это ерунда. Их воспевают недоумки  по  своим  нескромным
воспоминаниям о том, что они увидели в нечаянном зеркале, или, того хуже,  в
чайнике, искажающем и форму и суть. Ничтожества! Они не  понимают,  что  все
это - пустяки. Когда-нибудь  я  воспою  свои  воспоминания  в  поэме...  Две
главы - минимум!
     Когда я завершил свои манипуляции с пяткой и завязал  красивый  бантик,
Валентина заявила, что не намерена более терпеть мои нескромные  взгляды,  и
велела немедленно нести халат.
     Я возражал так:
     - Валентина,  -  сказал  я  внушительно,  -  это  становиться  у   тебя
навязчивой идеей. Берегись! В  гневе  я  неумолим.  Надо  подавлять  в  себе
нездоровые инстинкты, навязанные цивилизацией.  Это  во-первых.  Во  вторых,

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг