свою теорию ледовых дрейфов. Подоспевший проект Бесфамильного оказался очень
кстати. В нём была блестяще разработана вся практическая сторона предстоящей
экспедиции - как раз то, над чем уже не один месяц бился академик. Словом,
проект Бесфамильного удачно дополнял проект Беляйкина и стал той благодатной
почвой, на которой выросла тесная дружба этих двух незаурядных людей.
Сейчас они сидели рядом в тщательно отделанной каюте нового ледокола
"Иосиф Сталин", ошвартованного у причалов "Архангельска. Здесь же находились
все участники предстоящей экспедиции. Шло последнее перед отплытием
совещание.
Беляйкин только что зачитал свой приказ ©1, в котором были изложены
общие задачи экспедиции и частные задачи трёх её лётных групп, возглавляемых
лётчиками Бесфамильным, Блиновым и Ивановым. О том, что Бесфамильный
назначен заместителем начальника экспедиции и начальником её лётной части,
всем было известно раньше.
Покончив с приказом, Беляйкин добавил:
- Правительство предоставило в наше распоряжение первоклассную
материальную часть. В самолёты, которыми командует Бесфамильный, вложено
всё, о чём может только мечтать исследователь Арктики. Оба наши ледокола -
и "Иосиф Сталин" и "Вячеслав Молотов" - построены и оборудованы по
последнему слову техники. Достаточно сказать, что мощность машин каждого из
них достигает шестнадцати тысяч индикаторных сил. Словом, созданы все
условия для успешного завершения экспедиции. Тем не менее при выполнении
поставленных задач нам придётся преодолеть немало трудностей. Кто знает,
может быть, даже не всем суждено вернуться обратно... Суровые условия
Арктики, её коварная погода грозят нам тяжёлыми неожиданностями.
Успешно преодолеть трудности и оправдать оказанное доверие мы сможем
только в том случае, если руководящими принципами нашей работы будут
железная дисциплина, решительность и осторожность. Предупреждаю, что эти
принципы мною неукоснительно будут проводиться в жизнь...
На этом совещание закрылось.
На другой день трудящиеся Архангельска пришли проводить экспедицию.
Начался митинг. Трибуной служил капитанский мостик ледокола "Иосиф Сталин".
Ещё с утра, готовясь к митингу, радисты экспедиции установили там микрофон.
Каждое слово оратора было слышно каждому из тысячной толпы, густо покрывшей
берег.
С трибуны, сменяя друг друга, говорили представители партийных и
советских организаций города. В их речах звучало искреннее, дружеское
пожелание счастливого пути.
- Мы уверены, - говорили они, - что в будущем году будем встречать
вас победителями Арктики! Мы уверены, что вы с честью выполните труднейшее
задание партий и правительства!
Последним выступил Беляйкин.
- Товарищи! - начал он. - Наш поход организован в основном по плану
лётчика Бесфамильного, предложившего новую теорию ледовых дрейфов. Наша
задача - попытаться достичь на самолётах северного полюса, возможно дольше
пробыть на нём, изучая направления ледовых дрейфов, и выяснить возможность
организации постоянной базы для будущей трансарктической воздушной линии из
Европы в Америку.
Кто знает, какие блестящие перспективы откроются перед советской
страной, если подтвердятся наши предположения! Тогда арктический бассейн
перестанет быть мировым ледником. Он перестанет влиять на климат нашей
страны. Мы овладеем тайнами заготовки погоды, подчиним её общему плану нашей
хозяйственной жизни. И это не утопия! Это тщательно продуманная жизненная
теория. Частично она уже осуществлена. Я говорю о службе погоды, созданной
при Наркомземе. Её работа блестяще доказала, что мы можем в случае
необходимости искусственным путём вызывать дожди в засушливых областях и
прекращать их в тех местностях, где влаги выпадает слишком много. Ведь
прекращаем же мы снегопады, мешающие уличному движению наших столиц! На нашу
экспедицию возложена первая часть этой великой работы, которая под силу
только нашей богатой родине, руководимой коммунистической партией...
Огромная толпа, собравшаяся перед ледоколом, как бы замерла, впитывая в
себя каждое слово молодого академика. Однако его речь слушали не только
трудящиеся Архангельска. С борта ледокола она передавалась по радио во все
уголки земного шара.
- Товарищи! - продолжал Беляйкин. - Мы расстаёмся с вами на долгий
срок. Один из наших ледоколов - "Вячеслав Молотов" - отправится отсюда на
остров Шпицберген. Там, под руководством лётчика Блинова, организуется
первая база наших полётов к полюсу. На ней будут находиться два самолёта:
трёхмоторный "Г-1" с экипажем в пять человек и одномоторный "П-6" с экипажем
в два человека.
Большая часть членов нашей экспедиции на втором ледоколе - "Иосиф
Сталин" - отправляется на Землю Франца-Иосифа, в бухту Тихую. Там, в нашем
полярном советском городке, остальные лётно-технические силы экспедиции
будут разделены на две части - лётную группу Бесфамильного и лётную группу
Иванова. Бесфамильный будет располагать четырёхмоторным самолётом "Г-2" и
одномоторным "В-45". В распоряжении Иванова также будут находиться два
самолёта, но меньшей мощности: двухмоторный "З-1" и одномоторный "П-6".
Выполнение задачи экспедиции начнут самолёты Иванова. Сразу же после
прибытия ледокола на Землю Франца-Иосифа они отправятся на север, где
проведут ряд экспериментальных полётов. Цель этих полётов - подготовка к
выполнению основной задачи группы: организовать промежуточную базу,
обеспечивающую с наименьшим риском полёт Бесфамильного и Блинова на северный
полюс. База эта должна находиться, примерно, на восемьдесят пятом градусе
северной широты, между тремя точками: полюс, остров Шпицберген и Земля
Франца-Иосифа.
Весной, с наступлением первых светлых дней, группы Бесфамильного и
Блинова из двух точек одновременно вылетят на полюс...
Охарактеризовав главнейших участников экспедиции, Беляйкин закончил:
- С нами отправляются крупнейшие представители науки. В нашей
экспедиции собраны лучшие авиационные силы. Мы вооружены передовой советской
техникой. Словом, мы имеем все условия к тому, чтобы на сто процентов
выполнить задание. И от имени всех участников похода заверяю вас, что все мы
горим желанием выполнить его как можно лучше. Решение наше твёрдо и
непоколебимо.
- До свидания, товарищи, до свидания!..
Под торжественные звуки "Интернационала" оба ледокола двинулись к выходу
в море. На мостике ледокола "Иосиф Сталин", окруженный лётчиками, стоял
начальник экспедиции академик Беляйкин. Его рука слегка касалась козырька
форменной фуражки.
* * *
Через день, выйдя в Баренцево море, ледоколы расстались. "Вячеслав
Молотов" взял курс на норд-вест, направляясь к острову Шпицбергену. "Иосиф
Сталин" продолжал свой путь к Земле Франца-Иосифа. Борта обоих судов
облепили люди. Они махали фуражками, платками, кричали, желая друг другу
доброго пути.
Ледоколы быстро расходились. Разбредались по своим каютам люди. И только
лётчик Иванов долго не отходил от борта, удерживая в поле зрения своего
десятикратного бинокля маленькую фигурку в кожаном пальто. Ему было жаль
расставаться с Аней Бирюковой, бортмехаником самолёта Блинова. И ему было
непонятно, почему рядом с ней, странно близко, почти прижавшись, стоит
метеоролог Грохотов... Что-то похожее на досаду почувствовал Иванов в эти
минуты.
* * *
Ледокол "Иосиф Сталин" шёл полным ходом. Ветер свежел. Начиналась качка.
И, как ни странно, её первыми жертвами стали глава экспедиции Беляйкин и
лётчик Бесфамильный. Оба позеленели, увяли, но пытались делать вид, что "всё
в порядке". Однако, чем больше усиливалась качка, тем чаще выбегали они из
своих кают: их рвало.
- Чёрт знает что такое! - возмущался Бесфамильный. - Кажется, немало
мне приходилось летать за свою жизнь, в каких только переделках я ни был.
Бывало по двести метров вверх и вниз бросало, и никогда ничего подобного не
случалось. А тут вот - на тебе!..
Тяжело приходилось и Беляйкину. Но ветер, как назло, крепчал и качка
усиливалась. Ледокол бросало не меньше чем на 45°. По совету врача
экспедиции, Беляйкина и Бесфамильного уложили в постели.
Вскоре морской болезнью заболело ещё несколько участников экспедиции, но
большинство хорошо переносило качку. Чтобы как-нибудь убить время, радист
Слабогрудов придумал игру: банки катать. Банки с консервами укладывались у
стены. Как только ледокол накренялся, банки с грохотом катились через всю
каюту. Чья скорее стукалась о противоположную стенку - тот и выигрывал.
Несмотря на несложность, игра увлекала и становилась азартной. Играли на
папиросы.
Качка прекратилась только к вечеру второго дня. Беляйкин и Бесфамильный
вылезли из своих кают, но ужинать не стали.
За первые же дни пути участники экспедиции успели ближе познакомиться
друг с другом и даже подружиться. Как это зачастую бывает, многим были даны
прозвища. Радиста Слабогрудова называли Чахоточным, штурмана Фунтова - то
Фунтиковым, то Килограммовым, а весёлого журналиста Егора Уткина - Жоржем
Уткиным, или - короче - Жуткиным.
Радиостанция ледокола непрерывно поддерживала связь с Москвой, бухтой
Тихой и ледоколом "Вячеслав Молотов". Почти все успели послать радиограммы
своим родным и получить ответы. У лётчика Иванова родных не было. Он послал
радиопривет Ане Бирюковой, но ответа не получил...
Чистая вода уступила место мелкому битому льду, а его сменили тяжёлые,
толстые льдины. Но мощный ледокол, форсируя льды, по-прежнему легко
продвигался вперёд.
Дни проходили за днями в утомительном однообразии. Вокруг расстилалась
белая пустыня громоздящихся друг на друга льдин, то там, то здесь
прерываемая чёрными полосами разводий. Однообразие настолько утомляло, что
приуныли даже записные весельчаки, вроде Уткина. Наконец судьба сжалилась
над участниками экспедиции и послала им неожиданное развлечение.
- Справа по борту медведи! - крикнул радист Слабогрудов.
Все бросились к борту. Действительно, далеко впереди ледокола на белом
фоне льдов можно было различить два жёлтых комочка.
Люди оживились. Рьяные охотники бросились вниз за винтовками. Но их
радость чуть было не потухла после скептического замечания капитана.
- Где вы нашли медведей! - спросил он. - В этих местах уже года два
никакой живности не встречается...
Ледокол быстро приближался к заинтересовавшим всех жёлтым комочкам.
Расстояние уменьшалось с каждой минутой. Скоро все ясно увидели двух
огромных медведей, поднявшихся на задние лапы. Сомнений как будто больше не
могло быть, но капитан продолжал недоумевать:
- Откуда здесь медведи! Неужели их до сих пор не распугали чуть не
ежедневно проходящие суда?
Кто-то остроумно разрешил сомнения капитана:
- Да это не наши, не советские! Они, наверное, из норвежского сектора
пришли. У них потише...
Медведи внимательно смотрели на приближающийся ледокол. Лишь только
после того, как выдавливаемые им ледяные поля стали перемещаться, оба зверя
бросились влево.
Чтобы избежать беспорядочной стрельбы, Беляйкин разрешил стрелять только
двоим: метеорологу Байеру и гидрографу Семёнову. Оба немедленно промазали.
- Нечего сказать, снайперы, - засмеялись кругом.
- Дайте мне, - заявил Иванов, отняв винтовку у Байера.
Он быстро прицелился и нажал спуск. Медведь помотал головой, но
продолжал бежать. Вторая пуля покончила его расчёты с жизнью.
Раздался ещё выстрел. На этот раз Семёнову повезло. Его пуля ранила
второго медведя в спину.
- Постой, не порть шкуру, - отстранил неудачного стрелка Иванов и
выпустил третью пулю.
Он целился в голову и попал.
Меткий стрелок был награждён громом аплодисментов.
"В любви не везёт, так зато хоть стрелять умею", - грустно подумал
Иванов...
На другой день впереди по курсу показалась чёрная гористая полоса Земли
Франца-Иосифа. Держа курс на остров Гукера, ледокол вошёл в спокойную,
чистую от льда бухту Тихую. Отсюда должен был начаться самый трудный этап
небывалой в мире полярной экспедиции...
ДВА АВРАЛА
Экспедиция прибыла на Землю Франца-Иосифа в конце июля - в самом тёплом
месяце этих мест. Средняя температура этого "самого тёплого" месяца чаще
всего равняется нулю.
Оборудованный радиопеленгатором, ледокол "Иосиф Сталин" без лоцмана
вошёл в бухту Тихую и бросил причалы у новенькой пристани советской колонии.
На берегу бухты раскинулся целый городок: несколько десятков стандартных
деревянных домиков, салотопенный завод, электростанция. Новому человеку
бросалось в глаза высокое здание клуба и поднимающиеся в небо мачты
правительственной радиостанции с красными флажками. Здесь, добывая моржа,
белугу и нерпу, постоянно живут советские колонисты-промышленники. Каждый
год они принимают в свою семью группу учёных-зимовщиков, ведущих неустанные
наблюдения за капризной погодой Арктики.
Огромная подкова бухты с трёх сторон окружена чёрными, обледенелыми
скалами. Кое-где скалы отступают, образуя широкие отмели. В глубине острова
скалы переходят в голые, каменистые горы, покрытые грязным, тающим льдом. Ни
кустика, ни деревца - суровое, неприглядное место!
Сейчас над островом Гукера ярко сияло незаходящее солнце. Ему недолго
осталось властвовать. Через пару месяцев и остров и всю Землю Франца-Иосифа
покроет непроглядная тьма долгой полярной ночи, изредка оживляемой чудесными
вспышками северного сияния. Наступит зима, суровая и длительная: в году
здесь насчитывается всего двадцать безморозных дней! Только что проглянувшая
земля снова покроется толстым слоем снега. И над затерявшимся в безбрежном
океане льдов клочком земли запоют свою буйную песню штормовой ветер и его
верная подруга - снежная пурга...
Долгая полярная ночь не вносила уныния в жизнь самого северного
советского городка. Незримыми нитями радио его жители крепко связаны со
своей родиной. Они всегда в курсе кипучей и многообразной жизни Большой
земли. Днём клуб городка превращался в школу, где впитывали в себя начатки
знаний малыши, а вечером сюда собирались взрослые, чтобы почитать,
поговорить, послушать радио из далёкой Москвы...
До наступления полярной ночи остались считанные дни, а ледоколу ещё
предстояло пробиться как можно дальше на север, чтобы дать возможность
группе Иванова совершить несколько экспериментальных полётов. Начальник
экспедиции очень дорожил временем, поэтому на ледоколе сразу же был объявлен
аврал. Нужно было выгрузить на берег два самолёта лётной группы
Бесфамильного, три разборных дома, авиационный бензин и продовольствие.
Весело и энергично работали все - от рядового матроса до капитана, от
журналиста Уткина до начальника экспедиции академика Беляйкина. К вечеру на
берегу выросла огромная груда ящиков и строительных материалов.
По времени суток должна была наступить ночь, но над бухтой по-прежнему
сияло солнце. Светло, как днём! Прервав аврал, эту ночь участники экспедиции
провели на ледоколе, оставив дежурных на берегу.
Утром аврал возобновился. Принялись за самое ответственное дело - за
выгрузку самолётов. Немало труда надо было потратить, чтобы снять с ледокола
фюзеляж четырёхмоторного самолёта "Г-2" - махину весом в несколько тонн.
Всё же к полудню фюзеляж покоился на берегу, установленный на подпорках.
Механик Егоров заботливо осматривал тело своей машины, отгоняя
назойливых ребятишек:
- А ну, не мешайте!.. Не лезьте!..
Но ребята лезли, и избавиться от них не было никакой возможности.
- Братцы, да здесь кухня! - вдруг закричал один из них.
Воспользовавшись тем, что Егоров был занят, он добрался до иллюминатора
и заглянул в него. Вмиг все ребятишки, толкая друг друга, устремились к
иллюминатору.
Паренёк не ошибся. В конце фюзеляжа самолёта Бесфамильного была
действительно устроена маленькая плита. С помощью аккумуляторов на ней можно
было разогреть консервы или сварить кофе. Конструктор предусмотрел эту
мелочь, зная, сколько сил сохранит пассажирам самолёта глоток горячего кофе
во время полёта над ледяными просторами Арктики, во время длительной стоянки
на полюсе...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг