за другом развеселившиеся повар, управдомша и Лиля. С кукольными криками они
пролетали мимо картины "Девятый вал" и мимо часов с качающимся маятником, и
мимо географической карты обоих полушарий.
Когда куклы отталкивались от люстры, люстра качалась и звенели
хрустальные подвески. Лиля визжала от восторга. "Ух ты!" - кричала Алла
Павловна, будто окунаясь в холодную воду. А повар носился с молодецким
посвистом.
"Полечу-ка я к себе", - решила Лиля и вылетела на шарике в коридор. Она
пронеслась мимо счётчика, который потрескивал, отсчитывая электрические
мгновения, и очутилась в своей комнате.
Держась пальчиками за ниточку шарика, Лиля пробежалась по клавишам
рояля, затем взлетела на буфет и юркнула к банке с вареньем, из которой
торчала ложка. Сперва она чуть не провалилась ногой в варенье. Потом ей
удалось схватить ложку обеими руками, да вот беда - ложка не пролезала в
рот, и Лиля только измазалась в варенье.
Рассердившись, она перелетела на туалет и увидела себя - маленькую,
перепачканную куклу - с трёх сторон отражённую в трельяже. Её крашеные щёки
были неподвижны, глаза только открывались и закрывались, а рот был словно у
копилки. Разглядывая себя, Лиля ясно вспомнила, как это случилось.
Она сидела на вертящемся стуле и играла. Ну, громко играла, подумаешь!
Потом - ответила Могэсу: "Я в своей комнате" - а он посмотрел через очки. И
Лиля увидела, как её ноги и подбородок начали приближаться друг к другу с
непостижимой быстротой, а рояль стал расти, расти, его чёрная крышка полезла
вверх, будто чёрный парус корабля, заслонив всё окошко.
Лиля оказалась на стуле так высоко, что никогда не решилась бы
спрыгнуть. Только позже она поняла, что это не рояль вырос и не стул, а она
сама превратилась в обыкновенную куклу; стоило взглянуть в зеркало, чтобы в
этом убедиться.
Посмотрев на себя, Лиля захныкала, заревела "ма-ма-а...", соскочила с
туалета и, волоча за собой воздушный шар, с рёвом появилась у Таты в
комнате. Отдыхая на люстре, повар спросил:
- Чего ревёшь?
- Хочу - реву, не хочу не...
Но она была так расстроена, что не договорила, отмахнулась от повара и
полезла к Тате на одеяло.
Как водится, пока лезла, Лиля молчала, но, едва добралась до Таты, -
завопила во всё горло. Она ревела и тёрла глаза тряпичными кулачками.
Тата открыла затуманенные глаза.
- Тата, это я - Лиля! - хныкала кукла. - Погляди, что со мной!
- Ты нас не узнаёшь? - спросила управдомша, склонившись над Татой.
- Ты ипеккакуана? - спросила Тата слабым голосом.
- Кто? Она ипеккакуана? - удивился повар, сидя на люстре.
- Она нас не узнаёт... - прошептала управдомша. - Бредит...
- Ах, как интересно! - Лиля захлопала в ладоши.
А повар перелетел на кровать и, отпустив свой шарик, печально сказал:
- Она умрёт.
В комнате становилось всё темнее, вещи теряли очертания. Куклы смотрели
на Тату. Она металась по кровати и не могла найти себе места, потом сказала
будто в полусне:
- Лекарства! Помогите мне...
И тут куклы увидели такое, что было удивительно даже для них: всё перед
глазами поплыло и закачалось, самый толстый, самый большой и самый
коричневый пузырёк, на котором было написано "Ипеккакуана", важно
повернулся, и сигнатурка поднялась над его головой.
Куклы испуганно нырнули за подушку.
10
- Коллеги! - сказал пузырёк стеклянным голосом. - Консилиум начинается!
И остальные пузырьки и баночки сдвинулись с места, откашлялись
звенящими голосами и расположились, образовав круг и покачивая сигнатурками.
Выглядывая из-за подушки, куклы смотрели во все глаза.
- Коллега градусник, - сказал Ипеккакуана, - приступите к своим
обязанностям!
Градусник выскочил из футляра, встал на ртутную ножку, спрыгнул на
постель и юркнул Тате под мышку. А профессор Ипеккакуана обратился к
лекарствам:
- Эта девочка нас принимала, и мы должны ей помочь.
- Какие глупые лекарства!.. - захихикала Лиля. Повар шлёпнул её, и она
замолчала.
Однако лекарства услышали. Они медленно повернулись в сторону кукол.
- Кто там мешает консилиуму? - спросил Ипеккакуана. Куклы за подушкой
замерли.
- Это куклы... - сказала Борная Кислота.
- Если они будут нам мешать, - мы им пропишем слабительное!
Касторовое Масло уже двинулось к куклам, но профессор Ипеккакуана
сказал:
- Пока не надо...
Выскочив из-под мышки Таты, Градусник прыгнул на столик и пошёл мимо
лекарств, поворачиваясь, как манекен, чтобы каждый мог увидеть Татину
температуру. Все заохали:
- Сорок и семь десятых... Сорок и семь десятых...
- Положение угрожающее, коллеги, - сказал профессор Ипеккакуана. - Ваше
мнение, доктор Марганцовокислый Калий?
Марганцовокислый Калий взволнованно поплескался в стакане и сказал:
- Вчера ещё я мог бы ей помочь, но сейчас я... бессилен.
- А вы, уважаемая микстура Ликвааммоника, и Нитробикарбоника, и...
- Не тратьте времени на титулы, коллега, - прервала его Микстура. -
Если бы она ещё утром принимала меня, - я сделала бы её здоровой!
Профессор Ипеккакуана вздохнул.
- А что скажете вы, коллеги Пенициллин и Новокаин?
- Если бы нас смешали ещё час назад и ввели больной, мы бы её
безусловно вылечили, но теперь - увы! - поздно.
- Поздно... Увы... - зашелестели сигнатурками лекарства.
- Итак, помочь мы не можем, - сказал Ипеккакуана. - Ей нужно совсем
новое лекарство! Волшебное! И его среди нас нет.
- Волшебное лекарство!.. Ей нужно волшебное лекарство! - пронеслись
стеклянные голоса.
- Слышишь? - шёпотом спросила повара управдомша.
А профессор печально заключил:
- Консилиум окончен! - И опустил свою сигнатурку; сложенную гармошкой.
Всё закачалось, поплыло, и лекарства оказались на своих местах, как будто
ничего и не было.
11
Тата лежала с закрытыми глазами и бормотала что-то невнятное. Куклы
снова её окружили.
- Она умрёт, - зловеще сказал повар. - А нас отправят в дезинфекцию, а
потом... а потом не известно что...
Управдомша решительно заявила:
- Никто не умрёт! Никого не отправят в дезинфекцию! Мы достанем
волшебное лекарство и спасём девочку!
Заметив, что повар недоверчиво покачал головой, она сказала:
- Что, не веришь?! Если я захочу, я могу достать даже новое кровельное
железо, не то что лекарство!
Но тут в дверях щёлкнул ключ, вошла мама, и куклы - кто где был - упали
на кровать, как неживые. Галина Ивановна зажгла свет.
- Таточка! Доктор сказал, что утром ты будешь здорова! Слышишь,
Таточка? Ты спишь?
Тата лежала с закрытыми глазами. "Спит..." - прошептала мама,
склонилась над дочкой и, приподняв чёлку, попробовала губами её лоб.
Заметив шарики под потолком, мама поймала их за ниточки, привязала к
спинке кровати, собрала кукол в коробку, а управдомшу напялила на чайник и
ушла на цыпочках, погасив свет и притворив дверь.
Едва её шаги затихли на кухне, куклы выбрались из коробки.
Управдомша слезла с чайника и стала отвязывать от спинки кровати
зелёный шарик.
- Ты куда? - спросил повар.
- Лечу за волшебным лекарством! К доктору Краксу!
Повар свистнул, взобрался на подоконник и посмотрел вниз.
Где-то далеко-далеко через двор шла кошка.
- Тебе что, жизнь надоела?
Алла Павловна молча обвязывала ниточку шарика вокруг своей талии.
- Ну нет! - сказал Пётр Петрович. - Я не полечу! Я не авиатор! Я повар!
- Я тоже не авиатор, но жалко девчонку.
Повар почесал в кукольном затылке и почему-то принялся отвязывать
красный шарик.
- А ты куда? - спросила управдомша.
- А тебе какое дело! Может, ты думаешь, что мне её жалко? Просто
захотелось с тобой полетать. Захотелось и всё!
Лиля завопила:
- И я с вами! И я!..
- Нам тебя не надо, - сказал повар. - Ты нам будешь мешать.
- Не буду! Я не буду мешать! Увидите, не буду!..
Управдомша махнула рукой:
- Ладно, пусть летит!
Повар сначала сказал: "Ни за что!" - потом сказал: "Я или она!" Наконец
строго сказал Лиле: "Только гляди у меня!"
Но Лиля уже не слушала, она весело отвязывала жёлтый шарик.
На улице ярко горели фонари, когда из окна третьего этажа вылетели три
куклы на разноцветных воздушных шарах. Они полетели над Москвой,
перекликаясь кукольными голосами.
На каком-то балконе в луче света валялась кукла в матроске. Увидев
пролетающих кукол, она в изумлении приподнялась, жалобно пробормотала
"Братцы"... - но на балкон выбежала девочка, и кукла упала, как неживая.
На одном из подоконников, несмотря на сумерки, кишели голуби: толкаясь,
они клевали хлебные крошки. Лиля крикнула во всё кукольное горло "Кыш!" и,
свернув к подоконнику, шлёпнулась среди голубей. С треском разрывающегося
парашюта, они взмыли вверх.
- Опять дурацкие шалости! - крикнул повар. - Нам же некогда! - Дёрнул
Лилю за платье, и они полетели дальше.
У какого-то раскрытого окна сидела старушка, чинно раскладывая пасьянс.
На её носу, отражая вечерние фонари, поблёскивали очки. Повар и управдомша
быстро пронеслись мимо, а Лиле в голову пришла блестящая мысль: на лету,
прежде чем бабушка успела поднять голову, Лиля стащила с её носа очки и
умчалась, визжа от восторга.
Пётр Петрович и Алла Павловна оглянулись. Они увидели, как Лиля
подлетела к соседнему балкону, где дремала собака (это был известный в
районе скоч-терьер, его звали Кузька), и надела очки на пёсий нос. Кузька
оскорблённо вскочил и, стащив лапой очки, залился лаем. А очки полетели
вниз.
С проклятьем повар кинулся за ними, поймал и, вернувшись к окну
старушки, которая - ища очки - незлобиво шарила рукой по подоконнику,
напялил их ей обратно на нос. Увидев улетающего повара-куклу, старушка
всплеснула руками. А повар догнал Лилю и зарычал:
- Ещё одна шалость - и мы тебя бросим на съедение волкам!
Куклы полетели дальше; повар шипел управдомше:
- Вот навязалась девчонка на нашу голову! Это всё ты! Если бы не она,
мы уже давно были бы вод где!
И показал поварёшкой в конец улицы, где над крышей горели пёстрые
буквы: "ГАСТРОНОМ".
Свирепо вращая глазами, Пётр Петрович ворчал:
- Давай бросим её на съедение волкам!
- Я больше не буду... - захныкала Лиля. - Не надо на съедение...
Читатель! Летали ли вы когда-нибудь на воздушных шарах? Неужели не
летали?! Неужто не знаете, как захватывает дух от ветра и высоты, когда вы
где-то там, наверху, а ваши ноги болтаются под вами, закрывая и открывая
уличные фонари, и собак, перебегающих через улицу, и людей, которые ходят
внизу, перебирая спичечками-ногами. Летать - это очень-очень интересно! И
разные мысли приходят в голову!
"Ах, - думала Алла Павловна, летя мимо телевизионных антенн, - если бы
я опять стала управдомшей, я осчастливила бы жильцов! Я даже починила бы
крышу! И ещё бы я..." Но что "ещё бы", - так и осталось неизвестным...
Куклы как раз поравнялись с горящими буквами - Лиля что-то пробормотала
про себя и, ринувшись к букве "Г", лихо забарабанила ножками по цветным
лампочкам. Раздалось пять выстрелов, и буквы "Г" как не бывало.
Повар и управдомша оглянулись на выстрелы и остолбенели. Над крышей
горела загадочная надпись: "АСТРОНОМ". А там, где раньше была буква "Г", на
железной крыше стояла Лиля, задрав голову вверх. И её жёлтый шар уносился к
звёздам.
- Вот там и останешься! - сказал повар и помахал ей рукой.
- Сама виновата, - сказала управдомша. И они полетели дальше.
Лиля забегала по жёлобу вдоль края крыши, завопила, заплакала:
- Куда же вы?! Стойте! Я здесь пропаду! Тут - дым! Ветер!..
Она ревела благим матом. Хотя Пётр Петрович и Алла Павловна летели
дальше, в сердце, как видно, у них что-то щипало. Смахнув с кукольной щеки
слезу, управдомша сказала;
- Что мы, звери?! Бросать девочку одну на крыше...
Повар рассердился.
- Нам надо спасать Тату, а не возиться с этой...
- Но она же ещё ребёнок...
И, ни слова не говоря, они полетели обратно.
- Благодари её, - хмуро сказал Пётр Петрович, паря возле жёлоба и кивая
на управдомшу. - Я бы тебя тут бросил!
Спустившись на крышу к Лиле, они придумали, как лететь втроём на двух
шариках. У каждого была одна свободная рука! С обеих сторон они взяли Лилю
за руки и, спрыгнув с крыши, медленно полетели втроём: Лиля висела
посередине, подогнув ноги. А её жёлтый шарик уносился в вечернее небо всё
выше и выше.
Так они летели, пока не увидели сверху ярко освещённое окно доктора
Кракса и открытую форточку. Тогда они, как парашютисты, сначала сильно
вытянули ноги, чтобы стать тяжелее, потом отпустили подлиннее ниточки - это
тоже сделало их тяжелее, - и, кренясь набок, начали спускаться.
12
Доктор Кракс ждал беды откуда угодно, только не из форточки. Он мирно
дремал в полосатой пижаме на кресле-качалке. Перед ним горел телевизор: под
тихую музыку диктор рассказывал о приемах лечебной гимнастики, а маленькая
фигурка приседала, вытягивала руки, делала вдохи и выдохи.
Звякнула форточка, и в окно (Кракс многое видывал на своём веку, но
такого ещё никогда!)... в окно на двух воздушных шарах влетели три куклы.
Сделав круг, они опустились на стол.
- Из театра Образцова сбежали куклы... - пробормотал Кракс и хотел
схватить Лилю.
- Ма-ма! - крикнула она, отскочив.
А повар и управдомша заговорили наперебой:
- Доктор Кракс! Пожалуйста! Поскорей! Дайте волшебное лекарство для
Таты!
"Ага, - сообразил Кракс. - Понятно. Кио и Образцов работают вместе и
решили меня разыграть".
- Нужно волшебное лекарство... - говорил повар. - А то Тата умрёт!
Надо же было Лиле в этот момент опрокинуть чернильницу. И куда! Прямо
на стол с выгнутыми ножками и завитками рококо.
Кракс побагровел.
- Я заплатил за этот стол в антикварной лавке пятьсот двадцать
рублей! - завопил он. - Это стол Голенищева-Кукузова!
Схватив пресс-папье с двух сторон, повар и управдомша шипели на Лилю и,
качаясь, начали промокать пятно на столе.
- Она нечаянно! - сказала Алла Павловна. Но Кракс взял полотенце и
погнал кукол. "Кшш!.." - крикнул он на них, как на куриц. "Брысь!" - крикнул
он, подумав, что "кшш" они не понимают. Куклы не уходили.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг