кого-то напоминала.
- Извините, но я вас не знаю.
Он приподнялся, дурашливо шаркнул ножкой:
- Разрешите представиться. Мовшович! И снова бухнулся в кресло.
- Командор? - вырвалось у нее от удивления его старое прозвище. - Как
же вы сюда попали?
- Уметь надо, - с видом превосходства покачал он закинутой на ногу
ногой, оглядел ее, как бы определяя степень ее наивности, но тут же
спохватился, независимо расправил плечи и добавил буднично и спокойно: -
Окончил сельскохозяйственный. Хорошие специалисты - всегда дефицит.
- Почему же вы возвращаетесь на Землю?
- Свое отработал. Да и условий здесь не создают. У людей настоящая
почва, с шарика, а эти, - он кивнул на стену, подразумевая руководство
станции, - решили сэкономить. Натащили лунной пыли. Ничего толком не
растет.
После того, как Мовшович передал дела и уехал в космопорт, она
поделилась своими сомнениями с начальником станции.
- Доля истины в его словах есть, но на Копернике наши соседи давно
освоились на реголите и получают прекрасные урожаи. Пожалуй, даже лучше,
чем на натурпочвах.
- Может быть, там лунная пыль имеет другой химический состав?
Яковлев слегка сморщил нос, будто собирался чихнуть, но передумал.
- Не надо называть реголит лунной пылью. Реголит - это комплекс
частиц различной величины. Даже когда в нем преобладают частицы,
соответствующие по размерам земной пыли, по своим физическим особенностям
они резко отличны. И поверьте мне как химику, что существенного расхождения
между нашим реголитом и реголитом из окрестностей кратера Коперник нет. Что
же касается Мовшовича, то мне кажется, у него не хватало настоящей
увлеченности, живой искры, что ли... Как-то слишком трезво, реалистично он
все делал. Нет, с точки зрения науки, по-видимому, все как полагается! Но
без души, без огонька! А растения - все-таки живые организмы. Говорят, они
даже что-то там чувствуют.
- Есть такая легенда, - засмеялась Майя. - Не в смысле, конечно,
чисто физиологической чувствительности. Это давно известно. А в смысле
выражаемых ими чувств. И, если честно, я в нее верю!
Ей удалось навести порядок в оранжерее, и станция стала получать свои
овощи, пусть не в изобилии, но в определенном достатке. И все же полезная
площадь оранжереи была маловата, чтобы обеспечить потребности такой
станции, как Эратосфен.
Первоначально здесь предполагался пункт астрономических и
астрофизических наблюдений, но геологи, прослышав о проекте, настояли на
строительстве небольшой станции, поскольку этот район по геологическому
строению считался самым молодым на Луне и заслуживал изучения в первую
очередь. Выбор пал на гору Лебедь. В плане, с высоты орбитального полета,
она действительно напоминала летящую птицу с длинной вытянутой вперед шеей
и кратером-глазом на голове. Геологи подтвердили, что гора является
достаточно древней структурой среди молодых образований, связанных с
кратерами Коперник и Эратосфен.
Проявлений вулканизма, опасных последствиями- развитием разломов и
трещин, приводящих к катастрофической утечке воздуха из помещений станций,
на Лебеде не наблюдалось. Этот фактор, гарантирующий безопасность будущих
исследователей, оказался решающим. Кратер Эратосфен, расположенный в
западной оконечности лунных Апеннин в двадцати с небольшим километрах от
станции, дал ей название, а ближайшая, одна из самых молодых геологических
структур-кратер Коперник, стал первым объектом исследования. Изучение
кратера Коперник пошатнуло устоявшееся мнение о метеоритном происхождении
большинства лунных кратеров. Это был типичный вулкан с вязкой лавой
андезитового состава. Именно вязкость лавы, потерявшей при извержении
летучие компоненты - газы и пары воды, приводила к образованию плотной
лавовой оболочки над вулканическим очагом. При возобновлении активности эта
оболочка долго сдерживала извержение, пока не образовалось критическое
давление, разрешавшееся взрывом необычайной мощности. Именно серия таких
взрывов привела к образованию сложной системы валов вокруг кратера и
линейных выбросов, известных под названием "светлых лучей". Уже при
затухании вулканической деятельности в центре кратера из остатков расплава
магматического очага выдавливался андезитовый шпиль в виде центральной
горки, подобно земному вулкану Мон Пеле.
Близость древней горной системы Апеннин, обширное базальтовое плато
Моря Дождей и группа своеобразных молодых лунных кратеров - Автолик,
Аристилл и Архимед, у которых, в отличие от Коперника и Эратосфена, да и
многих других лунных кратеров, отсутствовала центральная горка,
представляли для геологов обширное поле деятельности, поэтому очень скоро
небольшая станция превратилась в базовый поселок, спрятанный в монолитной
анартозитовой толще горы Лебедь. Чтобы обеспечить растущее население
станции овощами, оранжерею неоднократно расширяли, и вот опять перед новой
заведующей встала та же проблема. Майя прекрасно знала, что каждый лишний
килограмм, доставленный с Земли, обходится баснословно дорого, и потому
посоветовалась с начальником станции Яковлевым.
- У нас есть лазерные резаки. Найдешь энтузиастов - дам аварийную
герметическую дверь, - погладив подбородок, сказал Владимир Кузьмич.
- А дверь зачем?
- Здесь все-таки космос, Гончарова! Забыла, чему учили? Любая работа
должна обеспечивать безопасность каждого, не говоря уже о целой станции.
Начнут пробивать туннель или устраивать зал... Где-нибудь трещина... И
воздух начнет уходить в пространство. Хорошо, если днем. Может, и
обойдется: успеют натянуть спецкостюмы. А если ночью? Все задохнутся.
Конечно, я утрирую для наглядности: при перепаде давления система
жизнеобеспечения подаст сигнал тревоги и перекроет отсек с утечкой воздуха,
но все равно хлопот не оберешься.
Поэтому при любых расширениях станции сначала врезают дверь, а уж за
ней начинают пробивать переходы. Кстати, предупреди своих энтузиастов, что
каждый метр проходки они обязаны выносить на сводный план, иначе могут
врубиться в какой-нибудь коридор, а то и жилую комнату.
Однако предложение Майи не вызвало энтузиазма среди работников
станции. У каждого хватало своих проблем. На экстренном совещании четверки
было решено поставить этот вопрос на комсомольском собрании. Комсорг Алеша
Зайцев был свой, выпускник их института, тот самый блондин, который готовил
их когда-то к прохождению лабиринта и встретил у выхода. С тех самых пор
они прониклись друг к другу непреходящей симпатией. Одно время Зайцев даже
засматривался на Майю, но, и убедившись в безответности своих чувств, не
перестал опекать четверку. И здесь, на станции, он принял самое живейшее
участие в устройстве ребят на новом месте. Они понимали, что влияние
комсорга не бесконечно, но все-таки надеялись на удачу.
Собрание проходило бурно. Большинство высказывалось против расширения
оранжереи. Особенно категорично выступала астрофизик Галина Сосновская.
- Не понимаю, как можно говорить о каких-то огурцах или картошке!
Чуть больше овощей или чуть меньше. Разве мы прибыли сюда, чтобы есть? Наша
группа стоит на пороге открытия закономерности образования планетных
систем. Сбывается мечта ученых всего мира - получить четкий ответ на вопрос
о происхождении Земли, нашей Луны, наконец! По нашему мнению, установление
этой закономерности неизмеримо повышает вероятность существования других
цивилизаций и решает проблему целенаправленного их поиска. Но все это надо
посчитать, отбросить некорректные варианты, прежде чем гипотеза превратится
в теорию. Мы отдаем этому все свободное время... А туг - картошка! Да я
обходилась без нее и обойдусь еще сколько угодно!
- А я люблю картошку, особенно жареную! - поднялся со своего места
Сима. - И после хорошего обеда заварить чай из свежих листьев. Мы в
институте как-то привыкли к этому. Вы откуда родом, Галя?
- Какое это имеет значение?
- И все же?
- Ну, из Калинина.
- А я с Украины. И привык есть яблоки и груши. А вы пробовали
абрикосы? Нет, не те, которые в банках, а прямо с дерева? Такие
краснощекие, ароматные! Кстати, даю справку: абрикос - один из немногих
плодов, который содержит большое количество каротина. А каротин при нашем
образе жизни - во как, - Смолкин провел ребром ладони по горлу, - нужен!
- Каротина и в морковке сколько угодно! - возразила с места
Сосновская.
- Сколько их можно съесть, Галя? Одну, две от силы. А абрикосов я
полтора-два килограмма могу хоть сейчас. А настоящие спелые персики вы ели,
Галя? Нет, конечно. Потому что спелые персики никто не повезет. Если он
упал с дерева, то это уже не персик! Разбивается всмятку. Самые хорошие
персики это те, которые падают в руку, когда до него дотронешься. Шкурку
снимешь - и можно не жевать! Тает во рту, только косточки выплевывай. Тут
могут подумать, что Смолкин ратует за оранжерею только потому, что поесть
любит. Мне вас жалко. Я-то ведь всего этого перепробовал - во! - Сима опять
провел рукой по горлу. - Это во-первых. Во-вторых, мы приехали сюда
надолго. Работать приехали. Чтобы хорошо работать, нужно иметь хорошее
здоровье, а чтобы иметь хорошее здоровье, надо иметь все, что душа желает.
Она, то есть душа, желает не случайно, а то, что требуется организму. А
моему организму еще и купаться хочется. Не просто помыться или там в ванне
полежать, а поплавать! Вот я и думаю, закончим расширять оранжерею, начнем
строить бассейн! В зале поднялся шум.
- Какой из него работник? Потребитель!
- Персиков ему захотелось!
- Таких гнать надо со станции!
Смолкин невозмутимо переждал бурю негодования.
- Я еще не все сказал.
- Хватит! Ясно!
- Лишить его слова!
Понадобилось несколько минут, пока собрание несколько успокоилось.
Никто не обратил внимания на то, что в президиуме появилась запоздавшая
Лена Королева, врач станции, и Саша Макаров, пошептавшись с комсоргом,
сунул Смолкину записку. Тот прочел и успокоительно подмигнул Майе.
- У меня только маленькая справка, - улыбаясь, будто ничего не
произошло, сказал Сима и помахал запиской. - Разрешите?
- Давай и закругляйся! - крикнули из зала.
- Приказом начальника станции группа астрофизика Шалыгина на две
недели отстранена от работы и направляется на принудительный отдых ввиду
крайнего истощения нервной системы. Я же говорил, вы не умеете работать!
Зал озадаченно притих, кто-то заерзал в кресле, на него шикнули.
- Неправда! - опомнившись, вскочила с места Сосновская.
- Правда, Галочка. Спросите у Лены Королевой. Сима оставил трибуну и
при гробовом молчании прошел через зал и сел рядом с Майей. Поднялась
Королева.
- Товарищи! Пока вы тут шумели, мне в двух словах объяснили суть
дела. Я считаю, Смолкин прав: работать вы действительно не умеете. Группа
Шалыгина снята по моему рапорту. К сожалению, это не единственный случай.
На пределе находятся астрономы, группа обработки информации и химики.
Несколько лучше обстоят дела у геологов, но они и физически народ покрепче,
и на работе им приходится чередовать умственную и физическую нагрузку. Тем,
кто такой нагрузки не имеет, а на занятиях физкультурой бережет свои силы,
буду назначать в обязательном порядке занятия физическим трудом. В этом
смысле меня устраивает предложение Майи Гончаровой, поскольку объем работ с
физическими нагрузками на станции невелик.
После выступления Лены постановили: считать занятия физическим трудом
важнейшей обязанностью каждого комсомольца и отработать на расширении
оранжереи не менее двух часов в день. Выйдя из зала, Смолкин упал перед
Леной на колени и, заламывая руки, патетически произнес:
- Благодарю вас, прекрасная Елена! Вы спасли мою честь, а значит, и
жизнь! Отныне я ваш раб навеки. И пусть только кто вас посмеет обидеть! В
порошок сотру!
Лена не успела ни смутиться, ни посмеяться. Прямо на них шла, тесно
сплотив свои ряды, группа Шалыгина.
- Здесь трое жаждущих, чтобы их стерли в порошок! - произнес Сергей
Шалыгин, нависая над ними всей громадой своего роста. Сима вскочил, и
Шалыгин, нелепо дрыгнув в воздухе ногами, оказался на спине.
- Сима! С ума сошел! - вскрикнула Лена. - Он же член-корреспондент!
- Ерунда какая-то получается, - потирая плечо, поднялся Шалыгин. -
Одна малявка убивает морально, другая - физически. Нашлись ниспровергатели
авторитетов! Ладно, молчу, Дон Кихот Эратосфенский! - отступил на шаг
Шалыгин, заметив, что Смолкин опять занимает борцовскую позицию. - Но мне
хоть два слова дадут сказать в свое оправдание?
- Извините, Сергей Владимирович, что так получилось.
- А что? У него неплохо получилось. Использовал свой малый рост и
слабое тяготение. Попробовал бы он на Земле меня так швырнуть! Ну да ладно!
Неделю нам даешь? А потом хоть на месяц!
- Нет, Сергей Владимирович. - Лена потупилась и явно сробела перед
напористостью и огромным ростом астрофизика. - Я же вас предупреждала.
- Ну, хорошо. Три дня!
- Не могу.
- Мне одному! Пусть эти гуляют!
- Нет! - твердо отрезала Лена.
- Давай по-хорошему договоримся. Я ведь могу пожаловаться и самому
Алферову. Срываешь важную работу.
- Сергей Владимирович! - голос Лены окреп от обиды. - Я считаю эту
торговлю недостойной.
- Обижаете, - хмуро напомнил Сима. Оторопев от такой решительности,
Шалыгин отступил еще на шаг.
- Ты смотри! Подобралась парочка! Чем же я должен, по-вашему,
заниматься?
- Возглавить постройку новой оранжереи, - нашелся Смолкин.
- Идет! - сразу оживился Шалыгин.! - Работаем восемь через восемь. За
неделю приходим в норму, и вы допускаете нас к работе.
- Как это восемь через восемь?
- Восемь часов работаем, восемь отдыхаем.
- Вечно у вас крайности, Сергей Владимирович. Восемь часов в сутки и
ни секундой больше!
- У меня организм так привык.
- Вот и довели себя до истощения. Будете работать по предписанному
режиму!
Майя улыбнулась, вспомнив все эти перипетии. Теперь достройка
оранжереи заканчивалась. Давно астрофизики отработали свои нормы, в первых
залах уже снят третий урожай картофеля, но по-прежнему они всей командой
заявляются хотя бы на час, а Галя Сосновская даже взяла шефство над
саженцами персиков.
Но что все-таки с калием? Она набрала номер, и на экране видеосвязи
проявился кабинет геофизика Макарова. Саши за столом не оказалось, но,
услыхав сигнал связи, он тут же возник на экране.
- Что, Майя?
- Вот посоветоваться хотела...
И она рассказала о своих затруднениях.
- Знаешь, это, пожалуй, не по моей части. Скорее всего калий
поглощается реголитом.
- Это мне известно, Сашенька. Речь идет о том, почему он не
ассимилируется растениями из реголита и как блокировать его утечку из
кругооборота. Может, следует сменить характер силовых полей в оранжерее? Ты
бы посмотрел...
- А что на соседних станциях?
- На реголите только Коперник, но там такой товарищ... у него среди
зимы снега не выпросишь... Бережет свои секреты для статей, а может, сразу
для докторской.
- Ладно, посмотрю после работы. Захвачу кое-что из аппаратуры... -
Макаров задумчиво молчал. Майя терпеливо ждала, "когда гора родит мышь",
как любит выражаться Сима Смолкин по поводу обстоятельности, с которой Саша
осмысливает любую информацию.
- Знаешь, поговори-ка лучше с Мишей. Он больше занимается химическим
и минералогическим составом пород...
- Говорила, Сашенька. Это его идея насчет полей, но сейчас ему не до
меня. Полетел, как на крыльях, в кернохранилище.
- А что там у него?
- Не знаю. Кварца много в шлифе. Говорит, уникальный случай.
- Разве? По-моему, это уже было. На Копернике.
- Это с равнины. С Моря Дождей. Одна из последних скважин.
- Подожди. Я свяжусь.
Он вызвал кернохранилище, но никто не отозвался. Саша переключился на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг