параноик. Ему хоть кол на голове теши, - но дай отомстить. Не удастся
отомстить Ольбарду, он возьмется за того, кто ближе. На беду - ближе
оказался Сашка. Так что, скорее всего, он - агнец для заклания. Что и
подтверждает тупая стрела. Это ж надо, подстрелили как какого-нибудь
бельчонка!
Пока все это крутилось в голове, какая-то другая мысль старалась пробиться
наверх из темных глубин ушибленной Сашкиной головы. Он всячески старался
тянуть ее наверх. Подгонял, приманивал, звал. Чувствовал - это что-то
важное. Но, видимо, стукнуло его знатно. Тошноты он больше не чувствовал,
однако мысль все время за что-то цеплялась и наружу не лезла. Он пыхтел и
тужился, но в конце концов устал и уснул тревожным, неглубоким сном.
Во сне его снова допрашивали СМЕРШевцы "СМЕРШ - аббревиатура - Смерть
Шпионам. Одно из подразделений НКВД, занимавшееся разработкой и
устранением вражеских диверсантов и агентуры в тылу и на фронте. Нельзя
сказать, что их деятельность была бесполезной, как раз наоборот. Но все
было очень по-русски, т.е. - "лес рубят - щепки летят". Неизвестно, кого
они настреляли больше - настоящих агентов или невинных людей. Хочется
верить, что все-таки первых". Мол, как так, товарищ летчик, почему так
долго шли из-за линии фронта? Почему сразу не доложились по прибытии? Да
какие контакты имели с врагом Советской власти и что вам обещали за
шпионство и вредительство? Он отчаянно защищался, но делал это как-то
обреченно. Было ясно, что за него взялись всерьез, а раз так - ни за что
не выпустят. Отлетался...
Глава восьмая и последняя
Все в наших руках!..
К. Кинчев
А потом он услышал голоса. Они бубнили где-то рядом, и сквозь тонкую
пелену сна, в котором товарищи чекисты продолжали шить ему дело, нет-нет и
прорывалось гулкое бормотание. Савинов инстинктивно вслушивался, но понять
ничего не смог. Говорили по-весски. Он окончательно проснулся,
ускользнув-таки из цепких лап НКВД, затворы оглушительно лязгнули и
пропали вместе с их обладателями. Но лязг и звон остались. Там, снаружи,
за четко освещенным по краям прямоугольником двери, кто-то стучал металлом
о металл. Топор со звоном врезался в мерзлое дерево... "Строят... Что? Ну,
это понятно, - что-нибудь вроде эшафота или погребального костра. Впрочем,
для меня сейчас - это одно и то же. Затем под самой дверью незнакомый
голос громко сказал какое-то слово с вопросительной интонацией. Издалека
ответили утвердительно. В дверь грохнул удар, затем еще один. "Это счастье
стучится к нам в двери! Что-то оно слишком настойчиво ломится..." -
рассеянно подумал Сашка. Тот же голос, но уже на сносном русском, крикнул:
- Просыпайся, варяг! Мертвые заждались!
- Угу... - отозвался он. - Подождут еще малость...
- Шути-шути, - сказали снаружи. - Я скоро приду! - И шаги удалились.
Савинов осторожно потряс головой. "Вроде не кружится!" - и стал снова
шевелить пальцами. Обнаружилось, что конечности совсем занемели. Он
немножко покатался по полу, чтобы согреться, и выяснил, что солома на нем
так и норовит залезть в нос. "Ай-вай, нехорошо как, а?" Ему показалось
забавным, что он сам пытается взбодрить себя шутливым настроем, и
рассмеялся. "Ну да посмотрим, герой, как ты запоешь, когда тебе глотку
резать станут". Мысль была до отвращения трезвая. "Как там насчет надежды,
которая умирает последней?" Он вдруг понял, что напряженно вслушивается в
происходящее снаружи. Вдруг да запоют боевые рога, и Ольбардова дружина
вломится в этот вертеп, все снося на своем пути. Но рога не ревели.
Снаружи деловито перекликались все те же голоса. Потом добавились и
другие. Он понял - публика собирается, и ему стало страшно. Точнее,
страшно было давно, но он ухитрялся отвлечься, а тут накатило волной,
накрыло. После нескольких секунд, а может, и минут панического ужаса, он
понял, что лязгает зубами, словно целый расстрельный взвод передергивает и
передергивает затворы. "Отставить, капитан!" - сказал он себе и сжал зубы.
Те жалобно хрустнули, но лязгать перестали. В этот миг как раз загремели
запоры, и дверь отворилась.
Внутрь хлынул яростный дневной свет. Снаружи пахло едой, свежеструганным
деревом, лесом, людьми, причем не очень чистыми, и... пивом. "Ах да, у них
ведь поминки!"
На пороге стоял здоровенный широкоплечий парнище, такой белобрысый, что аж
светился. Лица его Сашка не рассмотрел, но почему-то понял, что тот
круглолицый, с носом картохой и, естественно, веснушчатый. Парень
спустился по высоким ступенькам, которые заменяли деревянные чурбаки, и
наклонился над ним. В руке его блестел опасного вида нож.
- Ну, варяг, не боись! Прикончат тебя быстро, а там - к предкам - и все
дела. Так-то хуже, чем в бою, но уж чем богаты... Сейчас я тебе путы на
ногах распазгаю "Пазгать (вологодский диалект) - в данном случае - резать,
нарезать, разрывать. Может употребляться в значении - разругаться, также
(арх.) - драть, сдирать, раздирать", да ты не суетись - убежать все одно
не сможешь. Как голова-то?
"А он еще и издевается, урод!"
- Спасибо, лишних дыр нет! Ты, что ль, стрелял?
Парень широко, по-детски улыбнулся:
- А то! Конечно, я. А ты догадлив. Я это сразу понял, когда ты меня на
поляне учуял. Силен ты, брат, жаль - убьют тебя... Как звать-то?
- Какое тебе дело до того? Я ж уже труп почти... твоими стараниями.
Весин усмехнулся, но тут же помрачнел.
- Я бы с тобой по чести потягался, а так... нехорошо вышло.
- Почему?
- Когда сильный, вот как ты, погибает по подлому предательству - нехорошо.
Лучше б я тебя тогда еще, в лагере лесном убил.
- Так и это ты был, невидимка... А ну, постой! Про какое предательство ты
тут вспоминал?! Говори!
- Да не дрыгайся так!.. Ох и узлов навязали, быка удержать... Ладно, хоть
жаль веревок... - он стал сосредоточенно возиться с Сашкиными путами - А
про предательство тебе, варяг, лучше бы и не знать - то горше смерти...
- Да говори же!.. - начал Савинов и вдруг понял: - Ах, падла! - Мысль, что
пыталась пробиться к нему прошлым вечером, внезапно возникла,
развернувшись во всей своей поганой красе. Когда его везли на санях, Согуд
валялся рядом... но он не был связан!!! Так вот почему эта сука просилась
с ним! Он знал, паскуда, про засаду, потому что, скорее всего, сам ее
устроил... - Сашка расслабился и откинулся назад. В голове сразу стало
как-то пусто и спокойно. "Не простил выбитых зубов, паршивец. И братца
своего ревнивого не простил!.."
Рысенок, справившийся уже с его ножными путами, обхватил Савинова за плечи
и поставил на ноги. Вгляделся в лицо, кивнул:
- Понял, я смотрю... По уговору я его стрелять не должен был, только тебя.
Так Лекша сказал... А я вот и стрельнул, а вождю - мол, перепутал вас.
- Спасибо, - Сашка посмотрел ему прямо в глаза, - меня Олексой зови.
Тот кивнул:
- Меня Рысенком кличут... Ну, Олекса, пойдем, что ли? Нехорошо, когда
мертвым ждать приходится.
Снаружи было морозно. Сашка как-то сразу отметил это и выбросил из головы.
Глупо дрожать от холода, когда тебя собираются прикончить с минуты на
минуту. Сначала его пошатывало, но потом он разошелся, ноги пошли бодрее.
Это была здоровенная поляна, окруженная со всех сторон кондовым,
вековечным лесом. Солнце светило вовсю, празднично и ярко. Народу
собралось тьма - в основном бабы да ребятишки. Мужчин было мало. Все они,
вооруженные до зубов, стояли там, где посреди поляны было сложено нечто
вроде огромного кургана из бревен, щедро проложенного сухой соломой и
щепой. В кургане, видимо, лежали погибшие в битве весины, но отсюда их не
было видно. Сашку ввели внутрь круга. Люди отодвинулись от него, как от
чумного. Молча.
Мрачные весские мужики смотрели сквозь него, сжимая рукояти топоров и
мечей. Выло тихо. Зато Согуд, стоявший тут же, в доспехах и при оружии,
нагло улыбался. В глазах его кипела веселая ярость. Вот она, долгожданная
месть! Сашка сплюнул ему под ноги, с удовлетворением заметив на лбу
предателя здоровенный, иссиня-черный желвак. "А головушка-то болит
небось!" Рядом с Согудом возвышался огромный, косая сажень в плечах,
свирепого вида весин. Он напомнил Савинову Ольбарда, и стало понятно, что
это и есть вождь Выдр Лекша. Глаза у него были совершенно безумными, но на
пленного он смотрел внимательно, можно сказать - изучающе.
Тут же загремел бубен, и увешанный побрякушками кудесник что-то заголосил.
Толпа отозвалась слитным, надрывным вздохом. Вождь подтолкнул Согуда
вперед. Тот хищно ощерился и потянул из ножен меч:
- На колени, пес!
"Ах вот как! Ты еще и прикончить меня собрался?!" - ярость ударила в
Сашкину голову горячей волной.
Согуд был уже близко, и клинок его опасно маячил у шеи Савинова. Тот
слегка наклонился, чтобы встать на колено... и вдруг, метнувшись в
сторону, со всей силы ударил предателя ногой в пах. Тот ничего такого не
ожидал - он шел зарезать барана. И поплатился.
Удар получился отменный. Согуда аж оторвало от земли. Он выронил меч и
грузно приземлился на четыре кости немного в стороне. Сашка подскочил
ближе и ударил второй раз. Нога онемела, но попал он точно. Раздался хруст
сломанной челюсти, а в следующий миг твердый сапог опустился на основание
черепа предателя. Звучно хрястнуло. Ноги Согуда яростно заскребли землю и
замерли.
- Паскуда! - Сашка смачно плюнул на труп. Толпа издала второй вздох - на
этот раз изумленный. Савинов повернулся к людям и встретился взглядом с
вождем. В глазах того читалось явное одобрение. "Еще повоюем", - понял
Сашка.
- Может, поговорим?
Лекша нахмурился:
- О чем? Ты все равно умрешь! Души наших родичей ждут жертвы!
- Вот тебе труп для костра! - Савинов ткнул ногой в тело Согуда. - Зачем
тебе я? Зачем тебе война? Твой род погибнет. Прими мир и союз с
Белоозером, и роду Выдры нечего будет бояться...
- Нет! - в глазах вождя полыхнуло белое пламя. - Падаль не годится для
костра! Его я все равно убил бы... кто предал один раз - предаст и
другой!.. - Он помолчал. - А сопровождать моих воинов к предкам, в обитель
мертвых, должен настоящий воин! Ты!
Лекша замолчал, ища в Сашкиных глазах признаки страха, и, не найдя,
продолжил:
- Воин, со связанными руками убивший врага, вооруженного мечом, не умрет
как свинья! Принесите его оружие!
Поляна взорвалась воем и ревом. Весины одобрительно свистели. Вверх
полетели шапки и топоры, причем все это было очень ловко подхвачено и
запущено вверх по второму разу. Савинов с удивлением заметил, что
некоторые топоры бросали женские руки. "Во как! Хороши весские девки.
Небось с оглоблей на медведя выходят. И поджилками не звенят, как я в тот
раз..." Через толпу протиснулся Рысенок. В руках - Сашкины мечи. Он
вытащил из ножен тот, что покороче, взвесил в ладони, довольно причмокнул
и, зайдя Савинову за спину, коротко взмахнул клинком. Путы послушно
распались. Сашка пошевелил пальцами, проверяя - все ли на месте. Изрядно
задубевшие, они оказались в порядке. Башка уже не кружилась, но тело
слушалось плохо. Сотрясение мозга - это не шуточки. Тем более - такое...
Он размял запястья, а в голове вихрем пронеслась сцена: Ольбард у костра,
с двумя мечами в руках, и весины, один за другим павшие от его ударов...
"Не думай об этом, кретин!" - сказал он себе и взялся за рукояти мечей. И
мигом успокоился. Вождь уже стоял перед ним, огромный как медведь. Он
скинул рубаху, явив солнечным лучам богатую татуировку. "Ну, прям
Третьяковка!" Сашка прищурился и спросил:
- А что будет, если я убью тебя, вождь?
И снова сцена перед глазами. Стена щитов и Хаген, вызывающий Ольбарда на
бой. Весин ответил то же:
- Попробуй! - Глаза его стали пусты, как стеклянные. - Если сможешь -
уйдешь цел. Тогда я сам провожу своих воинов к предкам. То - Суд Богов! Да
только ты не сможешь, гридень Ольбарда Синеуса. - Могучие руки сжали
топорища двух широких секир. Вождь предупреждающе рыкнул и прыгнул вперед.
Савинов предполагал, что Лекша будет стремителен, несмотря на свой
тяжеловесный облик. Но тот оказался не просто стремителен - молниеносен!
Он едва не уложил Сашку первым же ударом. Едва увернувшись - секира
пронеслась в сантиметре от его плеча, он отпрыгнул в сторону и затанцевал
вокруг, стараясь достать противника длинным клинком... И снова чуть не
погиб. Вождь, не раздумывая и доли секунды, метнул в него одну из секир.
Уклониться удалось каким-то чудом, как если бы кто-то огромный схватил
Сашку, как котенка, за шкирку и отшвырнул в сторону. Сверкающий снаряд с
гулом ударился в бревна костра... Весин просто размазывался в воздухе, и
Савинов безнадежно опаздывал - он не мог достать своего врага. Было вообще
непонятно, почему Сашка еще жив. Клинки стонали, отводя удары - мощные и
быстрые. Лекша наносил их так, что из каждого предыдущего рождался
следующий. Даже с одной секирой он выглядел так, как будто их у него пять.
Савинов понял, что умрет. Этот воин был гораздо лучше него. Даже Ольбарду
пришлось бы с ним повозиться. Но Сашка не собирался сдаваться, он каким-то
чудом держался еще минуту, две... И почувствовал, что устает, теряет темп.
А этот богатырь - двужильный, прет и прет, как циркулярная пила. Сашкин ум
лихорадочно искал выход. Секира срезала прядь волос на его голове, левая
рука, отражавшая удары, стала неметь...
"Чик-трак", - сказала, открываясь, потайная дверца. Неистово холодный
ветер ринулся в голову человека с двумя мечами. На миг в сознании мелькнул
силуэт медведя. Но не он нужен для победы. Медведь - это смерть. Вождь
искрошит берсерка в капусту. Нет, не медведь, а... Вот оно! Погибающий
человек вдруг осознал, что его враг хочет умереть! И не может! Хочет уже
давно. Ледяной ураган сожрал и эту мысль. Осталось только сейчас. Миг -
наполненный вихрящейся сталью. Оружие - это ты сам!
* * *
Рысенок с ужасом и восхищением увидел, как варяг, только что безнадежно
терпевший поражение, вдруг крутанулся стремительной атакой. Изогнутые
клинки исчезли, утянув за собой в небытие руки и тело невиданного воина.
Потом осталась одна голова... Вождь яростно атаковал этот жуткий мерцающий
призрак, но тот вдруг исчез и появился вновь с другой стороны. Вождь
обернулся... и упал. Люди исторгли из своих грудей протяжный отчаянный
крик. Последний из вождей рода Выдры приподнялся на локте, пытаясь встать,
но тонкий порез на его шее вдруг раскрылся с отвратительным хлюпающим
звуком, и кровь хлынула на убитый ногами сверкающий снег. Вождь уронил
голову на руки, еще сжимающие секиру, ... и умер.
Варяг стоял над ним, страшный и неподвижный. Его мертвые глаза смотрели
прямо вперед. Люди замерли, не в силах даже вопить от ужаса. Все взгляды
были прикованы к грозному чужаку, который только что лишил их надежды...
Варяг молчал. Рысенку почудилось, что тот борется с чем-то внутри себя,
пытаясь заговорить. Охотник подумал - демоны-помощники не выпускают
колдуна из своих лап! Но варяг все же победил... Его лицо просветлело,
плечи расслабились, и он сказал:
- Ваш род должен жить! - Повернулся и медленно пошел мимо расступающихся в
страхе людей к чернеющей стене леса. Все молчали, глядя на его удаляющуюся
фигуру. Тот уже почти дошел до деревьев, когда юный Вячко вдруг схватил
лук и с каким то плачущим криком выпустил стрелу...
* * *
Сашка, если это еще был он, медленно шел к лесу. Навязчивая пустота прочно
завладела его умом. Он пытался вырваться из нее, помня Хагеновы
наставления, но - тщетно. Люди и весь мир вокруг превратились во что-то
непонятное и ужасающе прекрасное. И стрела, та, что летела ему в затылок,
тоже была прекрасна. Да и не стрела это была вовсе. Да и не было ее...
Нечто сделало нечто и отправилось далее, пытаясь стать человеком.
* * *
Никто не успел увидеть, как варяг отбил стрелу. Что-то вспыхнуло,
блеснуло. Силуэт колдуна затуманился, и стрела ушла в сторону. Вячко, не
веря своим глазам, снова как во сне натягивал тетиву, когда сильный удар
сбил его с ног. Рысенок стоял над ним с лицом, искаженным от ярости.
- Недоумок! Ты хочешь, чтобы мы умерли все? Это не человек! Это Бог Войны!
Кто ты такой, чтобы стрелять в Бога?!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг