Снова шум, но уже не такой, как прежде. Граф Тальбот спросил с
принужденным смехом:
- Это что, ультиматум?
- Совершенно верно.
- И если мы его отвергнем?
- Мы, оруженосцы, с завтрашнего дня объявим забастовку. Попробуйте сами
надевать свои многопудовые латы и возить тяжелые мечи и копья!
В толпе рыцарей водворилось угрюмое молчание. Джером Бирн едва
сдерживал хохот, и даже Томас Мундфит улыбался над затруднительным
положением рыцарей.
Сопротивляться требованиям оруженосцев было бессмысленно.
Движение, расколовшись надвое, сразу обрекалось на неуспех.
Барон Сэй объявил о создании объединенного профессионального союза
рыцарей и оруженосцев Норландии. Председателем профсоюза был избран граф
Тальбот, его заместителем от оруженосцев Энтони Фильд. Секретарями стали
маркиз Паулет и Джек Бэнсби, оруженосец графа Стаффорда.
Президиуму поручили привести в порядок и сформулировать требования
рыцарей, высказанные на митинге, а также внести туда пункты, касающиеся прав
оруженосцев.
Всадники разъехались. Когда топот лошадиных копыт затих, на поляну
вышли Мундфит и Бирн, ведя за уздечки своих коней.
- Да, Бирн, - невесело сказал лорд-канцлер, - мое положение не из
приятных. Как ты думаешь, стоит доложить об этом немедленно королю?
- Вряд ли, сэр, - ответил Бирн после размышления. - Король может
подумать, что вы знали о готовящемся возмущении давно, и обвинит вас в том,
что вы не приняли мер.
- Пожалуй, ты прав, Бирн, - согласился Мундфит. - Предоставим события
их естественному течению.
И последняя пара всадников оставила место тайного митинга у Шервудского
леса.
Профсоюзная делегация у короля
Генри Маунтен, граф Монтегю, ехал с митинга в тревожном раздумье. Что
предпринять? С одной стороны, ему казалось, что, последовав совету
лорд-канцлера, он опоздал с раскрытием возмущения. Но с другой стороны -
теперь он держал в руках все нити заговора, он знал имена главарей, их
требования...
В конце концов Монтегю решил, что его положение выгоднее, чем прежде, и
что надо явиться к королю с доносом. Но в воскресенье его не приняли: король
Джон VI был болен. По этой же причине доносчик не получил аудиенции ни в
понедельник, ни во вторник, и только в среду, после неоднократных уверений
Генри Маунтена, что ему нужно видеть его величество по крайне важному
государственному делу, гофмаршал согласился доложить о нем.
Просителя ввели в небольшую аудиенц-залу, расположенную позади тронной.
Король сидел в кресле с помятым желтым лицом, с мутными глазами. За спинкой
кресла стоял лорд-канцлер и строго глядел на входившего Монтегю. Генри
Маунтен даже распознал по знакам герцога, что тот хочет помешать ему,
Маунтену, сделать свое потрясающее сообщение. Это его совсем не устраивало.
"Нет, - упрямо подумал Монтегю, - вы, дражайший герцог, не отнимете у
меня награду за мое донесение, я сделаю его сам!"
И вот, после обычных приветствий королю, Генри Маунтен заговорил.
Первые же его слова повергли Джона Фланагана в полнейшее оцепенение.
Он слышал доносившиеся из уст Монтегю ненавистные ему слова:
"Профессиональный союз... экономические требования... угроза забастовки..."
Но связать эти слова с другими, понять, почему зашла речь об этих
запретных вещах, король Норландии не мог. В голове у него шумело, ум не
работал, король бессмыссленно смотрел на Монтегю слезящимися глазками.
Наконец Джон Фланаган опомнился.
- Что он говорит... этот... что? Какие слова?! Он хочет убить меня...
Гнать его из дворца... Гнать совсем... Вон! Вон!..
- Видите, сэр, - укоризненно сказал Маунтену лорд-канцлер, - до чего вы
довели его величество своим безрассудным сообщением! Боюсь, что после столь
ясных распоряжений короля вам вряд ли можно будет остаться в стране.
Пока Монтегю стоял, совершенно растерянный результатами своего доноса,
который представлялся ему столь многообещающим, в двери показался рослый
лакей и громко доложил:
- Его величество короля Джона VI желают видеть их сиятельства маркиз
Паулет и граф Тальбот и оруженосец Энтони Фильд. Они - представители
профессионального союза рыцарей и оруженосцев и имеют предъявить его
королевскому величеству свои требования.
Эффект этих слов довершил дело: его величество Джон VI лишился сознания
и скатился бы с трона, если бы его вовремя не подхватила сильная рука
лорд-канцлера. Вместо того чтобы яростно обрушиться на лакея за его
неуместный доклад, Мундфит приказал ему пойти за слугами. Бесчувственный
Фланаган был отнесен в свою спальню и отдан на попечение немедленно
вызванного Аннибала Ли.
Только после этого Мундфит вернулся и приказал ввести новых посетителей
в аудиенц-залу, где еще стоял в углу мрачный Генри Маунтен.
- Ах, джентльмены, джентльмены, что вы наделали! - с укором заговорил
Мундфит, пожав руки маркизу и графу и свысока кивнув головой юному
оруженосцу. - Вы, может быть, убили нашего благодетеля, мистера Фланагана!
Такое начало разговора совершенно ошеломило делегатов. Услышать из уст
лорд-канцлера, ярого защитника средневековой старины, это обращение
"джентльмены" вместо пышных титулов, это упоминание о короле, как о мистере
Фланагане...
Или действительно Норландии приходит конец?
А Мундфит продолжал:
- Справедливости ради следует сказать, что первый удар нанесли не вы.
Это сделал ваш сотоварищ, мистер Маунтен, который только что явился сюда с
целью все рассказать королю о ночном митинге у Шервудского леса...
- Мерзавец!
- Предатель!
Эти ругательства одновременно выкрикнули Паулет и Тальбот. Мундфит
успокоил их движением руки.
- Это он донес вам о митинге? - злобно спросил Паулет.
- Нет, зачем же? Я сам был там, - скромно улыбнулся Мундфит.
Теперь пришла очередь удивляться и Маунтену. Лорд-канцлер знал все?
Почему же он не принял мер?!
- Наш покровитель очень слаб здоровьем... да и рассудком, - продолжал
Мундфит. - Вы же знаете, джентльмены, что здесь, в этой фантастической
Норландии, мы укрыли его от живого духа современности. И вот этот дух так
резко, так грубо срывает завесы, которыми мы окружили мистера Фланагана. Я
много думал эти дни, джентльмены, и решил пойти на уступки...
Члены профсоюзной делегации радостно оживились.
- Но должен вас упрекнуть, джентльмены, вы пошли неверным путем. Зачем
было соваться к королю? Ведь вы могли убить его, а может, и убили... Для
переговоров надо было явиться ко мне...
- Позвольте вам заметить, ваша светлость, - начал Тальбот.
- Мистер Мундфит, с вашего позволения, - мягко перебил его собеседник.
- Мистер Мундфит, вы сами виноваты в создавшемся положении. Раз вы
лично присутствовали на нашем митинге, вы могли предложить свое
посредничество, не ожидая наших решительных шагов...
- Э... э... Видите ли, мистер Тальбот, вы, кажется, тоже адвокат.
- Совершенно верно, сэр!
- Так вот, вы знаете, что мы, адвокаты, не так быстро принимаем
решения... Мы обдумываем все "за" и "против", мы выбираем, куда выгоднее
примкнуть... Этим занимался я во время болезни короля, то бишь, мистера
Фланагана, но, к несчастью, сегодня мистер Маунтен без моего ведома пробился
к королю со своим доносом, и я едва подоспел к началу аудиенции. А тут еще
доклад этого дурака лакея... Впрочем, он, кажется, совсем не дурак,
действовал умышленно. Но довольно об этом, джентльмены! Не будем ворошить
свои и чужие вины. Надо обсудить, как спасти существование Норландии,
которое висит на волоске...
- Вы думаете, это еще можно сделать? - тревожно спросил Паулет.
- Думаю...
Дальнейшие события подтвердили, что у Мундфита был точный расчет. Он
уступил почти всем требованиям рыцарей с одним непременным условием, что
видимость должна остаться прежней.
Пусть король во время своих прогулок по-прежнему встречает на дорогах
рыцарей, закованных в латы, в сопровождении оруженосцев с мечами и копьями.
И какое дело королю до того, что латы картонные, а мечи деревянные? Пусть
будут в замках печи вместо каминов - ведь король не ездит в гости к рыцарям,
а если и вздумает куда явиться, печь всегда можно замаскировать под камин.
Так же легко договорились и о жалованье рыцарей и оруженосцев, и о выходных
днях, и о драгоценностях для жен...
Ну, а как обстояло дело с "ужасными" словами, которые король Джон VI
услышал от Генри Маунтена и лакея? С этим обошлось просто. Когда Джон
Фланаган оправился от болезни, Томас Мундфит с помощью врача легко уверил
его, что с ним случился припадок, и ему, королю, в бреду чудились разные
запретные слова... Какие слова? Об этом благоразумно не говорилось, и его
величество Джон VI остался при твердом убеждении, что в Норландии все
остается по-прежнему, что окружающая его средневековая старина незыблема,
нерушима.
Однако действительность вскоре показала, что и Джон Фланаган и те, кто
устраивал за его спиной хитрые сделки, жестоко ошибались.
Буря
Джером Бирн узнал о соглашении, которое лорд-канцлер заключил с
профсоюзом рыцарей и оруженосцев. Томас Мундфит сам похвалился секретарю,
как ему удалось отвести угрозу, нависшую над Норландией.
- А простонародье? - спросил Бирн.
- Что, простонародье?
- Его положение улучшено?
Мундфит рассмеялся.
- Ты же был вместе со мной на митинге и слышал, что об этом никто не
поднимал вопроса.
- Вы не боитесь, ваша светлость, что они сами его поднимут?
- Кто? Эта серая неорганизованная масса, все эти угольщики, дровосеки,
пастухи?.. Ну, милейший Бирн, ты слишком высокого мнения об этом сброде! Их
удел - копаться в грязи и плюхаться на колени перед всяким проезжающим мимо
высокорожденным лордом!
- Боюсь, милорд, что вы заразились слепотой короля и так же, как он, не
хотите думать о том, что на свете существует мощный рабочий класс и что у
этого класса есть своя гордость.
- Хо-хо-хо! Марксистская проповедь! Да уж ты не красный ли, милейший
Бирн! Брось болтовню, ты же мой секретарь!
Скрывая ярость, Бирн вышел из покоев лорд-канцлера.
Началась усиленная деятельность норландских коммунистов. Дровосек
Джерри и другие агитаторы каждый в своем районе собирали народ на тайные
сходки и рассказывали, как рыцари вошли в сделку с лорд-канцлером и улучшили
свое положение, пальцем о палец не ударив для простолюдинов. Рассказы
агитаторов падали, как искры в порох.
Принимались резолюции, выносились решительные требования. Все это
собиралось у Джерома Бирна.
Наконец пришел день, когда Бирн решил открыть карты. В час обычного
доклада лорд-канцлеру Бирн вышел к нему с толстой пачкой разнокалиберных
листков, исписанных корявыми почерками.
- Что это такое, Бирн? - с изумлением спросил Мундфит.
- Эго политические и экономические требования того сброда, который вы
так презираете, ваша светлость! - не скрывая насмешки, ответил Бирн и
положил бумаги на стол.
Мундфит начал просматривать их, и чем больше он читал, тем больше
багровело его лицо.
- Но это черт знает что! Это возмутительно! - бормотал он. - Если
принять все их требования, то Норландия полетит вверх тормашками!
- А вы не думаете, сэр, - спокойно спросил Бирн, - что для этого как
раз приспело время?
Внезапная догадка осенила Мундфита, и он почти со страхом уставился на
Бирна.
- Да вы на их стороне! Кто же вы такой на самом деле, Джером Бирн?
- Имею честь представиться: секретарь коммунистической организации
Норландии!
Томаса Мундфита чуть не хватил удар. Он едва нашел в себе силы налить и
залпом выпить стакан воды.
Но Мундфит был крепкий человек и быстро взял себя в руки.
- Слушайте меня, мистер Бирн, - сказал он почти нормальным голосом. -
Все эти требования, - он смял бумаги и бросил их к ногам Бирна, - я
отвергаю. Рыцари на моей стороне, и у меня достаточно сил, чтобы удержать в
подчинении ваш "рабочий класс"!
Джером Бирн собрал с пола бумаги и хладнокровно заметил
- Вы пожалеете о своем решении, мистер Мундфит!
- Что?! Быть может, всеобщая забастовка? Не забывайте, однако, что ваши
забастовщики перемрут с голоду, когда мы прекратим снабжать их
продовольствием
- Это ваше последнее слово?
- Последнее. Считаю, кроме того, нужным предупредить вас, мистер Бирн,
что вы больше не служите моим секретарем.
- Я сам хотел предупредить вас об этом, - возразил Бирн.
- Расчет получите у лорд-сенешаля. И чтобы сегодня к вечеру вас не было
в Норландии! До свиданья!
- Прощайте, сэр! Не желаю вам ничего хорошего, потому что хорошего не
будет!
Бирн ушел, а Мундфит остался в состоянии полной растерянности, которая
совершенно противоречила только что сказанным им непреклонным словам.
- Да, кажется, это действительно конец, - пробормотал он, спустился в
свое уютное подземелье, открыл несгораемый шкаф и начал складывать в
объемистый портфель ценности и важные документы.
Затем он позвонил по междугородному телефону своему чикагскому
поверенному.
- Алло, Селлерс! Эго я, Мундфит! Кажется, нашей игре приходит конец! -
Голос его при этих словах был уже совершенно спокоен. - Вы слушаете?
Пришлите к воротам две машины... Что? Нет, только две, для меня и мистера
Фланагана с супругой... Остальные? Пусть выкручиваются как знают... Да, вот
что, Селлерс! Может статься, будут попытки захватить машины, поэтому пусть
они скрываются за кустами, а сигнал вызова - три выстрела из пистолета...
Повторяю, три... Алло, алло, Селлерс! Вы слышите меня? Селлерс!
Но в трубке телефона была мертвая тишина, и напрасно Мундфит надрывал
голосовые связки.
- Черт возьми, - пробормотал он, вытирая со лба холодный пот, - связь
прервана. Видно, они разузнали, где проходит кабель. Я имею дело с опасными
противниками.
Как бы подтверждая справедливость слов Мундфита, электрические лампы в
его секретном убежище мигнули и погасли. Беспросветный мрак окружил Томаса
Мундфита.
"Как хорошо, что я успел собрать ценности и позвонить", - подумал он.
Зажав портфель под мышкой и освещая себе дорогу спичками, Мундфит
выбрался наверх и с грустью взглянул на потайной люк, который захлопнулся за
ним, очевидно, в последний раз.
"Да, все, - подумал он. - Жизнь сильнее выдумки. От жизни не
скроешься..."
* * *
Юных пажей из апартаментов королевы вызвал лакей Вильям, тот самый,
который прислуживал им по утрам. Он отвел их в уголок и шепнул с
таинственным видом:
- Майк, Энтони, мальчики, вас немедленно просит в свою комнату мистер
Бирн!
Мальчики поняли, что случилось что-то очень серьезное, потихоньку
удалились и вскоре были у Бирна.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг