Валерий Алексеевич испустил шумный вздох. Первый, самый драматический
акт пьесы был сыгран, начинался второй.
- Обмозгуем, разработаем, предложим, - сказал Гиря. - Но это когда еще
будет, и будет ли вообще. Страсти будут кипеть вокруг затрат и кресел. Но
нам на это начхать. Хотите безопасность - делайте по-человечески, не
хотите - делайте что хотите, но потом не обижайтесь. Правильно я говорю? -
Гиря прочно уселся на место. - И что, действительно одно судно в трех
местах?
- Именно, Петя, именно!
- А где оно фактически?
- Вопрос на редкость глупый, и совершенно бестактный.
Можно было только удивляться, с какой скоростью Валерий Алексеевич
перешел из состояния распекаемого школяра, в фазу самоуверенного и знающего
себе цену заместителя начальника отдела, выполняющего боевую задачу на
посту. Вообще-то за время работы в отделе я имел возможность изучить
характеры старших коллег. Но впервые оказался свидетелем того, как в среде
этих характеров зарождается новое направление в деятельности отдела. Ибо,
как я понял, теперь Гиря начнет строить политику. Это такое многоэтажное
здание с запутанной системой коридоров, куда он загонит всех смежников, и
где последние будут шарахаться, пока не соберутся в одной комнате, из
которой не обнаружат никакого выхода. Там уже будет сидеть Петр Янович. Он
воздвигнет свой перст и укажет правильное направление.
Автор идеи, несомненно, Сюняев, но Гире на это плевать. Чужие идеи он
схватывает мгновенно, и никогда не пытается сделать вид, что он - соавтор.
Напротив, предъявив саму идею коллегам, он тут же называет автора, и
предлагает всем брать пример, мотать на ус, учиться мыслить столь же четко и
масштабно, а также гордиться тем, что в их рядах работает человек
практически гениальный, если абстрагироваться от его наследственной лени или
патологической вспыльчивости.
Что касается Сюняева, то однажды, в приватном разговоре, Кикнадзе мне
сказал доверительно, что Валерию Алексеевичу цены нет.
"Видишь ли, Глеб, Сюняев обладает таким редким качеством, как полное,
абсолютное бесстыдство. Но не в том смысле, что он человек бессовестный или
непорядочный. Вовсе нет. Но про таких людей, извини, говорят: "ты ему плюй в
глаза, а ему все - Божья роса". Просто удивительно, с какой скоростью Валера
оправляется после любой конфузии. Вот он разбит, уязвлен и повержен. Враг
торжествует, теряет бдительность, и с изумлением обнаруживает, что его берут
за глотку. Я это наблюдал сто раз, и сам подвергался неоднократно. Поэтому
меня Гиря не трогает, а Сюняев у него - штатный мальчик для битья. Просто он
поддерживает необходимый уровень адреналина в крови Валерия Алексеевича".
Я отметил, что данный эпизод как нельзя лучше иллюстрирует мнение
мудрого Зураба Шалвовича.
- Глупый? - переспросил Гиря, и задрал брови. - И еще, вдобавок,
бестактный... Ай да я! Надо же было так опростоволоситься. В самом деле,
какая разница, где находится данный КК, если он и без того не может
находиться в трех местах разом.
- Вот именно! - поддержал Сюняев, не чувствуя подвоха.
- Совсем старый стал, - признался Гиря Сюняеву. - Задаю глупые и
неуместные вопросы старшим подчиненным в присутствии младших. Гнать меня
надо в три шеи! Но все же, где именно он находится, этот несчастный КК, ты
поинтересоваться не изволил?
- Изволил. Он стоит в лунном доке на ремонте.
- Х-ха! - Гиря стукнул кулаком по столу. - Так я и знал. Он себе стоит,
подвергаясь ремонту, а тем временем два остальных перемещаются в разных
направлениях, перевозя живую силу и технику.
Сюняев забеспокоился и занервничал:
- Поясни. К чему ты клонишь?
- А вот к чему. Одно дело, если судно неизвестно где. Просто не всем
известно, или кому-то неизвестно. Но другое дело, если где оно - известно, а
что-то - неизвестно что - якобы, перевозит какой-то груз, или, упаси Боже,
каких-то сомнительных личностей, что подтверждается накладными, либо иным
документальным образом. Что же мы получим в результате? По документам
значится, что этот груз, или личности где-то там, скажем возле Сатурна, куда
мы дотянемся не скоро. А на самом деле, они неизвестно где, творят
безобразия и угрожают безопасности. Самое неприятное, что мы не знаем, где
именно, а значит, не можем принять адекватные меры.
- Кто это тебе доложил?
- Никто. Я и не утверждаю, что все обстоит именно так. А вот ты можешь
утверждать, что все обстоит совершенно по-другому?
- Нет. Но я тоже, извини, не дурак, и сделал запрос. И ты, догадываясь
об этом, мог бы не делать из меня дурака в присутствии.., - Сюняев показал
большим пальцем руки на меня.
- Я ему преподал урок, - самодовольно заявил Гиря. - Это мы с тобой
учимся на своих ошибках, а ему нет нужды. Все равно мы, в смысле ошибок,
люди конченные. Пусть учится на наших, пока есть возможность... Короче,
вместо того, чтобы устраивать скандал, ты должен был все аккуратненько
выяснить, и докладную - на стол. Вот тогда был бы вежливый разговор. А так
пришлось кричать, но Астор и сам покричать не дурак.
Сюняев подумал немного, прищурил один глаз и воскликнул:
- Ч-черт! Ты полагаешь?..
- А кто ж их знает, негодяев...
- У тебя есть что-то еще?
- Угу.
- Предупредил бы.
- Нельзя. Надо независимо. Что ищешь, то всегда найдешь.
- Верно.., - Сюняев еще больше озаботился. - Я исходил из того, что это
просто бардак.
- Так надо было и убедиться, что это - просто бардак.
Теперь они понимали друг друга с полуслова, а я - не вполне. Поймав на
себе мой взгляд, Гиря кивнул.
- Сейчас, Глеб, все прояснится... Меня, Валера, интересует
психологическая ситуация во время твоего демарша. Они перепугались, или
разозлились? Или просто растерялись? Попробуй вспомнить, кто как себя вел?
- А кто на тебя вышел?
- Нет! Ты.
- Понял. Та-ак... Даунинг - главный диспетчер - тот просто ошалел.
Атаманов вообще не отреагировал. Махнул рукой, мол, не до тебя - видишь
сколько всего. А вот Дю Шале - тот буквально взорвался. Посоветовал не
совать нос туда, где мы ничего не смыслим... Он?
- Нет, не он, а кое-кто повыше. Аж Бадалян - вот кто. Член Коллегии,
куратор навигационных и технических служб. Похоже, ты их таки достал, - Гиря
потер руки. - Извини, Валера, но с паршивой овцы хоть шерсти клок...
- Свинья ты все же, - обиделся Сюняев.
- Есть немного... Но факты, Валера, факты! Так что мы оба - животные.
Я вспомнил, что согласно Священному Писанию овца - чистое животное, а
свинья - нечистое. И внутренне похихикал.
- То есть что, открыли новое направление? - уточнил Сюняев.
- Новое? Новое - это хорошо забытое старое. - Гиря задумался. - Есть у
меня ощущение или предчувствие, что оно не очень то и новое... Какое-то
мельтешение наблюдается. Рябь на поверхности... Меня начинают пасти.
Сюняев усмехнулся:
- Вот это они напрасно. Лучшего способа тебя взбодрить нет. Ты ведь
отъешься и обнаглеешь... Надо бы выдумать рабочую гипотезу.
Это - стиль Валерия Алексеевича. Он не терпит расследовать факты. Если
расследование ведет он, ему обязательно нужно искать доказательства или
опровержения какой-нибудь версии, пусть даже самой дикой и фантастической. А
вот в других он этого терпеть не может. Сразу плюется и шипит, как чайник.
- Вот тебе версия: я предполагаю, что кто-то, куда-то, чего-то возит.
- Это ты уже говорил, - нетерпеливо перебил Сюняев.
- Да, но я предполагаю наличие центров притяжения. Все стекается в
одно-два места. Надо установить факт, а потом установить цель. Этим ты и
займись на досуге. И прошу: не форсируй, запасись улыбками, действуй
ласковым словом. У меня есть еще зацепки, но пока я их тебе не дам. Может
быть ты на них с другой стороны выйдешь.
- Спиридоновщина, - произнес Сюняев брезгливо. - Таинственщина и
многозначительщина!
- Зато приятно, - невозмутимо заметил Гиря, утыкаясь в какие-то
бумажки. - Держишь все нити в руках, чувствуешь себя спасителем
человечества.
- У меня дочь на выданье, а ты гоняешь как лошадь. Я, наконец, мемуары
хочу писать!
- Затем и гоняю, чтобы было о чем.
- Чувствую, сдохну где-нибудь на Марсе, и внук даже не узнает, какой
орел был дед.
- Был бы внук, а уж мы тебя запишем на скрижали - будь покоен. Жениться
надо было вовремя, - буркнул Гиря.
- Без внука работать как вол не желаю! - сварливо заявил Валерий
Алексеевич. - Ты начальник - должен обеспечить все условия для нормальной
работы.
Гиря поднял голову от бумаг:
- Послушай, Валера, ты хоть думай, что говоришь. Сына - еще туда-сюда,
но внука-то как я тебе обеспечу?
- Не знаю - это твои проблемы... И еще, у меня подозрения, что моя жена
мне изменяет. Прими меры.
- Кого подозреваешь?
- Кикнадзе.
- Чушь. Меня бы заподозрил - я бы понял... И на кой бес тебе жена? Жена
внука не родит.
Разговор угас. Сюняев поднялся.
- Ты все мне сказал? - поинтересовался он. - Может еще какую пакость
припас? Тогда давай сразу.
- Все.
- Тогда я пошел. Дочь буду воспитывать.
- А! - Гиря встрепенулся. - У меня идея. Давай-ка мы Глеба к твоей
Валентине пристроим. Ты его пригласи в гости, приласкай.
- Не знаю, не знаю.., - Валерий Алексеевич бросил задумчивый взгляд в
мою сторону. - Мы-то с Глебом общий язык найдем, а вот Валентина...
Совершенно неуправляемое существо! Нет, женщины для меня непостижимы...
- Ты только санкционируй, а дальше тебя уже не касается, - напористо
сказал Гиря.
- Ну, допустим, санкционирую. И что?
- И все. И будь здоров. А мы тут с Глебом еще пошепчемся. - Гиря
повернулся к сейфу.
- Между прочим, Глеб, дочь истребовала твой видеокод, - сказал Сюняев,
проходя мимо и делая мне ручкой в знак сочувствия. - Так что жди звонка...
И вышел за дверь. Пока я размышлял над этим фактом, Гиря извлек из
сейфа свою синюю папку и водрузил на стол, пробормотав:
- Э-эх, грехи наши тяжкие... Бумажки, бумажки, бумажечки!.. Где оно
тут?.. Обрати внимание, сегодня за весь день ни одного звонка. Как думаешь,
это неспроста?
- Нет, скорее случайность.
- Случайность, как говаривал покойный Спиридонов, это плохо осознанная
необходимость. Видеофон я отключил к чертовой матери, а по селектору
фигурирует мое доверенное лицо в лице Василия Куропаткина. А меня после
обеда нет. Ибо... - Гиря махнул рукой. - Короче, надоели все. Хочется сесть
и поразмышлять. Вообще осмыслить ситуацию.
- В связи с Калуцей?
- И с ним тоже. Посажу тебя в крэсло, а сам уйду в отпуск. То-то Сюняев
взбесится!
Обычно в отсутствие Петра Яновича, его замещал Валерий Алексеевич. В
эти редкие дни никто нас не беспокоил, и существенно уменьшался поток бумаг,
требующих нашей согласующей подписи. Ибо все знали, в чьих руках полномочия
и бразды правления. Количество фиксируемых происшествий уменьшалась в три
раза. Гиря однажды даже предложил снять себя с должности и посадить Сюняева
навечно с целью улучшения показателя безаварийности втрое. Как сказал Гиря,
предложение было отклонено с формулировкой: "не сочли целесообразным". "Все
так перепугались, что даже формулировку не сумели подобрать", - раскрыл
тайну Петр Янович.
- Он мне этого по гроб жизни не простит! - буркнул я.
- Заблуждаешься, - сказал Гиря рассеянно. - Валера не любит нести бремя
ответственности, и будет резвиться, как ребенок. Все получат массу
удовольствия...
Он выудил из кипы в папке какой-то документ, прочитал и удовлетворенно
щелкнул по нему пальцем.
- Вот, Глеб, зачем я тебя тормознул. Ты будешь изучать отчет по
"Вавилову". Это официальный документ, и многое там осталось за кадром. В
связи с разными, мягко говоря, обстоятельствами. Сначала я хотел, чтобы ты
сам откопал там несуразности. А я знаю, что они там есть, потому что именно
я их там разместил. Но теперь я это целесообразным не считаю, потому что
ситуация не та. Я как-то подспудно исходил из идеи тебя поднатаскать, а ведь
теперь, по сути, мы начинаем это дело доследовать. Неофициально, разумеется.
Поэтому некоторые дополнительные факты ты должен знать априори.
Гиря выдержал паузу.
- А именно. В деле фигурирует "Заключение экспертной комиссии..".. Так
вот, тогда никакой комиссии на борту "Вавилова" не было, да и быть не могло.
И это заключение - липа от начала до конца. Фактическая сторона происшествия
в нем трактуется верно, но, в целом, это вода. Калуца производил на борту
эксперименты. Собранная информация фиксировалась на магнитных носителях.
После аварии носители осталась на борту - их, в силу некоторых причин, не
изъяли. И "Вавилов" с этой информацией улетел. Кроме того, на борту должен
был остаться бортовой журнал. Калуца сшибся с ГУКом вот в какой точке. После
возвращения на Землю, Калуца страстно захотел получить в свои руки эти самые
носители. Для этого нужно было перехватить "Вавилов", а перехват на такой
орбите - это... Все перепугались до смерти и начали городить одну глупость
на другую. Когда ты прочтешь отчет и овладеешь деталями, ты многое поймешь.
А после мы еще поговорим, и я дам свою трактовку. Так вот, Спиридонов, перед
тем как умереть, вздрючил Шатилова до такой степени, что тот землю рыл
рогом, и заставил таки, уже задним числом, обследовать "Вавилов". И его
обследовали. Но фактического заключения реальной технической комиссии в деле
нет. И вот почему. Аппаратура Калуци была в наличии, магнитные носители
изъяли и проверили. И выяснилось, что никакой информации на них нет. Ни
байта! Ни-че-го. И даже более того. Носители и аппаратуру изъяли, а вот
бортовой журнал сколько не искали - найти не могли. Между тем, Калуца и
Сомов в один голос утверждали, что журнал был спрятан где-то на борту
Свеаборгом, впоследствии трагически погибшим на Марсе. Причем, сколько я не
пытал Сомова, он от этого не отрекся. Журнал, таким образом, исчез
бесследно. А ведь он был! И Сомов лично видел, как Свеаборг, исполнявший
после аварии обязанности капитана, вносил в него последние записи. Лично я
убежден, что Свеаборг не уничтожил бортовой журнал. В этом не было никакой
необходимости. Абсолютно! Я уже пятнадцать лет ломаю голову над этой
загадкой. Но это пустяк, по сравнению с тем, что случилось с носителями. Их
доставили на Землю, подергались и, в конце концов, передали таки Калуце.
Когда он узнал, что информации нет, он настолько взбеленился, что и передать
невозможно. Знал бы ты, что он мне тут орал... Мы ведь со Спиридоновым с ним
договорились и обещали, что головы положим, а больше ему от ГУКа ничего,
кроме этой информации, и не было нужно. Так вот, Калуца взбесился и
потребовал независимой экспертизы. Таковую произвели в Департаменте
Общественной Безопасности, и дали заключение, что на эти носители никто
никогда никакой информации не писал вообще! Понимаешь? Никто, никогда,
никакой! И акт этой экспертизы - вот он, у меня в руке! - Гиря показал мне
издали свой листок. - Тут уж я взялся трясти Калуцу и Сомова, а они
отбивались и стучали себя в грудь...
Гиря сунул листок в папку и захлопнул ее.
- Вот и все. В такой позиции это дело зависло, и висит уже пятнадцать
лет. Теперь Калуца умер, Сомов исчез, и что прикажешь думать?
- Петр Янович, а с чем столкнулся "Вавилов"? Это-то, по крайней мере,
установлено?
- Нет. Это третья загадка. И у меня порой возникает ощущение, что он
столкнулся с нашей глупостью. Что-то мы тогда, пятнадцать лет назад, не
доделали и не домыслили... Как думаешь, орбита глупости человеческой лежит в
плоскости эклиптики?
- Не знаю, - признался я.
- Тогда иди домой, поужинай, и подумай над этим.
Так я и поступил. Но, увы, человек предполагает, а Бог - располагает
все в нужном ему порядке...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг