Кухня быстро надоела ребятам, и, перебираясь от иллюминатора к
иллюминатору, они сделали немало интересных открытий. Висящие на резиновых
амортизаторах аккуратные лакированные ящики рации на них не произвели
особого впечатления. Зато бурю восторга вызвала "спальня" - пассажирская
кабина самолёта, оборудованная шестью откидными койками.
Многомоторные самолёты экспедиции были рассчитаны не только на полёты,
но и на зимовку в Арктике. Перед тем, как направить машины в экспедицию, их
заново переоборудовали по чертежам Бесфамильного и под его руководством. И
теперь, представляя собой снабжённые всем необходимым жилища, они
обеспечивали участникам экспедиции максимум удобств для работы в любых
условиях. Немудрено, что ребята с Земли Франца-Иосифа так восторженно
отнеслись к такому самолёту. Да что ребята! Видавшие виды взрослые жители
полярного городка с не меньшим удивлением рассматривали самолёт
Бесфамильного. Гордый своей машиной, Егоров с видимым удовольствием отвечал
на многочисленные вопросы:
- Мощность? - повторял он вопрос и сейчас же отвечал: - Мощность,
товарищи, серьёзная - больше трёх тысяч сил. Четыре мотора по восемьсот сил
каждый... Поднять сколько может? Около шести тонн...
В это время с берега, где продолжалась разгрузка ледокола, раздался
крик. Несколько минут спустя к Егорову подошёл Уткин. Пальцы на его правой
руке были забинтованы, и он бережно нёс руку на груди.
- Что с тобой?
- Да вот, первой жертвой Арктики стал - ящиком отдавило.
- Совсем?
- Нет, доктор сказал, что пустяки.
- Ну, раз доктор так говорит, значит дело крематорием не пахнет, -
успокоил Егоров. - А как там с крыльями и моторами?
- Уже на берегу...
Как бы подтверждая слова Уткина, из-за угла ближайшего дома показался
увязающий в береговой гальке трактор и группа людей, тащивших волоком
заключённое в деревянные формы огромное крыло. Люди помогали буксующей
машине.
- Ра-азом взяли!.. Ещё взяли!.. - покрикивал Слабогрудов, упираясь
плечом в деревянную обшивку крыла.
Рядом с ним трудился худенький Беляйкин. Он ежеминутно поправлял
мешавшее пенсне и вытирал обильно выступивший на лице пот.
К вечеру крылья были прочно укреплены рядом с фюзеляжем.
- Покойся, милый друг, до будущей весны, - произнёс Егоров, закутывая
брезентом свой любимый самолёт. - Скоро тебя засыплет снегом, и будешь ты
спать без просыпу всю долгую зиму...
* * *
После бани и ужина участники экспедиции, моряки ледокола и почти всё
население городка собрались в зале клуба. Здесь Беляйкин огласил свой приказ
©5, от 31 июля 1938 года:
"Объявляю следующий план дальнейших работ нашей экспедиции:
1
На рассвете 1 августа ледоколу "Иосиф Сталин" отправиться на север,
приняв на борт экипажи самолётов "З-1" и "П-6". Лётчикам Иванову и Титову
подготовить, материальную часть к полетам.
Задача ледоколу: пробиться до максимально высокой широты и, встретив
подходящую для взлёта льдину, выгрузить на неё оба самолёта.
Задача лётчикам: имея базой ледокол, совершить первый
разведывательно-тренировочный полёт, достичь 85-го градуса северной широты и
по ранее выработанному плану совершить посадку, выяснить ледовую обстановку
и вернуться на ледокол.
По выполнении поставленной задачи самолётам погрузиться на ледокол, а
ледоколу вернуться для зимовки в бухту Тихая.
2
Утверждаю следующий состав экспедиций:
1. На самолёте "З-1": лётчик Иванов (он же командир звена),
штурман-радист Фунтов, бортмеханик Дудоров, метеоролог Вишневский и гидролог
Семёнов.
2. На самолёте "П-6": лётчик Титов и бортмеханик-радист Киш.
3
Руководить экспедицией буду лично я. Моё местонахождение - борт
ледокола "Иосиф Сталин".
4
На остающегося в бухте Тихая лётчика Бесфамильного возлагаю задачу
постройки домов, а также разработку плана работ на зимний период".
Зачитав приказ, начальник экспедиции решил, воспользовавшись удобным
случаем, изложить и общий план практических работ экспедиции.
- Многие могут задать вопрос, - начал он: - почему, мол, экспедиция
не пытается достичь полюса сейчас же, в оставшиеся летние дни? А только
потому, - отвечу я, - что мы прибыли сюда не для сенсации, а для серьёзной
научной работы. Мы не собираемся изображать из себя "героев на час" и
ставить "мировые рекорды". Нет! Нам родина поручила начать серьёзную работу
по изучению самого таинственного места земного шара - полюса. Наскоком, в
несколько дней такой задачи не выполнишь.
Все вы конечно знаете, что в этих широтах наилучшим в аэронавигационном
отношении временем года является весна - март, апрель и начало мая.
Несмотря на то, что средняя температура в апреле восемнадцать - двадцать
три градуса, а в мае девять-десять градусов ниже нуля, на эти месяцы
приходится наибольшее в году количество ясных дней. Летние же месяцы
изобилуют туманами. Кроме того именно весной здесь складывается наиболее
благоприятная обстановка для работы самолётов: все неровности льдов
сглаживаются выпадающим за зиму снегом.
Может также явиться и второй вопрос: "Почему наша экспедиция отправилась
на Землю Франца-Иосифа так поздно? Почему мы не могли прибыть раньше, в
феврале, например?" Опять же потому, что зимой ледокол не в состоянии
пробиться сюда, а без ледокола, без хорошей базы, самолёты не могут хорошо
работать. Следовательно, чтобы максимально использовать весну, надо
обязательно здесь зимовать, что мы и намерены сделать.
Завтра наш ледокол пойдёт на север. Он поможет лётчику Иванову
произвести разведочные полёты на восемьдесят пятом градусе северной широты,
выяснить возможность посадки тяжёлого самолёта на случайную льдину и
вернётся сюда зимовать. После зимовки, с первыми светлыми днями, Иванов
полетит в разведанное им место и организует там базу. Опираясь на сообщения
базы, лётчики Бесфамильный отсюда, а Блинов - со Шпицбергена, взяв на борт
учёных, спокойно, без излишнего риска, полетят на полюс. Их задача:
опуститься на полюсе и сидеть там ровно столько времени, сколько потребуется
учёным для их работы. Большие самолёты в это время будут служить им хорошим
жилищем, а на маленьких они могут вылетать на ближние разведки...
Все присутствовавшие на этой неожиданной лекции академика Беляйкина с
интересом слушали его спокойную, уверенную речь. Даже участники экспедиции
только сейчас, находясь на пороге Арктики, до конца поняли величие
поставленной перед ними задачи, до конца поняли громадную принципиальную
разницу, которая существовала между их экспедицией - экспедицией советской
страны - и десятками экспедиций капиталистических стран, уже побывавших
здесь. Им предстояло совершить небывалое в истории по размаху научной мысли
дело - изучить и освоить северный полюс. И это делалось без барабанного
боя, без намёка на сенсацию! Делалось спокойно и хладнокровно. Заранее
предусмотрена всякая мелочь, и над всем главенствует одна мысль: чего бы это
ни стоило - заботиться о людях, убить в корне самую возможность
безрассудного риска, создать все условия для спокойной, а главное -
безопасной работы. В применении к подобной экспедиции это звучало
парадоксом, и тем не менее это было именно так.
В глубоком раздумьи расходились люди по своим местам.
* * *
На рассвете 1 августа 1938 года ледокол "Иосиф Сталин" отправился в
тяжёлый путь. Перед ним расстилался широкий, как море, Британский канал. Он
был почти свободен от льда. Грудь могучего ледокола легко рассекала его
чёрные волны. Вдали, на востоке, словно шпили готических зданий, рисовались
серые громады скал. Острова Луиджи, Сальсбюри, Джексон и десятки других
уплывали назад.
С каждым часом становилось холодней. Ощущалось, как с севера непрерывно
нарастает ледяное дыхание полюса. Вот и первые льдины, как часовые, выросли
на горизонте. Ближе и ближе. Вот уже ледокол пробивается через сплошное
ледяное крошево. Ледокол упрямо идёт вперёд, ни на один румб не меняя курса.
Времени мало, а прямая - кратчайший путь.
Три дня и три ночи в небе бессменно сияло солнце. Три дня и три ночи
пробивался ледокол на север. Теперь перед судном стала сплошная отвесная
стена векового льда. Ледоколу уже с большим трудом удавалось продвигаться
вперёд. Приходилось идти разводьями, то и дело меняя курс. И только 5
августа, достигнув 83-й параллели, он признал себя побеждённым, воткнувшись
форштевнем в огромное гладкое ледяное поле. Машина была бессильна.
Тогда начался второй аврал. Люди бросились выгружать и собирать
самолёты. Даже только что сменившиеся с вахты кочегары - и те приняли
участие в этом аврале. Но Беляйкин сразу же снял с работы Иванова и Титова:
им предстоял полёт, и они должны беречь силы.
К утру оба самолёта, готовые к полёту, стояли на ледяном поле. Участники
экспедиции переносили на самолёты продовольствие, инструменты и научные
приборы. Всё делалось быстро и точно, без лишнего шума и суеты. Беляйкин по
записке проверял имущество.
- Где спальные мешки? - спрашивал он внезапно. И, когда руководивший
выгрузкой Дудоров находил мешки, Беляйкин просил показать ему полярную
одежду и шёлковые палатки, а найдя их, разыскивал примуса, необходимые для
подогрева моторов и кабины самолёта на стоянке.
Так вещь за вещью было проверено всё имущество, которое должно
находиться на самолётах. Полёт был настолько тщательно продуман, что даже
вынужденная посадка с поломкой обеих машин не грозила гибелью людям: они
могли вернуться на взятых с собой ездовых собаках.
По часам - раннее утро. На льдине - тихий, солнечный день. Которые
сутки продолжается он? Это никого не интересовало. Важно было другое:
восточный ветер разогнал последние остатки тумана, и вылетать можно было
хоть сейчас.
Начальник экспедиции ещё раз проверил, насколько хорошо усвоил свою
задачу весь экипаж, и в десять часов утра дал старт.
НА ДРЕЙФУЮЩЕЙ ЛЬДИНЕ
Тяжело опираясь на лыжи, "З-1" побежал по ледяному аэродрому. За ним
несколько справа поднимался "П-6" лётчика Титова.
Беляйкин тревожно следил за взлетом, но самолёты оторвались от земли и
поднялись безукоризненно.
Делая традиционный прощальный круг над аэродромом, как это было
условлено ещё на земле, лётчики и механики тщательно проверяли свои машины.
Радист самолёта "П-6" Киш выпустил антенну и немедленно связался по
радиотелефону с самолётом Иванова. Одновременно он прислушивался к звуку
работающего мотора. Опытное ухо не уловило ничего подозрительного.
Проверив работу своих приборов, Иванов приказал радисту связаться с
"П-6" и спросить его о готовности продолжать полёт. Но Фунтов, как
оказалось, не терял времени даром. Он уже несколько минут разговаривал с
Кишем и, в ответ на приказание командира, доложил ему:
- У них всё в порядке.
- Прикажите Титову держаться справа, в тридцати-сорока метрах от меня.
Передайте ледоколу, что мы легли на курс.
Советские моторы, впервые нарушив ледяной покой Арктики, уверенно и
ровно несли на север прекрасные машины. Первый опытный перелёт в высокие
широты начинался благополучно.
* * *
Яркий солнечный день. По небу плывут редкие облака. Видимость отличная.
Ничто не мешает лётчику Иванову управлять своей машиной. На нём нет
традиционной "кухлянки", лицо не закрыто неудобной и неприятной меховой
маской. Да и нет необходимости в связывающих движение тёплых меховых
одеждах. В полёте кабины самолётов хорошо согревал тёплый воздух мотора, а
на стоянке можно было включить специальный отеплитель системы Дудорова,
работающий от простого примуса.
Рядом с Ивановым в пилотской рубке расположился плотный, кряжистый
Дудоров. Он не был рядовым механиком. Немало ценных "мелочишек" (как он
называл свои изобретения и рационализаторские предложения) подарил он своему
любимому воздушному флоту. Применённые на практике, они сильно облегчали
работу пилотов и бортмехаников. Вот, например, сейчас, в этом полёте,
благодаря одному из предложений Дудорова лётчики были совершенно спокойны за
свои моторы. Им не страшен мороз! В радиаторы налита особая смесь
дудоровского изобретения. Эта смесь - обычная вода с добавлением небольшого
процента специального состава, надёжно предохраняющего её от замерзания. В
этой надёжности и заключалась важность дудоровского изобретения.
Дудоров с лёгкой улыбкой следил за термометрами. Температура моторов
была именно той, о которой мечтает механик в Арктике.
- А сколько споров было, - вспоминал он, прислушиваясь к ровной работе
моторов. - "Только на моторах воздушного охлаждения можно летать в
Арктике", говорили сторонники воздушной системы. Они резонно ссылались на
неудобства применения радиаторов и воды в полярных условиях. Они упоминали о
сложности подогрева воды, о необходимости выпуска её после окончания работы
из-за опасности замерзания и разрыва системы. Но и предлагаемые ими моторы
воздушного охлаждения были также далеко не идеальными в Арктике. У них были
недостатки: отрицательная реакция на резкие изменения температуры,
замерзание карбюраторов и много других. И только после того, как Дудоров
изобрёл незамерзающую смесь, стала возможной вполне надёжная эксплоатация
радиаторных моторов в Арктике.
Со скоростью двести пятьдесят километров в час самолёты уверенно шли на
север. Вверху - прозрачная голубизна неба, внизу - сколько хватал глаз -
на десятки километров расстилалась бескрайная белая пустыня. Иванову
казалось, что его машина плавно скользит по невидимым рельсам и, доверив
управление особому прибору - "автопилоту", - он не мог оторвать глаз от
развернувшейся внизу картины. "Автопилот" точно вёл самолёт по заданному
курсу.
Ничем не нарушалось спокойное движение вперёд. Даже стрелки
многочисленных приборов "З-1", оборудованного всем необходимым для слепого
полёта, как бы застыли. Беспокойно рыскали по циферблату только стрелки
обоих магнитных компасов. Они чувствовали неуклонное приближение своего
хозяина - полюса, окружённого невидимыми вихрями магнитных бурь. Но на них
Иванов обращал мало внимания. Здесь были бесполезны эти приборы, бесценные
во всех местах земного шара, кроме полюса. Их сейчас с успехом заменяли
жироскопический и солнечный компасы. Последний считался самым надёжным, но и
он страдал серьёзным недостатком: для его показаний необходимо солнце. Когда
оно закрыто, солнечный компас превращается в бесполезную игрушку. Недаром
самым надёжным средством, контролирующим показания всех компасов самолёта,
Иванов считал установленной на ледоколе радиомаяк. Вшитые в шлём лётчика
маленькие наушники неустанно передавали его показания.
Полёт был экспериментальным во всех отношениях. Во время его Иванов не
только знакомился с ледовой обстановкой тех мест, где через несколько
месяцев ему предстояло организовать базу великих перелётов Бесфамильного и
Блинова, но и проверял в реальных условиях проверенные сотни раз в
лабораториях многочисленные приборы самолёта.
Перед полётом Иванов особенно опасался за радиомаяк ледокола.
- Пользуясь нашим маяком, - уверял его инженер, - ты с завязанными
глазами можешь долететь до полюса и затем вернуться на ледокол. Мои волны
приведут тебя туда, куда нужно.
Собственно для Иванова эти уверения были излишни. Он прекрасно знал и
значение радиомаяка и принципы его работы. Но, начиная серию ответственных
полётов, он ничего не хотел принимать на веру. Во время экспериментального
полёта он решил возможно тщательнее проверить работу маяка.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг