На столе коротко прогудел видеофон. Буров не обратил на вызов никакого
внимания. Он лежал на диване, закинув руки за шею, и думал. Весь день он
сегодня не выходил из своей комнаты в общежитии. Ни на лекцию не пошел, ни в
вычислительном центре не работал, ни к очередному самоэкзамену не готовился.
Лежал и думал. Рядом, на низком столике, среди книг и пленок, стояла
коробочка с ментоловыми пастилками - Буров грыз их одну за другой. Перед
глазами у него висела огромная таблица, сделанная им самим и понятная ему
одному. В эту таблицу было вложено многое: основные сведения из астрофизики,
закодированные опять-таки самим Буровым разработанным кодом, проблемы
"ближние" и "дальние" и сроки их изучения, и еще тут были знаки, отражающие
"процесс самонаблюдения", и какие-то загадочные рисунки, о которых Веригин
говорил, посмеиваясь, что это запись буровских сновидений.
Опять прогудел вызов. Буров выхватил из-под головы подушку, запустил ею
в видеофон, но не попал. Он встал, и диван тотчас бесшумно убрался в стену.
Буров пошарил в стенном шкафу, вытащил дорожную сумку и поставил ее на
стул. Затем сгреб рассыпанные по столу кассеты с микрофильмами, рабочие
пленки и побросал их в сумку. Туда же отправился табулятор. Некоторое время
Буров стоял в раздумье, перелистывая толстый том с крупным тиснением "ТАУ".
В горле неприятно щипало: наглотался ментола. Потом, захлопнув книгу, Буров
залез на стул и начал отшпиливать от таблицы кнопки.
Тут в дверь постучали.
- Ты дома? - Костя Веригин просунул в приоткрывшуюся дверь круглую,
коротко стриженную голову. - Дома, - сказал он кому-то в коридоре. -
Полюбуйтесь: кажется, собирается залезть на потолок.
Вслед за Костей в комнату вошли Марта Роосаар и Инна Храмцова.
- Илья, почему не отвечаешь на вызовы? - сказала Марта с порога. -
Безобразие какое. Битый час тебя разыскиваем.
- А что случилось? - спросил он, продолжая отшпиливать таблицу. -
Приближается цунами?
- Ни капли не остроумно! - Марта тряхнула золотой копной волос. - Через
полчаса начнется вечер споров у философов. Мы вчера еще сговорились пойти -
ты забыл?
- Не забыл. Просто передумал.
- Почему?
- Почему, почему... Потому что - в священном писании, что ли,
сказано? - ненавистны мне пиры ваши.
- Какие пиры? Что за чепуху ты несешь, Илья? Слезь, пожалуйста, со
стула!
Буров, не отвечая, выковырял последнюю кнопку, таблица с шуршанием
перегнулась пополам. Спрыгнув со стула. Буров принялся за нижний ряд кнопок.
- Помочь тебе? - спросила Инна и, не дожидаясь ответа, стала
отшпиливать таблицу с другой стороны.
- Добрая душа, - пробормотал Буров. - Возьми ментоловую конфетку,
больше нечем тебя отблагодарить.
- Может быть, ты объяснишь, Илья, что происходит? - сказала Марта,
пройдясь по комнате и остановившись перед раскрытой дорожной сумкой. - Куда
это ты собрался? Впрочем, не отвечай, если не хочешь.
- Ну почему же, - сказал Буров, аккуратно складывая таблицу. - Я ухожу
из института, вот и все.
- Ты что - шутишь? - Веригин изумленно воззрился на друга.
- Никогда в жизни не говорил серьезней.
- У тебя было объяснение с Шандором? - догадался Веригин. - Из-за
статьи?
- Допустим.
- Илья, это просто смешно, - сказала Марта. - Ты написал обидную для
Шандора статью, а теперь демонстративно уходишь из института. Как это
понять?
- Разъ-яс-няю, - подчеркнуто ответил Буров. - А - учитель Шандор
достаточно умен, чтобы не обижаться на меня. Б - в моем уходе нет ничего
демонстративного, я ухожу просто потому, что в институте мне больше нечего
делать.
- "Нечего делать"! Как не стыдно говорить такое!
- Представь себе - не стыдно. Я отношусь к Шандору с величайшим
пиететом. Он научил меня мыслить самостоятельно, и дальше я пойду сам. Не
вижу в этом ничего постыдного.
- Илья, подумай как следует, - сказал огорченный Веригин. - Последний
курс, последняя практика. Сделать глупость легче, чем потом исправить ее.
- Дорогой мой Костя, последняя практика мне не нужна, потому что я не
буду сидеть в обсерватории у большого инкрата. Фактография меня не
привлекает.
- А что тебя привлекает?
Тут в приоткрытую дверь заглянула невысокая, плотно сбитая загорелая
девушка. Произнесла звучным голосом:
- Вся честная компания в сборе?
- Заходи, Тоня, - отозвалась Марта.
Тоня Горина, студентка института связи, вошла танцующей походкой. Все,
казалось, двигалось в ней - пышно взбитые черные волосы, серьги, брови.
Платье при каждом шаге меняло цвет и как бы рассыпало искорки.
- К философам на вечер собралась, Тонечка? - спросил Буров.
- Очень нужны мне философы, у них скучища вечно, нет, я мимо шла и
вспомнила. Я днем дежурила, и был разговор с Луной-2. Завтра утром, в восемь
с чем-то, наши возвращаются с практики - навигаторы и инженеры.
- О! Алешка, значит, прилетит, - оживился Веригин. - Очень кстати!
Алешка переубедит Илью.
- Чем же это, интересно, он меня убедит? - тонкие губы Бурова приняли
насмешливое выражение. - Историческими параллелями, что ли? - Он сунул в
дорожную сумку сложенную таблицу.
- Больше никаких новостей? - спросила Марта.
- Больше нет. - Тоня направилась к двери. - Ах, ну да, твой Федор ушел
в рейс к Юпитеру, разве ты...
- Знаю, - кивнула Марта. - Я знаю его расписание. Я просто думала...
- Ясно, ясно. Очень забиты линии связи с Луной, ну просто до отказа, и
Федору, наверно, не удалось получить даже полуминутного разговора. Не
огорчайся, Мартышечка.
Марта благодарно улыбнулась Тоне.
- А ты все еще на практике? - спросила Инна. - Что-то затянулась она.
- Уже не на практике. - Тоня обеими руками взбила прическу, карие глаза
ее смотрели весело, победоносно. - Меня взяли в ССМП на постоянную работу.
- А как же институт?
- Ну что - институт? У меня система восприятия низковата. Я
примитивная! - Тоня засмеялась. - Зато у меня дикторский талант голос,
выразительность, ну и все такое. Меня видят на экранах пилоты дальних линий,
колонисты Марса, вообще люди, оторванные от Земли, так вот - надо, чтобы им
было приятно видеть и слышать. Тут я выдержала испытания. Чего же зря
занимать место в институте?
- Тонечка, прелесть моя! - воскликнул Буров. - Да ты вовсе не
примитивная, ты умница. Разреши поцеловать в щечку.
- Не разрешаю! - Тоня со смехом выпорхнула за дверь.
- Что, развеселился, союзницу нашел? - сказал Веригин. - Неубедительно,
Илья. У тебя-то система восприятия повыше, чем у Тони.
- Тогда давай сформулируем так: я не подхожу ни под одну из нынешних
систем обучения. И на этом закончим разговор.
Буров выгреб из стенного шкафа еще несколько книг, рубашек, кассет и
побросал их в сумку.
- Постой, так нельзя, все помнется. - Инна принялась перекладывать вещи
в сумке.
- Единственный человек, который меня понимает! - Буров потрепал Инну по
плечу. - Что вы приуныли, ребята? Все идет правильно, поверьте. Жаль
покидать привычные стены, это так, но - пора приниматься за дело.
Помолчали. Потом раздался тоненький голос Инны:
- Ты хочешь уехать сегодня?
- Конечно. Чего тянуть?
- А гонки? Послезавтра гонки, ты ведь собирался...
- Да, гонки! - Буров остановился посреди комнаты морща в раздумье
лоб. - Хм, гонки. А верно - погоняться напоследок...
От места приземления рейсового стали прибывать вертолеты, толпа лунных
пассажиров направилась к белым террасам космопорта.
- Вон Алешка! - Марта сбежала с террасы и понеслась навстречу.
Морозов - высокий, в сером летном комбинезоне, с непокрытой русой
головой - шел, заслонясь ладонью от утреннего солнца, бившего в лицо.
Инна, Буров и Веригин, стоявшие у балюстрады, видели, как просиял
Морозов. Он подхватил Марту под руку, они оживленно заговорили. Морозов
вытащил из кармана кассету и протянул ей. Было видно, как Марта, торопливо
отойдя в сторонку, вытянула из кассеты крохотный патрончик и сунула себе в
ухо.
Морозов постоял немного рядом с ней, а потом медленно пошел к террасе.
Спустя минуту он тряс руку Инны, обрадованно хлопал по плечам Веригина и
Бурова.
- Какой красивый, - сказала Инна, разглядывая прикрепленный к
морозовскому комбинезону значок "Лунный альпинист" с изображением серебряной
горы на фоне черного неба. - Ты лазил на Гюйгенс? Молодец, Алеша!
- А что? - Морозов приосанился. - Мне к лицу, правда ведь?
- Истинная правда, - подтвердил Буров. - Значок придает тебе
индивидуальность.
Инна тихонько засмеялась.
- Я не потому сказала "молодец", что ты на Гюйгенс вскарабкался, а
потому, что ты Марте письмо привез. Это ведь от Федора? Она прямо
заждалась...
Марта все стояла там, недалеко от террасы, освещенная солнцем, и
неподвижно глядела куда-то вверх. Кто не знал, что она слушает микропленку,
тот удивился бы: вот стоит досужая девушка и восторженно смотрит в пустое
небо.
Морозов отвел от Марты взгляд.
- Володя! - окликнул он Заостровцева, как раз проходившего мимо. -
Подожди немного, вместе домой полетим.
Но Заостровцев покачал головой и деловито сообщил, что у него нет
времени ждать следующего аэропоезда, так как он хочет успеть посмотреть
учебный фильм "Система стабилизации опоясывающих напряжений при превышении
крейсерской скорости на кораблях класса...".
- Ладно, ладно, - прервал его Морозов. - Знаю я ваши фильмы - одно
название надо полдня выговаривать. Лети. Педант этот Заостровцев - почище
нашего Кости. Ну, как вы тут, ребята?
- У нас новость, - сказал Веригин, - Илья уходит из института.
- То есть как? Что случилось, Илья?
- Если не возражаешь, поговорим потом, - сказал Буров.
- Возражаю.
- Ну, все равно - потом. Что за нескончаемое письмо прислал ей
Чернышев? Марта, скоро ты?
- Не торопи, - быстро сказала Инна.
- Она до вечера будет тут стоять и слушать. А нам некогда. Нам с Костей
надо яхту настроить.
- Не буду я гоняться, - сказал Костя. - У меня самоэкзамен.
- Ну во-от! Ничего, перенесешь самоэкзамен на другой день.
- Ах да, завтра спортивный праздник! - вспомнил Морозов. - Гонки! Не
переноси экзамен, Костя. Я выйду с Ильей на дистанцию.
- Вот и хорошо! - обрадовался Веригин.
А Буров проворчал:
- Чего хорошего? Не люблю я ходить с Алешкой. Он варвар, так и лезет
куда не надо.
- Кого надо обогнать? - деловито спросил Морозов. - Соперники сильные?
- Из сильных - Дюбуа, - сказал Буров. - У него напарник таитянин, да ты
знаешь, имя у него - не выговоришь. Тори-тери-что-то-такое-мауи-уау.
- Знаю, упрощенно - Терри. А еще кто?
- А еще мы с Инной, - раздался голос Марты. Она незаметно подошла, ее
зелено-серые глаза сияли, лицо все еще хранило выражение какого-то детского
изумления. - Мы перегоним вас, так и знайте. "Лилия" придет первой.
- После "Фотона", - уточнил Буров. - Ну, поехали. Времени сколько
потеряли из-за этого Морозова.
Ранним летним утром шли по садовой аллее к яхт-клубу Буров и Морозов.
- Ну вот, я все тебе рассказал. Теперь можешь начинать отговаривать.
- Не стану я отговаривать, Илья, - сказал Морозов, помолчав. -
Наверное, ты прав.
- Мне полагается издать вздох облегчения, - усмехнулся Буров. - По
правде, я опасался, что ты начнешь глушить меня историческими примерами.
Расскажешь, как Ломоносов пришел в лаптях учиться в Москву и сколько учебных
заведений он окончил.
- Неудачное сравнение, Илья. Во-первых, ты не Ломоносов. Во-вторых, не
те времена...
- В том-то и дело! Хотя... - Буров остановился и, прикусив нижнюю губу,
посмотрел на Морозова. - Знаешь, что мне пришло в голову? Все-таки аналогия
есть. Ломоносов похоронил флогистонную теорию...
- А ты собираешься похоронить теорию Шандора Саллаи? - засмеялся
Морозов.
- Не смейся! - запальчиво сказал Буров. - Мир в те времена казался
большинству вполне гармоничным, и потребовались исследования Ломоносова и
Лавуазье, чтобы вывести науку из тупика заблуждений. Ныне научно обоснован
гомеостатический путь развития. Равновесие системы человек - природа! Но и
эта гармония ошибочна... Вообще гармония - результат работы на заниженном
пределе. Гармония, если хочешь знать, - состояние застоя мысли...
- Ты слишком категоричен, Илья. Критическое мышление в науке
необходимо, кто ж спорит. Но... Чего ты, собственно, добиваешься?
Гармоничные отношения человека с природой тебе не нравятся? Но они,
во-первых, еще не достигнуты...
- А во-вторых, - прервал его Буров, - они принципиально недопустимы.
Жизнь возникла в хаосогенных областях Вселенной, она и существует как
ежечасное, ежеминутное отрицание закона растворения организованных систем в
хаотической среде. Жизнь не стремится к равновесию, она препятствует ему.
- Мы проходили второй закон термодинамики, - поморщился Морозов.
- Вот в том-то и дело, Алешенька: мы проходили, но не задумывались! Мы
знаем теоретически энергетику открытых систем, но - что мы делаем, чтобы
преодолеть нерегулярность притока свободной энергии? А когда кто-то
рассчитывает вариант, при котором возможно преобразование тау-излучения...
- Не кто-то, а сам великий Буров.
- Да, сам великий Буров! - крикнул Илья раздраженно. - Великий Буров
рассчитал вариант нового взаимодействия, а великий Шандор Саллаи отверг его
на корню, потому что давно известно, что тау-поток не поглощается и не может
быть трансформирован в другие виды энергии. А безмозглые кретины со значками
лунных альпинистов тут как тут со своей пошлой иронией.
- Не ругайся. Я тоже умею.
- А что делать, если только ругань способна тебя расшевелить?
- Слушай, Илья... Выдержка входит в программу нашей подготовки, но ведь
я могу и не выдержать...
- И что? Поколотить меня? Да, это ты можешь, потому что сильнее
физически.
- Почему ты взъелся на меня?
- Да нет, не взъелся. - Буров с безнадежным видом махнул длинной
рукой. - Проходи свою прекрасную подготовку. Проявляй выдержку. Выполняй
параграфы. И когда-нибудь дослужишься до начальника службы полетов
где-нибудь на Марсе.
- Я буду летать. Понятно? Летать, пока хватит сил залезать в пилотское
кресло.
- Летай, летай. Сил у тебя хватит, инструкции выполнять умеешь. В
запретные зоны не полезешь.
- Что ты имеешь в виду?
- Да хотя бы Плутон.
- А почему я должен лезть на сумасшедшую планету? - посмотрел Алексей
на Бурова. - Чтобы напороться на "дерево", "смерч" или как еще назвать эту
штуку которая сожгла "Севастополь"?
- Лезть, конечно, не надо. Но хотя бы проявить интерес к запретной
планете, попытаться понять...
- Я не планетолог, - отрубил Морозов, нахмурясь. - И о Плутоне уже
понаписано столько, что... Почему ты собственно, думаешь, что мне не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг