Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
всегда дольше команды ждут удобств. Иначе какие же они командиры?
     Мы с Бирутой забираемся в биолет, и я уже  поднимаю  клеммы  к  вискам,
когда к нам подбегает Розита.
     - Я с вами, ребята! - возбужденно говорит она. - Можно?
     - Что за вопрос?
     Я раздвигаю перед нею дверцу.
     Розита садится сзади. Биолет срывается с места и выкатывает  на  прямую
дорогу. Впереди в темноте скрылся биолет наших командиров. На  дороге  кибер
включает фары, дает  полную  скорость,  и  мы  летим  плавно,  ровно,  почти
бесшумно.
     Ни Бирута, ни я не оборачиваемся и ни о чем не спрашиваем Розиту.  Чего
спрашивать? Наверно,  поссорилась  с  Женькой.  Переночует  в  пику  ему  на
корабле. А потом помирятся. Все мы иногда ссоримся с женами. Только у нас  с
Бирутой давний уговор: при ссоре не уходить,  не  уезжать.  Трудный  уговор,
потому что при ссоре всегда хочется хлопнуть дверью. Как будто  этим  что-то
докажешь!
     Поссорившись, мы молча сидим  по  углам  или  занимаемся  своим  делом,
стараясь не замечать друг друга. В маленькой тесной  каюте  это  нелегко.  В
просторной квартире будет легче. Но, может, там и ссоры будут дольше?
     А у Женьки с Розитой, наверно, нет такого уговора...
     Биолет несется в темноту, щупая дорогу светом фар. И по краям  узенькая
полоска ее слегка отдает янтарным блеском в этом свете.  Мутное  черно-серое
небо без единой звезды давит на нас своими  тучами  безмолвно  и  мрачно.  И
Бирута - вежливая душа! - первая нарушает молчание:
     - Все-таки тоскливы эти безлунные ночи! -  говорит  она.  -  Все  время
безлунные ночи! На всю жизнь! А на Земле я всегда так ждала Луну! И если она
была неполная - приставляла к ней мысленно палочку. Получится  буква  "Р"  -
значит, месяц молодой, растущий. А если он  изогнут  буквой  "С"  -  значит,
старый, убывающий. Мы не ценили на Земле нашу тихую  голубую  Луну.  А  ведь
именно она делала ночи  прекрасными.  Когда-то  в  старину  когда  она  была
оранжевой, без атмосферы, было, наверно, еще красивее. А что радости в  этих
ритянских ночах?
     Бирута умолкает, и я мучительно подыскиваю, что бы тоже этакое сказать,
вежливое и успокаивающее?
     И вдруг Розита резко произносит:
     - Я ушла от Женьки, ребята! И никогда к нему не вернусь! Буду  жить  на
корабле!
     - Поми-иритесь! -  успокаивающе  тянет  Бирута.  -  Все  ссорятся,  все
мирятся...
     - Даже вы?
     Я поворачиваю голову и вижу, что Розита кривит в усмешке яркие губы.
     - Даже мы! - грустно подтверждает Бирута.
     - А вы всегда казались мне такими голубками! Представить не  могу,  как
вы ссоритесь!
     - Ха-ха-ха! - Бирута искренне хохочет.  -  Мы  -  голубки?  Ха-ха!  Ну,
нашла!
     - Мы воробьи! - как можно серьезнее говорю я. - Поссоримся - и сразу  в
драку.
     - А ведь у нас не ссора! - тихо, задумчиво произносит Розита. -  Я  это
решила еще тогда... после Лельки... Просто не могла  уйти,  пока  не  улетел
Марат. Понимаете, почему?
     - Чего тут не понять? - откликаюсь я.
     Кажется, у них на самом деле всерьез. Даже при ссорах другим не говорят
такое...
     - Сандро! - Розита трогает меня за плечо. - Ведь ты лучше  всех  знаешь
Женьку! Он мне всегда внушал, что ты его ненавидишь, что ты  ему  с  детства
завидуешь!.. А теперь я понимаю тебя! И понимаю, что между вами!
     - Теперь-то и я тебя понимаю, - признаюсь я. - А раньше - не понимал.
     - Я слепая была! - мрачно произносит Розита. - Все мы  когда-то  бываем
слепыми. А когда прозреваем - это так больно!..
     Она молчит с минуту и вдруг объявляет:
     - А знаете, ребятки... Кажется, я написала песенку.
     - Сейчас? - удивляюсь я.
     - Ну, разумеется, не сейчас! - Розита  отчетливо  хмыкает.  -  Написала
давно. Только конца не было. А сегодня вдруг нашелся конец.
     - И у нас есть шанс услышать первыми? - интересуюсь я.
     - Если вас это волнует...
     - Странный вопрос! - Я пожимаю плечами. - Давно уже можно  не  задавать
таких вопросов.
     - Ну, что ж...
     Она поет тихо, вполголоса, но  мотор  биолета  совершенно  бесшумен,  и
вокруг - полная тишина, и отчетливо слышно каждое падающее слово:

     На планету,
     Где нет зимы,
     Где весной
     Не журчат ручьи,
     Где леса и луга -
     Ничьи,
     Навсегда
     Прилетели мы.
     Здесь не знали,
     Не ждали нас,
     Жизнь текла
     В первобытной мгле,
     Как когда-то
     И на Земле,
     Где я родилась.

     Мы развеем ту мглу
     Навсегда.
     Мы зажжем над планетой
     Свет.
     Там, где нынче
     И зверя нет,
     Вознесем города.
     Будет радовать
     Море огня,
     Будет ждать дикарей
     Уют.
     ...Если прежде
     Меня убьют,
     Ты в дикарке ищи
     Меня...

     Розита останавливается, будто запнувшись, покусывает губы  и  повторяет
последний куплет медленно, словно пробуя на ощупь другие слова:

     Будет ласковым
     Море огня,
     Будет греть дикарей
     Уют.
     ...Ну, а если меня
     Убьют,
     Ты в дикарке найди
     Меня.

     Она замолкает, и мы с Бирутой молчим. И мне почему-то страшно  прервать
это молчание.
     - Пойдет? - шепотом спрашивает Розита.
     - Пойдет! - откликаюсь я. - Точно схвачено!
     - Эту песенку будут петь, - как-то очень твердо обещает Бирута. - Я уже
запомнила и слова, и мелодию... Это крик души...
     Как-то очень пугают меня эти ее слова: "Крик души!"
     Мы мчимся в темноту, и безмолвная глухая безглазая ночь  чужой  планеты
давит на нас со всех сторон.

                           21. Потомки разберутся

     - ...Вчера я впервые видел,  как  ра  наблюдают  работу  наших  станов.
Представляешь - впервые за все эти  годы!  -  Зигмунд  Коростецкий,  главный
полевод Риты, проводит могучей пятерней по взлохмаченной русой шевелюре,  но
она от этого не становится менее лохматой. - Раньше они  не  замечали  наших
машин. Относились к ним, как к деревьям. Раньше они замечали только коров  и
нас. Коров - чтобы убить и утащить. Нас - просто чтобы убить.  Они  хоть  не
людоеды, эти ра. Мы ведь могли напороться и  на  людоедов...  А  вчера  я  с
пульта вижу: стоят на границе поля, метрах в  трехстах  от  нас,  и  глядят.
Просто глядят! Двое даже присели на корточки. Я  навел  бинокль,  рассмотрел
их, потом только сообразил сфотографировать. Вот, любуйся - восемь душ.
     Я разглядываю сильно увеличенный снимок. Шесть  охотников  стоят  среди
деревьев. Двое опираются на копья. У остальных -  луки.  И  еще  двое  сидят
впереди на корточках, подняв острые зеленоватые колени. Как будто специально
позируют перед камерой.  Глаза  у  них  маленькие,  глубоко  сидящие,  и  не
разберешь, что в этих глазах. Но отрадно уже хотя бы то, что они заметили  и
разглядывают наши полестаны - или полевые станы, как до сих пор по  старинке
называют их в технических документах.
     Мы разговариваем с Зигмундом на пульте управления  третьего  поля.  Тут
шесть трехкилометровых полос  пшеницы,  над  которыми  движутся  по  рельсам
громадные, стометрового размаха, полестаны. Эти ажурные фермы из  металла  и
пластмасс и рыхлят землю, и сеют, и поливают,  и  убирают  урожай  на  своих
полосах. Здесь же, на эстакаде перед пультом, киберы прицепляют к фермам  то
плуги, то бункеры с удобрениями или с зерном,  то  режущие  или  молотильные
устройства. А сетчатые шланги заложены в самих фермах, и стоит нажать кнопку
на пульте, чтобы над "грядкой" пошел мелкий моросящий углекислый дождь.
     Эти универсальные полестаны придумал очень давно, еще в первой половине
двадцатого века, гениальный Михаил Правоторов. Конечно, он  придумал  их  не
такими, какие они сейчас, но он нашел принцип, идею. И за эту  идею  до  сих
пор благодарны ему потомки.
     Сам он так и не увидел  распространения  своих  детищ.  При  его  жизни
полестаны вышли лишь на рисовые террасы в  Японии  да  на  ячменные  поля  в
Англии. Было это в последней четверти  двадцатого  века,  и  Правоторова  не
выпустили в далекие страны поглядеть на свое изобретение в действии.
     Но еще задолго до этого великая Россия отблагодарила гениального своего
сына за  его  изобретение  сталинской  тюрьмой  и  двумя  ссылками.  Да  еще
презрительным термином "правоторовщина",  который  пустил  в  оборот  бойкий
журналист, по-семейному близкий к руководителям страны. Термин означал нечто
грандиозно-несбыточное.
     Читал я обо всем этом еще  школьником  в  книге  "Михаил  Александрович
Правоторов", которая почти за полвека до моего рождения вышла в серии "Жизнь
замечательных людей". Серию эту отец собирал чуть ли  не  с  детства.  Целый
стеллаж дома накопился. И где он сейчас?..
     Умер Правоторов за десять  лет  до  конца  двадцатого  века  в  столице
России, но в почти полной безвестности, не дождавшись  даже  такой  малости,
как издание своих трудов. Редкие газеты и журналы писали о нем  в  последние
годы его жизни. Немногие сторонники его идеи не смогли добиться  создания  в
России хотя бы одного опытного полестана.  Бурные  политические  потрясения,
которые обрушились на страну  вскоре  после  смерти  великого  изобретателя,
отодвинули внедрение его идей на десятки лет. Лишь в  двадцать  первом  веке
первые сотни движущихся ферм Правоторова вышли на земные поля. А в  двадцать
втором веке эти фермы уже обрабатывали все  ровные  земные  пашни.  Лишь  на
покатых нагорных полях, где тяжелые полестаны работать не могли, сохранились
комбайны и тракторы. Почти целый миллиард людей благодаря фермам Правоторова
освободился от необходимости трудиться в сельском хозяйстве.  И  благодарное
человечество поставило Правоторову гигантский тридцатиметровый  памятник  на
всемирной сельскохозяйственной выставке в Пензе.
     Современники обычно слепы. Они  редко  угадывают,  кому  из  них  будет
ставить памятники потомство. Правда, уже в наше время полестанов Правоторова
становилось на Земле все меньше  и  меньше.  Земное  земледелие  постепенно,
медленно сползало в океан, где белок можно производить быстрее, дешевле и  в
больших количествах, чем на суше. Но полестаны давным-давно завоевали Марс и
Венеру, и вот теперь катаются по Рите, и  не  один  век  будут  кататься.  И
удивленные ра со временем научатся  управлять  мощными  фермами,  и,  может,
племя так и не узнает никогда, что такое гнуть в поле спину от зари до зари.
     Кроме Зигмунда и меня, на пульте сейчас только  дежурный  -  Ян  Марек,
тихий, почти неслышный парень с нашего корабля. Но и ему здесь, по существу,
нечего делать: вчера полестаны закончили сев, и надо следить  лишь  за  тем,
чтобы не пересохла сверх нормы почва, и чтобы птицы не  склевали  семена.  А
через пять дней, когда пробьются первые ростки, Марек поднимет над полем  на
аэростатах ночные солнца - громадные прожекторы дневного  света.  И  пшеница
будет расти раза в полтора быстрее, чем ей положено. И уже через три  месяца
здесь будут сеять снова. Конечно, без зимы плохо, непривычно.  Но  без  зимы
земля дает четыре урожая в год. И только поэтому наши  поля  очень  медленно
надвигаются на лес - велика отдача каждого поля. Однако поля расширяются,  и
лес потихоньку отступает, как ни больно всем нам. Пока мы не можем  спустить
наше земледелие в океан. Еще не готовы к этому. У нас есть только большие  и
малые катера, привезенные с Земли. Ни одного настоящего морского корабля  не
построено на Рите. И даже верфь не закладывали.  И  порта  нет.  Его  только
собираются строить.  К  нему  только  собираются  пробивать  дорогу.  А  без
кораблей, без  плавучих  островов  и  громадных  подводных  сфер,  какое  же
океанское земледелие? Далеко еще нам до того, чтобы стать морским народом!
     ...Третий раз я на ферме. А на полях - впервые. В первый раз не успел -
помешала  обезьяна.  Вторую  командировку  сюда   почти   всю   просидел   в
коровниках - там в стенах было много барахливших киберов.  И  только  сейчас
вырвался на поля, и Зигмунд Коростецкий - невысокий, широкоплечий, с могучим
борцовским торсом и громадными загорелыми ручищами - возит меня с пульта  на
пульт, и я записываю его претензии к нашей технике: где  что  барахлит,  где
киберы вышли из строя, где для новых устройств приготовлены гнезда.
     Претензий много. Вряд ли нам сделать все за одну  поездку.  И  даже  за
две. Какие-то новые киберы мы поставим, в  ошибающихся  -  поковыряемся,  но
всего явно не успеть. Нас просто мало. Может, пора пополнить бригаду?
     Здесь часто барахлят киберы.  И  быстрее  "кончаются",  чем  на  Земле:
повышенная влажность. Нам дали самые универсальные устройства. И теперь  эта
универсальность подводит. Потому что  нужны  устройства,  приспособленные  к
повышенной влажности. Наверное, наш лагерь, "Малахит", нужно было строить не
на Урале, а в Прибалтике или в Карелии. На Урале сухо, и поэтому все  киберы
там безотказны.
     Но теперь не сообщишь об этом на Землю. Мы оторваны  от  нее  навсегда.
Для нас навсегда, для нашего поколения. Мы даже  не  смогли  бы  поднять  на
орбиту наши корабли, если  бы  и  захотели.  Для  этого  нужно  больше  года
работать. Но мы и не ставим перед собой такую задачу. Нам некуда уходить, мы
останемся здесь, и непримиримым ра придется в  конце  концов  примириться  с
нами. Воевать вечно - невозможно.
     - ...Понимаешь, - говорит  Зигмунд  уже  в  биолете,  вновь  безуспешно
пытаясь пригладить пятерней взъерошенную русую шевелюру. - Беда не только  в
том, что не хватает киберов, что они быстро выходят из строя. Беда еще  и  в
том, что нет таких киберов, какие нам нужны.  И  вы  их,  кажется,  тоже  не
привезли. Я видел, что устанавливал Грицько в ваш прошлый  приезд.  Конечно,
это получше того, что у нас было. Поновее, поточнее... Все так. Но не идеал!
И  поэтому  мы  мечемся  с  одного  пульта  на  другой,  поэтому  без  конца
останавливаются полестаны. Вот особенно на четвертом поле, на  картофельном.
Куда сейчас едем. Сняли там за год три  урожая  вместо  четырех!  -  Зигмунд
сожалеюще  выпячивает  вперед  толстую  нижнюю   губу,   поджимает   крупный
раздвоенный подбородок. - И сейчас там паршиво.  Не  поручусь,  что  удастся
снять  четыре   урожая.   Все   техника,   техника!   Нужны   свои   киберы!
Сконструированные  здесь,   на   Рите,   специально   для   наших   условий.
Специализация нужна! Точнейшая, тончайшая! Своя, ритянская! Доходит?
     Зигмунд резко поворачивается ко мне. Его круглые голубые  глаза  из-под
широких мохнатых бровей глядят требовательно, жестко.
     - С трудом! - Я улыбаюсь.
     На карьере  и  в  Нефти  мне  говорили  то  же  самое.  Везде  подводит
универсальность киберов. Везде не  хватает  точной  специализации.  И  из-за
этого киберы барахлят, а работа идет намного медленнее.
     Впрочем, геологи на Севере говорили еще об одном: о киберах  для  южных
районов. Болит у геологов душа за эти районы. Там скрыто под  землей  немало
богатств. Тех, которые нам нужны сейчас позарез. И если бы знать точно - где
что, - можно было бы укрыться от стрел  ра  под  сферой  и  как-то  добывать

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг