Усевшись на землю, Филипп принялся плести из них что-то вроде корзины. Он
провозился с ней довольно долго, но, несмотря на все его прилежание, корзина
вышла совсем кривая. Нимало этим не смущенный, принц с гордостью оглядел
свое кособокое творение и понес его к реке. Бочком опустив плетенку в воду,
так что донышко ее оказалось ниже по течению, Филипп положил внутрь
увесистый камень, чтобы сооружение не снесло потоком, и занялся костром.
Сеня и Пина, не обращая на его действия ни малейшего внимания, расслабленно
сидели в тени дерева. Каково же было их удивление, когда принц подошел к ним
с корзиной, в которой билось несколько крупных рыбин.
Оказалось - все просто! Рыба, попавшая в плетенку, уже не могла из нее
выплыть - такое здесь было сильное течение - и оставалась в ловушке. Вот
когда засуетились Сеня с Агришшной! Девочка кинулась с котелком за водой, а
принцесса принялась чистить уже снулую рыбу, Когда вода закипела, Пина
набросала в котелок нарезанных кореньев, пряных травок, добавила пару
горстей крупы, не забыв про соль. Запах готовящейся на костре ухи дразнил,
ну, просто нестерпимо! Друзья с трудом пережили время, пока она варилась.
Потом, обжигаясь, единственной ложкой, по очереди глотали ароматное варево,
и казалось, ничего не может быть вкуснее!
Когда дети покончили с едой - на дне котелка не осталось ни капли, ни
крошки! - они залили костер водой и забросали дымящееся еще кострище
галькой. В темноте огонь виден даже с самых дальних вершин. Во-о-он она
Рогатая, еще не скрылась... Ночевать ушли на гору, в заросли.
XV. ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ
Лес был еще совсем серым. Рассвет только-только занимался, а путники
уже брели по склону, снова чувствуя себя беглецами. Они шли быстро, и к
полудню Одинокая принакрылась голубоватой дымкой расстояния, а вершины,
казавшиеся вчера недосягаемо далекими, наоборот, придвинулись. Лес, дававший
троим друзьям укрытие, понемногу кончился. Гора над ними была теперь лысая,
поросшая лишь травой, и беглецы шли по берегу реки, часто поглядывая в небо.
Но преследования по-прежнему не было. А на горе, на крутых ее склонах и
скалистых уступах, стали попадаться горные козы. Некоторые паслись вместе с
маленькими козлятками, и было непонятно, как эти крошечные неуклюжие
создания могут удерживаться на такой крутизне. Сверху порой будто бы
доносилось негромкое звяканье, и Сеня шла прислушиваясь. Но вот она увидела
козу, спускавшуюся по склону к реке, и остановилась. Сейчас она совершенно
отчетливо услышала бренчание колокольчика. Девочка кинулась догонять ящериц,
выкрикивая на ходу:
- Эго чье-то стадо! Они не дикие! Найдем пастуха и попросим у него
молока! - Сене снова очень хотелось есть.
- Неплохая идея... - только и ответил принц, а Пина добавила:
- Хорошо бы еще хлебца со сметаной...
Теперь друзья шли, внимательно оглядывая все вокруг, надеясь заметить
хозяина стада. Пастуха они не встретили, зато увидели на горе, прямо в
скале, дверь, к которой от реки вела извилистая тропинка, проложенная меж
валунов. Надо сказать, что если б не та внимательность, с которой голодные
путники осматривали окрестности, они бы скорей всего не заметили ни двери,
ни тропки,
Подъем оказался крутым, ступени кое-где были вырублены в почти отвесной
скале, и Сеня порядком взмокла, прежде чем выбралась вслед за Филиппом на
каменную площадку перед закрытой дверью. Девочка, отдышавшись, выступила
вперед и громко постучала. Троица замерла, прислушиваясь:
- Есть ли кто дома?
Но вот послышались шаги, дверь распахнулась, и на пороге появился
хозяин жилища и, надо полагать, того стада коз на горе. Это был высокий
длинноволосый человек лет тридцати с виду, одетый в черные холщовые штаны,
заправленные в сапоги, и просторную белую рубаху. Его темные волосы
спутанной гривой лежали по спине, опускаясь ниже лопаток, - много лет они
не видели ножниц да и с расческой давно не встречались. Рубаха, однако, была
чистая. Человек этот окинул девочку взглядом, и приветливая улыбка
показалась было на его загорелом лице, но тут же исчезла, лишь только он
перевел глаза на стоявших чуть позади Пину и Филиппа. И Сеня в общем-то
понимала почему. Громадные се-ребристые ящеры в длинных плащах да в золотых
коронах, верно, не часто встречаются горным пастухам... Впрочем, как и
жителям равнин.
Девочка решила первой нарушить затянувшееся уже молчание. Она сказала
очень вежливо:
- Здравствуйте. Мы идем издалека и страшно проголодались... Вы не
могли бы дать нам немного молока от ваших коз?
Человек, все еще изумленно разглядывавший ящериц, покивал головой и
отступил назад в темноту дверного проема. Сеня, решив, что это являлось
приглашением войти, переступила через порог. Принц и принцесса в
замешательстве остались стоять на месте. Тогда девочка спросила:
- Можно им тоже войти?
- Пусть входят, Раз уж пришли... - буркнул в ответ человек и, словно
испугавшись своей невежливости, добавил: - Меня зовут Дели.
Сеня поспешила представиться в ответ и, указав на брата с сестрой,
сказала:
- Принц Филипп и принцесса Агриппина.
- Заколдованные, что ли? - поинтересовался Дели.
- Вы совершенно правы. Заколдованные, - коротко ответила девочка, и
расспросы на этом пока закончились.
Хозяин прошел в глубь обширной пещеры, служившей ему домом, к длинному
деревянному столу, на котором стояли рыжие глиняные кувшины, крынки и лежало
несколько кругов сыра. Дели достал с полки такие же простые глиняные кружки,
вынул из-под полотенца половину большого белого хлеба и стал нарезать сыр и
хлеб толстыми ломтями. Затем, наполнив кружки молоком, жестом пригласил
гостей к столу, а сам отошел к окну. Усевшись на высокие табуреты, голодные
пришельцы принялись за еду. Сеня жевала и тихонечко исподлобья оглядывала
пещеру. Жилище пастуха оказалось довольно просторным. Три овальных окна,
прорубленные прямо в скале, пропускали снаружи достаточно света, а вечером
хозяин, наверное, зажигал огонь в очаге. Черный след от дыма тянулся по
стене к трещине, которая выходила, видно, где-то выше на воздух и служила
дымовой трубой. Над очагом, сложенным из грубых серых камней, помещался
закопченный вертел, а рядом вдоль стены стояло несколько медных котлов --
больших и маленьких. В дальнем конце пещеры - постель, покрытая цветастым
ковром. Ближе к двери выстроились бочонки, над ними на полках лежат рядами
круги сыра разных размеров, и воздух в пещере насквозь пропитался его
кисловатым запахом. На крючьях, вбитых в скальную стену, развешаны кожаные
бурдюки, чем-то доверху наполненные, рядом висят корзины, пучки трав, связки
бубенчиков... И волынки - бурдюки, с торчащими из них тремя-четырьмя
рожками разной величины. Кожа волынок выкрашена в глубокий черный цвет, а
рожки оплетены шелковыми цветными нитками.
Хозяин, заметив заинтересованный взгляд девочки, подошел к стене и снял
с крюка одну из волынок - самую маленькую. Зажав в белых зубах мундштук
дудки, он придавил локтем тугой бархатный бочок, и громкий звук ее трех
рожков наполнил пещеру. Пальцами правой руки Дели начал перебирать дырочки
одного из рожков - протяжная мелодия зазвучала на фоне бесконечного аккорда
из двух низких нот. Наконец бока волынки опали, и хозяин водворил ее на
место. Затем, повернувшись к своим гостям, он сказал:
- Я вас накормил. Я для вас сыграл. А вы мне теперь расскажите, кто же
вы такие и откуда пришли.
Сеня вопросительно взглянула на Филиппа, и тот кивнул. Необходимо было
разузнать дорогу, а скрывать правду от пастуха особого смысла не имело. И
девочка принялась рассказывать. Она описала, как смогла, долину, замок
Покровительницы, Бело-Голубой Город с его жителями. Затем она поведала
историю о Болотнике и его Колдовском Сапфире, ввергнувшем жителей Саттара в
пучину бедствий. Дели слушал с интересом. В такт повествованию он кивал
своей лохматой головой, в удивлении хлопал себя по коленям и бурно
возмутился, когда узнал, как колдун поступил с несчастным народом. Вкратце
описав жизнь ящериц в Громадной Пещере, Сеня перешла к собственно
путешествию - пленению, а затем и бегству из Черного Замка...
Наконец девочка замолчала. Некоторое время молчал и Дели, потом,
обнажив белоснежные зубы, хитро улыбнулся и сказал:
- А я знаю, где живет сестра вашей Покровительницы! Вдоволь
насладившись радостным изумлением своих гостей, он продолжил:
- Ее зовут Рисс, и живет она всего в неделе ходьбы отсюда, в долине
Кулхор. А знаю я потому, что случалось проходить через ее владения, и
волшебница сильно мне однажды помогла...
Сеня про себя прикинула - неделя пути, не так уж и близко. На пальцах
трудно такую дорогу объяснить... Дели, будто услышав ее мысли, добавил:
- Да, да... Добраться туда не так уж и легко. Есть по дороге одно
место... - он замолчал в раздумье.
Наконец, что-то для себя решив, Дели поднялся из-за стола, и белозубая
улыбка осветила его загорелое лицо:
- Видно, придется вас проводить. Попасутся козочки без меня
недельку-другую!
Сеня и ящерицы, не ожидав такого поворота, в изумлении уставились на
него. Дели, вдруг посерьезнев, объяснил:
- Будет по пути одно очень нехорошее ущелье. Без меня не пройдете,
погибнете.
- А обойти его нельзя? - спросил Филипп.
- Если б можно было, не было бы и разговора, - ответил Дели, и принц
покивал головой.
- А когда выходим? - поинтересовалась девочка.
- Не терпится? - улыбнулся пастух. - Завтра на рассвете. Сейчас
отдыхайте, - он махнул рукой в сторону цветастой постели. - А мне надо еще
собраться да коз подоить - на дорогу свежего молока...
Он взял с полки холщовый мешочек, высыпал из него на стол перед гостями
несколько горстей сушеных фруктов, добавил корзиночку с орехами и, сняв с
крюка пару пустых бурдюков, вышел за дверь.
XVI. ДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ
В эту ночь хозяин пещеры, должно быть, поспал совсем немного, потому
как лег поздно, а поднялся до света. Сеня сквозь сон слышала, как он
разжигал в очаге огонь, потом долго - глухо и мерно - постукивала о медные
бока котла деревянная ложка; что-то пастух готовил... Затем звякали крынки,
что-то лилось, шипели на раскаленных камнях пролитые капли
Завтрак уже ждал на столе. В полутьме - огонь в очаге погас, а за
окнами было совсем серо - сонные гости и, наоборот, вполне бодрый хозяин
быстро поели и вышли из пещеры на утреннюю прохладу.
У реки еще ночевал туман, небо было темным, и только за Одинокой оно
чуть окрасилось в рассветный розовый цвет. Птицы, едва проснувшись,
нерешительно почирикивали, пробуя голос, только собираясь затянуть утренние
свои песни. Дели запер дверь, ключ спрятал под камень у порога и первым
пошел по тропе вниз. Светало быстро, и скоро солнечный свет уже переливался
в долину, ощупывая спины идущих приятно-теплыми лучами.
Идти вместе с пастухом оказалось весело. Он то пел, то рассказывал
что-то смешное, при этом хохоча громче всех, то кричал наверх своим козам.
Дели любил своих подопечных, и о каждой у него нашлось несколько слов; эта
ласковая, эта бодливая и упрямая, к этой без куска хлеба вообще не
подойдешь, а вот та, наоборот, умница, бежит сама навстречу. Когда через
некоторое время козы перестали встречаться, их хозяин даже чуть погрустнел,
но, правда, ненадолго. Не прошло и получаса, а он уже снова горланил песню,
вышагивая впереди отряда, подбадривая себя громкими и резкими пастушьими
выкриками.
Ближе к полудню проводник повернул от реки к горе, которая в этой части
снова успела зарасти лесом. Теперь они взбирались наверх по извилистой
каменистой тропе, известной, наверное, лишь Дели да еще нескольким горцам,
таким же пастухам или охотникам. Солнце пекло неумолимо, и Сеня едва
успевала отирать со лба пот; ящерицы тоже совсем выдохлись, с трудом
поспевая за Дели, Он же, по-прежнему напевая что-то себе под нос, легко
взбирался по крутому склону - неутомимый и выносливый, каким и положено
быть настоящему горцу. Наконец, девочка, не выдержав, запросила пощады.
Пастух, с детства привыкший к горам, удивился, увидев усталость своих
спутников, но, извинившись, обещал идти впредь помедленней и предложил
остановиться - все одно уже приближалось обеденное время. Сеня без сил
повалилась на траву в тени раскидистого дерева, облюбованного пастухом, как
укрытие от зноя. Пина устроилась рядышком с подругой, а Филипп привалился
спиной к стволу. Дели тем временем развязал свой заплечный мешок, расстелил
на земле полотняную скатерку, достал хлеб, сыр и зелень, наполнил четыре
глиняные кружки белой густой простоквашей; молоко в бурдюке, нагретое
горячим солнцем, успело скиснуть, но оно утоляло жажду гораздо лучше, чем
вода. Спустя полчаса Сеня и ящерицы чувствовали себя вполне отдохнувшими --
молоко горных коз придало им новых сил.
Снова друзья карабкались в гору вслед за пастухом, снова палило солнце,
каменистая тропа, выписывавшая петли по крутому склону, казалось, не имела
конца... Но вот Дели, шедший на несколько десятков шагов впереди,
остановился. Сеня и ящерицы поторопились нагнать его и замерли, пораженные
открывшейся перед ними картиной.
Чего-чего, а увидеть равнину они сейчас ожидали, наверное, меньше
всего! Насколько хватало глаз и вправо и влево расстилалась самая настоящая
степь. Путники стояли на краю обширного и плоского, как стол, плато,
поросшего серебристой травой и редкими корявыми деревцами. Далеко впереди
голубели вершины отдаленных гор; пастух, махнув на них рукой, сказал:
- Во-о-он там, за перевалом, меж тех двух громадин лежит горное озеро.
По его левому берегу нужно пройти до старого иссякшего стока и по сухому
руслу спуститься в долину. Это и будет Кулхор, где живет Рисс.
- А где же будет то опасное место? - поинтересовался Филипп.
Дели ответил не сразу. Прищурившись, он смотрел вдаль, и лицо его
помрачнело от каких-то неприятных воспоминаний. Наконец он сказал:
- На самом верху перед перевалом есть узкое скалистое ущелье. Это там.
Он не объяснил, что же "это" было такое, и Филипп не стал
расспрашивать, решив, что пастух не хочет пугать их раньше времени. Принц
искоса поглядел на спутниц: в самом деле им совершенно не нужно заранее
расстраиваться - ведь впереди еще несколько дней пути. Но принцесса и
девочка, не обращая на их разговор никакого внимания, всматривались куда-то
совсем в другую сторону. Филипп проследил за направлением их взглядов и,
уловив в глубине плато какое-то движение, тронул за рукав задумавшегося
проводника. Зоркие глаза горца сразу же распознали в движущемся пятне что-то
ему знакомое.
- Лошади! - возбужденно выдохнул он и, не добавив ничего больше,
рванулся вперед.
Друзья, растерянно переглянувшись, кинулись вслед за ним. Но где им
было угнаться за пастухом! Тот мчался с быстротой пущенной из лука стрелы,
на бегу стаскивая с себя заплечный мешок. Что-то вытащив из него, он бросил
и мешок, и бурдюк с молоком в траву, а сам понесся дальше еще быстрее.
Филипп, добежав до брошенных вещей, остановился, и Сеня с Пиной, задыхаясь,
нагнали его.
Табун шел в их сторону, и скоро вместо неясного темного пятна можно
было увидеть несколько сот лошадей, быстро несущихся по высокой траве
навстречу светлой фигурке пастуха. Вот вожак, видно, заметив его, свернул
чуть в сторону, но Дели еще убыстрил свой бег. Теперь он был уже совсем
близко. В воздух, раскрутившись, взвилась веревочная петля. Лошади испуганно
шарахнулись. Табун, наращивая скорость, уходил прочь, а от него отделилась
одна из лошадей, схваченная ловко брошенной петлей. Дели подбирался к ней,
быстро перехватывая веревку руками; изо всех сил упираясь ногами в землю, он
пытался замедлить бег заарканенной пленницы. С каждым мгновением он
приближался к ней все больше... И вдруг молниеносное движение - глаз даже
не успел проследить как, а Дели был уж верхом! Обхватив шею лошади двумя
руками, он буквально прилип к ее спине, а лошадь кругами понеслась по траве,
высоко вскидывая ноги, пытаясь сбросить непрошенного седока. Испуганное
ржание понеслось над равниной. Табун, отойдя на приличное расстояние, встал,
и головы лошадей повернулись в сторону плененной подруги.
Долго еще бедняга носилась и взбрыкивала, пока не устала. Но пастух,
видно, знал, как нужно обращаться с дикарками. Наконец ему удалось накинуть
веревочную уздечку, и пленница, неся на себе уже выпрямившегося седока,
приблизилась к троице друзей. Лошадь всхрапывала и косила черным бешеным
глазом на ящериц, а пастух, пытаясь успокоить, ласково похлопывал ее по шее,
издавая при этом странные горловые звуки. Кто знает, может быть, ей и в
самом деле от них становилось легче - пастуху-то видней!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг