Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                                  
                                     IV


     Путешественник во времени, вернувшись в свой андрон, улегся в  постель,
но  заснуть  никак  не  мог.  Его  донимали  блохи  и  тревожили   нехорошие
предчувствия. Его угнетала тишина эфесской ночи, Тишина города, в котором не
было ни фабрик, ни заводов, ни городского транспорта, ни  космопорта...  Она
казалась зловещей и таила в себе угрозу. И когда ее прорезал  рев  набата  и
когда послышались чьи-то вопли, Путешественник ничуть не удивился.
     - Храм! - пронзила мозг молния-мысль. - Неужели?! Уже?!
     Подхватив свои одежды, он стрелой вылетел из комнаты.


                                     V


     Храм Артемиды Эфесской пылал. Гул огня сливался  с  ревом  набата  и  с
воплями мечущейся толпы. Багровые сполохи легли на город, густой дым  уходил
в черное небо к холодным звездам.
     Запыхавшийся Путешественник во  времени  в  кое-как  напяленной  одежде
ворвался в толпу, перебегал  от  одной  кучки  растерянных,  жестикулирующих
людей к другой, отыскивал Герострата.
     Неожиданно  он  наткнулся  на  знакомого  ему  тощего  поэта  и  замер,
пораженный выражением его лица. Поэт стоял, хладнокровно  скрестив  руки  на
груди. Он взирал на пламя, и по  губам  его  змеилась  злорадная,  надменная
усмешка. Он был  единственным  абсолютно  спокойным  человеком  среди  всего
скопища.
     Путешественник, неизвестно отчего, испытал вдруг какую-то  необъяснимую
неловкость.  Он  засуетился  вокруг  поэта,  пытаясь  привлечь  к  себе  его
внимание, и даже негромко покашлял, а когда все  это  не  возымело  никакого
действия, не нашел ничего лучшего, чем сказать:
     - Неплохо горит, а?..
     Поэт бросил на него презрительный взгляд и продолжал  созерцать  пожар.
Путешественник совсем смешался и не знал,  что  ему  делать,  но  тут  крики
усилились и толпа заволновалась.
     - Ведут...  Ведут...-  послышались  возгласы.  -  Поджигателя  поймали!
Ведут...
     Толпа подалась вперед, затем отхлынула назад, раздалась и на освещенное
место,  неподалеку  от  поэта  и  Путешественника,   группа   стражников   в
гребенчатых шлемах выволокла Герострата. Выглядел Герострат неважно - одежды
разорваны и выпачканы сажей, руки обожжены, лицо исцарапано,  а  под  глазом
синяк.
     Путешественник бросился вперед.
     - Герострат! - закричал он. - Безумец! Зачем ты это сделал?!
     Герострат вздрогнул и отшатнулся, на  мгновение  закрыв  глаза  руками.
Затем резко оторвал руки от лица, выпрямился  и  бросил  на  Путешественника
злобный взгляд.
     - Не твое дело,  проклятый  соглядатай!  С  проверкой  приехал,  подлый
сикофант? Ну, так на тебе - можешь осматривать...
     - Герострат, опомнись, что ты говоришь? Клянусь тебе всеми бессмертными
богами, что я не соглядатай! Кто ввел тебя в это пагубное заблуждение?
     - Как?! Но мне же прямо написали... Боги, неужели кто-то обманул меня?!
     И тут взгляд Герострата упал  на  поэта,  на  надменном  лице  которого
играла торжествующая улыбка, а глаза горели демоническим огнем триумфа.
     И тут Герострат все понял.
     Он натужно побагровел, и Путешественнику  показалось,  что  вот-вот  на
губах его  выступит  пена.  Герострат  зарычал  что-то  нечленораздельное  и
бросился на поэта, но стражники схватили его и стали успокаивать  пинками  и
затрещинами, рукоятками мечей и древками копий. Это возымело свое  действие,
и вскоре поджигатель обмяк и обвис на  руках  стражи,  и  только  глаза  его
источали бессильную злобу.
     Он скрежетал зубами.
     Поэт надменно улыбался.
     Путешественник недоумевал.
     - Кто написал? О чем ты говоришь?
     Герострат не отвечал,  а  только  радовал  сердце  поэта  взглядами,  в
которых читалась восхитительная, совершенно бессильная ненависть.
     Толпа вновь заволновалась.
     - Идут, - послышались голоса, - идут!
     Сквозь толпу шли убеленные сединами старцы и крепкие, почтенные мужи  -
отцы города, жрецы, военачальники, судьи...
     Один из старцев вышел вперед и, подойдя к Герострату, поднял обе  руки,
требуя тишины.
     - Ответствуй,  святотатец,  -  гневно  выкрикнул  старик,  когда  толпа
замолкла. - Кто ты такой и зачем совершил ты сие чудовищное деяние?
     Герострат метнул еще один  бессильно-яростный  взгляд  в  поэта,  потом
обвел толпу тоскливым взором, вздохнул и ничего не ответил.
     - Во имя Зевса, ответствуй! - грозно крикнул старец.
     Герострат тоскливо посмотрел на него, приоткрыл, было, рот... и  замер.
Казалось, какая-то необыкновенная мысль  осенила  его  и  потрясла  все  его
существо. Он выстрелил в поэта быстрым, непонятным взглядом  (поэт  перестал
улыбаться и насторожился) и выпрямился. Странная перемена произошла вдруг  в
облике  Герострата.  Он  как  будто  стал  выше,  брюхо   втянулось,   плечи
расправились. Стражники, державшие его за руки,  невольно  отпустили  его  и
попятились. Губы  Герострата  сложились  в  твердую,  властную  линию,  чело
просветлело, лик засиял, очи засверкали каким-то небывалым вдохновением.  Он
обвел толпу глазами, и под  его  взглядом  умолк  последний  ропот  и  стало
совершенно тихо (если не считать, конечно, шума пламени). Герострат еще  раз
обвел  взором  толпу  горожан  -  негоциантов,  жрецов,  стражников,  рабов,
моряков...  копья,  щиты,  обнаженные  мечи,  чадящие  факелы...   загадочно
посмотрел на пылающий храм и, простерши ввысь десницу, заговорил:

     Добрые граждане града Эфеса, внемлите исторьи
     Жизни моей, у которой конец уже близок печальный.
     Я по рожденью простого, незнатного рода, в котором
     Ты среди предков не сыщешь царей и героев, однако

     Грех на судьбу мне роптать - обделив благородством, удачей
     Щедро меня одарила, богатством и сметкой практичной.
     Чашею полной мой дом называли, в который столь часто
     Я на пиры созывал многих граждан, почтенных и знатных.

     Но, невзирая на это мне не было в жизни покоя.
     Тайный недуг меня мучил, нутро мне сжигая и разум.
     Раб недостойный, в гордыне тщеславной погряз я и жаждал
     Славы бессмертной, такой, чтобы имя мое пережило

     Тысячелетья. Чтоб вечно оно у людей, поколений,
     Вслед нам идущих, прославлено было. "Но как же достичь сей
     Цели высокой?" - гадал я тревожно в усильях бесплодных.
     Будь я рожден полководцем отважным, философом мудрым,

     Иль Аполлона слугой - сладкозвучным пиитом, тогда бы
     Дело другое... Но кто я такой? - Лишь торговец безвестный...
     Тут-то шепнул мне, в минуту раздумий печальных, злой демон,
     Что надлежит мне такое проделать, чего ни единый

     Смертный досель сотворить не решался. И в разум безумный
     Вкралось решенье сей храм уничтожить, чтоб след свой оставить.
     Что и исполнил, хоть ведал, что жизнью своей заплачу я.
     Слава дороже! Об этом спросите любого поэта.

     Зовут же меня Герострат. Запомните хорошенько это имя, добрые  граждане
Эфеса, ибо не этим сгоревшим хлевом будет славен ваш город, а тем, что  я  с
ним сделал.
     Казалось, даже пламя пожара  умерило  свой  гул:  так  тихо  стало  над
площадью.  Толпа  стояла  как  парализованная,  как  будто  узрела  бесшумно
пролетающего над ней темного бога,  будто  на  мгновение  разверзлись  врата
Вечности и ясны стали неизмеримые  бездны  будущих  времен  и  слышна  стала
мерная поступь Истории.
     Раскрытые  рты,  расширенные   глаза,   электрический   холодок   вдоль
позвоночников, искры из вставших дыбом  волос...  Все  понимали,  что  стали
свидетелями исторического мига. Еще мгновение назад  толстяк  Герострат  был
одним из них, был такой же, как все, а теперь у них на глазах он превратился
в лицо историческое. Вышла из неизъяснимых  глубин  темного  времени  богиня
Немезис, ткнула пальцем - и в вечность забрали проходимца.
     Отчаянный вопль прорезал тишину. Кричал поэт. Путешественник впервые  в
жизни видел, как человек самым настоящим образом рвет на себе волосы.
     - А-а-а-а... - кричало поэт, - о-о!.. Я! Ведь это я должен был...  Ведь
это мне...
     Никто его не  слушал.  Толпа  уже  стряхнула  оцепенение,  нарастал  ее
угрожающий рев. Взметнулись кулаки, тянулись к Герострату  руки  и  напрасно
что-то кричали старейшины, и стражники уже  бессильны  были  сдержать  напор
толпы. Перед самым носом  Путешественника  засверкали  мечи  и  в  этот  миг
вспыхнуло красноватое сияние, перелилось  через  весь  спектр  и  перешло  в
голубое. И вот уже Путешественник видит самого себя в  разорванном  гиматии,
отражающимся в зеркале на стене темпоральной камеры. Диск возврата  произвел
экстренное катапультирование.


                                     VI

     Долго после этой истории Путешественник во времени испытывал сомнения в
своей профпригодности. Ему казалось, что он  никогда  не  научится  понимать
мотивы и психологию древних. Иногда же он думал,  что  ничего  необычного  в
этой истории не было, и тогда он любил цитировать Экклезиаста:
     "И обратился я,  и  видел  под  солнцем,  что  не  проворным  достается
успешный бег, не храбрым - победа,  не  мудрым  -  хлеб,  и  не  у  разумных
богатство, и не искусным - благорасположение, но время  и  случай  для  всех
их".
     Более всего Путешественника терзала мысль, что он так и не узнал  имени
поэта. История же его не сохранила.


       1982

--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 13.02.2008 23:02


Предыдущая Части


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг