ченные ими за воспитание девочки.
"Тупик", - подумал Альберт. Оставался еще один вопрос.
- Скажите, вы не знали господина Хорша?
- Будь он проклят.
- Значит, вы знаете его?
- А как же! Именно он и запретил крестить ребенка.
- Скажите, где он живет?
- Недалеко отсюда, в Сэндике, в лесном поместье.
Через несколько минут машина Альберта ковыляла по сквер-
ной дороге в Сэндике. Было очень темно, и моросил дождь.
Поместье Хорша - это огромное мрачное двухэтажное кирпич-
ное здание в старинном стиле, огороженное полуразрушенной
металлической оградой.
Автомобиль остановился среди деревьев, напротив ворот
усадьбы. Альберт вошел во двор, прошел тропинку, выложенную
камнем, и приблизился к двери особняка. Вокруг царила мерт-
вая тишина, ни в одном окне не было видно света.
Он нажал кнопку звонка. Никто не ответил, он нажал еще
раз, еще, а затем стал звонить непрерывно.
Ясно, в помещении никого не было. Дверь была заперта, и
Альберт начал медленно обходить дом, глядя на высоте окна.
Над дверью черного хода нависала крыша, и над ней чернело
небольшое овальное окно.
Альберт вернулся к автомобилю, взял электрический фонарь,
отвертку и затем без всякого труда влез на крышу веранды.
Окно оказалось закрытым. Он поддел раму отверткой, сорвал
петлю и проник внутрь.
Альберт оказался в библиотеке. Здесь пахло книжными пе-
реплетами, старой бумагой и формалином. Потом он заметил,
что запах формалина наполнял все здание.
Откровенно говоря, он не очень ясно отдавал себе отчет в
том, почему так бесцеремонно забрался в дом Хорша. В доме.
никого не было, и Альберта можно было обвинить в чем угодно.
На случай, если внезапно появится Хорш, у него в голове были
готовы многочисленные оправдательные мотивы, один другого
хуже...
Библиотека была огромная. Забитые книгами стеллажи подни-
мались до самого потолка. В разных местах беспорядочно лежа-
ли груды книг, для которых, по-видимому, места на полках уже
не хватало Он наугад осветил одну из полок и нашел подборку
журналов "Биофизика" за несколько лет. На другой полке ока-
зались книги по математической теории информации, ниже -
книги по кибернетике.
На полу валялись старые учебники, монографии, сборники
статей по физике, химии, теории чисел, топологии. Казалось,
хозяин библиотеки интересовался буквально всем на свете.
Из библиотеки дверь вела в небольшой коридор.
По узкой скрипучей лестнице Альберт спустился на первый
этаж в крохотный холл перед входной дверью. Здесь стояли уз-
кий обитый кожей диванчик и зеркало в углу. Три двери - две
справа и одна слева. Правая дверь вела на кухню. Она находи-
лась прямо против столовой. Вторая дверь, справа, оказалась
запертой. Альберт сделал несколько шагов назад, разогнался и
изо всех сил ударил плечом в дверь. Она распахнулась с рез-
ким треском, и он влетел в просторный зал. Луч фонаря запры-
гал по заполнявшим его предметам, и он без труда понял, что
это лаборатория. Но какая! Оборудование лаборатории с ее
ультрацентрифугами, электронным микроскопом, хромотографи-
ческими колоннами, измерительными приборами - все это было
лучше, доброкачественнее, чем в институте. Некоторое время
он ходил по залу, мечтая о тех интересных работах, которые
можно поставить в такой лаборатории. На столе возле окна он
обнаружил миниатюрную протонную пушку, подобную той, которую
он заказал для своих генетических работ. Его прибор по срав-
нению с этим показался ему скелетом допотопного животного.
А вот и письменный стол, широкий, двухтумбовый, покрытый
толстым листом прозрачного пластика. Под листом - бумаги с
записями, формулами и таблицами. В углу Альберт заметил не-
большую фотографию, и когда осветил ее получше, то чуть не
вскрикнул от удивления.
Это была фотография его матери. Дрожащими руками он изв-
лек ее из-под пластмассы и стал рассматривать, поднося ее
совсем близко к глазам.
Нет, это не ошибка... Красивая молодая женщина со слегка
раскосыми глазами и пышными белокурыми волосами смотрела на-
него с доброй, немного насмешливой улыбкой. Он не мог спу-
тать эту фотографию ни с какой другой, потому что на пись-
менном столе его отца лежала точно такая же...
Почему она здесь? Может быть, когда-то два человека, его
отец и Хорш, любили его мать одинаково сильно? Может быть,
отдав предпочтение его отцу, она тем самым навсегда разруши-
ла сотрудничество учителя и ученика?
Здесь была какая-то тайна, и Альберт никак не мог найти
ее разгадку.
Он совершенно забыл, где находится, и уселся в кресло
возле письменного стола, зажав в руках фотографию родного
человека, которого он помнил очень смутно. Странно, что его
отец так мало рассказывал ему о матери. На все вопросы о ней
он только повторял: "Она была добрая женщина... Ее звали
Сольвейг..."
С некоторых пор Альберту начало казаться, что Миджея
очень похожа на его мать. Он упорно гнал эту мысль от себя.
С перепутанными думами, усталый, он незаметно для себя ус-
нул.
Проснулся он утром. Яркие солнечные лучи сквозь широкое
окно падали прямо в лицо Альберта. Он долго не мог сообра-
зить, где он.
Лаборатория предстала перед ним во всем своем великоле-
пии. Такой замечательной биофизической лаборатории мог бы
позавидовать любой самый крупный научно-исследовательский
центр.
Обходя помещение для химических работ, он вдруг заметил в
углу странное сооружение из стекла и никеля, назначение ко-
торого он не мог вначале объяснить. В центре, на фарфоровом
столике, покоился небольшой, объемом в полтора-два литра,
сосуд овальной формы, к которому со всех сторон были подве-
дены многочисленные стеклянные и резиновые шланги, трубки и
капилляры. Вокруг центрального сосуда на ажурной конструкции
из нержавеющей стали стояли многочисленные колбы из кварце-
вого и матового стекла, а под стойкой в специальных гнездах
были укреплены два никелированных баллона - один с кислоро-
дом, второй с углекислым газом. Сложная система тонких стек-
лянных трубок извивалась вокруг центрального сосуда и внутри
него, образуя единую сетку для обогрева и термостатирования
прибора. Об этом можно было догадаться потому, что лабиринт
трубок начинался и кончался в металлическом баке, в который
были встроены электрическая печь и терморегулятор. Несколько
термометров торчали из различных частей прибора, а их пока-
зания при помощи термоэлектрических датчиков выносились на
записывающий потенциометр.
На поверхности стекла были надписи: "Питание", "Фермен-
ты", "Рибонуклеиновая кислота", "Аденозинтрифосфат".
И тут он все понял.
Кто хоть один раз занимался проблемой искусственного вы-
ращивания живых существ в лабораторных условиях, мог только
мечтать о таком приборе! Именно для этого он был сконструи-
рован.
Поняв его назначение, Альберт принялся изучать его схему.
Да, сомнений не было. Это было то, что ученые привыкли
называть "биологической колыбелью" - сложной и остроумной
системой, максимально имитирующей ту, которая создана приро-
дой в живых существах. В приборе было воплощено все, что из-
вестно науке из области эмбриологии и физиологии высших жи-
вотных. Он был построен на принципе саморегулирования, и,
по-видимому, стоило только поместить в питательную среду од-
ну-единственную клетку живого организма, как дальше само ее
развитие определяло гармонические функции всех узлов уста-
новки.
Прибор был в идеальном состоянии. Однако по едва заметным
следам осадков в тончайших трубках, по потертости стенок
Альберт догадался, что он использовался и, наверное, не один
раз. Для чего он применялся? Какой организм выращивали в
этой изумительной системе?
Может быть, он никогда бы не смог ответить на эти вопро-
сы, если бы его взгляд не упал на небольшой железный ящик^
стоявший в углу комнаты. Вначале он принял его тоже за при-
бор - он был сделан из нержавеющей стали, - но когда он
взялся за ручку и открыл крышку, то оказалось, что это был
обыкновенный ящик для хранения документов. Альберт машиналь-
но взглянул внутрь на толстую книгу в зеленом переплете и
уже хотел было его закрыть, как вдруг его взгляд упал на не-
большую белую наклейку в верхнем правом углу книги, на кото-
рой большими черными буквами было написано: "Сольвейг, вари-
ант 5".
Сольвейг? Что это такое? Почему Сольвейг? Дрожащими рука-
ми он извлек из ящика тетрадь. Он раскрыл первую страницу
тетради и уставился на исписанное. Затем он начал листать
книгу, страницу за страницей, и обнаружил везде одно и то же
- ряды цифр. Цифры были написаны в две строки, в верхней
повторялись только две: 0 и 1, а в нижней в причудливых со-
четаниях мелькали четыре цифры: 2, 3, 4 и 5. Это выглядело
так:
1 0 1 00 111 01 0001 0 11 10...
4 4 2 34 224 52 5433 4 22 43...
"Код, генетический код!" - пронеслось в его сознании. 1 и
0 - это сахаридная и фосфатная цепочка. 2, 3, 4 и 5.
Это азотистые основания - гуанин, аденин, цитозин и ти-
мин.
Пятьдесят страниц книги были исписаны одними цифрами. В
одном месте он обнаружил небольшую группу цифр, обведенную
красными чернилами. Над ними была надпись "Летальность?".
Знак вопроса был выписан несколько раз и подчеркнут жир-
ной линией. "Летальность" - это значит смерть... Что могли
значить эти цифры? Чей код был записан в тетради?
Не находя ответа в таинственных рядах цифр, Альберт отло-
жил тетрадь в сторону и снова открыл ящик. Кроме бумаг, ис-
пещренных точко такими же рядами цифр, он еще обнаружил не-
большую коробку из пластмассы, которую он долго не мог отк-
рыть.
Его охватило странное волнение, и он почувствовал, что
находится на пороге раскрытия страшной тайны...
Коробка оказалась наполненной фотографиями. Вначале это
была микрофотография одной-единственной клетки. Затем клетка
разделилась пополам. После - еще больше. Затем началось диф-
ференцирование. Вот клетки образовали комок. Комок разраста-
ется. Вот крупный зародыш... Он не останавливался на каждой
фотографии в отдельности. Руки у него дрожали, и он лихора-
дочно перебирал карточки, перескакивая через одну, через
две, пока, наконец, не увидел фотографию ребенка, сначала
совсем крохотного, затем больше, вот он уже улыбается, тара-
щит глазенки, вот он подрос.
Альберт внезапно остановился, чувствуя, что больше не в
состоянии просматривать фотографии подряд. Он крепко сжал
зубы, запустил руку на дно коробки и вытащил самую последнюю
фотографию. На ней был запечатлен... гроб. Гроб утопал в
цветах, лицо же мертвой женщины... Альберт схватил предыду-
щую фотографию и закричал не своим голосом. Нет, это было
невероятно, это было чудовищно!
В руках он держал фотографию матери...
Он не помнил, как покинул усадьбу Хорша, как выехал из
Кабле, как мчался к себе домой. Он забыл все: себя, Хорша,
Миджею. Перед его глазами застыло только одно лицо - доброе,
улыбающееся, бесконечно ласковое.
Он приехал домой и бросился на кровать. В голове все пе-
репуталось, мелькали какие-то лица, цифры, колбы, фотогра-
фии. Временами он терял сознание, а когда приходил в себя,
то обнаруживал, что лежит в постели и над ним склоняются ка-
кие-то люди: то экономка, то профессор Биркгофф, то товарищи
по работе, то врачи в белых халатах...
Он смутно помнил, как неистово вырывался из чьих-то рук и
куда-то бежал, кажется наверх, в кабинет отца, и там рвал
бумагу, затем фотографии, рвал на мелкие кусочки, пока его
не схватили и насильно не уложили в постель.
Этот приступ безумия продолжался несколько дней. Затем он
впал в полное безразличие, в апатию, и часами лежал, вперив
глаза в потолок. Все стало серым, бесцветным... Альберт
чувствовал себя совершенно опустошенным и раздавленным...
Вскоре после всего случившегося его навестили товарищи по
работе, Виктор Клемпер и Антуан Густ. Они вошли в спальню
шумно, с той напускной веселостью и искусственным оптимиз-
мом, с которыми обычно приходят к тяжелобольному.
- Ну и напугал же ты нac, Альб! - воскликнул Клемпер,
тряся его руку. - Мы уж думали, что ты никогда не поправишь-
ся и тебя придется передать для опытов профессору Кузано.
Профессор Кузано - заведующий лабораторией биохомии выс-
шей нервной деятельности. В последнее время он занимался
исследованием физико-химических процессов, происходящих в
пораженном психическими расстройствами человеческом мозгу.
- Когда он наблюдал за тобой, он решил, что где-то в глу-
бине твоего организма вырвалась из-под контроля целая фабри-
ка маскалина. У тебя было настоящее шизофреническое отравле-
ние в буйном варианте.
- Послушайте, друзья, - начал Альберт, - вы никогда не
задумывались над тем, что выворачивать человека наизнанку
вот так, как делаете вы, или доктор Кузано, или еще ка-
кой-нибудь биохимик или биофизик, - вещь довольно подлая?
Они непонимающе переглянулись. Не дожидаясь ответа, Альб
продолжал:
- Пока человек молод, здоров, полон сил, он время от вре-
мени позволяет себе роскошь кокетничать со смертью, отпуская
шуточки по поводу неизбежности встречи с ней. Но только в
исключительных случаях реальная встреча человека с последним
этапом своего земного существования представляет собой зре-
лище, наполненное эстетическим обаянием.
- Альб, если ты еще не совсем здоров... - начал было Ан-
туан.
- Нет, ребята, я совсем здоров, и то, что я вам сейчас
говорю, является результатом очень долгих размышлений.
- В таком случае объясни, что ты имеешь в виду. Уж не се-
бя ли? Мы должны тебе сказать, что ты вне опасности. У тебя
был обыкновенный эмоциональный срыв, полное подавление функ-
ции торможения, то, что психиатры называют реактивным психо-
зом. Доктор Кузано на лекции в университете демонстрировал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг