казармы.
- Немедленно в город! - приказал Ин Алуну Ум Куанг. - Объяви об аресте
командиров и моем приказе о твоем назначении. Весь командирский конвой
уничтожить. Это прихлебатели. Над командирами устроить немедленный суд.
Ин Алун помчался, окрыленный, в город. Вернулся он в форме Советника по
военным делам и, хотя мундир, прихваченный из дворца Ал Парина, сидел на нем
мешковато, держался Алун с достоинством, как и подобает второму лицу страны.
Вместе с Ин Алуном на площадку прибыло крупное соединение, с помощью
которого новый Советник решил укрепить свои позиции. Тут же, на Центральном
посту, были розданы освободившиеся должности и звания. Друзья Ин Алуна не
мешкая раздели арестованных командиров и напялили их форму на себя, кое-как
подгоняя мундиры к своим, далеко не столь тучным фигурам.
Ум Куанг, глядя на эту волну разыгравшегося тщеславия, не мешал им,
понимая, что здесь также повинна существующая в Аринде система разделения
людей на круги, и вместе с чином владелец мундира приобретал и достояние, и
звание людей второго круга, и все связанные с этим привилегии... Когда
новоиспеченные командиры немного пришли в себя. Ум Куанг приказал
организовать дозаправку корабля и подготовить пассажиров, которые были
изгнаны Ал Парином, а также восстановить инженеров на постах службы связи и
ориентации корабля. С помощью Ин Алуна ему удалось переговорить с
верховными. Он рассказал о своем путешествии, о соседней планете, о заговоре
Ал Ларина. В заключение он сообщил, что в их распоряжение выделяется десять
мест, и предложил перевезти книги богов на корабль. Места были распределены
на Высшем Совете, но передать книги Верховные отказались. Перед отлетом Ум
Куанг повидался с отцом.
- Знания богов не принесли нам счастья, - грустно сказал отец, когда
Куанг попытался выяснить, почему верховные отказались выдать книги. - Не
принесут они счастья и другой планете. Ты ведь не знаешь, что творится в
Аринде. Тучи уже не расходятся над Ауэной. Дышать стало труднее. Молодые
этого еще не чувствуют, я чувствую. Ауэна корчится в конвульсиях, и никто не
знает, как скоро наступит конец.
- Отец, в моей каюте найдется для тебя место. Я знаю, что ты уступил
свое хранителю времени Ао Топангу.
- Нет, сын. Я здесь родился и здесь буду умирать вместе с планетой.
Нужно еще замуровать хранилище знаний. Кто знает, может, кто-нибудь выживет
и на нашей Ауэне. Если ты рассчитываешь взять еще одного человека, возьми на
мое место Ин Куану. Это дочь нового хранителя времени. Она умная девочка.
Женщины редко интересуются наукой, а она прекрасно знает математику. Может,
это тебе пригодится.
- Хорошо, отец. Твоя воля будет исполнена, но имей в виду, что место в
моей каюте в следующий прилет будет свободно.
Ат Харанг улыбнулся.
- Я подумаю, кого можно будет пристроить на это место.
Через пять ун корабль стартовал. Занятый расчетом орбиты, Ум Куанг
появился в каюте только к исходу следующих суток. В кресле сидела юная
хрупкая девушка с большими темными глазами. Она поднялась и грациозно
склонила голову.
- Привет тебе, Великий!
- Ого! - рассмеялся Куанг. - Вот это прием! Почестей больше, чем
Высшему Совету.
- Разве ты не Главный Советник?
- Главный, но они не очень меня слушают.
- Это потому, что ты обманул их.
- Пришлось, - нахмурился Куанг. - Иначе они не позволили бы вывезти
лучших людей Аринды. И места достались бы старцам, которые в новой жизни
мало к чему приспособлены. А уж поверь, они лучше, чем кто-либо другой,
знали, что грозит Ауэне.
- Ты жесток.
Вся накопленная за это трудное время ярость выплеснулась наружу, и
Куанг вне себя затопал ногами.
- Убью! Придушу! Что ты понимаешь в этой жизни!
Он схватил ее за плечи, готовый сломать, уничтожить это хрупкое,
маленькое тело, но заглянул в огромные испуганные глаза и вдруг затих.
- Прости, Ин Куана. Похоже, я сошел с ума.
Куанг бросился на ложе и почувствовал крайнюю усталость и
опустошенность. Так он пролежал неподвижно не менее десяти инаун. Девушка
подошла к нему и начала ласково гладить его по волосам.
- Прости, Великий. Я глупа. Разве можно упрекать человека, падающего от
усталости. Может, ты поешь что-нибудь?
- Да, Ин Куана. И налей мне что-нибудь из ларца. Я бы съел сейчас
свежеподжаренного мяса. Но, увы!..
- Свежеподжаренного нет. А вот эти кусочки я жарила вчера, на дорогу.
С этими словами она достала пакет. Найдя подходящую посуду, она
выложила мясо, рядом поклала лепешки.
- Ешь, Великий. Это все я готовила своими руками. Папа говорит, что мне
всегда удается приготовить вкуснее, чем самым искусным поварам, но, конечно,
он говорит так потому, что он мой отец.
Куанг поднялся с ложа, тряхнул головой и потянулся за чашей...
- Садись и ты, Ин Куана. Поужинаем вместе.
Она присела, глотнула из его чаши напиток и засмеялась.
- Первый раз пробую напиток мужчин!
- И как?
- Вкусно.
- Ты удачно попала на сайту. Она настояна на ароматных травах и очень
подходит к жареному мясу.
Ужин окончательно снял с Куанга всю напряженность Последних дней, и он
с благодарностью посмотрел на маленькую девушку, обладающую каким-то
гипнотическим воздействием на него...
- Сколько же тебе лет, Ин Куана?
- Двадцать пять.
- По тебе не скажешь. В твоем возрасте уже имеют детей, а ты совсем
девочка.
Она покраснела.
- Это большой недостаток?
Куанг засмеялся.
- Нет. Тебе это очень идет, как все, что ты делаешь.
- А у тебя очень усталый вид. И тебе надо немедленно лечь и хорошенько
выспаться.
- Да, - сказал Куанг. - Я действительно переутомился. Давай будем
спать.
Он трансформировал ее кресло в кровать, достал из настенного шкафа
постель и мягкое одеяло. Передав все это Ин Куане, он погасил свет и,
раздевшись, улегся на свое широкое ложе. Он был уверен, что уснет, едва
коснется постели, но миновали ауна за ауной, а сон не шел. В переутомленном
и перегруженном впечатлениями сознании всплывали страшные воспоминания... Он
ворочался, пытаясь отогнать их, но с каждой инауной они становились ярче,
зримее... Он в исступлении заскрипел зубами.
- Тебе нехорошо, Великий?
- Спи, Ин Куана.
- Нет, тебе очень нехорошо. Я же чувствую. Хочешь, я лягу рядом с
тобой?
- Не говори глупостей!
Но она не послушала его. Скинула с себя ночную одежду и легла рядом,
прижимаясь обнаженным телом.
- Глупая ты, глупая, - сказал он, обнимая ее маленькие плечи. - Ведь я
мужчина.
- Ну и что? Лишь бы тебе было хорошо.
И странно, ощущение ее маленького тела наполнило его спокойствием, и
тогда появилась нежность к этому удивительному созданию, так тонко
уловившему его внутреннее смятение, которое не проявлялось в постоянном
напряжении последних дней, но едва наступила разрядка, как из подсознания
выплыли многочисленные подробности тех трагических эпизодов, которые они с
Таяром вынуждены были наблюдать, чтобы убедиться в полном уничтожении
приспешников Ал Парина. Таяр сломался сразу, а он вынес всю тяжесть
психической нагрузки только из сознания величайшей ответственности за
будущее, но кто знает, сумел бы он выстоять сейчас, если бы не эта маленькая
хрупкая девушка, уловившая истинно женским чутьем начало того страшного
процесса саморазрушения, после которого человек либо топит в неистовой злобе
и в жестокости проблески своей совести, либо навсегда отрешается от всего,
что связано с его бывшей деятельностью... И, не раздумывая, она отдает ему
все, лишь бы остановить, если не подавить, болезнь в самом зародыше...
Все двадцать с лишним суток долгого пути к Сооне они были неразлучны.
Через двое суток - а на высшей точке гиперболической траектории и каждые
сутки - приходилось менять режим полета, а заодно и вносить поправки... Таяр
страдал неодолимым отвращением к рубке, и Ум Куанг старался не вызывать его
без крайней нужды. Ин Куана обычно сидела в штурманском кресле Таяра и
присматривалась к действиям Куанга.
- Можно, я попробую посчитать? - спросила она на четвертый день пути.
- А разве ты умеешь? - удивился Куанг. - Ах, да!
Отец говорил, что ты способная к математике, но ведь это сложная
параметрическая машина, это даже не кристотрон!
- Мне кажется, в ее основе те же принципы, - несмело заметила Ин
Куана. - А на микрокристотроне я работала. Отец поручал мне рассчитывать
орбиты планет.
- Даже так? - обрадовался инженер. - Тогда, пожалуй, можно и
попробовать! Только учти, что машина работает не в нашей системе счета. Ведь
ее конструкция принадлежит Белым богам, и даже не в десятичной системе,
которая применена ими в микрокристотроне, а в двоичной.
- Я знакома с этой системой, но до сих пор не могу понять, зачем нужна
такая сложная система обозначения цифр, когда есть более простая?
- Машине проще оперировать с простыми сигналами: да, нет, плюс или
минус, и так далее...
Они просидели в рубке до ужина. Ин Куана к концу занятий, хотя и не без
погрешностей, выполнила несколько расчетов самостоятельно.
- Ты - клад! - радовался Куанг за ужином. - До конца полета ты сможешь
делать расчеты не хуже Таяра. Конечно, это далеко не все, что должен знать
хороший штурман, но и такая помощь для меня много значит. Впрочем, я не
спросил тебя, хочешь ли ты быть моим помощником?
По тому, как загорелись ее глаза, он понял, что ее можно было и не
спрашивать. Но вспышка радости и гордости у нее тут же сменилась смятением.
- Ой, Куанг! Мне страшно. А вдруг я не смогу? Или ошибусь?
- Сможешь! - улыбнулся ее страхам Куанг. - А от ошибки никто не
пострадает. Для того и предусмотрено два человека и две машины, чтобы
исключить ошибки, если они появятся.
- Тогда я согласна! Только мне еще надо многому научиться.
Она была необыкновенно хороша в своем смущении перед будущим, и Куанг
подумал, что напрасно он поторопился назвать У Киу своей женой. Что в ней,
кроме красивой внешности? Ни душевного тепла, ни искренности, ни этой
трогательной наивности, не говоря уже о заботливости и постоянной готовности
помочь ему хоть в чем-нибудь... Он ласково сжал ее руку и ощутил трепет
пальцев, но тотчас девушка осторожно освободила руку.
- Куанг, а почему ты не берешь с собой У Киу?
- У Киу, - тяжело вздохнул он, возвращаясь к действительности; - У
Киу - земная женщина. Ей этого не понять, да она и не стремится...
- Я не о том, - перебила Ин Куана. - Ведь, если мы будем летать вместе,
мы... я...
- Ты хочешь сказать, что мы уже не сможем быть друг без друга?
Она потупилась.
- Да, Куанг. Я тебя очень люблю... И всегда любила... - Куанг
промолчал. Все оказывается проще, чем думал он. Она не столько беспокоилась
о нем, сколько о себе! А может, он не прав? Любящее сердце - вещее! Она ведь
не заботилась о том, что он может о ней подумать. Просто пришла к нему в
самый трудный момент...
- И потому ты так легко переступила...
- Нет, Куанг, нет! - она возмущенно затрясла головой, потом подняла на
него свои большие, ясные глаза. - Тебе тогда было плохо. Очень плохо, Куанг.
Краска стыда и нежности залила лицо Куанга. И это для него, привыкшего
управлять собой и своими чувствами, оказалось неожиданным откровением. Он
приложил ее маленькую руку к пылающей щеке.
- Ты видишь, мне стыдно, что я о тебе плохо подумал. Мне тогда
действительно было очень плохо. Только ты и твоя любовь спасли меня.
Он отпустил ее руку.
- У Киу так бы никогда не поступила. Она прежде всего думает о себе. Я
не знаю, как будет дальше. Я не могу себе позволить оставить корабль и
вернуться к земным делам, пока есть малейшая надежда спасти хотя бы часть
людей с нашей Ауэны... Я не могу так сразу решить, с кем мне лучше, с тобой
или У Киу. Давай оставим все как есть, ничего не предрешая... У нас с тобой
будет не очень веселая жизнь, но давай думать в первую очередь о тех, кто
нуждается в спасении...
- Прости, Куанг. Я никогда больше не буду об этом напоминать. Пусть все
будет, как будет. Но я женщина, и если... будет ребенок, как я могу сказать,
кто его отец?
- Не беспокойся, Ин Куана. Я скажу всем, что ты мне жена.
- Но ведь нет такого закона, чтобы было две жены?
- Значит, будет, Ин Куана! Или будет другой закон, по которому муж
сможет оставить первую жену, если он ее разлюбил. Создавая новое общество
свободных и равных, мы должны предусмотреть право людей и на это. Любовь
тоже должна быть свободной.
- Но тогда и женщина должна иметь такое же право;
- Конечно, Ин Куана.
Она покачала головой.
- Ты такое говоришь... Наши никогда не согласятся.
- Кто это - наши?
- Верховные. Они и так косятся на меня. Нехорошо так, недобро. Они ведь
все понимают, да мы с тобой и не скрываем своих чувств.
- Действительно, не скрываем! - засмеялся Куанг. - Но ты несколько
преувеличиваешь роль жрецов. До сих пор они были всего лишь пассажирами в
нашей жизни. Пусть уважаемыми, но... пассажирами! В новой жизни им придется
работать наравне с другими. Они должны будут учить и воспитывать всех детей
нового общества. Всех, а не только своих, как они делали раньше!
- Ты плохо о них говоришь, Куанг. А ведь они тебя воспитали. И отец
твой - тоже верховный.
- Мой отец... - он вздохнул, вспоминая прощанье. - Отец не от мира сего
и мало похож на остальных. Он всегда был увлечен наукой и знаниями богов,
отстраняясь от всего, что мешало ему заниматься. Борьба за власть,
подсиживание, дрязги его не касались. Он большой труженик и готов делиться
своими познаниями с каждым. Не его вина, что к высшим циклам учебы
допускались лишь дети верховных... Да и сейчас, перед лицом грозной
опасности, нависшей над Ауэной, перед лицом жизни и смерти, по существу, он
оказался выше всего мелочного и наносного. Ему по жребию досталось место на
корабле. Он уступил его АО Топангу, потому что понимал: там, на другой
планете, все придется начинать заново и кому-то нужно создавать календарь и
определять время. Я предложил отцу место в своей каюте, он отказался и
попросил увезти тебя...
- Я не знала... - Ин Куана готова была заплакать от стыда, что она
заняла чужое место, и от обиды, что ее обманули. - Он уговорил меня
присмотреть за тобой. Сказал, что ты очень устал и плохо выглядишь...
- Вот видишь, - сказал Куанг, проникаясь уважением к житейской мудрости
отца, инстинктивно почувствовавшего надвигающийся стресс в психике сына, и,
переполняясь сыновней гордостью за лучшие человеческие его качества,
пояснил: - В этом весь отец! Но он не обманул тебя. Он скорее перехитрил
меня. В следующий раз, - глаза Куанга решительно блеснули, - я заберу его
вместе с книгами богов, раз он не может с ними расстаться!
Теперь большую часть времени они проводили в рубке.
Ин Куана старательно запоминала все особенности расчета различных орбит
на трассе полёта и уже свободно решала задачи на каждый отрезок пути со
всеми поправками. Куанг неторопливо вводил ее в круг других обязанностей
штурмана, но когда корабль вышел на орбиту Сооны, он отослал Ин Куану в
каюту и вызвал Таяра. Не так просто оказалось обнаружить место первой
посадки, потом пришлось несколько раз корректировать посадочную орбиту. На
родной планете Куанг чувствовал себя увереннее, а здесь невесть откуда
возникло беспокойство, которое всегда, он знал это по опыту, было у него
предвестником опасности, поэтому присутствие Таяра с его быстрой реакцией он
считал необходимым для точной посадки. Однако Таяр, хотя и отошел за месяц
полета, по-прежнему выглядел вялым и безразличным.
- Таяр! Пошли на посадку! Внимание!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг