И снова острая ненависть пронзила сердце Бертона. Надо кончать.
Четверть десятого, Хинчинбрук уже злится.
Во дворе суетились люди, готовя автомашину. Никто не заметил, как
Бертон тихонько выскользнул из ворот имения, никто не заметил, как несколько
минут спустя на углу полуразрушенной каменной стены вырисовался сначала один
силуэт, а затем и второй. А когда старенький "фордик", громко отстреливаясь,
выезжал со двора, два шпиона уже входили в кабинет Сатиапала.
- Здесь?.. - Хинчинбрук, держа наготове пистолет, сверлил острым
взглядом тревожную полутьму. - Закрой окно. Зажигай фонарик!.. Показывай,
где?
Чарли Бертон покорно выполнял распоряжения рыжего Майкла. Он не выдавал
себя ни взглядом, ни жестом. Пусть Хинчинбрук видит перед собой все того же
подчиненного, который может иногда поворчать, но сделает все, что ему
прикажут.
- Бери отмычку, открывай!
- Майкл, у нас мало времени. Может быть...
- Бери!
Бертон пожал плечами и полез под стол. Он знал, что на него сейчас
направлен пистолет, но не боялся этого: пока сейф не открыт, Хинчинбрук не
выстрелит. А отмычкой можно орудовать сколько угодно - хоть до утра.
Тихо позвякивала сталь об сталь. Чарли старательно менял отмычки,
пробовал различные ключи и шепотом ругался. Наконец вылез из-под стола:
- Ни черта! Надо взрывать.
- Мальчишка!.. Отойди прочь! Нет, дальше, вон туда. И дай мне, будь
добр, твой пистолет!
Чарли отдал оружие. Он, конечно, мог выстрелить сейчас, но это была бы
не месть.
Теперь пришла его очередь волноваться.
- Ну быстрее же, быстрее, Майкл! - торопил он Хинчинбрука. - Нас могут
накрыть.
Бертон действительно боялся: сорвется все, обдуманное до мельчайших
деталей!
Хинчинбрук напрягся, его движения стали мягкими, вкрадчивыми. Он, как
хирург, нащупывал слабое место замка.
Еще немного вниз... вверх... в сторону... Знакомо звякнули пружины.
Медленно начала открываться дверца сейфа.
В тот миг, когда из стальной камеры упругой темной лентой прямо в лицо
Майкла Хинчинбрука вылетела смертоносная эфа, Чарли Бертон точным, заранее
рассчитанным движением схватил оба пистолета, в два прыжка подскочил к
двери, открыл ее и запер уже с другой стороны.
Тяжело дыша, он прильнул ухом к щели. Хинчинбрук стучал изо всех сил, -
может быть, в неистовстве топтал змею, - а затем простонал:
- Проклятье!
И в этом восклицании было столько ненависти и боли, такая неутолимая
жажда жизни, что Чарли не удержался и нарочито громко захохотал.
Он теперь уже не боялся никого и ничего.
Отомстить Майе?.. Лаптеву?.. Уничтожить все имение?
Он наслаждался своим могуществом, возможностью безнаказанно причинять
вред кому угодно.
Нет, убивать не стоит. Надо насладиться местью и прежде всего над
Майей. Надо увидеть, какое у нее станет лицо, когда выяснится, что сейф -
пуст.
Бертон направился на розыски Майи. Она сидела рядом с отцом на скамье в
конце одной из аллей и что-то говорила.
- ...А почему же, - добродушно ответил Сатиапал. - Не только можно, но
и нужно... А, Чарли! Идите-ка сюда. Знаю: вы обиделись на меня за то, что я
не сообщил вам о широком эксперименте с "зубами дракона". Так вот, знайте: я
передаю для опубликования часть своих материалов. В советской прессе. Не
возражаете?
- Ни в коем случае! - ответил Бертон с веселой беззаботностью.
Майя посмотрела на него с пренебрежительным удивлением, но он выдержал
ее взгляд, да еще дерзко подмигнул.
- Жаль только, - продолжал Сатиапал, - что я не успел упорядочить свои
записи. Ну ничего: за два-три дня я кое-что сделаю.
- Я уеду завтра, папа! - тихо напомнила Майя. - На рассвете.
- Ну, что ж, - тогда придется тебе заканчивать самой. Пойдемте.
Шли молча, и каждый думал о своем. Сатиапалу почему-то было очень
грустно, будто он навсегда прощался со своими мечтами и надеждами. Майя,
пылая от стыда, укоряла себя за молчание и бросала уничтожающие взгляды на
Бертона. А тот шел, тихо насвистывая, и едва сдерживал смех: х-ха!
Торжественная процессия! Знаменательная передача рукописи будущей
представительнице Советского Союза.
У двери своего кабинета Сатиапал остановился и вынул из кармана ключ.
Но тут его взгляд упал на щель замка. Из нее торчало железное колечко.
- Странно! Я, кажется, не пользовался запасным ключом.
Сатиапал легонько толкнул дверь, и она открылась. Чарли инстинктивно
нащупал пистолет в кармане: кто знает, не бросится ли навстречу Хинчинбрук?
Прошло несколько томительных секунд, пока Сатиапал нащупал выключатель.
А когда вспыхнул свет, воедино слились три удивленных восклицания.
Комната была пуста. У стола валялась размозженная змея. Из-под скатерти
виднелся угол толстой дверцы открытого сейфа.
Сатиапал побледнел, бросился к хранилищу и сразу же выпрямился.
- Кто?.. - он спрашивал самого себя, без гнева, а с удивлением. - И
почему здесь эта змея?
- Это сделал Чарлз Бертон, папа! - выкрикнула Майя. - Ты обещал ему
отдать свои секреты - вот он и захватил их заблаговременно!
Чарли презрительно пожал плечами, не желая даже отвечать. Пусть злится,
пусть бесится при одной мысли о том, что никогда в советской прессе не будет
опубликован труд профессора Сатиапала, - молчаливое превосходство Чарли
нанесет еще более глубокую рану ее душе. Вот тебе за все оскорбления, за все
издевательства! Час расплаты настал!
- Чарлз Бертон?.. - задумчиво переспросил Сатиапал. - Нет, он этого не
сделает. Это ему ни к чему, ведь он и сейчас уже знает немало, а вскоре
будет знать все... Так кто же?.. Может быть, снова тот рыжий вонючий хорек?
Профессор засмеялся и положил руки на плечи Бертона и Майи.
- Ну, мои дорогие, почему загрустили?.. Что произошло... Украли
рукопись? Все пропало?.. Вор смеется над нами?.. Нет, посмеемся над ним
мы!.. То, что написано там, я смогу восстановить в течение нескольких дней и
все-таки напечатаю, черт возьми! Рукопись перестала быть секретной в тот
миг, когда я вынес кристаллы за пределы имения. Но в ней нет и быть не может
самого главного, самого важного: рецептуры изготовления биокатализаторов
Сатиапала - Федоровского. Самые выдающиеся ученые всего мира могут биться в
поисках разгадки тайны на протяжении долгих лет, - так же, как они бьются
сейчас над проблемой лечения рака, - и лишь слепой случай или гениальное
вдохновение сможет подсказать им правильный путь.
Сатиапал вынул из кармана потертый бумажник, раскрыл его и достал из
потайного отдела черный пакетик. Потряс за уголок. На ладонь выскользнуло
несколько кусков фотопленки.
- Вот здесь - действительно достойное внимания и шпионов, и самых
выдающихся ученых. Еще года два я не буду разглашать главного секрета, - нам
с Вами, Чарли, придется поработать немало! Но мы и сейчас не будем терять
времени даром: "силос Сатиапала", "пища богов" уже вышли в мир. Пусть "зубы
дракона" изготовляются на фабриках всех стран: только один компонент смеси,
микроскопические количества биокатализатора им будет поставлять Джаганнатх
Сатиапал!
Майя с молчаливым обожанием слушала отца. Едва не скрипел зубами от
злости Чарли Бертон; обманут! Еще раз обманут, оплеван, осмеян!
Но он сдержал себя. Итак - игра не окончена. Итак - надо жить и
бороться. А там увидим, кто будет смеяться последним!
Чарли с трудом дождался конца монолога самовосхищенного Сатиапала и,
воспользовавшись удобным моментом, выскользнул в парк. Надо немедленно
уничтожить украденную рукопись или хоть спрятать ее в более надежное место!
Вот и знакомый куст. Но где же сверток?.. Он лежал здесь, в ямке,
старательно засыпанный сухими листьями, Кто его взял? Неужели Хинчинбрук!
- Хинчинбрук!! - Чарли втянул голову в плечи, оглядываясь вокруг. -
Хинчинбрук!.. Он выжил, его не берет ни пуля, ни яд змеи - ничто!.. Вот,
может быть, и сейчас он подкрадывается тихо-тихо... Все ближе... ближе...
Чарли замер в тоскливом ожидании. Его глаза готовы вылезти из орбит,
чтобы разглядеть то, чего не увидела бы и кошка; его слух напрягся до боли,
до тоскливого звона в ушах.
Тихо вокруг, мертво.
Но вот где-то далеко послышались выстрелы, душераздирающий крик. В небо
взметнулось зарево.
- Хинчинбрук!!! - вскрикнул Бертон и бросился во дворец.
Глава XXIV
СЫН ПРОТИВ ОТЦА
Нет. Это был не Хинчинбрук! Начинался страшный пожар, охвативший всю
Индию в конце 1946 года, - безумие, спровоцированное колонизаторами,
сплошная цепь преступлений, совершенных людьми, доведенными общим безумием
до последней границы человеческого.
Кровавые события 16 августа 1946 года в Калькутте распространились на
сельские округа Бенгалии и на провинцию Бихар. Индусы уничтожали мусульман,
мусульмане - индусов. Сосед восставал против соседа, приятель против
приятеля. Во имя чего?.. Чего не разделили бедняки, которым в одинаковой
степени не хватало пищи и которых одинаково угнетали и собственные
помещики-заминдары, и колонизаторы-англичане?
Нищета, голод, нечеловеческая усталость довели людей до отчаяния, но не
нашлось достаточного количества умных и храбрых, которые сумели бы направить
народный гнев по нужному руслу. Люди погибали в стычках, начинавшихся иной
раз по самому незначительному поводу, и никогда не удавалось найти
зачинщиков, так как каждый обвинял другого.
Нет, это не Хинчинбрук вызвал индусско-мусульманскую резню. Даже его
неисчерпаемых способностей творить зло не хватило бы на это. Таких, как он,
в Индии были сотни и тысячи, и лишь в своей массе они, послушные винтики,
составляли ту машину угнетения и уничтожения, которой руководили холеные
руки лордов, находящихся за тысячи миль отсюда.
А Майкл Хинчинбрук на рассвете второго дня Калипуджи доживал свои
последние минуты.
Укушенный змеей, он взбесился от злобы. Если бы ядовитые зубы эфы
вонзились ему в руку, в ногу, он отсек бы их, не колеблясь. Но укус пришелся
в шею, возле уха.
Хинчинбрук мог закричать, упасть к ногам Сатиапала, моля о спасении,
однако не сделал этого. Даже погибая, этот человек не хотел признать себя
побежденным. Он еще надеялся на свою счастливую звезду: от укуса ядовитой
змеи умирают не все.
Специальным зажимом из числа инструментов вора-взломщика Хинчинбрук
поймал кончик ключа в щели замка, открыл дверь и выбрался из кабинета.
Безоружный, он не решался искать Бертона и помчался по знакомой дороге
напрямик к берлоге в джунглях, где провел немало дней в последние месяцы.
При свете карманного фонарика Хинчинбрук заглянул в зеркальце.
Ранка под ухом похожа на царапину, сделанную иглой. Даже не верилось,
что это укус. Но кожа вокруг ранки уже посинела и покрылась красными
пятнышками; налилось лицо, запухали глаза.
- Проклятье! - прохрипел Хинчинбрук.
Он был один в джунглях. Вой волком, бейся головой о стволы деревьев -
никто не откликнется, никто не поможет.
А уже нельзя ни сидеть, ни лежать. Невыносимо болит шея. Вдоль
позвоночника мечется раскаленная игла, ритмично впиваясь в затылок. Не
хватает воздуха, в ушах стоит звон, словно от чрезмерно большой дозы хинина.
Надо двигаться, - куда угодно, как угодно, лишь бы избавиться от
немилосердной боли.
Хинчинбрук шел долго, неимоверно долго, - сначала через джунгли, потом
по шоссе, - терял сознание, падал, но поднимался снова. Уже ничего не
болело, лишь конвульсивно дергались мышцы, да все тело стало непослушным,
чужим.
На рассвете, вблизи какого-то селения, он упал и не смог подняться. До
него, полуглухого и почти слепого, долетели крики и стоны, гул пожара, запах
гари.
Радуйтесь, святые отцы-иезуиты! Даже умирая, Майкл Хинчинбрук думал
только о том, что не выполнил задания и не наказал предателя-помощника.
Он не дожил лишь нескольких минут, чтобы увидеть обезумевшую толпу,
двигавшуюся по дороге к имению Сатиапала.
***
Пылал пожар. Метались по дороге кровавые блики. В канаве у шоссе,
оскалив зубы, беззвучно хохотал мертвый Майкл Хинчинбрук.
Из кустов выполз худой, запаршивевший шакал. Его тусклые глазки
блудливо оглядывались по сторонам, изъеденные язвами уши стригли воздух. И
без того пугливому страшно: в джунглях творилось что-то непривычное. Но
голод взял верх над страхом, и животное направилось к трупу.
Послышался рокот, меж деревьев блеснул свет, из-за поворота дороги на
большой скорости выскочила грузовая автомашина. Шакал мгновенно юркнул в
кусты.
Взвизгнули тормоза. Из машины выскочил Чарли Бертон. Он склонился над
трупом, отшатнулся и, схватившись рукой за голову, прошептал:
- Хинчинбрук... - а вслед за тем во все легкие: - Господин профессор!
Смотрите - Хинчинбрук!
Сатиапал вылез из кабины, несколько секунд молча смотрел на мертвого
шпиона, а потом махнул рукой:
- Поехали, Чарли. У нас нет времени.
- Сейчас. Я проверю, нет ли... - Бертон наклонился снова, чтобы ощупать
карманы Хинчинбрука.
- Оставьте! - брезгливо поморщился Сатиапал. - До этого ли сейчас?
Разве вы не видите, что творится в селении?
Он прислушался, затем бросился к машине, выключил свет и потянул
Бертона в кусты.
Это было сделано вовремя. Спустя минуту к автомашине подбежал огромный
детина с залитым кровью лицом. Он остановился, заглянул в кабину, зло
грохнул чем-то тяжелым по ветровому стеклу, свистнул и помчался дальше.
Следом пробежало еще двое. А потом со стороны пылающего селения
послышался какой-то неясный шум: грохот, топот, басистое гудение
возбужденной, разгоряченной толпы.
С факелами в руках, хотя уже рассвело, с кольями, топорами, мотыгами по
дороге бежали люди. Залитые своей и чужой кровью, с безумными глазами, они
спешили крошить и уничтожать, кричали друг другу:
- Скорее! Скорее!.. Спешите на "прасад" к Сатиапалу!
- Го-го-го!.. Принимай, раджа, гостей!
- Хо-хо-хо!.. Не слишком ли маленьким будет для нас "пуджа бари"?
Им было весело!
Сатиапал стоял в кустах, зажав мертвой хваткой руку Бертона, сухими
гневными глазами смотрел на пробегавших мимо и беззвучно шептал:
- Поздно... поздно...
Он вдруг спохватился:
- Чарли, надо немедленно бежать в имение! Надо предупредить всех: ни
единого выстрела. Бросить все, пусть уничтожают, разрушают. Убежать в
джунгли, да, убежать!
Он вынул из кармана крошечную бутылочку, плеснул из нее жидкость
сначала на Бертона, затем на себя:
- Теперь нам не страшны змеи. Бежим. Быстрее!
Но как бежать в джунглях! Цепкие ветви сплелись в сплошные сети, корни
заплели землю, стволы оскалились острыми сучками. А на дорогу не выйдешь: по
ней плетутся отставшие от толпы.
- Скорее, Чарли, скорее!.. - Сатиапал вдруг поморщился и остановился. -
Проклятый корень! Нога подвернулась, теперь не смогу идти быстро.
Сжав зубы, напряжением воли превозмогая нестерпимую боль, старик прошел
еще несколько сот ярдов и сел.
- Чарли, я вывихнул ногу, идите сами. Спасите рани Марию и Майю.
- Ну, что вы, профессор! Я не могу вас оставить!
- Идите! - крикнул Сатиапал. - Эх, почему вы так поздно рассказали мне
о случившемся в Навабгандже?!
Профессор скрипнул зубами и наклонился, развязывая шнурок.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг