Быстро набирая высоту, Бесфамильный пошёл на круг. Прощальный круг над
полюсом, где проведено тридцать дней - месяц напряжённой работы и
ежеминутной угрозы неожиданных опасностей!
Сделав круг, "Г-2" взял направление на юг, неуклюже переваливаясь с
крыла на крыло. Это был знак: "У меня всё в порядке, поднимайся".
- Пора, - сказал сам себе Шевченко, закрывая верхнюю крышку своего
лимузина. Для его крохотной по сравнению с "Г-2" машины взлёт был менее
сложным, но человеку непосвящённому он показался бы верхом лётного
искусства.
Обладавший значительно большей скоростью "ястребок" быстро догнал
тяжёлую машину. Заработала рация.
- Замечательный взлёт! - не утерпел Шевченко.
- Вырвались из плена, - буркнул в ответ тот и сейчас же прибавил тоном
приказа: - Далеко не уходи. Держись всё время так, чтобы я тебя видел.
Через несколько минут на Земле Франца-Иосифа стало известно об этом
событии. Уткин по "своей" рации немедленно передал восторженную телеграмму
на Большую землю.
В это время самолёты звена Бесфамильного, следуя по 15-му меридиану
восточной долготы, пересекали 89-й градус северной широты. Первая сотня
километров осталась позади. Моторы, как всегда, работали прекрасно. Погода
не оставляла желать ничего лучшего. Сводки сулили радужные надежды. Словом,
сегодня, 23 мая, Арктика была на редкость гостеприимной.
Привыкший к постоянной тревоге Бесфамильный поражался этому внезапно
наступившему спокойствию. Управление самолётом почти не отнимало времени, и
у командира была только одна забота: как-то удастся снабдить бензином
Шевченко?
Самолёты обладали различными скоростями. Шевченко постоянно приходилось
возвращаться или кружить на месте, чтобы не упускать из виду большую машину.
Ещё на полюсе он рассчитал, что своих запасов горючего до Тихой ему не
хватит. Бесфамильному не хотелось садиться на базе, и тогда же было решено,
что "ястребок" в воздухе заправится из баков тяжёлой машины.
"В-45" должен был подойти под самолёт "Г-2". Увидев его внизу, Егоров
выпустит из люка резиновый шланг. Конец этого шланга, при помощи особого
приспособления, ловит Шевченко и соединяет с баками своего самолёта. Вся эта
операция, по расчётам, должна была отнять всего десять-пятнадцать минут.
Эта операция была несложной и за последнее время сравнительно часто
применялась в Советском союзе. Бесфамильный же решил воспользоваться ею
впервые, и его беспокоил исход. "А вдруг не выйдет. Что тогда? - спрашивал
он себя. - Сесть в базе? Значит, нужно попробовать до базы, иначе будет
поздно". Но Бесфамильному не удалось проделать этот опыт, как хотелось,
немедленно.
Профессор Бахметьев сидел у правого окна самолёта. Мысленно прощаясь с
Арктикой, он жадно всматривался в пробегающие под самолётом картины.
Десятикратный бинокль приближал к его глазам ледовую пустыню. Ни одного
живого существа не встретил он вплоть до 87-го градуса северной широты. С
этой параллели профессор стал изредка различать тёмные точки у разводий. Это
были тюлени. Но зоология мало увлекала профессора. Его специальностью были
погода Арктики, льды, море.
Самолёты со скоростью в двести пятьдесят километров в час мчались на юг,
к базе Иванова. Однообразие расстилавшейся внизу картины порядком наскучило
профессору, и он уже рассеянно глядел в окно, опустив бинокль. Но то, что
показалось почти сразу после того, как самолёт оставил позади 87-ю
параллель, заставило Бахметьева вздрогнуть. Он протёр бинокль и, не веря
своим глазам, снова взглянул на запад...
Вспыхнула зелёным светом сигнальная лампочка, и профессор схватил
наушники внутреннего телефона.
- Алло, профессор... Видите?
- Да это же, чорт возьми, остров!
- Что же делать?..
- Скорее гоните машины к острову! Ведь это...
- Остров дрейфов?
- Он, он!..
Бесфамильный изменил курс и полетел прямо на остров. Видимая на
горизонте чёрная полоска земли увеличивалась с каждой минутой.
Приказав Канину и Слабогрудову приготовиться к фотосъёмке острова с
воздуха и определению его координат, Бесфамильный соединился с начальником
экспедиции.
- На западе показалась большая земля, - волнуясь, передавал он свои
наблюдения Беляйкину. - Это не маленький островок, а именно земля. Мы идём
к ней. Произведём съемку. Обследуем детально.
- Только без посадки, - предупредил начальник экспедиции. -
Торопитесь. У нас оттепель. Боюсь, что скоро начнётся выход льдов из бухты и
вам некуда будет садиться.
Бесфамильный замолк на несколько минут. Забыв обо всём, он впился
глазами в развернувшуюся внизу картину. Под самолётом уже громоздились
занесённые снегом высокие горы. Беспокойный треск в телефонах на секунду
отвлёк его, и он вспомнил, что в Тихой с нетерпением ждут его сообщений.
- Проходим над узкой северной оконечностью острова, - начал он и
поправился: - над мысом академика Беляйкина...
- Бросьте шутки, Бесфамильный! Сообщайте о видимом, фотографируйте
непрестанно. Идите к югу вдоль барьера, - приказал Беляйкин.
- Мы идём на высоте тысячи двухсот метров. Внизу высокие скалы,
заснеженные с севера. На глаз ширина острова доходит до пятидесяти
километров. Помимо съёмки автоматом профессор работает ручной кинамо с
телеобъективом.
- Прекрасно, продолжайте.
- По всему протяжению земли, - продолжал Бесфамильный, - тянется
барьер гор. Горный хребет изогнут дугой, напоминающей подкову. Огромная
впадина забита горами льда.
- Пройдите землю до конца. Непрестанно фотографируйте. Не прекращайте
разговора.
* * *
Двадцать минут шла тяжёлая машина над неизвестным островом. И в эти
двадцать минут были поставлены на голову все существовавшие до тех пор
теории, касающиеся Арктики. Зато на незыблемый фундамент стала наиболее
смелая гипотеза Беляйкина - Бесфамильного. "Остров дрейфов" из категории
предположений перешёл в категорию неопровержимых фактов. Он твёрдо занял
принадлежащее ему место на географической карте, - место, где до сих пор
властвовало невыразительное белое пятно.
Под самолётом живые очертания земли сменились надоевшими нагромождениями
мёртвых льдов. С чувством сожаления Бесфамильный изменил курс. Самолёт пошёл
на юго-юго-восток, на базу Иванова.
"Какое счастье, какое неожиданное счастье! Как в сказке - все до одной
мечты сбылись. Но почему же эту землю не видел Амундсен?" размышлял
Бесфамильный, забывая, что исследователь Арктики летел значительно западнее.
Сбросив с себя лирическое настроение, навеянное открытием "Земли
дрейфов", Бесфамильный вспомнил о Шевченко и приказал ему взять бензин.
Операция заправки "ястребка" горючим в воздухе была тщательно разработана
ещё на земле. И теперь, как и следовало ожидать, она кончилась блестяще и
как раз своевременно: на горизонте показались чёрные клубы дыма.
- Приближаемся к базе Иванова, - сообщил Бесфамильный начальнику
экспедиции.
- Если хватит бензина, то не делайте посадки.
- Бензин ещё останется.
Через два часа, подняв фонтаны брызг, самолёты Бесфамильного опустились
в бухте Тихой. Снег таял. С ледников со звоном падали льдины. На льду стояли
лужи. Голубое бездонное небо Арктики отражалось в них.
В бухте звено встретили весёлая весна и сумрачные люди. Всех мучила
неизвестность, мучило беспокойство за группу Блинова.
НА РОДИНУ!
Проводив глазами самолёты Бесфамильного, Иванов облегчённо вздохнул.
- Наконец-то! - радостно сказал он Фунтову. - Дело налаживается. Что
нового сообщает наш Робинзон?
- Молчит! Вероятно, потеря аэродрома его вконец расстроила.
Иванов и его товарищи были слишком уверены в благополучном исходе
перехода "блиновцев", чтобы серьёзно волноваться за их судьбу. Проведённые
на льдине почти полтора месяца настолько притупили остро ощущаемое каждым
живым существом чувство опасности, что они приобрели редкую способность
относиться слегка иронически к самому безвыходному положению. Тревога
Блинова им всегда казалась несколько преувеличенной, и они с удовольствием
иронизировали на его счёт. Но на этот раз слова радиста покоробили Иванова.
Несколько часов подряд занятый обслуживанием перелёта Бесфамильного, он не
отвечал на позывные Блинова, надеясь, что "маленькое расстояние не
подведёт". И теперь сообщение Фунтова обескуражило его.
- Бросьте шутки, - заметил начальник базы. - Сделайте всё, чтобы
немедленно восстановить связь.
Радиста удивил непривычный тон начальника, но он ничего не ответил,
переключив всё внимание на работу. Его попытки были тщетны - Блинов не
отвечал. Фунтов уже стал сомневаться, в порядке ли его рация, когда в рубку
зашёл метеоролог Вишневский.
- С Блиновым связи нет? - спросил он. - Ну, я так и думал. По всей
видимости, у него шторм.
- Вы думаете?
- Не думаю, а уверен. Я специально пришёл сюда, чтобы проверить свой
прогноз.
Слышавший этот разговор Иванов забеспокоился ещё больше. Он знал, что
Аня вместе с Викторовым направилась на поиски нового аэродрома и теперь,
вероятно, находится в тяжёлом положении. При одной мысли об этом лётчика
бросило в холодный пот.
- Сделайте всё, Фунтов, - ещё раз подтвердил он своё распоряжение, -
но связь обеспечьте. Теперь это ваша единственная обязанность.
- Есть...
Тоскливо тянулись часы. Беспокойство начальника быстро передалось
экипажу. Бросив свою работу, люди собрались в кабине "З-1". Сидели молча, с
надеждой уставившись на заветную дверь радиорубки. Теперь, когда
Бесфамильный благополучно сел в Тихой, их внимание целиком переключилось на
группу Блинова, и как-то сразу почувствовалась вся серьёзность положения.
Иронию как рукой сняло.
В иллюминаторы заглядывало весёлое солнце, но часы показывали, что время
отдыха наступило уже давно. Однако о сне никто не думал. Тягостное молчание
повисло в кабине. Порывистый ветер яростно свистел, разрезанный пополам
острым ножом антенны. Его свист назойливо лез в уши, напоминая о несчастьи,
которого люди ещё не знали.
Только через сутки, когда утихла бушевавшая в лагере Блинова пурга,
Фунтов услышал слабые звуки его аварийной рации:
- База... база...
Этим звукам радист обрадовался, как голосу любимой:
- Я база! - громко кричал он в микрофон. - База слушает...
Включив на полную мощность свой усилитель, Фунтов разобрал:
- Нас мучила пурга. Штормовой ветер со снегом. Целые сутки. Порвало
антенну. Хорошо, что вы слушали. У меня садятся аккумуляторы...
- Не было печали! - выругался Иванов, прослушав сообщение радиста. -
Что можно предпринять?
- Сократить связь до минимума. Попробую перейти на ключ.
Уже сокращённым кодом по азбуке Морзе радист Блинова передал
неутешительные новости:
- Аэродром разрушен. Викторов вернулся из разведки. Бирюковой нет до
сих пор...
Это известие поразило Иванова в самое сердце.
- Пусть немедленно организуют поиски аэродрома и Бирюковой!
- Они передают, что трое уже готовятся к выходу.
- Хорошо. Дайте связь с Тихой.
Иванов непослушными руками пытался натянуть на голову шлем с наушниками.
Несложная операция никак не удавалась. Заметив затруднительное положение
начальника, Дудоров помог ему. И как раз своевременно. В телефоны слышался
тревожный голос:
- ...Беляйкин. В чём дело?
Ошеломлённый известием из лагеря, Иванов сбивчиво докладывал о
происшедшем.
- Я вылетаю немедленно, - сам того не замечая, несколько раз повторил
он.
- Стыдитесь, Иванов, возьмите себя в руки, - пробовал успокоить
лётчика начальник экспедиции. У него промелькнула мысль: "Нервы... Видимо,
льды делают своё дело..."
- Но речь идёт о человеческой жизни, - почти кричал в микрофон Иванов,
мало обращая внимания на успокоительные слова начальника экспедиции.
- Всё это так, но не забывайте, что ради одной нельзя подвергать риску
несколько жизней. Я уверен, что, пока мы разговариваем, Бирюкова уже
вернулась в лагерь. Вылетайте сразу же после того, как у них будет готов
аэродром.
Делать было нечего, и Иванову пришлось подчиниться разумному требованию.
* * *
Аня очнулась, когда пурга уже кончилась. Привычным движением передвинув
полярные очки со лба на глаза, она высунулась из своего мешка. Но что это?
Сердце сжалось ещё неосознанным страхом.
- Где я? - громко спросила Аня, не узнав своего голоса.
Девушка выпрямилась, озираясь кругом. Её окружали ледяные горы, щедро
запорошенные снегом. Всё ещё ничего не понимая, она сделала несколько шагов,
волоча за собой мешок.
Затуманенное забытьём сознание медленно прояснялось. В памяти воскресали
события последних суток.
- Значит, я одна, совсем одна?
Никто не ответил на её вопрос...
Девушка присела на снег и принялась быстро сворачивать свой спальный
мешок.
"Нюнить нечего, - убеждала она себя. - Здесь стоит только немножко
распустить нервы - и пропадёшь ни за грош. Надо действовать!"
Мешок свёрнут и вскинут за плечи. Быстро обтерев от снега винчестер, она
взглянула на свой ручной компас. Здесь её ждало первое разочарование: стекло
выбито и на рукаве кухлянки красовалась ни к чему ненужная коробка компаса
без стрелки.
Вспомнив, что до шторма она уходила почти строго на север от лагеря, Аня
попробовала ориентироваться по часам и солнцу, но быстро сбилась с пути. Всё
ещё не теряя надежды, она с большим трудом вскарабкалась на высокую льдину,
надеясь с неё увидеть Викторова или палатки лагеря. И опять полное
разочарование: дикое нагромождение льдов без малейшего признака жизни
открылось её взорам.
Девушке стало страшно. Пытаясь обмануть себя, она наугад выбрала
направление и, спустившись с айсберга, зашагала вперёд...
Трое суток ходила Аня, чутко прислушиваясь к ледяному безмолвию.
Продукты кончились. Поддаться слабости, присесть на минутку было почти
равносильно самоубийству. Напрягая последние силы, Аня заставляла себя идти.
Область крупного льда давно кончилась, и девушка шла по ровному полю, тяжело
опираясь на своё ружьё. Под ноги поминутно попадались мелкие льдинки. Она
спотыкалась, и инстинктивное резкое движение выводило её из опасной дрёмы.
Энергично встряхнув головой, она продолжала свой тяжёлый путь. На какую-то
долю секунды её привычное ухо уловило знакомый шум. Ане показалось, что она
слышит раздающийся где-то далеко-далеко знакомый рокот мотора. Оглянулась.
Горизонт чист, как стёклышко.
"Галлюцинации", - с ужасом подумала Аня, продолжая упрямо идти вперёд.
Перед ней теперь простиралась огромная ровная льдина. Мелькнула мысль:
"Какой прекрасный аэродром!"
Сделав ещё несколько шагов, Аня почувствовала, что почва уходит из-под
ног. Взмахнув руками, она упала, теряя сознание...
* * *
Когда обезумевший от беспокойства Иванов, теряя власть над собой, был
готов вылететь, несмотря ни на что, - базу затянуло непроглядным туманом.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг