И рыдает молчанием глаз
Далеко залетевшая птица.
Заманила зеленая сеть
И окутала взоры туманом,
Ей осталось лететь и лететь
До конца над немым океаном...
Николай Гумилев
Прошло много дней. Береговая линия понемногу поворачивала к югу. Корабли
русов старались держаться недалеко от берега. Иногда приходилось
приставать к нему в поисках пресной воды и пищи. Запасы кончались.
Несколько раз возникали стычки с феннами "Фенны, урмане, даны, свеи -
соответственно: финны, норвежцы, датчане и шведы.", поселения которых
время от времени встречались недалеко от береговых утесов. Серьезных
потерь не было - Ольбарду всякий раз удавалось решить дело миром...
В море попадались крупные льдины. На одной из них видели белого медведя.
Поохотиться не удалось. Заметив людей, зверь ушел. Ольбард отметил для
себя поведение зверя - возможно, сюда заплывают урмане, а может, и еще
кто... Вскоре берег стал все явственнее сворачивать к Полудню. Великое
множество птиц гнездилось на встречающихся повсюду небольших островах. В
воздухе стоял несмолкающий гам...
Еще через пару дней стала портиться погода. Небо затянула белесая мгла.
Низкие облака летели над самой водой. Холодный дождь сек лицо, мешаясь с
брызгами волн. Лодьям пришлось уйти дальше в море, чтобы не разбиться о
скалы. Море потемнело и вздулось горбом. Горизонт приблизился, щетинясь
острыми гребнями волн. Внезапно стало совсем темно. Из туч повалил снег,
скоро сменившийся дождем. Сверкнула молния. Гром с рычанием обрушился
вниз. Раз, другой... В темноте потеряли "Пардус". Лишь раз, ошую "Ошую -
слева, одесную - справа", его силуэт выхватила из мрака вспышка молнии.
Ледяные валы хлестали через палубу. Приходилось вычерпывать воду из-под
настила. Ольбард, перекрикивая рев шторма, приказал воинам привязаться к
снастям...
Когда все закончилось, "Пардуса" нигде не было видно. Тучи продолжали
низко висеть над водой, но ветер ослаб. Море светлело. Гребни "морских
коней" стали более пологими. Все вглядывались в горизонт, надеясь, что
вот-вот покажется над ним червленый парус с изображением рычащего парда.
Но нет... Вдруг кто-то из воинов вскрикнул, указывая на небо. Тучи над
"Змиуланом" внезапно расступились. Оттуда хлынул янтарный солнечный свет.
Радуга легла на воду как мост. Воинам показалось, что они видят в
нестерпимом сиянии стальные ворота Вальхаллы, сделанные из клинков мечей.
Воздух вздрогнул. Крылатая тень скользнула над водой. От нее отделилась
человеческая фигура, сияющая в лучах Солнца, и рухнула в воду рядом с
бортом лодьи.
Тело Ольбарда ответило быстрее, чем его ум. Не успев еще осознать
происшедшего, он нырнул с борта вслед за уходящим вглубь сияющим пятном.
Толща воды давила на уши, но он упорно погружался все глубже. Сияние
приближалось. Сквозь гул пучины чудилось странное пение, словно
хрустальные струны вздрагивали на ветру... Наконец он смог ухватить
тонущего за руку, рванулся наверх. Вдруг плыть стало легче - кто-то из
дружины нырнул следом, помог. Сверкающая на солнце поверхность воды
надвинулась и разлетелась самоцветными брызгами. С борта уже тянулись руки
воинов, подхватили, втащили на палубу. Рядом как конь отфыркивался Эйрик.
Это он последовал за князем.
Спасенного положили на палубу. Ставр перекатил бесчувственное тело на
живот, крякнул, приподнимая, подставил колено и сильным движением сдавил
человеку ребра. Раз и еще раз! Тот закашлялся и изверг из себя морскую
воду. Ставр звонко хлопнул его ладонью по спине и улыбнулся: "Жить будет!"
Ольбард сбросил с себя мокрое платье, отжал из усов влагу. Храбр накинул
ему на плечи плащ из толстой шерсти - вода ледяная. Принесли бурдюк с
медом. Князь отхлебнул, передал Эйрику и кивнул на спасенного человека:
- Разотрите его и укройте мехом. Придет в себя - узнаем, зачем он вернулся
из Вальхаллы.
Как-то раз, еще в детстве, он слышал от заезжего скальда сагу о витязе,
который возвратился из Чертога Героев, чтобы помочь побратиму в беде. Русы
чтили славянских богов, но не обижали и урманских, а у дружины
представления о горнем мире были очень своеобразными. Ольбард верил и в
Ирий "Ирий - рай у славян" и в Вальхаллу - почему бы не быть им обоим? От
его взгляда не ускользнул загар спасенного. Кисти рук да нижняя часть лица
были заметно темнее всего остального тела, как если бы воин носил шлем с
полумаской и полный доспех. Носил, почти не снимая.
Но было еще нечто, с чем князю уже приходилось встречаться. Звон
хрустальной струны...
Глава 6
ДРУГОЙ МИР
... Пой, поспешай, раскрасавица-душа!
Как не бежать, когда стреляют в спину,
Пала звезда - лютый сабельный удар,
Поздно, как всегда, мужик перекрестился.
Все без затей - ни могилы, ни вестей,
Уж-то затем и мать-сыру-землицу
Пыльным быльем ветер в дудочку завьет,
Да отпоет, пока ему не спится...
Дмитрий Горячев. Ветер
"... Наверное, я брежу. Хряснулся башкой, валяюсь в горячке, и
медсестричка в белом то и дело несет мне утку... Но почему же тогда так
хорошо?.. А может, я спятил и сейчас просигналит клаксон, откроются двери
и дюжие санитары бросятся вперед, разворачивая смирительную рубашку в
боевое положение... А может, кино... Хотя это же полная чушь! Никто не
станет снимать фильм в зоне действия вражеской авиации и подводных лодок.
Какое, к черту, кино! И где, в таком случае, кинокамеры? Но не может же
это все происходить на самом деле! Однако происходит..." Савинов сидел,
прислонившись спиной к мачте и кутаясь в тяжелую шкуру. Было холодно. Но
холод воспринимался как-то на краю сознания - слишком невероятным было то,
что происходило вокруг. А происходило много разных вещей. Во-первых, сам
корабль, на котором находился Савинов, представлял собой удивительное
зрелище. Он будто сошел с рисунков из книжек про походы вещего Олега или
Святослава. Настоящая лодья, крутобокая, со щитами вдоль бортов, на палубе
которой занимались своими делами люди, сошедшие с тех же картинок. На
первый взгляд они мало отличались от обычных рыбаков - кожаные накидки с
капюшонами, сапоги. Но нет-нет и блеснет на чьей-нибудь шее ожерелье из
дорогих камней или узорная серебряная гривна. Опять же эти чубы и усы...
Савинов заметил, что хотя синие усы и носило большинство команды, но
синего чуба больше не было ни у кого. Некоторые были стрижены, что
называется, "под горшок", а один совершенно белобрысый здоровенный детина
оказался обладателем довольно замысловатой прически. Основная масса его
волос была собрана в хвост на затылке, а пряди, идущие вдоль лица,
заплетены в кокетливые косички. Кроме всего прочего, густая борода
детинушки тоже делилась на несколько коротких косиц. На поясе под плащом у
всех поголовно висели ножи. Меч, как заметил Савинов, кроме вождя, никто
при себе не имел, - вот ножи - это да. Зато у любителя косичек за красивый
наборный пояс был заткнут массивный, совершенно не плотницкого вида топор.
Вся компания имела вид решительный и бывалый. Многие лица украшали шрамы,
у некоторых - свежие багровые рубцы. У пары человек лица сплошь покрывала
вязь татуировки, и эти лица производили совершенно жуткое впечатление. О
татуированных физиономиях летчик никогда не читал... Щиты, вывешенные
вдоль бортов, свертки характерной формы, спрятанные под скамьями для
гребцов, из которых кое-где выпирали крестовины мечей и острия копий, -
все указывало на то, что поход не совсем мирный и вряд ли безопасный.
Впрочем, в то время, наверное, не бывало безопасных походов... В то время?
Ха! Скорее уж в это...
Над головой хлопнул парус. Савинов поежился и посмотрел вверх. Он поймал
себя на мысли, или, скорее, ощущении, как если бы внезапно оказался на
театральной сцене, во время спектакля. Причем актеры не знают о том, что
он посторонний... Парус хлопнул снова. Багряная свастика на нем на миг
изогнулась, явив странную фигуру, состоящую из углов и дуг. Бумм! Волна
ударила в скулу лодьи. Та слегка накренилась, затем выпрямилась, и на долю
секунды стал виден далекий берег, серо-синий под ясным небом. Похоже, они
меняли курс.
Бумм! Снова волна. Теперь в днище...
"... Банг! Банг банг-банг!!! Пули звонко лупили в бронеспинку. "Ишачок"
"истребитель И-16" содрогался, получая удар за ударом. Савинов сжимался в
пилотском кресле, стараясь стать как можно меньше. "Мессеры" взяли его в
клещи, когда он возвращался на аэродром из разведки. Пара пристроилась
сзади, и ведущий стал методично расстреливать одинокий советский
истребитель. Другая пара шла выше в готовности добить русского, если тот
выкинет какой-нибудь фортель.
Банг! Банг-банг! Это он пристреливается из пулеметов. А вот теперь будет
бить из пушки - не спасет и бронеспинка! Савинов ввел самолет в скольжение
на крыло. Пушечные трассы прошли мимо. Снова пулемет. Снова считать
рикошеты. Еще скольжение! Снова промазал фриц! Аэродром уже близко. Фашист
психует, судя по трассам. Нервишки шалят - он над чужой территорией. Если
вдруг придется здесь прыгать - то почти наверняка в плен к этим
звероподобным русским...
Внизу проносятся сопки Заполярья. Кругом снег, хотя еще сентябрь. Голые
скалы и редкие деревья. Аэродром все ближе, но фашисты наседают. Радио
нет, и нельзя вызвать помощь.
Самолет пока слушается, но повреждения уже значительны.
Савинов, решившись, резко направил машину в склон сопки, на снижении
набирая скорость. Оглянулся. Похоже, фашисты купились. Идут выше - думают,
сбит! Ну-ну... "Ишачок" сделал горку, проскочив над самой верхушкой сопки.
"Мессеры" кинулись следом, и трассы снова замелькали совсем рядом. Однако
высоты уже хватит... Савинов выполнил управляемую бочку. Скорость резко
упала. Фашисты, не успев среагировать, проскочили вперед. Сзади снизу -
позиция для атаки идеальная!
Он спокойно взял ручку чуть на себя и нажал гашетки. Истерзанный самолет
содрогнулся. Длинная очередь ударила во вражеский истребитель, и тот,
вспыхнув, беспорядочно закувыркался вниз. Пилот не успел выпрыгнуть -
слишком мала высота. На крыльях горящего "мессера" Савинов увидел голубые
свастики. Финн!.."
Савинов рассматривал рисунок на парусе. Концы финской свастики был загнуты
в другую сторону, к тому же они прямые. Когда-то он читал в энциклопедии,
что в принципе это знак солнца, но фашисты его вывернули наоборот. Тогда
этот - на парусе - правильный. Солнцепоклонники...
Что-то глухо шлепнулось на палубу рядом с ним. Савинов глянул - сверток.
Он поднял глаза. Принесший сверток кряжистый воин с русым чубом на голове
присел рядом, кивнул: разверни.
Внутри оказалась одежда, вроде той, что носили здесь все. Длинная рубаха с
воротом и рукавами, окаймленными затейливо вышитым узором, свободные
штаны, что-то вроде вязаных носков без пятки, и низкие кожаные сапоги без
каблука.
Кряжистый еще раз кивнул на одежду:
- Звать меня Храбр. Прими дар - не обидь, то моя одежа, а ростом мы с
тобой одинаковы... Да по-нашему разумеешь ли?
- Отчего ж не разуметь, - Савинов улыбнулся. - Разумею. Спасибо тебе,
жаль, отдарить нечем... Меня Александром зовут.
- Александрос - имя ромейское, - сказал Храбр и тут же произнес фразу на
незнакомом языке. Савинов сумел разобрать только что-то вроде
"ипоплиархос". Похоже, с ним пытались говорить по-гречески. Он покачал
головой.
- А не ромей, - подвел итог Храбр. - По-нашему говоришь как-то не так...
Какого ж ты рода? Одежи при тебе не было...
"Русского!" - хотел было ответить Савинов, но вдруг понял, что вопрос не
простой. Историю он мало-мальски знал и помнил, что в средние века все
воевали со всеми или почти со всеми. Откуда ему знать, кого в этом мире
называют таким именем. Может, у его спасителей с ними война...
- Пожалуй, я теперь и сам не знаю, - сказал он.
- Оно и понятно, - Храбр посмотрел на небо. - Ты из-за Грани вернулся,
друже. Слыхал я про такое. Иногда, сказывают, люди после все забывают,
даже имя свое, и не говорят вовсе. Рычат... Тебя боги любят. Оставили имя,
язык. Нас бурей сюда пригнали... Вот только "Пардуса" не видать. Было у
нас, друже, две лодьи... Да ты примерь одежу-то.
Савинов взял штаны и встал, сбросив с плеч медвежью шкуру. Холодный ветер
обжег тело. Кожа сразу покрылась мурашками. "Интересно - минус сколько
сейчас?" - рассеянно подумал он, натягивая штаны. Ткань была мягкая и
плотная. Савинов затянул веревочку, заменявшую резинку. Накинул рубаху,
сотканную из толстых шерстяных нитей, просунул голову в ворот и... замер.
Они все были здесь...
Вся дружина собралась в молчании вокруг мачты, лишь черноволосый рулевой
остался на корме. С обнаженными мечами, опущенными лезвием вниз, воины
дожидались, когда он закончит одеваться. Каким-то образом за одно лишь
мгновение они совершенно бесшумно извлекли оружие из тюков и взяли их с
Храбром в кольцо. Что-то, черт возьми, происходит? Сашка решил, что лучше
всего - действовать так, будто ничего не случилось. Поэтому он под
взглядами десятков глаз спокойно опустился на палубу и стал обуваться.
Сапоги оказались впору. Поднявшись, он встретился взглядом с синеусым
вождем. Тот смотрел сурово, испытующе. Савинов ждал. Терпение выручало его
не раз в самых, казалось бы, гиблых ситуациях.
Наконец вождь шагнул вперед и... стоя на одной ноге, стал стягивать с
другой сапог. Стянул и поставил посреди круга. Храбр зашептал над ухом.
Пришлось снова разувать правую ногу. Вождь положил руку на плечо летчика:
- Ступи в мой след!
Савинов не понимал, что происходит, но послушно сунул ногу в голенище.
Обувка оказалась великовата. Как только он притопнул подошвой, воины,
стоявшие вокруг, вдруг вскинули вверх мечи и шагнули вперед. Над его
головой образовался звенящий шатер из клинков.
- Любо! Любо!!! - рык воинов оглушил, но кровь вдруг закипела в жилах, и
летчик обнаружил, что кричит вместе со всеми. И только теперь, казалось бы
без связи с происходящим, он понял, что, похоже, действительно умер там -
в сорок втором, в волнах Баренцева моря.
Глава 7
САГА О ХАГЕНЕ
... Я пущенная стрела,
И нет зла в моем сердце, но
Кто-то должен будет упасть,
Кто-то должен будет упасть
Все равно...
Из песен группы "Пикник"
Острие клина - самое сильное и одновременно наиболее уязвимое его место.
Вождь должен быть там, где опаснее всего. Стурлауг - впереди. Хаген
понимал, что против такого врага идти на острие клина - почти верная
смерть. Он чувствовал, как воздух вокруг отца ощутимо наполняется звенящей
силой. Его губы шевелились. Что он читал - вису? Молитву? Заклинание? Было
ясно одно - Ингольвсон готовится нанести удар, и его сын должен дать ему
время сделать это. Хаген встал справа от отца, чтобы прикрывать не
защищенный щитом бок. Но он понимал, что этого будет мало.
Наконец Стурлауг ударил секирой в свой щит. Хирдманы дружно топнули правой
ногой, призывая Землю в свидетели. Стальной клин качнулся и двинулся
вперед. Кто-то из воинов, кажется Греттир, нараспев читал строки "Саги о
Сильных". Строй врагов приближался. Высокие, нечеловечески неподвижные,
они спокойно ждали викингов, как прибрежные скалы ожидают волну прибоя.
Непоколебимо.
Острая искра озарения пронзила мозг молодого вождя. Что бы отец ни
задумал, его, Хагена, дело хотя бы на миг оттянуть внимание врагов на
себя. И он сделал то, что запрещали все неписаные кодексы хирда. Он
нарушил строй.
В последний миг перед столкновением Хаген рванулся вперед, обогнав хирд
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг