Реналдо пытался атаковать еще агрессивнее и продолжал периодически пропускать
удары, а я находился в постоянном движении, контратаковал только при
стопроцентных шансах и, озадачивая его новыми финтами, выходил из сложных
ситуаций без потерь. К тому же я окончательно удостоверился, что даже самые
мощные мои удары наносят Реналдо такой же вред, как слону дробина. Но помимо
очевидного негативного, в этом был и определенный положительный момент...
В тайм-ауте между третьим и четвертым раундами мы с Уилкинсом сошлись во
мнении, что развязка приближается. Развязка того рисунка боя, который навязал
противнику я...
Видите ли, по моему описанию первых раундов легко может показаться, будто
я одерживал уверенную победу, почти что издеваясь над беспомощным оппонентом.
Но такое впечатление было бы крайне обманчивым. Перевес достигался мной ценой
колоссальных физических и моральных усилий. Я показывал - не побоюсь этого
слова - высокое искусство бокса, но в его основе лежали сложнейшие траектории
движения, исполняемые на максимальной скорости, и молниеносное прогнозирование
ситуации без права на ошибку. Продержаться на таком уровне и в принятом темпе
двенадцать раундов (а между нами было договорено именно столько - стандартный
формат чемпионского боя) я не смог бы в лучшие годы, как говорится, нечего и
мечтать... Практически уже концовку третьего я проводил на сжатых зубах, и сил
еще хватило бы на два-три раунда. Дождись Реналдо минуты, когда я выдохнусь, и
потом он мог избивать меня как угодно и не особо напрягаясь...
Поэтому весь наш расчет строился на том, чтобы, с одной стороны, создавать
иллюзию, будто мне совсем не тяжело и выносливости хватит до конца, а с другой
- стараться выводить противника из равновесия, злить, попросту говоря. С этой
целью я не садился отдыхать, с подчеркнутой бодростью выполнял любой жест,
улыбался, ре упускал случая поприветствовать зрителей, которым происходящее
абсолютно не нравилось. По той же причине я бил Реналдо исключительно в голову,
хотя в длительном бою атаковать в корпус и проще, и полезнее (можно сбить
дыхание, нарушить работу сердца или даже ребра сломать, если повезет). Но
каждый удар по морде - это оскорбительно, адреналинчик начинает беспокоить...
Так и вышло, после первого же провала в четвертом раунде Реналдо,
проигрывающий, освистываемый народом - собственными подчиненными, между прочим,
- не смог дольше сдерживаться и терпеть. Он полез туда, куда я его заманивал:
послал тактики, стратегии и прочая ко всем чертям и поставил на голую силу.
Уверившийся в своей неуязвимости для моих ударов, он напрочь игнорировал защиту
и тупо мчался на меня по прямой, пытаясь налететь, оше- ломить, подавить,
растерзать. Раз за разом, снова и снова, как бык на красную тряпку... Тут-то,
по замыслу, я и должен был его укладывать - длинными встречными ударами,
страшными суммарной мощью нашего общего движения. И я их наносил, свои
знаменитые левые прямые: на каждом заходе по штуке, а то и по два успевал,
но... Но увы! Когда после гонга Реналдо с перекошенным от ярости лицом
направился в свой угол, его даже не пошатывало, тогда как я, не пропустив еще
ничего стоящего, чуть не хлопнулся мимо заботливо подставленной Уилкинсом
табуретки.
Теперь в нашем углу царило траурное настроение - избранная тактика
проследовала псу под хвост, разбившись о каменные скулы Реналдо, а изменить
ничего уже было нельзя. Точнее, ни одной светлой мысли у нас с майором не
наблюдалось...
Вероятно, чувство обреченности, с которым я вышел на пятый раунд, меня
подвело. Хотя, полагаю, и усталость сказалась, и превосходство противника в
физических кондициях дало наконец себя знать... Да что оправдываться? Из песни
слова не выкинешь - спустя минуту после начала раунда Реналдо меня поймал, и
поймал красиво. Загипнотизированный однообразием его действий, я поддался
на уловку в своем же излюбленном стиле... Стоя неподалеку от канатов, я
спокойно прицелился в несшегося на меня из центра ринга противника, нанес удар
левой и привычно отскочил в сторону, как вдруг Реналдо умудрился резко
остановиться и присесть. Моя рука хлестнула воздух над его головой, а он, чуть
развернувшись в приседе, атаковал снизу вверх обеими руками. И не тени
прошлого, как было до сих пор, а именно то место, где я имел несчастье
находиться в действительности. Ну что, левую я успел заблокировать, но правая
прибыла по назначению - в скулу, совсем рядом с носом...
М-да, знаете, в таких случаях принято употреблять сравнения: вроде как
кобыла ногой лягнула (человеческое), или дракон хвостом огрел (керторианское),
но мне всегда хотелось поинтересоваться у любителей данного стилистического
приема: а что, и впрямь имелся соответствующий опыт?.. Я же, дабы не показаться
голословным, скажу лишь: ничего схожего доселе не испытывал. Нет, это был не
нокаут, даже не нокдаун, но я был потрясен. В физическом смысле...
Я еще смог отскочить к канатам и попробовал уйти вдоль длинной стороны,
что с неизменным успехом удавалось раньше. Но теперь все мои действия были
слишком медлительны и очевидны. Получивший положительный эмоциональный заряд
Реналдо по-хозяйски загнал меня в угол и дорвался до вожделенного: возможности
измолачивать меня с удобной для себя дистанции, не входя в клинч, используя
длину рук. Работал он размеренной и непрекращающейся чередой ударов, как
автомат.
Недолгое время я защищался осмысленно, но, получив пару жутких залпов по
ребрам, непроизвольно опустил левую перчатку, тут же схлопотал по морде
(счастье еще, что не в челюсть!), и стало совсем скверно. Я оказался в
состоянии грогги или, попросту говоря, поплыл - будь рядом рефери, тотчас
открыл бы счет. Но мы оставались на ринге вдвоем, и Реналдо только чуть
увеличил темп; я же снова и снова отталкивался спиной от канатов, из последних
сил выполняя две команды практически не функционирующего мозга: не опускать
руки и не падать, ни в коем случае не падать!
В общем, до гонга я дотянул, но о моем состоянии в тот момент
красноречивее всего скажет следующее - из угла, где меня били, в собственный
Уилкинс отвел меня под ручки. И, по-моему, спрашивал при этом: "Не пора ли
выбрасывать полотенце?" Однако говорить я попросту не мог, а бессильное мотание
головы он, видимо, принял за знак отрицания. Так что через минуту пришлось мне
с помощью тросов подняться и нетвердым шагом пройти пару ярдов навстречу
противнику. В шестом раунде Реналдо предстояло меня добить; это понимали все:
он, я, бушевавшие в предвкушении победы своего бойца зрители, - и сказать, что
я находился в невиданном героическом порыве: умру, дескать, но не сдамся, было
бы откровенной и наглой ложью. По сути, я смирился с незавидной участью и хотел
только по возможности быстрого окончания мучений.
Но все же герцогу следовало быть поосторожнее. Я ни хрена не помню из
начала раунда, поэтому не могу с уверенностью утверждать, как возникла
ситуация, переломившая ход поединка. Вероятно, я никак не хотел падать, и
Реналдо позволил себе подойти ко мне вплотную, намереваясь поставить точку
парочкой выверенных до миллиметра ударов... По крайней мере, это самое логичное
объяснение тому, что в какой-то момент моему замутненному взору предстала
незащищенная голова противника, находящаяся в зоне прямой досягаемости.
Разумеется, ничего сообразить я не мог, но не зря Адриан Форбс, прежде чем
выпустить меня на первую официальную схватку, целый год бился над выработкой
определенных рефлексов. Спасибо ему большое - увидев вражескую башку, я тотчас
же влепил в нее короткий левый хук от плеча. Удар получился очень резкий,
акцентированный и, главное, по счастливому совпадению угодил в самую
нокаутирующую точку - чуть левее от центра подбородка. Не считай Реналдо в
приятной расслабленности ворон, он бы и глазом не моргнул, а так... Так я
увидел, как огромное, нависавшее надо мной тело противника стало удаляться,
медленно заваливаться на бок и наконец обрушилось на настил.
Вы думаете, это конец? Ну что ж, я тоже так подумал. Но не успел даже
хорошенько вздохнуть и победно вскинуть руки, как Реналдо вскочил на ноги,
будто оттолкнувшись от батута. Только вот глубочайший, хоть и мгновенный
нокдаун не прошел бесследно, да еще и я вдруг остервенел... Короче, теперь
плохие времена наступили для Реналдо - серией размашистых ударов я прогнал его
по диагонали через ринг, после чего целиком повторилась картина предыдущего
раунда, но роли поменялись. Еще, может, бил я пореже и иначе - полировал
корпус. Так, чтобы нанести побольше внутренних повреждений, тогда уже никакая
железная челюсть не спасет...
Не исключено, что это была ошибка. Потому как в очередном перерыве, когда
азарт отхлынул и я уже мог слегка шевелить мозгами, то вынужден был признать,
что в состоянии худшем моего противник находиться не может. Голова кружилась,
воздуха не хватало, нестерпимо болели плечи и руки, принявшие на себя львиную
Долю ударов, два нижних ребра с правой стороны явно были сломаны - вот далеко
не полный перечень обнадеживающих симптомчиков...
Тем не менее я заставил себя вновь пойти напролом в надежде, что Реналдо
еще не отошел, и едва за это не поплатился. После нескольких встречных, с
трудом мною отбитых прямых я понял, что мы опять достойные соперники. Зато
теперь седьмой раунд проходил в лучших традициях поединков тяжеловесов: ближний
бой, связывание рук противника, толчки - все как полагается. В тех же единичных
случаях, когда дистанция самопроизвольно разрывалась, бокс заканчивался,
вырождаясь в банальную уличную драку - беспорядочное размахивание кулаками,
лишь бы снова войти в клинч...
Не берусь предсказать, чем бы закончился бой, продолжайся он в таком
ключе. Не исключено, я бы все-таки проиграл (фактически упал по собственной
инициативе первым), но скорее всего кто-то предрешил бы исход единичным
усилием, как на самом деле и произошло... На практике кем-то оказался я, и свое
слово тут сказал Уилкинс. В тайм-ауте между седьмым и восьмым раундами.
Естественно, он и раньше подавал мне советы, но я их не воспринимал - так
обычно бывает в тяжелых боях. Но на этот раз майор так долго и настойчиво
шептал мне на ухо два слова, что уже позже, во время боя, они достучались
все-таки до моего сознания, мгновенно заставив встрепенуться.
Звучали волшебные слова донельзя тривиально - Дик Филипс. Так звали
малоизвестного боксера, который однажды попытался уложить меня жульническим
приемом. Закончилось это для него неважно - до дисквалификации не дожил, но
мошенничество было в том не виновато. Прием был эффективный и наверняка очень
древний, просто мудрый Уилкинс выбрал имя Филипса, чтобы пояснее донести до
меня свое предложение.
И знаете, как-то даже пренебрег я рассуждениями о чести, принципах fair
play, а лишь улучил момент да провел идею в жизнь. Применялась она к
противникам, которые плохо работают ногами или, проще, долго стоят на одном
месте. Так часто поступал я, ввязываясь в обмен ударами с теми, кого не считал
опасными, и так же действовал Реналдо - из-за элементарных пробелов в технике,
особенно проявлявшихся в нашем с ним состоянии...
Вот этим я и воспользовался. Мобилизовав остатки сил, я стряхнул с себя
захват (мы привычно возились в центре ринга), отскочил на шаг назад и изобразил
богатырский замах правой, якобы собираясь бить в голову наотмашь. К счастью,
Реналдо еще не настолько потерял ориентацию, чтобы не среагировать самым
естественным образом - отступить назад и попытаться контратаковать. А я очень
внимательно караулил его твердо упертые в настил ступни, и когда левая -
ближайшая ко мне - стала подниматься... Тут я совершил отчаянный бросок вперед
всем телом, одновременно накладывая свою ступню поверх его и посылая левую руку
снизу вверх классическим апперкотом. Придавленный моим весом, он лишь чуть
дернулся, а моя перчатка, пройдя-таки между его рук, попала куда надо! Шейные
позвонки хрустнули, Реналдо, на этот раз и впрямь готовый, начал падать, но я
его попридержал. Потом отвел к канатам, прислонил, хорошенько прицелился и
влепил фирменный левый прямой - чуть снизу, в центр подбородка! Взмахнув
руками, как орел крыльями, Реналдо медленно и печально воспарил над канатами...
Грохот падения. Затем гробовая тишина. Я в белом фраке. Занавес.
Глава 5
Несмотря на столь блистательную победу, на следующий день я пребывал не в
лучшем расположении духа и всерьез корил себя за упрямство, заставившее
провести бой с Реналдо, что называется, по полной программе. Близился час
встречи с Его Высочеством - практически он уже наступил, а я находился в
совершенно разобранном состоянии. Сидеть не шевелясь в просторном кресле в
каюте Реналдо и не стонать - вот максимум того, на что я был способен
вскремниться. Но, согласитесь, трудно ожидать большего от любого живого
существа, у которого сломаны два ребра, руки от плеч до запястий представляют
сплошной бесконечно ноющий синяк, а левая кисть вообще распухла так, что и
пальцем двинуть невозможно. Плюс, как я уже отмечал, анестезирующие средства
людской медицины на керторианцев существенного воздействия не оказывали... И
то, что герцог Венелоа имел еще более удручающий вид, ничуть меня не утешало.
Конечно, глядя на его шею, зафиксированную в жесткий корсет, болтающуюся на
перевязи правую руку (как сообщил мне шепотом Уилкинс, одним из ударов я сломал
герцогу лучевую кость в шестом раунде; после чего еще два он боксировал с
перебитой рукой - нечто, скажу я вам!) и глаза, сумрачно взирающие на мир из
глубин пары роскошных фингалов, я мог испытывать небезосновательную гордость за
проделанную работу, но... Но к весьма вероятному противостоянию с Принцем ни
он, ни я абсолютно не были готовы, а ведь это, черт побери, легко было
предвидеть!..
Кстати, вам может показаться интересным узнать, как Реналдо меня встретил
(накануне, к тому времени, когда он пришел в себя, я уже видел десятый сон). Я,
например, преодолевая не без помощи майора расстояние от своей каюты до
адмиральской, держал наготове портал, дабы попытаться смыться, если потерпевшая
обидное поражение сторона захочет застрелить меня вместо приветствия... Но
герцог был настроен в высшей степени нейтрально, как ни в чем не бывало
поздоровался, а результат нашего поединка прокомментировал так: "Благодарю за
доставленное удовольствие, герцог. Я многому научился, и в следующий раз буду
готов лучше!" Одна мысль о "следующем разе" вызвала у меня приступ
гомерического хохота, но я оставил его при себе - очень больно, знаете ли,
смеяться со сломанными ребрами... О причине же, по которой Реналдо ни словом не
обмолвился про мое жульничество, я мог выдвинуть две догадки: не хотел
обострять отношения немедленно, намереваясь достойно отыграться в будущем, или
вообще не запомнил мой прием. В принципе от своих коллег я слышал, что глубокие
нокауты часто сопровождаются травматической потерей памяти, в особенности
нескольких минут, непосредственно предшествовавших неприятностям, - с Реналдо
такое вполне могло приключиться. Вот только обычно с течением времени амнезия
проходит...
Без сомнения, я отдавал себе отчет в том, что по поводу восприятия
герцогом Венелоа моего поступка лучше бы не ограничиваться предположениями, а
вызнать все наверняка. Но для этого требовалось заводить осторожную и
хитроумную словесную игру, которая предполагала некое задействование мозгов. Я
же безо всякого прогресса пытался хотя бы включить их, заставить себя отвлечься
от боли и физического дискомфорта... А между тем стрелка старинных механических
часов, висевших на стене напротив, не собиралась давать мне поблажек и
неумолимо приближалась к семи...
Когда до срока осталось две минуты, я собрал волю в кулак, принудил себя
встать, прошел на пробу пару шагов и стал вспоминать ничем не примечательную
каюту, в которой Принц встречал меня на "Ямагучи"... Тут же выяснилось, что
тянуть до последнего с этим не стоило. Боль мешала сконцентрироваться на
создании воображаемой картинки: стараясь припомнить почетче какую-нибудь
определенную деталь, я постоянно терял общий вид, по наспех набросанному портал
раз за разом не срабатывал, и в итоге мучения вылились в позорное
десятиминутное опоздание...
Впрочем, слова вежливого порицания, каковым Его Высочество явно собирался
поприветствовать мое появление, лишь угадывались по укоризненному выражению
лица - дар речи он утратил. Я не преминул этим воспользоваться и прохрипел:
- Если с вашей стороны изменений в плане нет, то прошу, Ваше Высочество.
Извините, но говорить мне трудновато.
Принц мгновение помялся, но затем коротко кивнул, подхватил со стола
парочку информационных дисков и, обогнув меня как столб, прошел в арку. Я тоже
поспешил вернуться на "Прометей", не особо маскируясь, рухнул в кресло и
обнаружил, что Принц обменивается пристальным взглядом с Уилкинсом - это, между
прочим, была их первая встреча вживую. Реналдо также прочувствовал момент и
светским (насколько мог) тоном представил:
- Майор Джек Уилкинс - Ардварт, сын покойного Короля Кертории. Прошу
присесть, Ваше Высочество. - Здоровой рукой он указал на последнее свободное
кресло в каюте, а я отказался поверить своим ушам. Так обозвать Его Высочество:
не наследный, и даже не Принц, а всего лишь чей-то там сын - граничило с
тягчайшим оскорблением...
Однако Принц как будто оставил это без внимания, рассеянно ответил на
дипломатичный полупоклон майора, сел куда предложено, и уставился на живописные
последствия нашей молодецкой забавы... Проявлять любопытство вслух казалось в
такой ситуации моветоном, но Его Высочество с легкой улыбкой заметил:
- Судя по степени ваших увечий, господа, нанести их друг другу могли
только вы сами. Можно ли поинтересоваться, как это произошло?
Лично я не собирался отвечать ни при каких условиях, но от меня ничего и
не ждали - Реналдо с охотой принял вызов:
- Отчего же нет? Это был бокс. Вашему Высочеству, возможно, известно, что
это такое.
- О да, мне безусловно известно... Но, если память не изменяет, герцог
Галлего считается признанным специалистом в данном вопросе?
- Вот я и хотел это проверить.
- Из чисто спортивного интереса, конечно?
- Разумеется.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг