ходячие анекдоты о странных экспериментах уважаемого коллеги.
Ридан вышел на сцену из боковой двери, стремительным, твердым шагом
подошел к трибуне. Его энергичные движения, высокая фигура, строгого покроя
черный костюм, моложавое лицо, окаймлённое чёрными с серебром волосами и
бородой, явно произвели впечатление. Впереди вспыхнули приветственные
аплодисменты и прокатились до задних рядов.
Пауза длилась одно мгновение. Скупыми, точными движениями как во время
серьезной операции, Ридан положил перед собой часы вынул из кармана пачку
листков с тезисами. Ни одного лишнего жеста. Потом внимательным взглядом
окинул зал, как бы проверяя собравшихся.
- Уважаемые товарищи! - начал он своим звенящим баритоном. - Разрешите
прежде всего изложить цель нашего совещания.
Здесь присутствуют представители двух разных областей знания -
биологии и физики. Едва ли кого-нибудь удивляет это сочетание; вы прекрасно
знаете, какую роль сыграло такое изобретение физики, как микроскоп, в
развитии биологии и как все теснее сплетаются и сотрудничают между собой
самые различные отрасли науки.
На этот раз я от имени биологии собираюсь предъявить физике счет,
который она, насколько я знаю, сейчас еще не в состоянии оплатить. Но я
все-таки буду настаивать на оплате, если не сейчас же, то в самом ближайшем
будущем, ибо от этого зависит практическое решение величайшей по своему
значению проблемы, которая мной выяснена теоретически и экспериментально и
которую я вам сегодня изложу...
Зал насторожился. Сдержанное движение прошло в первых рядах "столпы"
многозначительно переглянулись. Да, очевидно, профессор за эти годы
приготовил им сюрпризец. Посмотрим, посмотрим...
Закончив краткое вступление, Ридан, как коршун, налетел на теорию
медицины. Не выходя за рамки строго научного анализа, пересыпая свою речь
десятками конкретных фактов, остроумных обобщений и свидетельствами
наиболее авторитетных представителей этой науки, - а многие из них
присутствовали тут же в зале, - он дал такую убедительную критику научных
основ современной медицины, что аудитория разразилась громом рукоплескании,
На этот раз они хлынули из задних рядов и докатились до самой трибуны.
Наташа с влажными от восторга глазами сжимала руку Анны, а та
откровенно любовалась отцом, с гордостью отмечая, что Ридан учел ее советы
в построении доклада.
Следующей жертвой Ридана была физиология. И когда он стал бросать, как
бомбы, в зал свои парадоксальные философские обобщения о жизни, смерти и
старости, в аудитории зазмеилась трещина раскола. Физики были окончательно
захвачены смелыми и ясными выводами, импонирующими им своей
прогрессивностью. Зато среди старых биологов, почувствовавших колебание
вековых устоев своего пусть не совсем благоустроенного здания, стал
назревать глухой протест.
Анна замечала вокруг себя подчеркнуто недоуменные переглядывания,
пожимания плечами. Вырастали шепоты переговоров, в которых уже явственно
звучали слова: "абсурд", "нелепость". Ридан чувствовал, что происходит в
зале, и был доволен. Все шло, как нужно! Протест - пусть. И чем
решительнее, тем лучше. Лишь бы не было равнодушия и скуки - это гибель.
Увидев, что атмосфера в передних рядах достаточно накалилась, Ридан
искусно бросил нарочито нерешительную фразу о том, что "в конце концов
старость можно вызвать искусственно и так же искусственно ее уничтожить".
Этого уже не смогли выдержать передние ряды. Они бросились на эту
приманку, как стая рыбок на упавшую в воду муху.
- Попробуйте!
- Сначала нужно сделать!
- Нельзя шутить такими утверждениями! - раздавались возмущенные
голоса.
- Минутку, - сказал Ридан, и шум в зале начал стихать. - Вы хотите
доказательств? Пожалуйста!
Он сделал знак, и помощники поставили перед кафедрой клетки с
Мурзаком, Валетом и Сильвой. Ридан коротко пояснил эксперимент.
Новый знак. Внезапно зал погрузился в темноту, а на огромном экране
перед слушателями в течение пятнадцати минут прошел небольшой кинофильм, в
котором была заснята вся история этих собак, их детство, операция и почти
каждый следующий день их жизни. Зрители увидели своими глазами, как с
каждым днем дряхлели, превращаясь в стариков, два щенка, и как потом
возвращалась Сильве потерянная юность.
Демонстрация еще не кончилась, когда зал потрясли овации.
Наконец Ридан приблизился к самому главному моменту доклада. Он
торжественно предупредил об этом. Снова напряженно замерла аудитория: какое
еще откровение готовит ей этот удивительный человек?
Уверенно и свободно стоял он перед затихшим залом. Вот сейчас он
раскроет перед ученым миром, перед человечеством тайну мозга-генератора...
Вдруг Анна судорожно схватила Наташу за локоть, впиваясь глазами в
лицо отца. Что за странная пауза? Что за взгляд, полный растерянности,
взгляд "вообще", в пространство? И эта рука, медленно, как бы против
желания поднимающаяся к голове.
Ридан вдруг склонился к кафедре, выражение отчаяния исказило его
бледное лицо. В тишине зала сидевшие близко к трибуне услышали, как он
прошептал:
- Неужели... ошибка?
Затем, с трудом поднявшись, он неуверенно шагнул к доске, судорожно
схватил мел и, как сомнамбула, начал что-то писать.
Раздробленный неверным усилием мел посыпался на пол. Рука скользнула
вниз.
- Поддержите его! - вскрикнула Анна, бросаясь к правому входу на
трибуну.
Но уже двое помощников и Мамаша подбежали, взяли Ридана под руки и
увели его в боковую комнату. Несколько врачей из публики побежали туда же.
Однако их помощь оказалась уже ненужной. Ридан чувствовал себя совершенно
нормально, хотя и был очень обескуражен и огорчен этим инцидентом. Он хотел
продолжать доклад, сделав небольшой перерыв. Но врачи с помощью Анны
настояли на том, чтобы он больше не выходил на трибуну и как можно скорее
уехал домой.
Мамаша вышел к публике и объявил заключение врачей: приступ слабости
на почве переутомления. К сожалению, придется на этом закончить...
Перед тем как уйти, он подошел к доске, рассмотрел надпись, сделанную
Риданом, и аккуратно переписал ее в записную книжку.
Там было:
"LMRWWAT"
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ИЩУЩИЙ НАХОДИТ...
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ВСТРЕЧА
В пятницу, как было условлено, Федор утром позвонил Николаю. Теперь
Николай ждал его звонка - даже с некоторым нетерпением. Прошло уже два дня
после того злополучного испытания, когда рухнули его надежды на "ГЧ".
Николай был тогда потрясен неудачей. Огорчение его граничило с отчаянием.
Слишком много энергии, напряжения, надежд вложил он в создание аппарата, в
самую идею его.
Впрочем, отчаяние длилось недолго. Острота переживания, такая
необычная для спокойной и уравновешенной натуры Тунгусова, испугала его. Он
понял, что это результат переутомления, и быстро овладел собой. Уже на
следующее утро, проснувшись после крепкого, освежающего сна, он решил
прекратить работу с "ГЧ", бросить даже думать о нем. Он знал: где-то в
глубине сознания все равно будет вынашиваться и созревать раз зародившаяся
идея. Рано или поздно мысль найдет ошибку, и идея снова выйдет на
поверхность окрепшая и оформившаяся. А теперь - немного отдохнуть,
почитать, погулять - и за другую работу! Вот хотя бы за сушку дерева.
Замысел недурной и может действительно произвести переворот не только в
музыкальной, но и во всей деревообрабатывающей промышленности.
Правда, это была далеко не новая мысль. Она родилась давно, едва ли не
в те же годы, когда появились первые ламповые генераторы высокочастотного
поля в лабораториях разных исследователей, да и просто радиолюбителей. Это
было поветрие, эпидемия увлеченных исканий. Чего только не совали тогда
пытливые люди в этот удивительный промежуток между двумя медными или даже
просто жестяными - от консервных коробок, дисками самодельных "воздушных"
конденсаторов, - не произойдет ли чего потрясающего! Пробовали все -
металлы, всякую химию, клали туда пищу, проросшие семена, культуры бактерий
на стеклышках, насекомых - мух и клопов, мышей (большие объекты обычно не
помещались между дисками), - все, что попадалось под руку.
Да и как было не искать, не пробовать, когда простой градусник,
помещенный в этот промежуток, даже при самом высоком напряжении тока не
обнаруживал ни малейшего повышения температуры, а сырая котлета
зажаривалась там в несколько секунд!
Вот тогда-то и появились в числе разных других - и в немалом
количестве - первые изобретатели сушки дерева этим способом.
Но до промышленности дело не дошло, хотя в теории все было правильно и
технически вполне осуществимо. Способ оказался слишком дорогим. Получалось
так, что при самом экономном расходе энергии только высушенный кусок
древесины уже стоил дороже, чем любое изделие из него. Метод был официально
забракован, а новые открыватели этой заманчивой "Америки" стали
приравниваться к изобретателям перпетуум мобиле, - в промышленных и
технических учреждениях их уже, так сказать, гнали с порога.
Увлекательная идея эта не миновала и Тунгусова. В свое время он
проделал неизбежные опыты сушки, все расчеты и убедился, что диагноз
поставлен правильно: способ не годился.
Однако тогда же он понял и другое немаловажное обстоятельство: диагноз
этот, принятый в технических кругах, как некая вечная истина, на самом деле
был временным, преходящим. Генераторы высокой частоты непрерывно
совершенствуются, количество полезной работы, производимой ими,
увеличивается, неизбежные в них потери дорогой электроэнергии сокращаются.
Да и сама электроэнергия, все более широко добываемая с помощью даровой
силы воды, падающей через плотины, дешевеет с каждым годом. Разве можно
сомневаться, что через какое-то количество лет сушка дерева электричеством
станет не только выгодным, но и единственно приемлемым способом для нашей
нетерпеливой и растущей промышленности!
Вот об этом и вспомнил мгновенно Николай, когда Федор рассказал ему о
своих заботах. А лампы! Его лампы, которые позволяют обуздать всю без
остатка энергию высочайших частот, - как раз то, что нужно для сушки! Никто
даже не пытался искать решение в столь высоких частотах, а теперь ясно, что
именно в них и кроется это решение!
Значит - можно. Наступил этот момент!
Впрочем... надо сначала подсчитать все на новых основах...
День Николай считал. Другой день читал. В Ленинской библиотеке с
помощью бюро обслуживания, он разыскал и просмотрел все, что появилось в
мировой печати за последние годы на эту тему. Кое-что интересное ему
перевели там с английского... На третий день Федор привез к нему гостей -
директора Храпова и главного инженера Вольского.
Николай просто рассказал о существе и преимуществах высокочастотного
метода, о его прогрессивности, показал несколько опытов сушки дерева.
Федор наблюдал. Он не сомневался в исходе этого свидания и с самого
начала решил выяснить, в чем секрет того искусства убеждать, которым так
хорошо владел его друг, и которого так не хватало ему самому. Он видел, как
вежливое, настороженное внимание его шефов понемногу теплело, нагреваясь
все более заметными струйками доверия, интереса, порой даже восторга...
Федор следил за каждым жестом, за каждой фразой Николая. Он мог бы
поклясться, что Николай не проявляет ни малейшего стремления к тому, чтобы
убедить или хотя бы заинтересовать собеседников. Просто объясняет,
показывает. Он замечал "ошибки" Николая: то одно, то другое можно было бы
подать гостям гораздо эффектнее. Сам он непременно воспользовался бы такой
возможностью... Не в этом ли секрет? В отсутствии всяких признаков
тенденции - убедить. В честности! И в знании предмета...
Между тем его шефы начали "плавиться". Мечтательные улыбки расплылись
на лицах, - одна перспектива - не зависеть от "сырости" леса, поставляемого
фабрике, - приводила их в восторг...
Им не понадобилось ни обдумывать, ни обсуждать то, что они узнали и
увидели. Они только переглянулись и предложили Николаю заключить с ним, как
с изобретателем, договор на проектирование и монтаж опытной установки на
фабрике. Николай согласился, но при одном условии: если они сумеют всучить
электропромышленности заказ на специальные электронные лампы его
конструкции для высокочастотного генератора. Без этих ламп не было смысла
вообще браться за дело.
Решили так: идея создания высокочастотной сушилки будет обсуждена на
техническом совещании с представителями главка электропромышленности. Тут
же решится и вопрос о лампах.
"Музыканты" немедленно ринулись в наркомат и начали там осаду главка
по хорошо им известным стратегическим законам. Через пять дней главк
сдался: на музыкальную фабрику отправился сам заместитель начальника
Витковский - хозяин электроламповых заводов. Начальство из "своего"
наркомата не заставило себя ждать.
Техническое совещание началось в атмосфере общего подъема. Все были в
курсе событий и намеченную реформу принимали, как возможное начало новой
эры в жизни предприятия. Совещание с представителями двух наркоматов должно
было санкционировать этот знаменательный шаг.
Директор дал слово Вольскому. В небольшом выступлении, направленном
главным образом к тому, чтобы ввести в курс дела Витковского, главный
инженер рассказал о затруднениях, испытываемых фабрикой, об объективных
причинах этих затруднений и их неизбежности в ближайшие годы. Затем,
сославшись на общие выводы инженера Тунгусова о преимуществах
высокочастотного метода сушки, он нарисовал картину райской жизни
предприятия в случае реализации этого метода.
Представитель Наркомата местной промышленности заявил, что он
рассматривает инициативу фабрики, как ценный опыт, который в случае удачи
сыграет огромную роль в развитии всего народного хозяйства.
Федор слушал эти выступления, и в нем боролись два чувства - гордости
и обиды. Все, что они говорили, принадлежало ему. Это был его план, его
изобретение. Они не прибавили ничего к тем мыслям, которые он усиленно
внушал им на протяжении последних дней. Но его выступление не значилось в
повестке дня... Впрочем, он хорошо понимал, что сейчас, на этом совещании,
нужны более авторитетные голоса.
Доклад инженера Тунгусова был выслушан с особенным вниманием. Николай
почти повторил то, что он рассказывал тогда Храпову и Вольскому, но уже не
вообще, а ориентируясь на конкретный проект сушилки, которую предстояло
создать. Федор понял, что Николай успел основательно продумать этот
проект - он привел факты, которых раньше у него наверняка не было.
Оказалось, например, что сушка в электрическом поле ультравысокой частоты
не только сообщает древесине высокие механические свойства - прочность,
твердость, но и значительно улучшает ее резонансную характеристику. Даже
простая, деловая древесина становится "музыкальной" (тут Николай пустил по
рукам несколько березовых "кирпичиков" собственного производства, из
которых простым постукиванием можно было извлечь чистые, необычайно звучные
тона). Очень возможно, что лучшее отборное дерево после такой сушки
приобретет свойства того, выдержанного в течение десятилетий материала, из
которого делали свои шедевры великие мастера скрипок вроде Страдивариуса...
В конце доклада Николай, уже прямо обращаясь к Витковскому, поставил
вопрос об электронных лампах для установки.
Витковский сидел рядом с директором. Все знали, что от него зависит
судьба проекта, множество глаз испытующе сверлили его лицо с самого начала
собрания. С каждым новым аргументом в пользу проекта взоры всех вновь
устремлялись к Витковскому: Как он? Что думает? Убедился ли?
Глаза представителя главка были опущены вниз к столу, к пальцам,
медленно вертевшим то серебряный портсигар, то спички, то пепельницу. Порой
казалось, что глаза его закрыты. Может быть, он очень утомлен. Может быть,
мысли его заняты какими-нибудь совсем иными, более значительными делами.
Человек переживает личную трагедию? Или все, что говорится здесь, ему
хорошо известно и он давно определил свое отношение... Нет. Всякая мысль,
всякое состояние как-то отражаются на поведении человека. А тут... Это было
поразительное совершенство в искусстве - ничего не выражать. Можно было бы
решить, что весь он - только кажется, что его нет здесь...
Доводы выступавших были настолько убедительны, что, казалось, не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг