поразительные. Вот сейчас покажу тебе...
Ридан принес из кабинета толстую папку и раскрыл ее.
- Тут собраны клинические протоколы наблюдений над больными, к которым
мы применяли этот метод лечения. Смотри, вот двадцать два больных язвой
желудка и кишок. Всем им был введен новокаин в область поясничного узла
нервных путей, около почек. А через несколько дней у всех больных исчезли
боли, желудочный сок стал нормальным, - словом, они поправились. Видишь:
"Выписан в хорошем состоянии", "Выписан"... "Выписан"... "Выписан"...
А вот проказа. Ты ведь знаешь, это страшная и таинственная болезнь!
Медленно и незаметно подкрадывается она к человеку, годами живет в его
организме, ничем себя не проявляя, а потом, так же медленно и неотвратимо,
шаг за шагом, в строго постоянной последовательности поражает все органы.
Больные проказой изолируются от общества в особые коллекторы - лепрозории,
откуда почти никогда не возвращаются. С глубокой древности люди старались
победить или хотя бы понять проказу. Микроб ее был найден в прошлом
столетии, культура его была выделена. Но это не помогло ни выяснить
механизм болезни, ни победить ее.
Начав исследовать проказу с нашей точки зрения, мы прежде всего
обратили внимание на строго постоянный порядок поражения органов человека.
Он оказался очень похожим на порядок распространения процесса после
операции с шариком. Одно это сходство говорит о том, что тайна проказы
лежит в нервной природе организма.
Мы испытали "блокаду" на нескольких десятках прокаженных. И вот смотри
результаты: общее улучшение самочувствия, язвы заживают, отеки проходят,
чувствительность тканей восстанавливается, судорожно сведенные и не
разгибавшиеся уже годами пальцы, начинают двигаться. Болезнь уходит!
Навсегда ли - трудно еще сказать. Проказа медлительна и коварна. Нужно
много лет, чтобы проверить результаты.
Анна уже восхищенными глазами следила за мелькающими перед ней листами
"историй болезни".
- Дальше - сепсис, так называемое "заражение крови". Принято думать,
что сепсис с его высокой температурой, болями в суставах, отеками - это
результат деятельности микробов, попавших в кровь и распространившихся по
кровяному руслу. Поэтому сейчас же организуется облава на этих микробов: в
кровь вводится дезинфицирующее вещество, например, ляпис. Однако это не
дает надежных результатов. Заражение бывает местным и скоро проходящим, но
нередко этот процесс, как говорят медики, "генерализуется", то есть
распространяется на весь организм и в течение нескольких часов приводит к
смерти. Бывают случаи сепсиса, необъяснимые с точки зрения общепринятой
теории, когда в крови никаких микробов не оказывается; и еще большей
загадкой представляются те случаи, когда присутствие микробов в крови не
вызывает заболевания. Теперь для нас ясно, что сепсис обусловливается
совсем не распространением микробов в крови, а распространением
своеобразного вида возбуждения внутри нервной системы, причем начаться это
возбуждение может с любого пункта организма. Применение "блокады" и тут
дало хорошие результаты.
- Постой, папа, - Анна задержала руку отца, готовую отложить в сторону
пачку листков. - Тут совсем коротенькие записи, давай прочтем какую-нибудь.
Может и для доклада что-нибудь пригодится.
- Пожалуйста, возьмем любую. Ну, вот эту, например. Читай.
Внимательно, как бы проверяя правдоподобность записанного, Анна прочла
вслух:
- "Больной П. Н., 32 лет. Поступил в клинику [Случай действительный.
Взят из клиники проф. А.А.Грекова (Ю.Д.)] 23 января по поводу появления
свища на месте оперированного ранее перелома ноги в нижней трети левой
голени. Свищ гноится. Кожа вокруг воспалена, припухла, буровато-красного
цвета. Зонд обнаруживает шероховатую, изъеденную кость.
3 февраля. Операция. Свищ рассечен, очищен. Кость выскоблена, рана
зашита. Гладкое послеоперационное течение. Температура нормальная.
10 февраля. Все нормально. Швы сняты.
11 февраля. Температура поднялась до 39°.
12 февраля. Температура 39°. Рана вновь вскрыта.
14 февраля. Температура не спускается. Отек левого плечевого сустава
Перемежающийся озноб. Резкое ухудшение общего состояния
19 февраля. Сильная желтуха. Сильные боли во всех суставах. Пульс -
110. В крови - стафилококк.
21 февраля. Состояние очень тяжелое. Все признаки сепсиса.
22 февраля. В вену введено 300 кубических сантиметров раствора
ляписа..."
- Видишь? - перебил Ридан. - Это обычная попытка истребить
стафилококков в крови. Дальше.
- "23 февраля. Незначительное улучшение общего состояния.
25 февраля. Вновь сильное ухудшение общего состояния. 27 февраля.
Вторичное вливание ляписа.
Никакого эффекта. В ближайшие дни дальнейшее ухудшение. Боли во всех
суставах. Резкая желтуха. Больной очень слаб. Бредит. Картина тяжелого
стафилокиккового сепсиса.
6 марта. Сделана "блокада" симпатического нерва. Введено 150
кубических сантиметров раствора новокаина.
7 марта. Значительное улучшение состояния. Боли в суставах меньше.
8 марта. Боли настолько незначительна, что больной свободно двигает
руками и ногами. Желтушность уменьшается. Температура нормальная.
12 марта. Быстрое улучшение общего состояния и самочувствия. Свищ
заживает. Гноя нет.
26 марта. Разрешено ходить. Свищ почти зажил. 6 апреля. Выписан
совершенно здоровым"...
Анна взглянула на отца с такой радостно-удивленной улыбкой, как будто
только что вот тут, перед ней, произошло это удивительное исцеление
больного.
- Чудеса? - улыбнулся и Ридан. - Да, не просто было найти эти приемы
лечения. Ведь далеко не всякое воздействие на нервы может помочь больному
организму. Нужно подействовать так, чтобы только на время изменить нервные
связи, но ничего в них не сломать, не разрушить: ведь всякое, даже малейшее
нарушение нервной сети и на периферии и в центрах может оказаться тем
незаметным толчком, который пустит в ход страшный механизм болезненной
перестройки функций в нервной системе... Как видишь, самые корни так
называемых "болезней" пока остаются чрезвычайно неопределенными. Но зато мы
теперь впервые имеем общее представление о механизме всякого заболевания,
знаем, где именно, в какой среде организма происходит болезненный процесс и
куда следует направлять наши усилия, наши средства борьбы с болезнями. А
это значит, что победа над преждевременной смертью, победа над старостью -
вопрос времени!
- И над старостью? Да разве старость - болезнь?
- Болезнь, Анка! - радуясь изумлению дочери, воскликнул Ридан. -
Болезнь! Нужны, конечно, "вещественные" доказательства? Пожалуйста. Идем!
Огромными своими шагами он направился в коридор института. Анна почти
бежала рядом. По УЗКОЙ лестничке они спустились вниз, и Ридан постучался в
дверь Тырсы. В комнате послышалась возня и какое-то
неопределенно-вопросительное ворчание.
- Это я, Тырса. Дайте-ка ключ от зверинца.
Дверь медленно открылась, и заспанный, в неизменной ермолке на голове,
хранитель животных, хмуро взглянув на пришедших из-под густых серых бровей,
сам направился к зверинцу. Он явно не одобрял всех этих жестоких операций,
которые Ридан и его сотрудники проделывали над ни в чем неповинными и
совсем здоровыми животными. Тырса хотя и выполнял с необычайной
тщательностью все распоряжения "сверху", но решительно держал сторону
бессловесных жертв. Не отдавая ключа, он сам открыл дверь своих владений и,
пропустив посетителей, остановился у порога.
Ридан подошел к одной из низких широких клеток и включил висящую над
ней лампочку. В углу клетки на соломе лежала небольшая тощая собака. Щуря
от яркого света слезящиеся глаза, она медленно подняла морду и вновь
опустила ее на лапы.
- Ну вот, смотри... Ты знаешь, сколько лет вообще живет собака?
- Знаю. Лет одиннадцать-двенадцать, - ответила Анка.
- Верно. Ну определи, сколько приблизительно лет этому псу. Эй,
Мурзак! Иди сюда! - позвал Ридан.
Собака повиляла хвостом, затем нехотя поднялась сначала на передние
ноги, потом на задние, потянулась, зевнула и подошла. Тусклая неровная
шерсть висела на ней клочьями, на боках пробивались лысины, морда была
почти седая.
- Старик, - решила Анна. - Лет... девять, десять?
- Так. Теперь иди сюда.
Когда Ридан щелкнул выключателем у другой клетки, в ней уже вертелась
юркая собачонка такого же роста, как и первая. Она бегала вдоль передней
решетки, повизгивая и усиленно виляя хвостом.
- Это Валет. Ах ты, паршивец! - Ридан, просунув руку в клетку,
потрепал морду собаки, обнажив ее ровные белые зубы.
- Ну, это щенок, - уверенно сказала Анка. - Года два?
- На этот раз правильно. А теперь удивляйся: Мурзак и Валет - родные
братья, одного помета, им обоим около двух лет.
- Да неужели?! В чем же дело?
- А в том, что когда Мурзаку было восемь месяцев, мы ему ввели
капельку эмульсии мозгового вещества в седалищный нерв. И больше ничего! А
Валета оставили для контроля. С тех пор прошел только один год. И вот тебе
результаты. Мурзак "здоров" в общепринятом смысле этого слова. Это
нормальный старик; ест и пьет он, сколько полагается, пищеварительный
аппарат в порядке. Но все симптомы старости у него налицо. А теперь смотри
сюда, - Ридан подошел к третьей клетке. - Это Сильва, самый интересный
экземпляр, их сестра. Видишь, она выглядит значительно моложе Мурзака, но
старше Валета Ей была сделана сначала та же операция, что и Мурзаку. Она
начала стареть гораздо быстрее и пять месяцев назад выглядела почти так же,
как сейчас Мурзак. Тогда мы стали понемногу перетряхивать, перестраивать ее
нервную систему. На Сильве, между прочим, нам удалось значительно
усовершенствовать метод воздействия новокаином. И вот тебе результат, она
молодеет! Все признаки старости проходят... Пошли, Анна, пусть этот мрачный
страж продолжает спать, - добавил он, указывая глазами на долговязую фигуру
Тырсы у входа.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ОПЯТЬ СЕМЬ БУКВ
Анна заснула сразу крепким сном. Разговор с отцом ее утомил: слишком
новы были эти идеи и опыты, слишком резко нарушали они ее привычные,
казавшиеся прочно установленными представления.
Трудно было постигнуть смысл того, что она узнала.
Проснулась Анна на рассвете и тотчас вспомнила вчерашних собак.
Дряхлый двухлетний "старик" Мурзак и молодеющая по воле Ридана Сильва
стояли перед ее глазами и требовали ответа: что это значит? Старость -
болезнь! Болезнь, которую можно "привить"! Болезнь излечимая! Значит,
старости не будет? А смерть?..
Кровать у противоположной стены была пуста: эти дни после экзаменов
Наташа проводила в своей родной деревне в Мещерском крае. Пора бы уже
вернуться. Ах, если бы она была тут! Анна привыкла делиться с ней своими
впечатлениями, мыслями; рассказав ей о вчерашних собаках, она, может быть,
и сама лучше поняла бы все.
Снова и снова Анна повторяла ход рассуждений Ридана и каждый раз
приходила к выводу, казавшемуся ей нелепым. Старости не будет... Но ведь
старость результат развития, последний цикл развития, неизбежно приводящий
к концу - к смерти. Если не будет старости, не должно быть и смерти. Чепуха
какая-то! Но отец говорил, что старость - болезнь, и он не мог ошибаться,
он доказал это экспериментально.
В этом была радость. Анна чувствовала, что Ридан делает какой-то новый
шаг к человеческому счастью и то, что она узнала вчера, было нужно,
очевидно, чтобы объяснить главное, еще не сказанное, может быть, никому.
Беседа еще не окончена. Сегодня Анна выяснит все непонятное, все узнает!
Чтобы помочь отцу справиться с этим докладом перед физиками, ей необходимо
как следует понять смысл его удивительных идей.
Весь день Анна занималась общественными делами - сначала в
консерватории, потом на подшефном предприятии, изготовлявшем музыкальные
инструменты. Там шла своя жизнь, были свои события и заботы, целиком
поглотившие внимание девушки.
Недавно созданное предприятие работало плохо, его продукция вызывала
естественное возмущение музыкантов и консерваторскиее комсомольцы решили
выяснить - не смогут ли они помочь фабрике. Анне Ридан было суждено стать
тут своего рода "разведчицей", чтобы потом доложить на комсомольском штабе
консерватории "что к чему".
С влечением и чисто ридановской дотошностью, Анна постигала тайны
рождения смычковых и щипковых инструментов, изучала "рекламации" магазинов
и музыкальных коллективов, знакомилась с новыми людьми - специалистами, с
новой терминологией, - словом, входила в совершенно новый для нее мир. И он
неожиданно оказался не менее сложным и значительным, чем те миры
музыкального искусства и ридановской науки, с которыми она уже была
знакома.
С каждым днем, проведенным на фабрике, Анна все больше сближалась с ее
коллективом. Она пользовалась всякой возможностью помочь и в культурной
работе, и в производственных, и в административных делах, и уже
чувствовала, что становится здесь нужной. Однако основная миссия ее
оставалась пока не выполненной: форм общественной помощи, которые позволили
бы вытянуть фабрику из производственного прорыва, она не находила.
Впрочем, сегодня возникла надежда, что дело наладится. На фабрике
появился новый инженер, который взялся увеличить производительность самого
слабого участка - заготовительного цеха. Анна увидела его в коридоре, когда
он направлялся к директору - молодой, рослый, в военной шинели. Он
внимательно посмотрел на нее и Анна почему-то сразу уверовала, что он
спасет положение...
Вечером, после ужина, за которым Анна, по обыкновению, рассказала все
свои новости, вчерашняя беседа возобновилась.
- Ну как, моя аудитория, - спросил Ридан, обнимая Анну и увлекая ее в
кабинет. - Можно продолжать доклад? Или есть вопросы?
- Да, да, сначала вопросы... Уж не знаю, с чего и начинать. Твои
собаки меня совсем сбили с толку. Я не понимаю, что значит эта искусственно
вызванная старость. Какой из этого вывод?
- Молодец, Анка! - одобрил Ридан. - Правильный вопрос. Именно это надо
понять прежде всего. Вывод простой: старость есть по существу то же самое,
что и всякая болезнь. Разница только в форме процесса и во времени его
течения. Старость очень сложная штука. Это сумма многих слагаемых. С одной
стороны, ее подготовляют постоянные законы так называемого "нормального"
развития, а с другой - неизбежные исключения, более или менее случайные
отклонения от этих законов. Что преобладает - неизвестно, но мы прекрасно
знаем, что человек никогда не умирает просто "от старости".
Непосредственная причина смерти всегда "болезнь", то есть нарушение
нормальных функций организма. Это или склероз, или истощение, вызванное,
например, поражением пищеварительного аппарата, или расстройство работы
желез внутренней секреции. Вот эта-то болезнь, от которой человек погибает
в старости, и есть результат, подготовленный историей данной частной жизни,
результат многих процессов, явно или скрыто протекавших в организме и
оставлявших в нем свои следы. Внешне эти следы сказались в изменении кожи и
окраски волос, лысении, замедленности рефлексов и во многом другом. Это
внешние симптомы болезни, как, скажем, сыпь при скарлатине. Таким образом,
вот тебе ответ на вопрос: та старость, которую мы знаем и которая на наших
глазах приводит людей к смерти, есть болезнь.
- И болезнь излечимая?
- Конечно. Ты же видела Сильву. Правда, это легкий случай, потому что
мы не слишком запустили процесс, но принципиально он ничем не отличался от
естественного.
- Хорошо... Кажется, я начинаю понимать. Ты говоришь: "старость,
которую мы знаем". Ты, очевидно, хочешь сказать, что в нашей жизни эта
самая старость - болезнь всегда наступает раньше, чем естественная старость
и смерть, как нормальный результат развития организма? И если человек будет
избавлен от этой преждевременной старости, то продолжительность его жизни
увеличится. Так?
Ридан вдруг рассмеялся.
- Сказано правильно! - воскликнул он. - Но я уверен, что под этими
словами ты разумеешь не то, что я.
- Как? - удивилась Анна.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг