В то же мгновенье её ноги и подбородок стали отдаляться друг от друга с
непостижимой быстротой. И она превратилась в обыкновенную девочку, сидевшую
на кровати и смотревшую на Тату сияющими глазами.
- Лиля! - крикнула Тата.
И девочки бросились друг другу в объятия.
19
На этим можно было бы кончить наш рассказ об удивительных событиях,
которые произошли в доме © 7 по Воротниковскому переулку.
- Как?! - воскликнете вы. - Тата выздоровела - и всё?! А что же её
товарищи?! Неужели они так и остались куклами?! А доктор Кракс! Неужели он
всё ещё разъезжает по городу и берёт по десять рублей за визит?
Нет и нет, конечно же нет! Сейчас всё узнаете.
Аллу Павловну, как вы помните, мы оставили в аптеке. Сперва она сидела
на столе возле аптечных весов, мирно беседуя с провизором. Поставив перед
ней коробку с витаминным драже, Бахтерев-Разумовский говорил:
- Почему же вы сразу не сказали мне, в чём дело? Я бы вам тут же дал
аспирин! Я ведь достаточно старый человек, чтобы не верить в сказки.
Кушайте драже!
Потом Бахтерев-Разумовский сдал дежурство и, бережно держа Аллу
Павловну, пошёл в кафе "Красный мак".
Это кафе было теперь не узнать: всюду стояли вазы с цветами и сверкал
мрамор. Три гипсовые танцовщицы танцевали на красной стене.
В кафе на стульях болтали ногами несколько ребят с мамами и папами. Ну,
мамы и папы, те, конечно, ногами не болтали. Посадив Аллу Павловну на
свободное место, провизор сел рядом и протёр очки.
- Что для вас? - вежливо осведомилась официантка.
- Для меня - кофе чёрное, с лимоном... И сосиски! - сказал
Бахтерев-Разумовский. - А для неё, - показал пальцем на куклу, - глазунью из
трех яиц.
- Для кого?!
- Для неё. А что?
- Нет, ничего, - сказала официантка, покосилась на провизора и смахнула
салфеткой пыль с чистого столика.
Она ещё раз выглянула из кухни и поглядела на странную пару.
Старый провизор, перегнувшись через столик, тихо говорил кукле:
- При ангине самое лучшее средство - кукарекуин. Собирают на заре крики
петухов и потом полощут этим горло...
Из кухни выплыла официантка с подносом. Она поставила перед чудаковатым
стариком кофе и сосиски, а перед куклой, хихикнув, - шипящую глазунью.
Вот тут-то всё и произошло: из рук официантки с грохотом упал пустой
поднос, папы и мамы, потрясённые, поднялись со своих мест, а на стуле сидела
увеличившаяся в десять раз управдомша..
- Значит, Тата выздоровела! - воскликнула она и весело принялась за
яичницу из трёх яиц.
20
С Петром Петровичем было так. Он лежал в коробке, когда в игрушечный
магазин впорхнула какая-то толстенькая покупательница.
- Покажите мне вон те "фокусы"! - сказала она.
Продавщица положила на прилавок коробку с надписью "Фокусы" и открыла
крышку. Сверху лежало объяснение. Толстушка недоверчиво прочла вслух: "При
производстве фокусов, предусмотренных настоящей игрой, следует большим и
безымянным пальцами взять волшебную палочку и сказать: "Тоби-Лоби-Кукунор"".
Снисходительно улыбнувшись, покупательница взяла волшебную палочку,
взмахнула ею и сказала:
- Тоби-Лоби-Кукунор!
В то же мгновенье на полке с игрушками раздался страшный треск. Лопнула
какая-то коробка, с одной стороны показались ноги, с другой - колпак...
Продавщица кинулась в сторону, рыжая кассирша подскочила, как
ужаленная, а толстушка попятилась к двери. Перед ними слезал с полки
какой-то повар в колпаке, в полный человеческий рост.
- Виноват! - сказал он и, степенно откашлявшись, выбежал из магазина.
Толстушка проводила его глазами, помолчала и сказала:
- Довольно удачная игрушка! Заверните, пожалуйста! - и вытащила из
сумочки деньги.
Что касается Валентины, - она долго валялась на столе начальника
милиции. Он показывал её всем, и все смеялись. Потом она пошла по другим
столам, и там тоже смеялись. Но Валентина стойко держалась куклой, молчала и
ни разу не сказала "неправда", хотя про неё выдумывали чепуху. В результате
всей этой истории старшина Карасёв получил путёвку в дом отдыха на две
недели - подлечить нервы. А куклу ему приказали вернуть владельцу.
Когда мотоцикл с бравым старшиной подлетел к подъезду Кракса, там,
томясь в ожидании, ходила Татина мама. Подозрительно покосившись на неё,
старшина с куклой в руке позвонил в дверь.
- Профессора нет, - нервно сказала Галина Ивановна. - Я сама его жду.
Карасёв ничего не ответил, мрачно отодвинул сапогом валявшуюся у
водосточной трубы кукольную красную туфельку и постучал кулаком в дверь. Из
деликатности Татина мама отошла и отвернулась. И хорошо, что отвернулась! А
то бы она решила, что сошла с ума.
Старшина отступил на тротуар и посмотрел на окно Кракса. Убедившись,
что форточка не закрыта, он подошёл поближе и подкинул куклу, желая
забросить её в форточку. Но тотчас же испуганно пригнулся: на него сверху
падала Валентина в натуральную величину. Подхватив её на руки, милиционер
сёл на тротуар.
Как раз в это время Татина мама повернулась и увидела, что на тротуаре
сидят милиционер и какая-то девушка, уставившись друг на друга. Старшина
открыл рот, чтобы сказать неизвестно что, а девушка весело спросила:
- Будете на меня составлять протокол? Или как?
Старшина Карасёв встал, пробормотал что-то нечленораздельное,
всхлипнул, сел на мотоцикл и уехал. Девушка поднялась и весело помахала ему
вслед.
Ничего не понимая, Татина мама смотрела склонив голову набок.
Странности продолжались: заметив у водосточной трубы какую-то красную туфлю
с помпоном (кстати, она тоже увеличилась в десять раз), девушка радостно
вскрикнула, прижала туфлю к сердцу и убежала.
21
Время шло. Солнце сверкало среди нитей серпантина. А Тата и Лиля
отчаянно спорили: кого спасать раньше и куда раньше бежать? Тата говорила -
сначала в милицию, а потом в игрушечный магазин; Лиля говорила - сначала в
игрушечный, а потом в милицию. Наконец они помирились на том, что начнут с
аптеки.
Но едва они бросились к двери и открыли её, как увидели на пороге
повара Петра Петровича, в белом хрустящем, накрахмаленном колпаке, и Аллу
Павловну, в платье с цветочками. У обоих в руках были подарки.
Повар вынул из пакета пирог с яблоками, пахнущий миндалём, тмином и
шафран-ранетом.
- Это тебе, Тата! Теперь я буду печь такие пироги! И в десять раз
вкусней!
А управдомша дала ей расшитого петуха.
- На, Тата, - сказала она. - А то у вас теперь некому сидеть на
чайнике!
Они степенно вошли в комнату, засыпанную конфетти и запутанную
серпантином.
- Ах, мои милые, без вас бы я умерла! - сказала Тата, чихнув в
последний раз.
- Ну, чего там... - сказала управдомша и напялила на чайник петуха.
Но и это было ещё не всё. Пришли Татина. мама с доктором Краксом.
Галина Ивановна открыла дверь и остолбенела.
В комнате, разноцветной от дрожащих нитей серпантина, солнечных
зайчиков и конфетти, она увидела весёлую, счастливую дочку. И около неё -
Лилю, какого-то повара в колпаке и прошлогоднюю управдомшу.
- Тата здорова! - воскликнула Лиля, увидев Татину маму. - У неё
тридцать шесть и шесть!
Галина Ивановна не находила слов. Кракс выпустил облако дыма и сказал
ей:
- В таких случаях я получаю удвоенный гонорар.
Табачный дым тёк, разбиваясь о нити серпантина, тая в солнечных лучах.
Кракс расстегнул пиджак и - как когда-то - от металлической защёлки его
подтяжки на потолке опять заиграл зайчик.
- Доктор Кракс! - крикнула Лиля с пылающими щеками. - Вы плохой
человек! У вас нет сердца!
- Когда Тате было плохо, - сказала управдомша Галине Ивановне, - он нас
выбросил из окна!
- Шантаж... - невозмутимо сказал Кракс.
- Мама! - сказала Тата. - Это не доктор меня вылечил! Это они меня
спасли!
Кракс повернулся к Татиной маме, которая как будто начинала что-то
понимать.
- В общем, мне некогда! Платите деньги!..
В передней задребезжал звонок, Лиля кинулась открывать, и Галина
Ивановна увидела, как в комнату вошли та самая девушка, что сидела на
тротуаре, и с нею худощавый, человек с серыми проницательными глазами.
Заметив, как все обрадовались, мама тихо спросила Тату:
- Кто это?..
- Добрый волшебник Могэс, - прошептала Тата.
А девушка, которую мама видела на тротуаре, сказала:
- Лиля! Ты потеряла... - И протянула ей красную туфлю с помпоном.
В комнате на мгновенье стало тихо. В окне забилась вчерашняя оса.
Где-то в стороне пролетел самолёт. И чей-то голос во дворе крикнул: "Федя!
Иди завтракать!"
Могэс вынул волшебные очки. Краксу стало не по себе, он весь съёжился.
А Могэс негромко сказал ему:
- Вы плохой человек. Вы бросили тень на добрую корпорацию врачей. Вам
было всё всё равно...
- Не имеете права... - забормотал Кракс, пытаясь закрыться локтем и
пятясь к дверям.
Но волшебник уже надел очки; в них вспыхнули синие огоньки, они
заплясали, перепутавшись с конфетти и солнечными зайчиками. И голос Кракса -
такой грубый - стал тоненьким. А сам Кракс уменьшился в десять раз, и трубка
его уменьшилась в десять раз, и дым уменьшился в десять раз.
- Это нахальство! - крикнул он петрушечьим голосом.
Могэс двумя пальцами взял его за шиворот, спрятал в чемоданчик и
сказал:
- Тата и Лиля, девочки, не бойтесь Кракса! И скажите другим девочкам и
мальчикам: я превратил его в куклу раз и навсегда. Теперь, если кто-нибудь
из вас заболеет, к вам придёт добрый, хороший, настоящий доктор!
Могэс оглядел всех весёлыми серыми глазами, любезно поклонился и ушёл.
Так окончилась эта удивительная история, о которой слышали многие, и
которую официально подтвердил дворник дома © 7 по Воротниковскому переулку.
____________________________________________________________________________
OCR Vitaly Kaplan, 2002.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 09.02.2005 14:46
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг