негоже, не поймут. И не надо, главное. Наоборот, мы лучшие силы на героев
кинем - Нимрааз, правая рука Черного, моща! А что он мне своей образиной
все глаза обмозолил, и я давно гадал, куда б падлу отправить, чтоб и при
деле был, и провалить его мог при случае, так про это вряд ли кто
догадывается.
И надо быть справедливым - Нимрааз, как и планировалось, дело провалил, но
это в порядке вещей, а ошибся-то я сам - дескать, окромя пользы никакого
вреда от олухов с волшебником не будет. Ан нет. Вчера олухи свалили от
Нимрааза, толком того и не заметив, сегодня двух мантикор замочили, завтра
невзначай до Меча доберутся, а послезавтра, глядишь, и по мою душу
пожалуют...
Ладно, признаю, загнул. Все-таки они малолетние олухи, до Меча им далеко,
и вообще - драконы никого не боятся. Однако шутки в сторону, надо их...
как это Черный говаривал?.. Ноу?.. нев?.. ней?.. Точно, нейтрализовать.
Нейтрализовать их всех к такой-то матери!
Вопрос: как лучше это сделать? А для начала - где? Гоблину ясно, что не
здесь, не в лесах. Тут, кроме волшебника, есть еще и ведьма, а с ней
связываться не стоит. Значит, накрывать их придется там, куда они отсюда
направятся... Здорово, да? Жемчужина, а не мысль! И куда же они
направятся? В их распоряжении всего-то целый мир, и одно мешающее
обстоятельство - пешком по нему не особо походишь.
Применим самый надежный способ проникнуть в планы врага: поставим себя на
его место и подумаем. Не очень, правда, понятно о чем. По виду,
возможностей к быстрому передвижению у Бьорна нет никаких. А пешком...
Пешком он просто никуда не пойдет, бессмысленно. Может ли он тогда засесть
в этом медвежьем углу и заняться... Чем? Да чем угодно - героя определять,
олухов воспитывать, с ведьмой шашни крутить. Ну, может, как сказал бы
Черный, в теории. А вообще-то Скиталец однозначно не болван и должен
понимать, что выход из затыка искать придется. Не сейчас, так потом, и
какая, в сущности, разница?.. Что-то ерунда получается. Либо Бьорн
окажется поумнее нашего, либо можно все-таки... того этого... хвост на них
положить, ибо просидят они тут до морковкина заговения!..
Хм. Спокойно, Рандорф, не отвлекайся и подумай, что бы ты сделал,
действительно оказавшись на месте Бьорна? Просто взял бы да улетел из этих
лесов, не так ли? А Скиталец с крыльями и со всем молодняком на закорках,
это как, не смешно?.. Не очень, на самом-то деле. Раз можно только
улететь, значит, он и улетит, будь спокоен. А на каких крыльях - не наша
забота, пусть сам придумывает. Беда в том, что если так, то мы сгоняли
кружок за собственной тенью, ибо тогда в распоряжении волшебника и впрямь
окажется целый мир, без всяких оговорок.
Да уж, еще в одном прав был Черный - легко не будет. Но ничего. Смотри на
это лучше, как на повод показать, что ты умеешь не только трепаться о том,
кто самый мудрый дракон в мире. И не надо жаловаться, что зрителей-де
нет...
Итак, ты снова Бьорн Скиталец, и в голове у тебя... Что, если одним
словом? Правильно, мешанина. Ты не знаешь, кто из твоих герой, и не
понимаешь толком, что происходит, хотя не можешь не догадываться: путем
все не идет. А уж если ты с ведьмой станешь разговаривать, то наверняка
наплетет она такого, после чего исчезнут последние остатки уверенности в
чем-либо. При этом, заметь, мужик ты осторожный, ответственный, к риску и
неожиданным коленцам не склонный. Каким было бы тогда твое самое
естественное желание? Или, скажем по-другому, где бы ты хотел оказаться?
Очевидно там, где можно собрать побольше сведений, получить хороший совет,
заручиться поддержкой и, главное, чувствовать себя в безопасности. Сложно,
но выполнимо, поскольку Бьорну такие места известны. Мне тоже, и в связи с
этим появляются две новости. Плохая: подходящих мест несколько. Хорошая:
мне в отличие от Бьорна не надо выбирать определенное. Достаточно того,
что все они находятся на западе, и чтобы попасть туда, Бьорну придется
перевалить через горы.
Ну вот, вроде все и ясно. Скверно лишь, что опять будем Нимрааза
задействовать, но не самому же вонючих гоблинов строить прикажете..."
* * *
Тем, что с таким блеском удалось дракону Рандорфу, Бьорн сумел заняться
только спустя несколько часов, уже глубокой ночью. Выйдя на крыльцо домика
ведьмы, он дышал прохладным воздухом и успешно побеждал усталость, дабы
сконцентрироваться и решить наконец, что ж ему сделать на своем
собственном месте. Никаких принципиально новых ключей к пониманию ситуации
волшебнику не дали, хотя какие-то ответы он, конечно, получил. К примеру,
понаблюдав за работой Элинор по излечению Джерри (а оно стоило им обоим
много времени и труда), Бьорн убедился, что ведьма тяготеет к
противоположной стороне в извечном конфликте. Косвенно это подтверждал и
тот факт, что волколаки, с темнотой вновь обозначившие свое присутствие в
непосредственной близости, внезапно убрались обратно в глубь леса. Бьорн
не уловил момент, когда и как Элинор отдала им приказ, но готов был
побиться об заклад, что именно это она и сделала.
Впрочем, симпатии ведьмы уже большого значения не имели. Джерри теперь
здоров, сделала она это честно и весьма искусно, а в дальнейшем, как
полагал Бьорн, их дороги вряд ли пересекутся. Единственное, с чем он долго
не мог определиться: не попытаться ли вызвать Элинор на откровенный
разговор с целью что-нибудь разузнать, но в итоге отказался от данного
намерения. И вовсе не из-за приверженности той к Добру или Злу, а исходя
из простого логического соображения, что раз уж на информацию, полученную
от ведьм, стопроцентно полагаться нельзя, так к чему плодить сомнения,
которых и без того предостаточно?
И как раз в тот момент, когда старый маг утвердился в своем мнении,
события, не спросив его дозволения, двинулись по иному руслу. Точнее даже,
спросить-то его спросили, но альтернативы не предоставили.
- Не помешаю ли я твоим раздумьям, волшебник? - Услышал Бьорн вместе с
мягким шелестом открывающейся двери, и хотя подумал: "Еще как помешаешь!",
вслух этого не сказал. Вышло бы настолько невежливо, что граничило бы с
неприличием. И к тому же, какими трезвыми суждениями себя не урезонивай, в
каждом из нас живет неистребимое, иррациональное желание проникнуть в
самую великую тайну сущего, коротко формулируемую: "Ну, и что дальше
будет?.."
Тем не менее Бьорн выбрал своеобразную форму ответа, оставлявшую
теоретическую возможность того, что разговор не получится:
- Я внимательно слушаю тебя, ведьма.
Элинор вышла на крыльцо, прикрыв за собой дверь, встала рядом с ним, с
минуту помолчала, а потом выступила предельно ясно:
- Давай сразу решим: мы будем ругаться или разговаривать. Если первое, то
я уйду, и ты сможешь заняться своими трудностями в одиночестве.
- А если второе, то мы займемся ими вместе, и их станет гораздо больше, -
подхватил Бьорн, но ведьма его утешила:
- Вряд ли. По-моему, больше просто некуда.
- Приятно это слышать. Ведьмы, как правило, не склонны к оптимистическим
прогнозам типа: "Хуже уже не будет".
- Да нет, хуже будет. Я скорее имела в виду, что в новых трудностях нет
нужды, поскольку прежние неразрешимы.
- И ты дала себе труд - прости за каламбур - прийти сюда, чтобы мне об
этом сообщить?
Элинор насмешливо фыркнула и напомнила:
- Ты так и не ответил - мы говорим серьезно или тратим время на
состязание, кто кого пнет посильнее?
- Хорошо, - Бьорн действительно изменил тон. - Мы говорим серьезно. Я бы
сказал даже - мирно и доброжелательно беседуем.
- Ты неисправим. Но волшебники по-другому просто не умеют. - Ведьма,
казалось, несколько секунд размышляла, имеет ли смысл продолжать, и в
итоге с крыльца не ушла. - Давай все-таки попробуем. Объясни мне,
пожалуйста, - можно только мирно, обойдемся без "доброжелательно", -
почему ты принял вечером именно то решение, которое принял?
- Почему я принял такое решение? - задумчиво переспросил Бьорн и начал
ковыряться пальцами в бороде, что являлось у него признаком особо
мучительных колебаний. Борьба противоречивых чувств достигла своего апогея
и закончилась весьма неожиданно - победой желания в кои-то веки поговорить
нормально, без фиги в кармане. - Я поверил своему ощущению. Когда ты
сказала Элли, что всего не знаешь, это прозвучало так, будто хороших
решений у меня нет. А тогда уж пусть парень живет, это ясно... Но, может,
я не прав, и услышал в твоих словах то, чего там и близко не было?
- Нет. Зря я ей ответила, не сдержалась. - Бьорн не видел в темноте, но
готов был поклясться, что ведьма горько улыбнулась. - Я так и поняла, что
ты воспринял мои слова как подсказку. Слишком уж сразу перестал мучиться.
Скверно. Очень скверно. Мне не следовало вмешиваться в это ни под каким
видом.
- Почему?
- Ты знаешь почему. Кто я такая, чтобы выбирать пути, по которым пойдет
мир?
Таким образом разрешилась одна из дилемм, совсем недавно стоявшая перед
Бьорном. Конкретно - первая. Теперь ее можно интерпретировать так:
последствия любого решения волшебника обещали громадные неприятности, и
поэтому ведьма не хотела нести за них даже толику ответственности. Эта
информация настолько поднимала настроение, что Бьорн, не сдержав порыва,
лягнул ни в чем не повинную избушку и прорычал с подлинным благодушием:
- А я кто? Светлый собственной персоной? Мне определить путь, по которому
надлежит идти миру, это как котенку чихнуть! И особенно легко, если я не
имею ни малейшего представления, из чего выбираю. Так, да?!
- Не кипятись, - попросила Элинор почти извиняющимся тоном. - Да,
обстоятельства действительно тяжелые. Но что еще я могла сделать?
- К примеру, обозначить в самых общих чертах, к чему, по-твоему, приведет
то или иное мое решение.
- Не говори ерунды! - Теперь уже она едва сдерживалась. - Ты не можешь не
знать, как опасны предсказания будущего! Они никогда не бывают совершенно
точны, они не всегда оказываются тем, чем кажутся, и, наконец, это было бы
то же самое, что принять решение за тебя. Не согласен?
- Согласен. До некоторой степени, - нехотя буркнул Бьорн. - Но тогда с
какой радости я мог выбрать другое решение? С чего вдруг я должен был
сказать: да уж, пусть парень дохнет, и зарасти оно все ромашками?
- Не знаю. Однако ты думал, колебался. А я дала подсказку и все испортила.
Бьорн собирался спорить дальше - кое-какие аргументы в запасе оставались,
- но внезапно передумал. И вовсе не потому, что сообразил - если не
разубеждать Элинор, будто она нисколько не повлияла на ход событий, то это
может доставить ей моральные терзания, сполна компенсирующие его
собственные. Нет, Бьорн Скиталец был выше мелкой мести (в отличие от
крупной), просто в данном случае Элинор была права.
- Извини, утешить нечем, - с похвальной искренностью в голосе подытожил
Бьорн свои мысли. - Ты действительно приняла участие в важнейших событиях
и оказала на них значительное воздействие. С этим не поспоришь, и тебе
придется это как-то пережить. Единственное, что могу добавить, - мне
трудно оценить всю горечь или, напротив, радость этих переживаний,
поскольку в отличие от тебя я лишен знания о последствиях того, что мы
сделали.
Элинор неожиданно усмехнулась.
- Не слишком тонкая попытка, а, волшебник? Ты все-таки хочешь, чтобы я
поговорила о будущем. Несмотря ни на что.
- Да. Но, - Бьорн тоже улыбнулся, - ты, конечно, не можешь этого сделать.
Несмотря ни на что.
- Очень сложный вопрос, если рассматривать его так. Но ведь ничто не
мешает мне делать предсказания будущего, которое уже не состоится, от
этого мало пользы, зато ты тоже сможешь попереживать. Как? Есть желание?
- Действуй.
- Что ж... - Элинор не стала напускать на себя торжественность и
совершенно обыденно сообщила: - Главное будет звучать кратко: если бы
Джерри сегодня умер, Орден Света одержал бы победу.
- Что значит "одержал победу"?
Ведьма как-то неопределенно хмыкнула, а потом сказала с заметной теплотой:
- Я не очень люблю льстить, но надо признать - ты сразу ухватываешь суть,
волшебник... А "победить" здесь значит установить власть над миром,
уничтожить всех мало-мальски серьезных противников.
- Вот как. Не Черного Властелина, а всех. Объединить мир под сенью знамени
Ордена... Где-то я это уже слышал. А Джерри, получается, единственный, кто
может помешать Ордену?
- Нет, это не совсем так. Ты должен знать, что будущее не бывает жестко
предопределено, одна развилка ведет к другой, и так далее. Но если бы он
умер, то все возможные пути в конце сходились в точке, где Орден побеждал.
По крайней мере, я не видела ничего другого.
- Сурово.
Ограничившись этим комментарием, Бьорн погрузился в сосредоточенное
молчание, и спустя пару минут Элинор повернулась к нему, как будто пытаясь
разглядеть в глубокой темноте выражение его лица. Трудно утверждать, чем
закончилось изучение, но голос ее звучал уверенно:
- Не похоже, что ты сильно расстроен.
- А должен?
- Как сказать... Ты создал Орден Света, выпестовал его, опирался на него в
тяжелейшей борьбе с Черным. А сейчас я говорю, что ты одной-единственной
фразой не дал состояться полной и окончательной победе Ордена. По-моему,
есть от чего расстроиться.
Бьорн ответил не сразу, зато и впрямь откровенно:
- Ты тоже, между прочим, могла бы лукавить поизобретательнее. Или вообще
не лукавить. Но, наверное, как ты тут недавно заметила, ведьмы по-другому
просто не умеют... Если же ты очень хочешь, чтобы я сам это сказал,
пожалуйста: в последние века Орден Света полностью изменил своему
предназначению и превратился в орудие для удовлетворения амбиций своих
руководителей. А по большому счету - лично Лорда-Протектора. Потому его
возможная победа в ныне существующем виде скорее способна вызвать у меня
серьезные опасения, нежели сожаление о том, что пока она не состоялась.
- Удивительно, что ты все это признаешь.
- Ты не больше удивлена, чем я до этого расстроен.
- Больше. Я не считаю необходимым разевать рот от изумления, в темноте
этого все равно не видно, но поверь: я удивлена.
- Правда? Плохо. Ты разделяешь распространенное в вашем цеху мнение, будто
все волшебники - слепцы, витающие в облаках собственных фантазий? Боюсь,
это не так. Волшебники могут быть очень зоркими, когда хотят. А я хочу
почти всегда.
- Хорошо, пусть так. Но тогда почему ты это допустил?
- Что?
- Перерождение Ордена.
- А-а... - Бьорна будущее волновало куда больше, чем прошлое, поэтому он
попытался свернуть тему: - Какое это имеет значение?
- Всего лишь любопытно. Орден изменился не за один день, это длилось века,
но ты ничего не предпринимал, позволил упразднить Совет Светлых Сил.
Почему? Либо ты вообще не отдавал себе отчета в происходящем, либо что?
Лень было вести борьбу? Или, по твоему мнению, внимания заслуживает только
Властелин Тьмы, а остальные - мелюзга, недостойная траты времени?
- Ну да, примерно так и есть, - в голосе волшебника вновь зазвучало
раздражение. - Только без слепоты, лени и мелюзги. Я не мешал Ордену и
Агенору потому, что не мог помешать. Да и как ты полагаешь, я должен был
это сделать? Сохранить Совет? Но он развалился вовсе не из-за интриг
Лорда-Протектора. У Совета не было единого врага, не с кем было бороться,
и поэтому его члены принялись бодаться друг с другом. Плюс, как всегда,
обострились межрасовые противоречия, и хорошо еще, что все разошлись
тихо-мирно. Я был доволен, поскольку очень опасался, что все закончится
войной. А так и люди, и эльфы, и гномы живут теперь спокойненько сами по
себе, и это был лучший из возможных результат деятельности Совета. На тот
момент...
- Может быть, - перебила его Элинор, - но речь ведь не идет ни о гномах,
ни об эльфах. Они заняты своими делами, и прекрасно, - Орден их не
трогает. А людей трогает, пытается протянуть свои лапы и заграбастать все,
до чего может достать. Тебе не противно было смотреть, как, прикрываясь
словами о всеобщем благе и чистоте помыслов, Орден обустраивал собственную
тиранию, жестокую и беспощадную?
Бьорн обернулся к собеседнице с резкостью, обещавшей еще одну горячую
тираду, но внезапно покачал головой и хмыкнул.
- Очень забавный у нас разговор получается... Я отвечу на твой вопрос, но
прежде скажи мне: с каких пор ведьмы решили выступать защитницами
человеков? И особенно те из них, кого трудно заподозрить в приверженности
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг