Сразу стало спокойнее на душе.
- Тебе надо уснуть, капитан. Я подожду, пока ты уйдешь.
И он опять подчинился. Санитары молча посторонились, пропуская его.
Встреча с Ольгой произошла не вечером, а лишь на следующее утро.
- Тебя не захотели будить, - объяснила Ольга. - Надеюсь, сон подкрепил
тебя?
Валентин рывком сел в кровати. Он давно не чувствовал себя таким
крепким. Если бы не воспоминания о вчерашнем, он считал бы, что совсем
здоров.
Ольга стояла у кровати, в ногах. На ней было короткое, до колен,
платье, которое плотно облегало ее, подчеркивая стройность и гибкость тела,
мягкую округлость рук. Цвет платья вначале показался иссиня-черным. Но тут
же Селянин решил, что нет, оно зелено-желтое, вернее даже зелено-красное. А
потом он понял, что на свету ткань все время меняет цвет. К тому же
вспыхивают на платье веселые искорки, особенно яркие и крупные на подоле.
Ольга была причесана тоже необычно. Белокурые волосы не закрывали лба и
ушей, а были откинуты назад и послушно стекали на спину, хотя никаких
приколок и гребней Валентин не заметил. Вероятно, из-за такой прически Ольга
казалась серьезной и строгой. Розовые клипсы в ушах не только не нарушали, а
наоборот, усиливали это впечатление.
- Я буду ждать в гостиной, - сказала Ольга и направилась к двери, но
как-то скованно, словно принуждая себя.
Когда Валентин, шаря рукой по тумбочке у койки, столкнул на пол кружку,
Ольга вздрогнула, но не обернулась.
Ее поведение, весь изменившийся облик вызвали у Селянина тревогу. Вчера
он боялся за себя самого, за реальность своих ощущений, сейчас он усомнился
и в Ольге, в ее любви к нему.
Торопливо проглотив завтрак, он поспешил в гостиную.
Ольга сидела на банкетке у окна, за которым был зимний лес. Солнце
висело низко, и снег был в длинных синих тенях.
Заслышав шорох шагов, девушка подвинулась, безмолвно приглашая сесть
рядом. Валентин опустился на самый краешек, помедлив, обнял Ольгу за плечи;
по она вдруг посмотрела ему в лицо ясным, строгим взглядом, и он,
окончательно оробев, опустил, руку. Даже во время первых свиданий с пей он
не чувствовал подобной робости. Он был старше, опытнее, умнее, и это
сознавали оба. Сейчас роли словно переменились.
- Вчера ты увидел что-то сильно взволновавшее тебя?.. Ты, пожалуйста,
не скрывай ничего, я прошу, - заговорила Ольга.
Значит, то, что его беспокоит, не составляет секрета ни для кого! Но
именно поэтому Валентин стал возражать: ничего-де серьезного нет. Ольга
терпеливо слушала, но он видел: она жалеет его и только поэтому не уличает
во лжи. Опять он оробел перед нею и со страхом подумал о себе.
- Нам надо о многом поговорить, - после долгого молчания сказала
Ольга. - Но я не знаю, как начать о главном... Ты боишься признаться и
убеждаешь - не только меня, но и себя хочешь уверить, - что все нормально,
все обычно. Ну вот, я все-таки, пожалуй, не так начала, как надо бы...
Она взяла его руку. Пальцы ее были теплыми и ласковыми. Но Селянина
вдруг рассердила эта робкая ласка. И Ольгина нерешительность в словах тоже
рассердила.
- Ты не ищи подхода! Прямо руби: с ума сходишь, мол... Это главное? А я
сам догадываюсь! Иной раз такое начинает мерещиться... А ты успокаиваешь...
будто ребенка... несмышленыша... И врачи... Зачем они... и ты... Зачем
обманывать? Уж лучше сразу...
Он почти захлебывался в нервном припадке и, сбиваясь, перескакивая с
одного на другое, рассказал обо всем, что привиделось ему в этой странной
больнице.
Ольга пыталась остановить его, но это лишь ожесточало Селянина, и
девушка в конце концов не стала ему мешать. А когда он выпалил все, она
виновато сказала:
- Илья Петрович предостерегал, что так может случиться, если сразу не
сказать тебе всего. А я была уверена, что ты еще ничего не замечаешь, и не
начинала с тобой разговора о главном. Даже сейчас я не знаю, как к нему
подступиться...
Ольга смятенно смотрела на Селянина, будто от него ждала помощи. И тут
Валентин вспомнил, что Ольга ведь замужем и, наверное, об этом - бесконечно
важном для него - собирается и не может заговорить.
- Ты не думай о болезни. Ты совсем здоров. Понимаешь? Здоров, -
повторила Ольга.
- Все вокруг да около?! Ты признавайся: к нему хочешь вернуться? К
мужу? Разве ты все еще не ушла от него?
- Я не была замужем. Да и не это сейчас главное.
Валентин снова но мог понять ее. Но он заставил себя успокоиться,
готовый теперь принять любое испытание, которое выпадет ему. Странно, его
спокойствие неожиданно передалось и Ольге. Он не смог бы объяснить, по каким
внешним признакам определил это, быть может, - их и не было, этих внешних
признаков, но он почувствовал: Ольга тоже стала спокойнее.
- Тебе пора знать правду, - заговорила она. - Ты считаешь:
пригрезилось. И даже, что ты... сходишь с ума. А на самом деле во всех
странностях ты можешь сам разобраться хоть сейчас. Они существуют... Извини,
я хотела бы все сказать, Ольга остановила нетерпеливое движение Валентина. -
Вопросы - после... Я знаю, ты любишь фантастику вроде уэллсовской. Помнишь,
есть роман. Он называется "Когда спящий проснется". О том, что человек
проснулся через много-много лет. Его звали Грехэм. Неужели ты не помнишь?
Как ты можешь не помнить. Словом, представь, что ты... ну, вроде бы
долго-долго спал... Как Грехэм, или почти как он... И вот проснулся в новом
мире, за который боролся и страдал... Наяву видишь свою самую сокровенную
мечту о будущем.
- К чему ты об этом? - внезапно охрипшим голосом спросил Селянин.
Ольга побледнела и взволнованно продолжала:
- Ты, пожалуйста, не расстраивайся. Но надо же тебе узнать правду. Ты
не спал. Ты замерз тогда в тундре. Тебя нашли в глыбе льда и не просто
вернули, а восстановили к жизни... И вот ты - живой...
Слова ее показались Валентину настолько нелепыми, что он не сразу вник
в их смысл, подумав лишь о том, зачем Ольга с таким серьезным видом пытается
подстроиться к его безумию.
- Ты не веришь мне?
- Зачем... об этом? И так?
- Ты не поверил! - в отчаянии сказала Ольга. - Ну, хочешь, мы сходим к
Илье Петровичу или еще к кому-нибудь. Они подтвердят. Или вот... Мы их
вызовем сюда. Хорошо?
Ольга подняла руку к левому уху, задев клипсу. Та вспыхнула красным
огоньком. А в воздухе возникли полупрозрачные фигуры Ильи Петровича и
Клавдии Михайловны. Фигуры подрагивали. Губы у Ильи Петровича беззвучно
шевелились.
- Да, да, я прошу помочь мне, - сказала Ольга, обращаясь к этим
странным фигурам.
Илья Петрович и Клавдия Михайловна о чем-то заговорили. Ольга сдернула
клипсу с правого уха, протянула Валентину.
- Извини, я забыла, что у тебя этого нет. Ты же ничего не слышишь.
Лишь теперь, когда маленькая вещица лежала на его ладони, Валентин
разглядел, что это не украшение, вернее не просто украшение, а какой-то
очень тонко сработанный приборчик, сверкающий красным уголечком и чуть
ощутимо подрагивающий. Но главное было даже не это. Валентин отчетливо
услышал Клавдию Михайловну и Илью Петровича. Вслед за Ольгой они уверяли
Селянина, что он попал в неблизкое будущее и видит вокруг множество
необычных для него предметов и явлений. Вот, например, Саня, который
постоянно рядом с ним, - это просто робот, обыкновенный робот, а вовсе не
человек...
Селянин и теперь не знал, верить или не верить в реальность того, в чем
его убеждали. Необыкновенность приборчика, полупрозрачные фигуры, повисшие в
воздухе, убеждали: верь! Однако Ольга, тут рядом живая Ольга... Вчера, в
смятении убегая из лесу, он звал ее, потому что она, она одна могла помочь
ему выкарабкаться из безумия в мир реальных вещей. Сейчас его уверяли, что
безумные видения как раз и есть реальность. Зачем они с ним так? Или он
все-таки безумен?
Все молчали, ожидая его слов, и он выдавил из себя, обращаясь к
прозрачным фигурам:
- Да, мне все ясно...
Фигуры медленно истаяли.
- Я рада, что ты убедился, - сказала Ольга.
Он не ответил.
- Почему ты молчишь?
- А что мне говорить?.. Я хочу остаться один. Я должен остаться один!
- Ты не поверил?..
- А чему я должен поверить? Что будущее, что мир не тот? Что не только
я, но и ты... Что мы с тобой оба... восстановленные к жизни мертвецы?
Девушка отрицательно покачала головой.
- Нет, я не жила в двадцатом веке. В то время жила, должно быть, моя
далекая прабабушка, которую звали Ольгой. Через много поколений генетический
код повторился почти в точности. А то, что это совпало с твоим
восстановлением - почти невероятная случайность, но она - факт, как
видишь...
- Не хочу жалости! Если безумие, то к чему скрывать?!..
- Ты здоров, пойми. Здоров, как и я.
Валентин напряженно всматривался в лицо девушки.
- Но если все это правда... Кто же ты? Вы?
- Зачем так: "вы"?..
Селянин не ответил, вслушиваясь, придирчиво вслушиваясь в голос.
- Я твой товарищ и сестра по голубой планете. Меня зовут Эля. Мой отец
наладчик роботов, а мать воспитатель в школе. Я сотрудник института
сверхчистых металлов. Теперь-то ты веришь мне, капитан?
Она произнесла это слово "капитан" совсем как прежняя Ольга, его
невеста.
Валентин глухо вымолвил:
- Не говори так: капитан. Слышишь?
Он всматривался в ее лицо, в каждую черточку отдельно. Все было
Ольгино. До мельчайших подробностей Ольгино.
- Нет, не верю! Ты - Ольга!.. И как они там, мои друзья на стройке?..
Но, едва сказав это, Валентин окончательно осознал, что нет их на
свете, его друзей. И Ольги нет. Как же он будет жить один в новом незнакомом
мире среди неизвестных людей? Он чужой им и они ему чужие. Даже девушка,
бесконечно похожая на его невесту, - чужая. Совсем чужая! Не Ольга, нет...
Эля.
- Уйди, - снова потребовал он. - Мне лучше одному... Мне придется
привыкать одному...
Эля собиралась возразить, но он почти с ненавистью взглянул на нее, и
она, сжавшись словно от озноба, поднялась.
- Почему ты гонишь меня, капитан? - остановившись в дверях, спросила
девушка. - Я друг тебе, и все люди нашей планеты - твои друзья. Они любят
тебя, капитан.
- Не надо... О любви - не надо. И приходить ко мне не надо.
- Пусть, так... Пусть по-твоему...
Он не расслышал ее слов. И дверь затворилась беззвучно.
ГОЛОСА ПЛАНЕТЫ
Он все утратил. Он всех потерял. Того мира, в котором он жил когда-то,
больше не существовало. А новый мир пугал неизведанностью.
Вначале он и не думал о новом мире, потрясенный тем, что судьба сыграла
с ним еще одну, самую невероятную и жестокую шутку. Друзья умерли. Он
сознавал, что они уходили из жизни не одновременно: кого-то подкосила
болезнь, кто-то узнал старость. Однако сердце было не в ладах с рассудком.
Для Селянина друзья умерли неожиданно, все сразу. Ольга - вместе с ними.
Он - один.
Селянин с гневом подумал о девчонке, взявшей на себя роль Ольги. И лишь
теперь - мысли о новом мире. Какой он? Чем лучше прежнего?
На мгновение Валентина охватило то самое любопытство, которое побуждало
мореплавателей и землепроходцев с риском для жизни искать новые страны, а
ученых толкало на подвижничество в науке. Но тут же он понял, что его
любознательность обесценена, если не бессмысленна. Путешественник совершает
открытие прежде всего не для себя, а для своей Родины, и это наполняет его
жизнь высоким смыслом. Ученый ставит опыты, чтобы познать истину,
необходимую всем. А кому и какая польза от того, что сможет увидеть и гонять
он, Валентин Селянин, оживший предок, ископаемое вроде птеродактиля? К нему
и относиться будут словно к диковинке из древности: со снисходительным
интересом, в душе смеясь над его наивностью и невежеством.
В том, прошлом, мире Валентин сознавал себя хозяином и работником,
которому до всего есть дело и который ответственен за все. Новый мир не
нуждается в нем.
После объяснения с самозваной Ольгой Валентин избегал встречаться даже
с врачами. Его и не беспокоили. Однако все его желания исполнялись прежде,
чем он осознавал их. Например, однажды утром, когда его потянуло на воздух,
в лес, он неожиданно увидел возле шкафа с одеждой пару отличных лыж с
легкими, гибкими палками. И он понял, что ему нужны сейчас именно лыжи.
Вечером следующего дня ему стала тягостной тишина. И тотчас он увидел на
столе в гостиной плоский четырехугольник из стекла или похожего на стекло
материала. На широкой подставке были клавиши, совсем как у игрушечного
пианино. Первый и последний были черные. Остальные казались матовыми. Когда
Валентин нажал крайний справа клавиш, экран осветился, стал голубым.
Впечатление было такое, словно распахнулось окошко, за которым бесконечность
неба. А потом возникло лицо мужчины, и Валентин понял: диск - это подобие
телевизора, только цветного и стереоскопического. Что ж, именно такой
рассказчик, не способный видеть и слышать его (а значит, и потешаться над
ним), был сейчас нужен Валентину. А мужчина, дружески улыбнувшись,
проговорил:
- Здоровья и больших открытий, товарищи! Мне приятно поделиться
важнейшими новостями планеты. Прежде всего сообщение-молния из клиники
Томского лесопитомника. Твое слово, Клавдия Михайловна.
Экран на мгновение угас, а потом возникло лицо Клавдии Михайловны.
Селянину показалось, что женщина смотрит прямо в его глаза.
- Перемены незначительные, - начала Клавдия Михайловна. - Психологи
предполагали, что возвращение к жизни через столько лет может вызвать
психологический шок. Так оно и случилось. Мы радуемся тому, что сумели
уберечь нашего нового друга от потрясения, когда он был физически немощен.
Конечно, ему и теперь нелегко. Однако он уже достаточно окреп. У него
сильная воля. Мы надеемся - более того: уверены - все окончится
благополучно. Вчера он четыре часа двадцать три минуты провел в лесу на
лыжах. Ночью крепко спал. Сегодня после обеда опять был на лыжной прогулке и
вернулся в клинику два часа назад. У нас есть все основания считать, что он
оправится от потрясения в ближайшую неделю и вы увидитесь с ним.
Клавдия Михайловна не назвала имени, но Валентину стало ясно: она
говорит о нем. Однако почему в экстренном сообщении? Почему так, словно его
имя всем известно и на Земле только и ждут вестей о нем?
А на экране опять появился ведущий.
- Прослушайте, друзья, перечень новостей, собранных видеогазетой. Номер
первый. После осуществления эксперимента "Анабиоз" рабэн Даниэль Иркут
выдвинул новую важную идею. О ней расскажет Ричард Бэркли, член Всемирного
Совета. Прослушайте и сообщите в общепланетный центр общественного мнения
свое отношение к этой идее. Номер второй: загадочные вспышки в поясе
астероидов. Номер третий...
Когда объявлялся номер сообщения, тотчас освещался изнутри клавиш с
соответствующей цифрой. Цвет клавиша уже был не белый, а красный, синий,
желтый - всегда контрастный по отношению к соседним.
Новости, поток новостей и непривычных терминов! Он захлестывал, этот
поток, и чем глубже Валентин опускался в него, тем непрогляднее было вокруг.
Селянин стал смотреть и слушать ни во что не вдумываясь. Так было
легче.
А на экране возникли двое: немолодой мужчина с усталыми глазами и
морщинками возле губ, говоривший неторопливо и чуточку хрипло, и женщина,
ровесница Клавдии Михайловны, - она лишь изредка роняла короткие вопросы.
Была странность в том, как они произносили слова: движения губ не всегда
совпадали со звуками. Казалось, раздается перевод, а не подлинная живая
речь.
- Повторяю, товарищи, - доносился неторопливый голос. - Всемирный Совет
надеется, что управление общественного мнения выяснит, возможно ли
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг