веке. Правда, общепланетный язык науки, о котором мечтали ученые, -
реальность. Но электронный чудо-переводчик позволил сохранить и национальные
языки со всей их неповторимостью и красотой.
Селянин включил видеопанораму. Стена напротив Мгновенно исчезла.
Запахло водорослями, солью. Стало знойно. И насколько хватал глаз, голубела
вода. Слышался плеск волн.
До глубокой ночи просидел Валентин в комнатке, действительно ставшей
для него окном в обновленный мир. Утром вновь занял место у стола-пульта. Он
провел возле экрана и еще один день, а потом закрылся в спальне, пытаясь
разобраться в лавине новостей.
Когда-то люди мечтали покорить пустыни Азии и Африки, построить
подводные города на гигантских шельфах морей и океанов. Все это стало явью.
Когда-то грезили об отеплении Сибири и Канады, ломали голову над тем,
как заставить плодоносить каменистые горные хребты. Все это осуществилось.
Люди потеснили море, соединив острова, создали гигантские водоемы
посредине материков.
Перемены восхищали Валентина, рождая гордость за человеческое
всемогущество. Перемены пугали Валентина, потому что убеждали его в
собственном ничтожестве.
Он с оторопью думал о встрече с людьми.
Он с нетерпением ждал этой встречи.
Три человека ему были знакомы, но двое были врачами, он относился к
ним, хотя и с уважением, однако чуть снисходительно. Это осталось с тех пор,
когда он работал в тундре и частенько поступал вопреки предостережениям
эскулапов, даже посмеивался над их страхами. Об Ольге, вернее Эле, Валентин
старался не вспоминать. Он вычеркнул ее из памяти... Хотел вычеркнуть.
ИЗВЕСТИЯ С ГАНИМЕДА
Илья Петрович, вероятно, неплотно закрыл дверь, и до поздней ночи из
сектора дома, где он жил, доносилась музыка, полная тоски и боли. А утром он
появился в гостиной очень тихий, грустно улыбающийся. И Валентин впервые
подумал о нем просто как о человеке, у которого своя особенная, не похожая
на другие жизнь, свои радости и горести, а где-то в космосе - любимая дочь.
- Надеюсь, у вас... у тебя все благополучно? - спросил Валентин.
- А почему ты решил, что может быть иначе?
- Уж очень грустно ты играл.
Илья Петрович покачал головой.
- Играл не я. Не тот у меня слух, чтобы так играть. Но ты прав, мне
было не по себе вчера... Ну, а твои планы не изменились? К людям? Раз ты
готов, мы тем более готовы. Саня, одежду!
Он не хотел говорить о себе.
А робот уже развертывал белый пакет, в котором кроме белья, брюк и
куртки лежали носки, перчатки, коричневая шапочка вроде спортивной и мягкие,
тоже коричневые, полусапожки. Валентин переоделся, удивляясь, как впору все
пришлось, как легка и удобна одежда.
- Заправить "стрекозу"! - приказал Илья Петрович роботу. - Через
полчаса вылетаем. Автоматику здания на готовность номер три. Окна затемнить.
- Задание понятно, - четко выговорил "немой" Саня.
- Ему вернули речь, - объяснил Илья Петрович. - Прежде мы боялись, что
он может спутать все наши планы. В актеры он не годится. Да и мы тоже...
Валентин усмехнулся.
- Нет, я не над тобой... Я вспомнил, как однажды обругал Саню. И еще -
как рассказывал ему о себе...
- И что он?
- Слушал, да еще как внимательно!..
За дверью раздались шаги.
- Я могу войти?
- Конечно, конечно... Полюбуйся-ка нашим героем, Клавдия Михайловна.
Клавдия Михайловна появилась в костюме, который, вероятно, предпочитали
носить в зимнюю пору все женщины средней полосы: брюки, куртка, шапочка. У
Клавдии Михайловны они были белыми... Золотистые волосы лежали на левом
плече. Оглядев Валентина, Клавдия Михайловна одобрила:
- А ты молодец. Была бы помоложе, наверное бы вздыхала тайком о тебе, -
и, посерьезнев, спросила Илью Петровича: Ты слышал?
Тот кивнул.
- Теперь они очень споро дадут знать о себе. В ту сторону досланы два
дополнительных ретранслятора. Ты не терзай себя понапрасну, как ночью...
- Вчера вечером мне вдруг показалась, что я забыл ее лицо, - сказал
Илья Петрович. - Немыслимо, чтоб я и - забыл. Мне стало страшно вчера, и я
попытался написать ее портрет. По памяти написать. Включил музыку и встал к
мольберту... Нет, нет, я, конечно, помню каждую ее черточку. Немыслимо...
чтобы не помнить. Мы отвлеклись.
- Я уверена, что все окончится благополучно, - Клавдия Михайловна
повернулась к Валентину. - Тебя надо приготовить к выезду в мир. Возьми вот
это, - она протянула переговорные микростанции, похожие на клипсы.
- Тебе не обойтись без них... Дай лучше я сама прилажу.
Клавдия Михайловна приподнялась на носках, прижала крохотные аппаратики
к мочкам его ушей. Валентин лишь в первые секунды чувствовал легкое жжение в
том месте, где они соприкасались с кожей. Потом неприятное ощущение исчезло.
- Никакой подзарядки им не требуется. Они питаются биотоками
человеческого тела, - объяснил Илья Петрович. - Снимать на ночь не надо.
Воды можно не остерегаться. А вызывая нужного человека, произнеси имя...
Правда, предварительно в память микростанции надо ввести позывные дорогих
тебе людей. Не огорчайся - у тебя еще появится их немало. Можешь, конечно, в
каждом отдельном случае прибегать к услугам справочного центра. А как
пользоваться приемником и передатчиком изображения, ты видел: стоит нажать
на него... Да, если придется беседовать с кем-то, кто не знает русского,
прикажи микростанции: "Перевод!" - все уладится немедленно. Микростанция
самостоятельно подключится к электронному переводчику... Запомнил?.. Вы
присядьте... Я сейчас...
Ан вернулся, бережно прижимая к груди что-то завернутое в зеленую
ткань.
- Это портрет? - не очень уверенно спросила Клавдия Михайловна.
Илья Петрович кивнул.
- И можно взглянуть?
Илья Петрович почти испуганно отстранился. Но потом все-таки отвернул
зеленую ткань.
Девушка в развевающемся на ветру легком платье, казалось, была готова
взлететь - так порывисто рванулась она вперед, так пристально вглядывалась
куда-то вниз и вдаль прищуренными глазами.
Валентин не сразу заметил, что лишь девичье лицо выписано четко и
смело, а фигура и платье намечены скупыми и едва заметными штрихами. Но
именно поэтому портрет передавал тоску, смятение, тревогу отцовской души, и,
казалось, нельзя тут ничего нельзя прибавить, ни одного штришка...
А в гостиной стал сгущаться сумрак, хотя на улице был день.
- Погоди, Саня! - крикнула Клавдия Михайловна. - Не надо затемнения!
- Не мешай ему, Клава, - попросил Илья Петрович.
Было слышно, как он завертывал в темноте портрет.
- Я пойду первый... - это опять произнес Илья Петрович.
Клавдия Михайловна с Валентином молча двинулись следом за ним.
Сознавали: сейчас не надо слов. Сейчас вправе говорить только Илья Петрович.
И он действительно предупреждал:
- Осторожно, поворот... Сейчас - лестница...
Яркий дневной свет резанул глаза. Лицо обдало холодом. Валентин
почувствовал, что костюм на нем становится вроде бы толще. Особенно заметно
изменились, перчатки. Не утратив мягкости, они стали плотными, словно
сработанными из кожи. Селянину вспомнились дети, гуляющие в тоненьких
костюмчиках при двадцатиградусном морозе. Ткань, видимо, способна менять
свою теплопроводность в зависимости от наружной температуры.
Помещение, в котором оказались все трое, напоминало застекленную
беседку. Здесь стояла зеленая машина, точь-в-точь как те, которые Валентин
принял когда-то за вурдалаков, глотающих детей. Но сейчас машина выглядела
мирной и уютной, быть может, потому, что в ней ужа домовито сидел Саня. Илья
Петрович занял кресло рядом, бережно положив портрет на колени.
Когда уселись и остальные, вход автоматически закрылся. Вверху что-то
негромко щелкнуло и зажужжало. Тотчас такие же звуки донеслись и снизу.
Потом жужжание перешло в тонюсенький писк и перестало быть слышным. Машина
качнулась, подпрыгнула и двинулась вперед. Стеклянная стена словно
испарилась.
Клавдия Михайловна поочередно нажала три кнопки на панели рядом со
своим креслом и больше не интересовалась, где и как летит "стрекоза".
А Валентин с любопытством оглядел салон. Расставленные полукругом
кресла, стол перед ними. Светло-коричневая мягкая драпировка стен, словно
живые на ощупь, ласковые подлокотники кресла. И само кресло было необычным:
как бы ни менял позу Валентин, как бы ни поворачивался, оно тотчас принимало
самую удобную для него форму. Уж не отзывалось ли на биотоки его мышц?
Клавдия Михайловна озабоченно сказала:
- Быть может, послушаем, нет ли каких вестей об "Артуре"?
Илья Петрович открыл глаза, вздохнул:
- Я давно слушаю... Ничего, ни слова о них...
- Все-таки что случилось? - спросил Валентин.
Илья Петрович не ответил.
- Ну хорошо, расскажу я, - сказала Клавдия Михайловна. Надо бы еще
перед отлетом, но можно и сейчас... Несколько дней назад прервалась связь с
одной станцией в космосе. Она далеко, в поясе астероидов.
- Я уже слышал об этом, - сказал Валентин. - Передавала видеогазета.
- Но ты не знаешь, что дочь Ильи Петровича как раз на этой станции, на
"Артуре". Вчера вечером со станции на Ганимеде... Это спутник Юпитера... Так
вот... с Ганимеда получено известие... Оказывается, перед второй вспышкой на
Ганимеде приняли радиограмму. В общем, экипаж "Артура" заметил необычное
тело шаровидной формы и решил догнать его. "Вот и все, что пока известно.
Перебой связи не раз случался, Клавдия Михайловна обращалась теперь не
столько к Селянину, сколько к Илье Петровичу. - "Артур" отлично оборудован.
Конечно, поволнуется молодежь, но ведь уже посланы ретрансляторы...
Серебряный звон заставил ее умолкнуть. Крышка стола откинулась,
образовав экран видеопанорамы.
- Неужели общепланетная передача? - тревожно спросил Илья Петрович.
- Не думаю. Они бывают вечерами.
- Но если что-нибудь экстренное?
А на экране появилась женщина в черном платье.
- Слушайте, слушайте, люди Земли! Слушайте, наши далекие товарищи на
Луне, в космических станциях и кораблях. Говорит информационный центр
планеты. Говорит Голубая планета.
Женщина была рядом, за столом, протяни руку и коснешься ее платья.
- Всемирный Совет сообщает, - продолжала женщина, - пятнадцать часов
тридцать семь минут назад наблюдатели на Деймосе обнаружили на круговой
орбите возле Марса тело шаровидной формы. Вскоре оно скрылось за диском
Марса, однако с противоположной стороны не появилось. Метеорная служба на
Марсе решительно отрицает возможность падения тела на планету. Приборы
засекли бы его в момент прохождения атмосферы. Есть основания полагать, что
тело, замеченное с Деймоса, аналогично телу, которое видели на станции
"Артур-9". Не исключено, что речь идет об одном и том же теле. Далее.
Появление в космическом пространстве одного или двух необычных тел,
внезапное приближение к Марсу, и такое же внезапное исчезновение, вспышки в
поясе астероидов вызывают необходимость срочного расследования. Всемирный
Совет распорядился... Первое. Всем обсерваториям на Луне и малых спутниках
Земли, на Марсе и его спутниках, всем радиолокационным станциям вести
непрерывные поиски любых неизвестных тел, пересекающих Солнечную систему.
Второе. Экипажам космических кораблей, находящимся в секторах ДЦ-7, АЦ-9,
ГЦ-11 и МП-14, немедленно направиться в пояс астероидов на розыски станции
"Артур-9". Руководство спасательными работами возложить на Совет Марсианских
поселений. Третье. Экипажам всех космических кораблей и станций запрещается
в случае обнаружения ими шаровидных тел сближаться с этими телами или
преследовать их. Четвертое. Всемирный Совет сообщает, что в ходе заседания
было высказано предположение об искусственном происхождении шаровидного тела
или даже двух таких тел. Однако фактов, которые бы однозначно убедили или
опровергли такое предположение, пока недостаточно. Всемирный Совет призывает
человечество проявить в оценке происходящего разумную осторожность в такой
же степени, как и разумный оптимизм.
Женщина исчезла, экран стал глубоким и черным, и Только в центре сияла
светлая точка. Она приближалась, становясь ярче, и вот уже ясно, что это
голубой шар Земли и затейливая вязь надписи вокруг него: "Разум преобразует
природу". В тесный салон "стрекозы" донеслась торжественная мелодия. Услышав
ее, Илья Петрович и Клавдия Михайловна замерли. Валентин понял, что играют
Гимн Планеты и вытянулся в кресле, опустив ладони рук на колени.
Но вот экран погас. Спутники Селянина повернулись друг к другу.
- Если это живые разумные существа и вспышки вызваны ими, "Артур" не
может пострадать, - сказала Клавдия Михайловна.
- А если все-таки антивещество? - глухо вымолвил Илья Петрович.
- Крупный метеорит из антивещества? По-моему, исключается.
- А если не метеорит... Если искусственное тело из антивещества...
- Посланцы антимира? Это невероятно...
Клавдия Михайловна с Ильей Петровичем прислушались. Валентин тоже
разобрал свое имя, но не сразу сообразил, что слышит собственную
микростанцию связи.
- Дорогие товарищи Илья, Валентин, Клава! Отзовитесь... Здоровья вам и
больших открытий! Председатель Всемирного Совета Локен Палит просит посетить
его. Если согласны, приезжайте сегодня же. Особая просьба к тебе, Валентин.
Председатель очень хочет видеть тебя... Ваше решение, друзья?
- Зачем спрашивать?.. Я, конечно, всегда готов... немедленно, -
забормотал Илья Петрович.
- И меня? Зачем? - удивилась Клавдия Михайловна.
- Пожалуйста, если приказано, - робко промолвил Селянин.
- Благодарю, товарищи, - донеслось в ответ. - Даю автопилоту вашей
"стрекозы" новый курс. Вагон "синей молнии" ждет вас.
"Стрекоза" круто накренилась влево, меняя направление.
Даже для Ильи Петровича и Клавдии Михайловны вызов был необычным. А
Валентин тем более не понимал, зачем понадобился председателю Всемирного
Совета.
Но расспрашивать он не стал.
А впереди, за линией горизонта, стали выдвигаться верхние этажи зданий.
Легкое облачко коснулось одного из них, словно решило заглянуть - что там,
за прозрачными стеклами, уютно ли живется людям? Но и облачко не достигало
плоской крыши. Здание было никак не ниже семисот-восьмисот метров. Целый
город в одном доме!
Валентин уже знал - не зря ведь просиживал у видеопанорамы, - что живут
люди в больших и красивых зданиях. Но теперь, когда они были перед ним, он
понял, что видеопанорама все-таки не передала всей их огромности и
великолепия. Каждое здание походило на гигантский кристалл - то
изумрудно-зеленый, то красный, как рубин, то сапфирно-синий. А здание, к
которому прилепилось облачко, было янтарно-желтым. Цвет был глубок и нежен,
снизу темнее, вверху - светлее. Последние этажи, казалось, подсвечивались
изнутри прожекторами.
"Стрекоза" пролетела в какой-нибудь сотне-другой метров от плоской
крыши янтарного здания. Скорее даже не крыши, а парка. Нет, двух парков.
Один из них был обрамлен довольно широким четырехугольником из сосен, а в
середине имел что-то серое и поблескивающее, как лед. Неужели каток? Другой
парк тоже был с чем-то круглым и гладким, но розовым, как утреннее солнце. А
лучи, разбегавшиеся от розового диска, были ярко-желтыми, пространство же
между ними сплошь занимали светло-голубые ели. Неужели и диск и лучи - все
из подкрашенного льда. Конечно, изо льда. Вон в маленькие фигурки людей
раскатывают. Мал мала меньше... Неужели дети? И как много их! Неизмеримо
больше, чем на той, не столь броской по цвету половине крыши-парка.
Пронеслись мимо очень стремительно, Валентин готов был усомниться в
увиденном. А тут новые неожиданности. Янтарная стена не имела ни одного
окна. Или он не разглядел этих окон, потому что видел все смутно, словно
боковым зрением? Но вот сотни, даже не сотни, а тысячи похожих на коконы
шелкопряда аппаратов, сновавших в воздухе, - это реальность. И не младшие ли
это сестры их "стрекозы": та же форма, такая же беззвучность и
маневренность. Правда, размеры поменьше, окраска разнообразней, а в
остальном сходство поразительное. Снизиться бы, разглядеть поближе...
Но "стрекоза" круто взяла влево от города, и только теперь Валентин
опять увидел покрытую снегом землю, вернее все тот же лес, но рассеченный
множеством широких и узких просек. Появилось плоское строение с двумя
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг