им не страшны ни копья, ни стрелы. Земляне - в космических скафандрах,
которые выдержат удар метеорита, а не только копья.
Конечно, астронавты легко могли бы перестрелять диких охотников. Или
бесшумно сжечь тепловым лучом.
Но зачем? Ведь земные астронавты - не завоеватели. Земля посылала их в
космос не для убийства.
Единственно возможное в этой нелепой ситуации - удивить наивных
туземцев, совершить то, что дикарям может показаться чудом.
И вот вверх одновременно поднимаются три руки. Три красные ракеты
стремительно уносятся в воздух и высоко в небе со звонкими хлопками
рассыпаются на множество ярких огней, которые гигантским шатром летят к
земле.
Охотники не выдерживают неожиданного падения десятков разноцветных
звезд. Они валятся на землю и прячут в высокой траве лохматые, нечесаные
головы, ожидая смерти.
Но смерти нет. Дикари один за другим поднимают головы, глядят в
вечернее синеющее над лесом небо. Падающих звезд уже не видно, а странные
круглоголовые боги по-прежнему спокойно стоят на поляне.
И тогда одетые в шкуры люди становятся на колени, отрывистыми
гортанными криками просят пощады.
Боги понимают их мольбу. Один бог похлопывает по плечу молодого
охотника, поднимает на ноги и протягивает широкую серую холодную руку, на
которой поблескивают крошечные звездочки.
Охотник боязливо вкладывает в просвинцованную перчатку согнутую
красновато-коричневую кисть.
Рука бога осторожно сжимает кисть и медленно отпускает.
Охотник удивленно рассматривает свою руку - целую, невредимую.
Первое рукопожатие двух миров! Первое зримое свидетельство того, что
эти миры могут общаться не только посредством копий, дубин и отравленных
стрел.
2. "С посадкой, друзья!"
Наш корабль, имеющий форму дельфина, садится на планету "брюхом" вниз.
Он опускается на нижних, посадочных дюзах, от которых протянулись к земле
столбы пламени. Так удобнее. Так легче вынимать груз из трюмов и не надо
переоборудовать каюты для жилья. Это очень важная особенность кораблей,
предназначенных для Риты. Посадочные дюзы в них отделены от дюз движения.
Именно это позволяет сделать корабль надежным домом на новой планете.
Перед самой посадкой из трюмов корабля выпустили "на волю" полтора
десятка различных спутников - геофизических, метеорологических,
телеметрических, спутников связи и других. Они разойдутся по различным
широтным и меридиональным орбитам, станут геостационарами над экватором,
обегут и опояшут всю планету.
Каждый приходящий сюда корабль оставляет такие спутники на орбите.
Чтобы потом не запускать их снизу, что, разумеется, куда хлопотнее... И
каждая новая партия спутников совершеннее предыдущей. Наши - лучше
предшествующих. Те, что придут потом, будут лучше наших. Космическая
индустрия Земли не стоит на месте. Временные периоды ее провалов и застоя
остались в непроглядном прошлом. И сейчас шестилетний перерыв между
кораблями для космической индустрии - громадное поле разбега.
Садится корабль на длинном и узком полуострове, где нет ничего, кроме
леса по краям и двух других кораблей посередине. Два громадных овала выжжены
пламенем посадочных дюз. И сейчас наш корабль выжжет новый гигантский овал,
на котором долго ничего не будет расти. Такова судьба этого полуострова. Он
стал космодромом. Его территории может не хватить для всех кораблей, которые
должны прийти за нами. Наверное, поэтому город строится далеко от
космодрома. Больше ста километров разделяют их. А соединяет только одна
дорога, о которой рассказали нам ребята, делавшие прививки.
Все-таки это нелепо! Защищаться от тех, ради кого мы прилетели. Кого
собираемся спасать от голода и болезней, от войн и невежества. Мы будем
спасать, а пока убивают нас...
Корабль спускается медленно, плавно, но нас со страшной силой
вдавливает в койки. Конечно, сила тяжести на Рите немного меньше земной. Но
она неизмеримо больше искусственной гравитации в корабле, к которой мы
привыкли за полет.
- А знаешь... - тяжело дыша, произносит Бирута. - Мне все еще... не
верится... что это... не дом...
Она говорит в микрофон. Ибо иначе нам не услышать друг друга, настолько
сильно ревут дюзы. И в микрофон же я отвечаю ей:
- Мне... тоже...
Действительно, трудно заставить себя верить. Голубые моря,
желто-зеленые материки, пушистые ватные облака - все как на Земле. И, когда
выйдем из корабля, наверно, просто покажется, что прилетел в другую страну.
Вдруг рев дюз стихает. И резко обрывается на немыслимо высокой ноте.
Сильный толчок как бы проводит границу между страшным ревом и полным покоем,
абсолютной тишиной.
И в этой тишине мы слышим из динамиков четкий жестковатый голос Федора
Красного:
- С посадкой, друзья! Мы на земле Риты!
"Что-то мне надо было сделать! - думаю я. - Сразу после посадки. Что-то
легкое".
Но так и не могу вспомнить - что.
3. "Как живется на планете?"
Еще целые сутки мы провели в корабле. Специальная команда обезвреживала
космодром, снимала радиацию с обшивки корабля.
Мы следили за работой команды через наружные телевизоры, ходили друг к
другу в гости, шумели в коридорах, пытались по очереди разглядывать Риту
через небольшие иллюминаторы в рубке и в кают-компании.
Бирута и я, конечно, первым делом побежали к маме, но у нее все было в
полном порядке, и мы не высидели больше часа. А потом мы разыскали и Али, и
Доллингов, и Марата с Ольгой, и Монтелло. Все были такими же возбужденными,
всем так же не сиделось в своих каютах и хотелось куда-то бежать, что-то
срочно, немедленно делать.
Но делать было нечего. Пока за нас все делали другие.
А иллюминаторы немногое сказали нам. Мы увидели серое затянутое
облаками небо, и густо-зеленый лес вдали, и черное поле выжженной земли
вокруг корабля, и такие же черные поля вокруг других кораблей. И сами
корабли были не серебристо-зеленые, какими улетали с Земли, а черные. Сорок
лет в космосе!.. А все холодное космос бездумно красит в один цвет.
Мы торопились узнать хоть что-то о Рите, будто срок нашего пребывания
тут ограничен, и через несколько дней мы должны покинуть планету. Мы
чувствовали себя пока не поселенцами, а туристами.
И началось это даже не тут, не на космодроме, а еще на орбите, после
того, как услышали голос Тушина.
Наверно, поэтому мы с Бирутой и пытались тогда так яростно
расспрашивать ребят, которые делали прививки.
Но ребята были не очень многословны. То ли спешили, то ли надоели им
расспросы в других каютах, то ли что-то скрывали от нас.
Один держался просто и деловито. Другой был мрачен, и тяжело, почти
неотрывно глядел на Бируту.
Все время, пока парни возились с ампулами и шприцами, я пытался
разговорить их.
- Как живется на планете, ребята? - спросил я.
- Нормально, - ответил первый.
- Поживешь - узнаешь, - ответил второй.
- Еды хватает?
- Вполне.
- А культуры?
- От тебя зависит. Но вообще-то некогда.
- А чего не хватает?
- Поживешь - узнаешь.
Это опять ответил второй, мрачный.
- Какие-то большие индивидуальные проблемы есть?
- А без них - что за человек? - Первый улыбнулся.
- И их сложно разрешить?
- Иные - невозможно! - Это снова сказал второй, мрачный.
Бирута, конечно, тоже заметила тяжелый взгляд и, должно быть, именно
поэтому задала самый трудный вопрос:
- А жена ваша... чем занимается?
И поглядела прямо в глаза мрачному.
- Ее убили, - ответил он. И отвернулся.
- Где?
- Возле города. Она была ботаником.
- И не пользовалась электромагнитной защитой?
- С этой защитой только спать хорошо. А гербарий с ней не соберешь!..
Они закончили прививки и ушли от нас, и через несколько часов улетели
на своей ракете. Но до сих пор я вижу перед собой того, второго, мрачного
медика.
Мне пришлось когда-то читать о трагедии миллионов российских женщин в
середине двадцатого века. О трагедии миллионов вдов, которые не дождались
мужей с Отечественной войны. О трагедии невест, которые на всю жизнь
остались невестами убитых. Правда, я читал об этом книжку не их
современника, а писателя двадцать первого века. Наверно, их современники
писали сильнее и с большей горечью. Но и этот человек рассказал достаточно
сильно и полно об одной из величайших трагедий. Миллионам обездоленных
женщин не мог помочь никто - ни государственная власть, ни другие народы. И
не с кем было расквитаться за эту страшную трагедию - немногочисленные
виновники ее, главари фашистской Германии, или покончили самоубийством, или
были казнены сразу после войны. Правда, некоторых разыскивали и казнили
позже. Но их преступления ломали судьбы миллионам людей еще десятки лет.
Мне становится страшно, когда я думаю о жизни этих женщин после войны,
о том, как медленно, трудно и горько угасали они, расставаясь с надеждами на
счастье.
Конечно, эти российские женщины были героями. Независимо от характеров,
от личной смелости или трусости.
Они были героями все уже хотя бы потому, что жили, работали,
воспитывали детей и смеялись и шутили не реже других.
И неужели сейчас на Рите, рядом с нами, начинается такая же трагедия?
Пусть это не миллионы людей, пусть десятки, даже единицы. Но ведь для
каждого из ребят трагедия так же значительна...
4. Первое знакомство
- Меня зовут Теодор Вебер, - представился невысокий сухощавый и
светловолосый парень с прозрачными, по-северному блекло-голубыми глазами. -
Мне поручено показать вашей группе город и Заводской район. У вас пока
времени очень много, а у меня - очень мало. - Он сдержанно улыбнулся, как бы
извиняясь за то, что у него мало времени. - Поэтому я покажу вам только
главное и скажу только о главном. Остальное сами увидите. Вы здесь не
туристы, а жители. Я просто попытаюсь вас сориентировать. Не больше.
Мы стояли на дороге, возле биолетов, которые привезли нас с космодрома.
Мы - это полсотни ребят, вторая группа, вышедшая из корабля. Первая уехала
сегодня утром. За нами биолеты прислали днем. А своих биолетов у нас пока
нет. Их еще надо доставать из трюмов, настраивать на местные дороги...
Мы ехали сюда по отличному широкому и гладкому шоссе, которое почти все
время шло лесом. Биолеты настроены здесь на большую скорость, чем на Земле,
и мы добрались до города всего за полчаса.
Эта дорога - особая. На Земле очень мало таких дорог. Потому что делать
их научились уже тогда, когда все основные нужные Земле магистрали были
построены из бетона или пластобетона. И еще потому, что на Земле берегут лес
и считают расточительством хоронить его в дорожном полотне. Но кое-где, в
джунглях и тайге, которых осталось на Земле не так уж много, новые дороги
уже в наше время строили как здесь, с помощью лесодорожных машин.
Многие из нас учились в "Малахите" водить такую машину. Это не очень
сложно - она, по существу, автомат. Она идет медленно, идет прямо на
поваленный лес, частично плавит его (именно плавит, а не сжигает), частично
перемешивает с песком или гравием и оставляет после себя отличное дорожное
полотно, которое остывает около суток и потом долго сохраняет по краям
особый неповторимый янтарный цвет.
Такому шоссе не страшны ни вода, ни жара, ни холод. Трещины на нем
затягиваются сами по себе, ремонта оно не требует, и служить должно двум, а
то и трем поколениям. И даже пни не надо корчевать перед лесодорожной
машиной. Она расплавит или включит их в шоссейное полотно так же спокойно,
как и поваленные стволы.
И вот дорога позади, и мы стоим у въезда в город.
Собственно, города еще нет. Город когда-то будет. А пока есть один дом.
И тот недостроенный. Со временем он станет домом-кольцом. Но сейчас это
дом-дуга.
В конце двадцатого века такие дома-города начали строить на Крайнем
Севере, в тундре. И они быстро оправдали себя и обнаружили такую бездну
достоинств, что потом их строили и в пустынях, и на Луне, и на Марсе, и на
Венере. Всюду, где природные условия были против человека, кольцевой
город-дом оказывался наилучшим вариантом.
- Вы, наверно, знаете, ребята, этот принцип, - произнес Вебер. -
Дом-кольцо, город - цветок из семи колец... Так вот, мы сейчас строим
центральное. Двадцать этажей. Наверху площадка для вертолетов. Одиннадцатый
этаж - прогулочный. Третий и пятнадцатый - бытовые. Всякие там столовые,
медпункты, мелкие склады. На третьем этаже - главный врач. Мария Челидзе.
Некоторые видели ее сегодня - она увезла с космодрома первую группу. Это у
нас единственная привилегия членов Совета - знакомить новичков с хозяйством.
Сегодня вечером Челидзе собирает у себя всех новых медиков. Если здесь есть
медики, прошу учесть... Ну, далее... Первый этаж здания - основные склады.
Второй этаж - бытовая инженерия, конторы... Мой рабочий кабинет - тоже на
втором. Я архитектор. Кому надо - милости прошу.
Он обвел взглядом всех нас и улыбнулся. Розите Гальдос он улыбнулся
особо.
Видно, она понравилась ему больше остальных.
Ничего не могу с собой сделать - никак не выговаривается у меня "Розита
Верхова". Только - Гальдос. Кажется, Бируту очень огорчает это. Мне не
хотелось бы ее огорчать. Но не выговаривается...
- Ну, что еще?.. - сказал Вебер. - Школа сейчас на третьем этаже.
Впоследствии она будет в парке, в самом центре кольца. Бытовые этажи,
прогулочный и инженерный - сквозные. Когда закончим, можно будет гулять по
колечку. И дождиком не замочит. Планировка комнат - свободная. Передвижные
перегородки. Из двухкомнатной квартиры за несколько минут сделаете
четырехкомнатную. Как видите, готовы семь секций. Пять заселены. Две ждут
вас. Изо всех сил жмем на восьмую. Даже без вашей помощи закончили бы ее
через полтора месяца. А если еще вы навалитесь!..
Вебер опять улыбнулся всем вместе, и Розите - отдельно. Она покраснела.
Покраснел и стоящий рядом с ней Женька. Кажется, Вебер заметил это, потому
что у него тоже запылали уши. И вдруг я заметил, что уши у него большие,
оттопыренные, как у мальчишки. Совсем детские уши.
- Сейчас мы строим медленно, - снова заговорил он. - Не хватает людей,
не хватает киберов. Производство киберов у нас еще не налажено, только
ремонтируем. И то с трудом. Когда включитесь вы, будем строить дом сразу с
двух сторон. К следующему кораблю кольцо замкнем. А остальные кольца будут
соединены с этим и с соседними. Устроим переходы на уровне всех сквозных
этажей. Жить будет удобно, ребята! Удобней не придумаешь! Вот вроде все по
жилью. Вопросы есть?
- Основной материал стройки? - услыхал я из-за спины голос Майкла
Доллинга.
- Вначале был только железобетон. - Вебер поискал глазами
спрашивающего. - Этот "старик" еще далеко не исчерпал себя, как вы знаете.
Даже на Земле. А у нас - тем более. Потом нашли на севере нефть. Так что
теперь из железобетона - только первые десять этажей. Следующие пять -
пластобетон. Верхние пять - полимерные кубики. Собственно, полимеры впервые
пойдут только на восьмую секцию.
- Ты сам-то когда прилетел? - спросил кто-то.
- С первым отрядом.
- А где жили вначале?
- В корабле. Времянок не строили.
- А обогреватели тут не нужны?
- На этом материке редко бывают морозы. Только на Плато Ветров. Это на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг