Светлане. А если она действительно держится так от излишней
стеснительности? Тогда выходит наоборот: он ей нравится, если не больше!
Саша едва не выронил стакан... "Нет, завтра же возьму адрес у Майки!"
Размышления в общем не мешали работе. Как только заканчивался подъем
снаряда и последняя штанга появлялась на поверхности, Макаров тут же менял
стакан на запасной и переводил рычаг в положение спуска. Большая часть
времени уходила на спускоподъемные операции. Вместе с началом подъема
пройденные полметра обсаживались трубами, а если трубы в магазине
кончались, тут же раздавалось гудение зуммера и мигала лампочка. Словом,
оставалось предостаточно времени, чтобы уложить керн и выписать этикетку на
пройденный интервал, а раздумья и воспоминания помогали скоротать время
между подъемами...
Когда вернулся Субботин, Саша с любопытством разглядывал заключенные
в прозрачном цилиндре зеленые пластины глин, разделенные тонкими
прослойками песка.
- Сколько прошел по этим глинам? - спросил Михаил, взглянув на керн.
- Восемь метров. Глины пошли очень жирные и плотные. Диафрагма по ним
плохо закрывается. Надо бы срезающие лезвия сделать потоньше и поострее.
- Заканчивай последний подъем и закрываем скважину.
- Миша, это всего сто сорок семь метров! Дойдем хотя бы до ста
пятидесяти. Всего три метра!
- А зачем?
- Меньше будет разговоров. Все-таки мы работаем на Самсонова, а не он
на нас.
- Мы работаем на его идею. Наша задача - получить непрерывный разрез
по верхнему палеогену. Непрерывный! Зеленые глины - это уже средний
палеоген. Между этими отложениями здешними геологами обычно отмечается
перерыв.
- А это можно проверить?
- Что тут проверять? Смена пород в любом случае означает смену
условий их образования. Верхние серые глины - континентальные, эти -
морские. Ощущаешь разницу?
- Разница, понятно, есть, - не сдавался Александр, - но, насколько я
понял, те и другие отлагались в водной среде. И хотя зеленые глины, как ты
говоришь, морские, они, если судить по прослойкам песка, - все-таки
мелководные образования. Разве не могут крупные озерные бассейны перейти
постепенно в морские? Возьми историю того же Каспия! Сначала это было
огромное море, составлявшее единое целое с Черным!
- В принципе, Саша, все может быть, - в задумчивости Субботин поскреб
подбородок. - Только как сейчас определить, был здесь перерыв в
осадконакоплении или его не было?
- Слушай, а если провести магнитный каротаж? На установке есть
чувствительный магнитометр, предназначенный для изучения вариаций
магнитного поля Луны в зависимости от глубины.
- Ну, получишь вариации магнитного поля Земли, - усмехнулся Михаил. -
А дальше что?
- Их можно снять так же, как и само магнитное поле. Получим
остаточную намагниченность по всему стволу скважины.
- А обсадные трубы?
Саша захлопал ресницами, потом улыбнулся:
- Миша, я был лучшего мнения о твоих познаниях в области буровой
техники. Ты же геолог. Трубы выполнены из немагнитных сплавов.
- Я геолог, а не буровик, Сашенька. Тебе для каротажа необходимо
знать параметры труб, а мне важен только их диаметр, хотя, конечно, это не
оправдание. Ну, давай попробуем твой магнитный каротаж.
Субботин снял стакан с поднятого снаряда и переместил последнюю
штангу в магазин. Площадка для каротажа была подготовлена.
Тем временем Макаров достал из запасника специальную гильзу и
соединил ее с кабелем. Включив регистрацию, он нажал кнопку спуска.
Стрелки, контролирующие запись по основным параметрам напряженности
магнитного склонения и наклонения, устроили такую лихорадочную пляску, что
пришлось остановить гильзу. Стало ясно, что вести запись на скорости,
пригодной для обычного каротажа, нельзя, и Саша уменьшил ее в десять раз.
Теперь один метр гильза с магнитометром проходила за десять секунд. Стрелки
повели себя спокойнее. Задав программу троекратного повторения магнитного
каротажа, он выбрался из-за пульта и потянулся.
- А спать все-таки хочется, даром что заря такая яркая! - он взглянул
на часы. - Скоро три. Каротаж займет часа полтора. Я, пожалуй, вздремну
немного. Разбудишь, если что.
Михаил кивнул. Саша, забравшись в кормовой отсек, развернул подвесную
койку и тут же заснул,
"Надо ввести восьмичасовую смену, - подумал Субботин. - Тогда будет
сдвиг по фазе, и время вахты каждого будет меняться. Саша третьи сутки
работает в ночную. Это ненормально. Днем он наверняка не выспался..."
А небо тем временем разгоралось, насыщаясь алыми тонами, пока на
северо-восточной части горизонта не блеснул раскаленный краешек
желто-красного солнца. День обещал быть жарким, но пока роса и холодок
пробирали даже сквозь космический костюм, который, впрочем, был распахнут.
Субботин проделал утренний комплекс зарядки и согрелся. Затянув застежки на
рукавах и груди, он уселся за пульт. Первые диаграммы были готовы. Субботин
просмотрел график напряженности и подумал, что он довольно монотонен,
только на границе четвертичных отложений и палеогена есть что-то похожее на
срыв, да еще с появлением зеленых глин напряженность магнитного поля
несколько повысилась. Впрочем, это повышение можно объяснить появлением в
песках минералов магнитной фракции: мартита, магнетита и, возможно,
ильменита...
Солнце все пригревало, и Михаил тоже задремал. Его разбудил
мелодичный звон: программа каротажа была выполнена. Субботин щелкнул
тумблером, включая связь с кормовым отсеком.
- Саша, вставай! Готово!
Макаров, сонный, тряся головой и позевывая, появился в отсеке
управления.
- Ага! Давай их сюда. Сейчас они у меня заговорят на более понятном
языке.
Он ввел одну за другой диаграммы в считывающее устройство электронной
машины и, задав программу, стал ждать результата. Через несколько минут
машина выдала каротажные диаграммы со снятыми параметрами постоянного и
переменного магнитных полей Земли. Графики разительно отличались от
первоначальных. От монотонности не осталось и следа. Диаграммы стали
сложными, сплошь испещренными отдельными хорошо выраженными пиками и
впадинами...
- Как? - Саша довольно потер руки.
- Похоже на настоящую каротажную диаграмму.
- То-то. Я, конечно, увеличил масштаб отклонений, иначе они не были
бы так ярко выраженными, но посмотри на график вариаций магнитного
склонения. Резкий срыв наблюдается только на переходе к четвертичным, а
между серыми и зелеными глинами его нет. Везде закономерная периодичность.
Причем заметь: от нулевой линии график смещается то вправо, то влево
примерно через равные промежутки. Возможно, переход через нуль знаменует
собой инверсию.
Саша взял другую диаграмму и бегло просмотрел ее снизу вверх.
- Здесь такая же картина. Продолжительность палеогена какая?
- Что ты хочешь?
- Считается, что периодичность инверсии - около двухсот тысяч лет.
Можно, пожалуй, определить, за какое время образовались эти глины.
Посчитать по диаграмме количество инверсий и умножить на двести тысяч.
- Посчитай. Любопытно, что получится. Только за начало отсчета возьми
границу с зелеными глинами.
Макаров кивнул и, шевеля губами, принялся считать циклы, достаточно
ясно выраженные на графике. Субботин умышленно не сказал о времени
формирования той части геологического разреза, которая интересовала Сашу,
чтобы полученная информация не повлияла на результаты его вычислений. Ему
уже приходилось сталкиваться с тем, что исследователи часто пытаются
втиснуть новые факты в рамки своей теории или гипотезы, а если они выходят
за установленные ими рамки, невольно так или иначе подправляют эти факты,
нарушая тем самым, как говорят научные работники, чистоту опыта.
- Двадцать восемь, - закончил подсчеты Макаров и повернулся к
Михаилу. - Это что-нибудь около шести миллионов лет.
- А продолжительность олигоцена исчисляется в
двенадцать-четырнадцать, - Михаил потер подбородок и сочувственно посмотрел
на друга. Ему самому хотелось, чтобы подсчеты Макарова оказались близкими к
реальности, но не получилось... Однако тот не прореагировал на сообщение,
продолжая что-то прикидывать, потом спохватился и уставился на Михаила.
- Что такое олигоцен?
- Верхний палеоген. Наши глины, словом.
- Так... - Саша в раздумье покусал нижнюю губу. - Не сходится. А
ну-ка напряженность?
Но и диаграмма напряженности палеомагнитного поля ничего не
прояснила, поскольку на ней наблюдалась та же периодичность.
- Может, временной промежуток между инверсиями более длительный. Не
двести, а четыреста тысяч лет? - высказал он предположение после
продолжительного молчания. - Некоторые палеомагнитологи придерживаются
именно этой цифры. Тогда все в норме.
- Не торопись с выводами. Вдруг окажется, что здесь просто неполный
разрез.
- Пожалуй, - согласился Саша. - У нас еще будет время проверить на
других скважинах.
Он поднялся, разминаясь после долгого сидения, но мысли продолжали
вращаться вокруг каротажных диаграмм.
- Одно мне пока ясно, - сказал он, не прекращая разминки. - Перерыва
в осадконакоплении не было.
- То есть? - всем корпусом повернулся к нему Субботин.
- То и есть! Графики на всех каротажных диаграммах ритмичны. Срывов и
резких отклонений нет, а это вполне надежные признаки.
- Тогда надо бурить до четкого перерыва!
- Этим я сейчас и займусь, пока вахта не кончилась. Только тебе
следует убедить Самсонова, чтобы не снял буровую, пока не получим надежного
результата. Ладно, я пошел.
- Поздно схватился, - усмехнулся Субботин. - Вон Смолкин торопится на
смену.
- Неужели уже шесть часов?
- А ты как думал?
Сима, увидев издали, что агрегат стоит, над скважиной висит
измерительная, как ему показалось, гильза и по-прежнему включены все
осветительные приборы, забеспокоился и на буровую примчался запыхавшись,
но, увидев, что все в порядке, рассердился:
- Дрыхли? - спросил он без всякой дипломатии.
- Нет, проводили каротаж.
- А по какому поводу иллюминация? Макаров охнул и бросился к щиту
управления буровой.
- Это моя вина, - принял на себя основной удар Миша. - Ждал, пока
закончится каротаж, и задремал. А потом обсчитывали результаты, забыли.
Сима как механик считал самоходный буровой агрегат своей
собственностью. Он любил технику до умопомрачения и даже свободное время
тратил либо на тренажер, отшлифовывая до блеска свое водительское
мастерство, либо пропадал на учебной базе, помогая инженерам ремонтировать
технику. Зная его пристрастие, никто не оспаривал Симиных прав на буровой
агрегат, впервые полностью доверенный им для самостоятельной работы,
поэтому увлекшимся друзьям пришлось выслушать полный курс правил обращения
с доверенной им техникой. Прибрав каротажное оборудование, Саша вывел
первую штангу из магазина, Михаил присоединил к ней стакан, и снаряд быстро
пошел вниз... От их действий у Симы иссяк запас ругательных слов, а лицо
выразило крайнее недоумение.
- Посмотри в зеркало, - посоветовал Саша.
Смолкин шагнул и зеркалу, закрепленному на кронштейне, и пристально
оглядел себя.
- Чего ты? - спросил он, не найдя у себя никаких дефектов.
- Ты разве не заметил, что лицо у тебя приобрело несвойственную ему
задумчивость, - засмеялся Саша, довольный, что застал врасплох своего
друга, от розыгрышей которого он страдал чаще других.
- Шутить изволите? - проворчал Смолкин, проглотив досаду, что его
поймали на пустячке. - Только первокурсник не знает, что каротаж проводится
после окончания скважины, а вы снова собираетесь бурить.
- Мужайся, Сима, - подлил масла в огонь Субботин. - Тебе первому
стоять восьмичасовую вахту.
- Миша, за кого ты меня принимаешь? На такие шутки я не попадался
даже в детстве!
- В два тебя сменит Майя. Я пойду в ночь, - в том же тоне продолжал
Субботин, и Сима шестым чувством уловил, что тот говорит всерьез.
- Это еще почему?
- Саша сутки отдохнет. Три ночи подряд - все-таки многовато, а
бурить, возможно, придется долго.
- Слушайте, что здесь происходит? Вы, часом, не того... Не заболели?
Лагерь сняли. Я даже не позавтракал, пришел на всякий случай - узнать... А
тут - бурить, да еще восемь часов!
- Симочка! Может, ты и на практику поехал на всякий случай? -
насмешливо сощурился Макаров. - Ты скажи. Если мы попросим, тебя отпустят.
- Ребята! Вы явно переутомились, - обиделся Смолкин. - Если надо, я
могу и двенадцать отстоять, даже без обеда.
- Только вчера мы говорили с Майей, что в наших условиях даже
слабости могут перерасти в недостатки, - обращаясь к Михаилу, начал
излагать свою теорию Саша.
- Ладно, - сказал Субботин. - Все понятно. А насчет обеда что-нибудь
придумаем. Там в НЗ остались галеты. Пожуй, на всякий случай!
- Будет сделано, начальник! - сразу пришел в свое обычное благодушное
состояние Смолкин и исчез в кормовом отсеке.
Тампонажную глину привезли лишь к вечеру. Самсонов сгрузил у палатки
продукты и термосы с ужином.
- Извините, ребятки! На семнадцатой скважине авария. Прихватило
снаряд, оборвали трубы... Вы обедали?
- Достали кое-что у местного населения. Тут недалеко полевая бригада.
Даже картошки сварили в калорифере.
- Где, где? - не понял геолог.
- В калорифере. На нашей установке есть калорифер для подогрева пищи.
При нужде в нем можно и сварить.
- Понятно. А как на буровой? Сколько прошли?
- Сейчас что-нибудь около двухсот пятидесяти, - ответил Субботин.
- Ого! Давайте закрывать. Сколько времени потребуется на тампонаж?
- Часа полтора, но нам кажется, что заканчивать скважину несколько
преждевременно.
И Михаил рассказал Самсонову о проведенном эксперименте.
- Посмотреть диаграммы можно?
- Они на буровой.
- Тогда ужинайте, а потом покажете и расскажете. Геолог долго и
придирчиво изучал диаграммы, слушал объяснения Саши и курил.
- Аркадий Михайлович, а почему вы курите? - не выдержал Сима, на
которого все время шел дым, с какой бы стороны он ни пристраивался.
- Так. Архаическая привычка. Начал на Севере. Там такая традиция.
Комаров вроде отгоняешь... До какой глубины вы сможете бурить?
- Станок рассчитан на полторы тысячи, но труб и штанг в запаснике на
пятьсот метров, - ответил Смолкин.
- Полторы тысячи? - удивился Самсонов. - А я считал по марке
САБА-150, что он берет до ста пятидесяти, тем более, что и агрегат по виду
невелик.
- Что вы, Аркадий Михайлович! Это у нас самый тяжелый станок. Сто
пятьдесят у нас означает не глубину бурения, как у вас, а емкость магазинов
для штанг и обсадных труб. А невелик потому, что компактен, вылизан, как
говорят конструкторы. Ведь в космосе важен каждый килограмм. Но мощности у
него с запасом! - пояснил Сима, севший на своего любимого конька. Он готов
был до утра петь дифирамбы станку, но геолог перебил его:
- Понятно. Это меняет дело. Давайте усложним вам программу. Я подберу
разрезы, где вы сможете поработать с максимальной отдачей. Ну, а здесь
давайте побурим. Есть смысл пройти весь палеоген до меловых отложений. Это
примерно на глубине триста пятьдесят метров, по нашим данным. Как пойдут
черные или серые глины с каолинитом, кончайте.
- А вдруг и тогда не будет перерыва в осадконакоплении? -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг