должна быть готова к... - Элинор запнулась и покачала головой, как будто
напоминая себе, что не надо болтать лишнее, но Элли переспросила:
- К чему же?
- Ко всему. Это самый точный ответ, но он тебя не удовлетворит... - Элинор
с явным трудом подбирала нужные слова и в итоге выразилась так: - Давай я
скажу, чтобы ты не грустила, что от твоего поведения, твоих решений будет
зависеть очень многое. А ты просто поверишь мне на слово.
- Верю, - мрачно кивнула Элли. - А когда это случится, не скажете? Лет
через сто или все-таки раньше?
Сражаться с ведьмой на почве сарказма было безнадежно, и та очередной раз
это подтвердила:
- О, об этом не тревожься! У тебя будет возможность отличиться в самое
ближайшее время. И тебе даже не удастся ее не заметить!
* * *
Давайте, что ли, поговорим немного о друзьях. В свете последних и отчасти
грядущих событий тема достаточно актуальная, хотя стоит сразу заметить,
что речь не идет о дружбе как таковой - слишком уж это расплывчатое,
философское (иными словами, антинаучное) понятие. В предлагаемом к
обсуждению контексте корректное определение друзей будет выглядеть таким
образом: друзья - это существа, которые в течение долгого времени вертятся
вокруг главного героя. Какие у них там в действительности складываются
отношения, как они изменяются по ходу дела - в данном случае не
принципиально. Для нас важно лишь, что друзья есть, что они являются
неотъемлемой частью любого мало-мальски эпического повествования и что их,
как правило, чертова туча. Причем не столько в количественном, сколько в
качественном выражении. По собственному опыту могу утверждать, что если
плюнуть куда-нибудь в непосредственные окрестности героя, непременно
угодишь в друга. И, надо прямо сказать, с позиций Черного Властелина это
обстоятельство раздражает чрезвычайно. С друзьями очень много возни, их
приходится подкупать или склонять к предательству иными, более изощренными
способами, некоторых нужно вообще убивать сразу, с некоторыми иногда
проходят фокусы вроде долговременной изоляции и т. д. и т. п. И ладно бы
такая масса потраченных сил давала стабильный положительный результат, а
то ведь в случае решения проблемы одного отдельно взятого друга на его
месте неизменно оказывается другой, и давай начинать все по новой. Но и
игнорировать друзей нельзя. То есть попытки мной предпринимались, но
ничего путного не вышло. Если развить высказанную мысль насчет плевка, то
можно прийти к следующему обобщению: большая часть того, что летит в
героя, попадает в друзей. Фактически они образуют вокруг героя щит, очень
плотный, подвижный - легко переходит из физической плоскости в ментальную
и обратно, - и к тому же обладающий отвратительной способностью к
регенерации. Сплошная беда, в общем.
Но если абстрагироваться от проблем Черного Властелина (а сделать так,
поверьте, бывает очень приятно), то что еще можно сказать обо всех этих
друзьях? Кажется, будто многое, они ведь и такие бывают, и сякие, и всякие
разные, но на поверку быстро обнаруживается, что говорить-то особо не о
чем. Слишком уж они разные, их не получается толково классифицировать, и
поэтому анализ друзей как самостоятельной группы оказывается невозможен. А
описывать поодиночке наиболее выдающихся или, скажем, самых средних,
типовых представителей занятие долгое, нудное и бесполезное. Нет, на
выходе получится неплохой паноптикум, а дальше что?
Однако столь разрозненная, эклектическая картина наблюдается только в
случае рассмотрения друзей отдельно, а вот ежели оценивать их вкупе с
прилагающимися героями, то определенные закономерности проследить можно. И
главной из них, прямо-таки бросающейся в глаза, будет следующая: друзей
будто специально подбирают так, чтобы компенсировать недостатки своего
первого номера. Так, чтобы вместе они образовали полноценную личность,
практически лишенную слабых мест. Причем в каких-то случаях достаточно
одного друга, в каких-то необходимо несколько, но сама схема работает, и
работает всегда. Почему, кем из раза в раз обеспечиваются удачные стечения
обстоятельств - не знаю. Это столь же непостижимо, как вечная победа Добра
над Злом. Как лицо, ответственное за устройство мироздания, могу только
заверить, что ничего подобного в его структуру изначально не заложено. С
другой стороны, само оно (мироздание, в смысле) тоже ведь ничего не
может...
Ладно, прочь грустные мысли! Лучше приведем чуть более конкретные примеры
столь замечательного взаимодействия друзей и героев, отталкиваясь от
классификации последних, которую мне уже случалось обнародовать. И для
начала посмотрим на героя лирического. У этого парня друзей обычно бывает
множество, поскольку взгляд его добр, нрав приветлив, а уши достаточно
развесисты, чтобы на них можно было разместить лапши любое количество.
Впрочем, присмотритесь, среди этого кружка профессиональных любителей
болтологии обязательно находится один, чье поведение резко отличается от
остальных. Он не слагает прекрасных баллад о любви и даже слушает их без
видимого удовольствия, он не любит вести душеспасительных бесед и мало
интересуется чувствами своего героя - по сути, он вообще не заметен в
калейдоскопе эмоций и острейших переживаний, коим является жизнь
лирического. Зато если у героя развязались шнурки, если он пытается забыть
дома свой Меч, если нужно развести костер, если в стройных рядах завелся
предатель, и его требуется срочно разоблачить, если пора мочить кого, а
герой в депрессии, если... В общем, если есть работенка, отличная от
снесения башки Черному Властелину, то это как раз к нашему незаметному
другу. Фактически он являет собой олицетворение здорового прагматизма,
которого лирический лишен начисто... Такой друг чрезвычайно опасен, он -
худший враг Черного, и нейтрализация его каким угодно способом быстро
превращается в императив.
С драматическим героем все обстоит не так просто. Он вполне компетентен
сам по себе и привык важные вопросы и дела решать по собственному
разумению. Более того, драматические обыкновенно не слишком
коммуникабельны, а зачастую и вовсе подвержены приступам мизантропии, так
что народу вокруг них трется немного. Но и здесь обнаруживается один
типаж, присутствующий в подавляющем числе случаев - это вариант так
называемого "верного друга". Данные персонажи прекрасно известны и
изучены, классическая литература полна ими со своих истоков: Ахилл и
Патрокл, Орест и Пилад, Кастор и Поллукс (эти, правда, были братьями, но в
целом тоже годятся) - вот начало бесконечной череды примеров настоящей
дружбы, которые без сколь-либо значительных метаморфоз дрейфуют вниз по
течению времени и легко могут быть обнаружены в любом интересующем вас
периоде. При этом "верный друг", как правило, ничем особенным не
выделяется, являя собой тень, или, скорее, фон, на котором многочисленные
достоинства героя становятся более выпуклыми. И казалось бы, такая
ситуация противоречит выдвинутой выше идее симбиотичности друзей и героев.
Что ж, отчасти так оно и есть, но один нюанс нельзя обойти вниманием. Могу
дать бесплатный совет всем начинающим Властелинам Тьмы: никогда, ни под
каким видом, ни из каких побуждений не трогайте "верных друзей"! Главный
недостаток драматических в том, что они инертны, их склад ума, склонность
к анализу частенько мешают им перейти к решительным действиям. И вот тут
смерть или еще какая беда с "верным другом" оказывается замечательным,
очень своевременным эмоциональным импульсом, благодаря которому
драматический заводится по-настоящему, и потом его уже ничем не
остановишь. Если вы почему-то не верите мне на слово, читайте "Илиаду" -
там это все изложено весьма наглядно и подробно...
С последним типом, героем нашем героическим, ситуация, как обычно,
скучная, не сказать бы - убогая. Очевидными проблемами героического
являются полное или частичное отсутствие мозга (что должно
компенсироваться волшебниками) и чрезвычайно низкий моральный уровень.
Фактически, если предоставить данному герою действовать по своему
усмотрению, то разница между ним, светлейшим из светлых, и силами Зла
будет не слишком заметна, и народ, как говорится, к нему не потянется.
Поэтому в окружении героического обязательно найдется какой-нибудь
благородный типчик, который будет удерживать богоравный кулак от
соприкосновения с ничем не провинившимися лицами, вести переговоры в
случаях, когда тот же кулак не способен решить проблему эффективно, а
также заниматься прочими видами public relations. С позиций Черного, эти
друзья никакого значения не имеют, хотя сама мысль о ведении
контрпропаганды в борьбе с героическим кажется заманчивой и перспективной.
Но это, как водится, на первый взгляд, а в остальном - летай иль ползай,
конец известен...
Что же получится, если через призму вышеизложенной концепции взглянуть на
конкретную историю, с которой мы тут имеем дело? А вновь, как и при
рассмотрении отдельных кандидатов в герои, ситуация выйдет неоднозначная.
Наших соннохмарьцев можно разбить на пары, соответствующие принципиальной
схеме: Эрик - Джерри, Джерри - Бугай, Бугай - Эрик, но даже не вдаваясь в
подробности, видно, насколько такое деление притянуто за уши и
бесперспективно. С другой стороны, вместе они вполне тянут на
подтверждение теории симбиотичности: ничего особо не представляя
поодиночке, втроем они выглядят силой если и не грозной, то заслуживающей
внимания и уважения. Чувства, мозг, руки - пусть в разной степени
качества, но все необходимые ингредиенты для великих свершений у них
наличествуют...
Глава одиннадцатая
Вот наконец и наступил долгожданный день отбытия. Колесики Судьбы вновь
приходят во вращение, ветер дальних странствий надувает паруса, сердца
горят, глаза слезятся... Э-э, извините, не в тот семантический ряд
занесло. Надо так: глаза горят, сердца учащенно бьются в предвкушении
приключений, души преисполнены благостью от сознания борьбы за правое
дело, а мозг... М-да. Что мозг-то? А мозг, как ни крути, отключен. И
ладно, забыли. Это в конце концов не анатомический атлас, а общая
тональность пролога "После продолжительного, но, безусловно, заслуженного
отдыха герой со товарищи отправляются на новые подвиги" и без того всем
прекрасно известна.
Между тем любому, кто хоть раз отправлялся куда бы то ни было, ничуть не
хуже известно, как всевозможные отбытия происходят в реальности. Суета и
нервозность, вызванные появлением массы неотложных дел, раздражение от
сбитого режима суток, доводящие до исступления напоминания о необходимости
ничего не забыть и не опоздать - вот атмосфера, которая окружает в канун
отъезда любое психически нормальное существо. И это еще, замечу, в том
благоприятном случае, если поездка представляется желанной, ибо иначе
салат из вышеперечисленных эмоций венчает вишенка в виде вопроса: "И на
фига мне все это надо?" Тут уж речь о ветрах всяких и колесиках точно не
ведется - не убить бы кого из близких или случайных прохожих, и на том
спасибо.
Видимо, если теперь заявить, что в утро отбытия из даландских лесов наши
молодые друзья куда больше напоминали героев из сказок, нежели психически
нормальных существ в предотъездной горячке, то меня могут заподозрить в
неискренности. Однако именно так они и выглядели. И пусть глаза горели не
особенно ярко (да ясным летним утром это и не надо никому), зато в
остальном - молчаливые, собранные и деловитые - они соответствовали облику
целеустремленных, уверенных в себе персонажей легенд, отправляющихся
творить еще одну. В чем же причина столь странного поведения, встает
логичный вопрос? Может, волшебник и ведьма устроили им грандиозную
психическую накачку или просто чары какие наложили?
Нет, разумеется, дело не в этом. Хотя Элинор и Бьорн с глубокой ночи до
рассвета исполняли свои прямые обязанности и клали чары со скоростью и
автоматизмом рабочего на конвейере, к остальным это никакого отношения не
имело. Результатом магических трудов явилось транспортное средство, осмотр
которого непосредственно после пробуждения и поверг молодежь в то
сосредоточенное состояние, в коем они и пребывали. Состояние, когда любые
важные дела видятся не столь уж важными, а из всех вопросов мира волнует
только: "А полетит ли вообще эта хреновина? И если да, то как далеко?"
Последний очень интересовал главного автора проекта, и, надо признать,
безудержного оптимизма он не испытывал. Конечно, за долгую и насыщенную
жизнь Бьорну Скитальцу довелось создавать или хотя бы использовать
множество всяких хреновин, но сегодняшняя могла запросто претендовать на
титул самой экстравагантной и авантюрной. Даже название этого чуда было
весьма мудреное и отдающее ненадежностью - монгольфьер (мы, безусловно,
можем и будем использовать простой и понятный термин - воздушный шар, но
Бьорн был лишен этой успокаивающей возможности). Более того, если кто
думает, что сей артефакт был хорошо известен и описан в любом пособии по
магии для начинающих, то это совсем не так. Вся информация, которой
располагал Бьорн, состояла из одного-единственного изображения, виденного
им в незапамятные времена, прилагающегося к нему краткого описания
принципов действия чудесного аппарата и полной светлой грусти эпитафии
двум волшебникам-испытателям, сгинувшим без вести в пробном полете... Тем
не менее принципы действия казались столь простыми, а картинка столь
наглядной, что эпитафией Бьорн счел возможным пренебречь, списав ее на
невысокий уровень профессиональной подготовки кудесников.
И в чем-то это было на редкость верное суждение, где единственным спорным
моментом представляется оценка уровня волшебников-первопроходцев. Теперь
уже не установить, действительно ли он был невысоким или оказался
недостаточно высоким в свете того, что с инженерной точки зрения
конструкция аппарата не выдерживала никакой критики. Собственно, она даже
не оставляла критике места - кроме большой плетеной корзины (в
интерпретации Бьорна - на шесть человек) и наполненного воздухом
полотняного мешка, связанных вместе тросами без всякого уважения к
геометрии натяжения, у воздушного шара не было ничего. Не предусмотрены
были даже такие элементарные опции, как мешки с песком или газовая горелка
для подогрева воздуха. И все же Бьорн не сомневался, что чудо будет иметь
место: созданный им аппарат поднимется в небо и полетит, ибо магия в
исполнении великих чародеев - это, что ни говори, сила. С ее помощью можно
собрать за ночь воздушный шар из кучи подручных стройматериалов. Ею можно
регулировать подъемную силу куда лучше, чем газовой горелкой и балластом.
Можно сохранять устойчивость шара. Можно даже вызвать попутный ветер и
подкорректировать его скорость. В общем, магия может практически все, но
не бесплатно, и поэтому не бесконечно. А вот на какое время у него хватит
ресурсов для сотворения и обслуживания стольких заклинаний, Бьорн не знал,
и это был тот еще вопросик.
В общем, при таком исключительном единодушии в настроении участников
неудивительно, что отлет прошел гладко, по-деловому, без эксцессов и
душераздирающих сцен в стиле "Земля, прощай!". По команде волшебника все
покорно, как на эшафот, загрузились в корзину, равномерно разместились в
сидячем положении вдоль бортов и даже выказали полную готовность следовать
одной из немногочисленных предполетных рекомендаций - не смотреть вниз.
Затем сам Бьорн, обменявшись с ведьмой сухими пожеланиями удачи, поднялся
на борт, занял место на капитанском мостике (то есть встал рядом со своим
посохом, закрепленным в центре корзины вместо нагревательного прибора) и
приступил непосредственно к взлету. Однако, несмотря на изрядные порции
энергии, исходящей из посоха и успешно нагревающей воздух в мешке,
отрываться от земли шар не спешил, и у Бьорна стало возникать неприятное
подозрение, что груз таки оказался тяжеловат, а мешочек стоило сваять
поболее... Пришлось создавать левитационное поле и нагнетать его до тех
пор, пока шар наконец не дрогнул и, чуть качнувшись, двинулся вверх.
Конфуза избежать удалось, швартовочный трос натянулся и сам себя отвязал,
Элинор в последний раз махнула рукой, несколько секунд спустя промелькнули
верхушки деревьев, и дело пошло.
И пошло, надо признать, легко и уверенно, без осечек. Бьорн стабилизировал
полет на небольшой высоте - порядка метров трехсот - и обнаружил, что
поддерживать шар в подобном состоянии не слишком обременительно,
достаточно просто не отвлекаться. Ветер оказался умеренным и ровным, да
еще и дул с северо-востока, что вполне соответствовало общему направлению
движения. И не встретились им ни ямы, ни сильные восходящие потоки
воздуха, ни грозовые фронты, ни одна из прочих напастей, подстерегающих
воздухоплавателей. В чем причина такого везения в ситуации, когда оно
обычно не предусмотрено, затрудняюсь сказать. Одни любят утверждать, что
везет дуракам, другие (к этим Судьба проявляет благосклонность)
подчеркивают, что везет сильнейшим, но, знаете, иногда везет просто
потому, что везет...
В результате большая часть полета так и прошла бессобытийно. По мелочам
что-то происходило - ветер слегка менялся, Фин скрючил жесточайший приступ
морской болезни, а Эрику так обалденно понравилось разглядывать леса с
высоты птичьего полета, что он разок чуть наружу не вывалился, но
драматизма тут, согласитесь, маловато. Зато чего недобрали в процессе, с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг