кажется, даже слегка прогнулся под тяжестью целого взвода разнокалиберной
посудины.
Тед Вернер, излишне суетясь, наливает коньяк в четыре пузатые бочкообразные
рюмки. И лишь тогда, когда каждый из нас берет в руки причитающуюся ему
посудину, я осознаю, что нас только трое, а сосудов...
Интересно, кому предназначена четвертая рюмка? Теодору, Лилит или?..
Глава 5
Еще тогда, когда я был маленький, я подметил за собой одну удивительную
особенность. Точнее, особенностей было вдоволь, но особо я отметил одну. Когда
бы я не загадал, каким должно быть продолжение назревающей ситуации, ни разу
события не развивались в том направлении, что я предполагал. То возникали
непредвиденные обстоятельства и ломалось то, что в принципе не могло ломаться,
например, раскалывался гранитный монолит, пролежавший на одном и том же месте
века и переживший даже бомбардировку и два артобстрела. Или поезд, всю жизнь
курсировавший по одному и тому же маршруту, вдруг давал крюк по параллельной
ветке, в связи с тем, что на основной велись ремонтные работы, которые не велись
тут со дня прокладки пути! А люди те вообще вдруг начинали вести себя так, что
невольно возникало сомнение в их психическом здоровье (или даже в собственном).
Так или иначе. но эта способность делала мою жизнь детерминированно
непредсказуемой, что в свою очередь помогало мне сохранять спокойствие и здравый
рассудок в любых абсурдных ситуациях. Великое дело - привычка! Когда абсурд
окружает тебя с детства, к зрелому возрасту начинаешь испытывать дискомфорт,
если он неожиданно начинает сходить на нет. Кстати, у большинства людей жизнь
складывается аналогично, только они постфактум думают, что готовы были к
сюрпризам априорно...
- Не пей! - явственно услышал я чей-то шепот и застыл, недоуменно переводя
взгляд с Трапса на Вернера, но у них обоих был такой невозмутимый вид, что я
почти поверил в то, что фразу произнес... мой внутренний голос. Неужели мой
проказник Буратино решил взяться за ум, и приобрел наконец себе лобзик, не
поздновато ли, братец?!
- А вот, кстати, - бодро начал я, совершенно не представляя, чем буду
заканчивать (как пить дать (каламбур!) опять в прозекторской).
Но в это время распахнулась дверь и в зал бодрым пружинистым шагом вошел
моложавый мужчина, чье имя было тесно связано с надвигающимися выборами.
Только политики мне не хватало! Хотя, работая в системе, надеяться, что
находишься вне ее, для этого нужно быть полным идиотом, одной железяки за ухом
маловато.
- Здравствуйте, - лучезарно улыбалась надежда избирателей и протянула мне
крепкую загорелую руку.
- Это наш ведущий программист из лаборатории N6, - поспешно произнес Трапс,
- тот самый, ну, помните, который...
- Я помню, - улыбнулся этот образец настоящего мужчины и крепко пожал мою
руку.
Ишь ты! Я стал заметной фигурой, обо мне помнят кандидаты в президенты.
- Мы довольны вашей работой, мистер э-э-э...
- Энжел, - услужливо подсказал Трапс.
- А как же Теодор? - наивно поинтересовался я.
- Пусть этот вопрос вас не волнует, - мягко улыбнулся претендент. Улыбка у
него была обворожительная, хотелось снять с себя последнее и вручить в эти
крепкие загорелые и, наверняка, очень чистые руки.
- За успех нашего общего дела, - легко и просто произнес этот удивительный
человек и поднял четвертый бокал.
Я физически ощутил, как меня переполняет счастье.
Я поспешно схватил предназначавшейся мне бокал и снова едва слышный шепот за
спиной:
- Не пей!
Я пристально посмотрел в глаза Теду Вернеру, но он мне лишь подмигнул и
негромко произнес:
- Надеюсь, ты не жалеешь, что в свое время послушался моего совета.
Какого совета, в какое такое "свое" время, разве может быть время "своим".
Это мы можем соответствовать ему или быть абсолютно чужими.
Я попытался непредвзято посмотреть по сторонам, а заодно и на самого себя.
Мне вдруг показалось, что я выпал из равномерного упорядоченного течения
времени. Совершенно неожиданно для самого себя я ощутил чуждость той реальности,
что меня окружала. Словно бы то, что происходило, происходит и будет
происходить, я наблюдаю со стороны и взгляд наблюдателя, который я постоянно
ощущаю на себе - это мой собственный взгляд, который совершенно отстраненно
наблюдает за тщетными потугами лабораторной крысы, вырваться из учебного
лабиринта. А эта крыса тоже я. Наблюдение за наблюдателем, который наблюдает за
своими наблюдателем, будучи при этом наблюденным... Наблю...
- Что с вами, Энжел? Вы плохо себя чувствуете? - участливо поинтересовался
Трапс.
- Похоже, я немного устал, - я покосился на макет лабиринта, стоящий на
соседнем подиуме и мне показалось, что я вижу там крохотную мятущуюся фигурку
голого человека, но с пистолетом в руках. Вот фигурка замерла на миг, приподняла
голову и мы встретились с ней глазами...
Я залпом выпил свой коньяк.
Наверное, этого не следовало делать. Голова у меня закружилась, ноги
подкосились, я покачнулся... Лабиринт стал стремительно приближаться...
Нет! Только не в прозекторскую!!!
Глава 6
Мрак. Мрак и одна единственная светящаяся точка. Она одиноко и беспомощно
висит в пустоте, но без нее мы бы никогда не поняли, что все остальное это мрак
и пустота. Ничто.
И точка. Может быть, точка это начало. Начало чего? Хотя разве это важно?!
Важно, что она есть и теперь уже можно четко определить, что все остальное -
мрак. Мрак и пустота!
Мрак...
Я пытаюсь открыть глаза и первое, что вижу, склоненное надо мной
обеспокоенное лицо Лилит.
- Вот видите, я же говорил, что он скоро очнется, - слышу я рядом мужской
голос.
Я пытаюсь отыскать глазами говорящего и вижу доктора в белом халате,
наполняющего из ампулы шприц.
- Сейчас мы ему сделаем укольчик и мальчик будет у нас, как новый! - щебечет
доктор. Я хочу сказать, что мне не нужно никаких уколов, но обнаруживаю, что
язык совершенно не повинуется. Впрочем, тело тоже. Я пытаюсь отчаянно моргать,
но на это демарш никто не обращает внимания.
Лилит держит меня за безвольно раслабленную руку и механически
приговаривает:
- Все будет хорошо, все будет хорошо...
Когда? И что вы под этим подразумеваете, дьявол вас всех побери?!! Вы
хотите, чтобы я был бессловесным скотом, нет, лучше машиной, которая безропотно
будет воплощать в жизнь все ваши бредовые идеи? Жрать, размножаться и гадить?
Плевал я на такие реальности, будь они трижды виртуальные!
- Придержите у него руку, Лилит.
Конечно, Лилит... Сами вы удержать меня не можете, а вот повязать женщиной,
детьми... Да еще вовремя коньячка налить...
- Сейчас - сейчас мы сделаем укольчик и он будет у нас, как огурчик...
Укольчик, микросхемку импланируем, потом нажмем на кнопочку...
- Ну вот и прекрасно...
Хотя... Все далеко не так плохо... У меня есть работа, которая мне, в
принципе, нравится... У меня есть Лилит... Что еще человеку надо... В конце
концов все не столь уж абсурдно, как может показаться с первого взгляда. Ведь,
если я лишь один замечаю этот абсурд... Может его и нет вовсе? Ведь кто такой
я?! Точка. А точка - почти ничто. Ничто... Оно большое и черное... А точка, даже
если она светится, так исчезающе мала... Свет ее теряется на фоне
всепобеждающего мрака...
- Сейчас он поспит пару часиков...
Свет гаснет... Скоро его не будет уже видно совсем. Только... мне...
кажется... что я... что-то... забыл... Что-то не учел... Или... потерял...
Мрак...
Глава 7
Пора подвести некоторые итоги. В конечном счете все упирается в одну простую
деталь: был ли чип или не был (а если был, то заменили его модифицированным
аналогом или нет?!) Хотя с другой
стороны этот факт, в принципе, не имеет какого-нибудь глобального значения.
Действительно, совершенно безразлично: привиделось ли мне все то, что я
считаю происшедшим со мной за последние дни или это действительно произошло -
так или иначе, на душе остался некий осадок, который является гальваническим
слепком действительности. Почему гальваническим? Да потому, что этот процесс
дает возможность покрывать предметы тончайшим слоем другого вещества.
Вроде с виду и золото, а ковырнешь, внутри вульгарная медь, а то, что-нибудь
и похлесче. А кроме того, когда-то на гальванику уповали те, кому во чтобы-то не
стоило, хотелось оживить покойничков.
Покойников...
Я с трудом раскрыл глаза и почти что вздохнул с облегчением. Во-первых, я не
лежал, а сидел. А во-вторых, находился не в прозекторской!
Меня везли в кресле-каталке по коридору КР. Повсюду были распахнуты двери, в
коридор выглядывали оживленные сотрудники, беззастенчиво глазея на меня и
возбужденно переговаривались. Я по куриному наклонил голову, пытаясь разглядеть
тех, кто толкал мое кресло и чуть не выпал из него от удивления. Я ожидал
увидеть кого угодно: Лилит, Теодора, Теда Вернера... Но за моим креслом с видом
триумфатора вышагивал сам лично - опора и надежда нации - кандидат в ... Я чуть
было не сказал в покойники. Нет, конечно. Это был кандидат в президенты. И
похоже, я невольно стал чем-то вроде знамени, внезапно его начавшейся
предвыборной кампании.
Я прикинул, не сделать ли мне ручкой всей этой разношерстной толпе, но в
последний момент решил, что это будет диссонировать с имиджем уважаемого
кандидата. А кроме того, я совершенно не чувствовал своего тела. Словно в кресле
был и не я вовсе. А я как бы наблюдал за всем действием со стороны.
- Ну как, ты не жалеешь, что послушался моего совета? - услышал я
приглушенный голос Теда Вернера у себя за спиной.
Я попытался ответить, но не смог даже разлепить пересохших губ.
В это время наше шествие, очевидно, достигло своей цели, мы прибыли в
банкетный зал, где стоял великолепно сервированный стол. Претендент направил мою
каталку прямо к нему.
Проклятие! Они что решили подать меня к столу?!
Тем временем претендент разродился пламенной речью: о том, что наш КР стал
прообразом самого настоящего рая. И не далек тот день, когда, используя
достижения и разработки КР, райская благодать выплеснется на головы всех
окружающих.
Конечно, он говорил все это иными словами, но смысл сводился к тому же.
Какой такой рай и какие достижения он имел ввиду, я совершенно не понимал.
Мне вдруг жутко захотелось жрать, именно не есть, а жрать. Хватать со всех блюд
деликатесы руками и запихивать, запихивать их в рот!
- А сейчас, - бодро выкрикнул претендент и улыбнулся так, что, если в зале
еще и были скептики, то после этого акта они напрочь бы вымерли, - мы переходим
к следующему пункту нашей программы.
Я думал, что после этих слов они кинутся к столу,но не тут то было. Все
действительно расселись за столом, но откуда-то сбоку выскочил всклокоченный и
возбужденный Тед Вернер, преувеличенно жестикулирующий, словно диск-жокей,
абсолютно лишенный толики координации движения.
- Внимание! Минуточку внимания, - экзальтированно выкрикнул он в публику, -
а сейчас - гвоздь программы! Несравненная Лилит и ее похотливые мальчики!
Гады! Они знали как меня достать!!!
Я хотел крикнуть и не мог. Холод сковал мое тело. Неужели это все мне лишь
кажется?! А на самом деле мой медленно остывающий труп лежит сейчас на холодном
мраморном столе в прозекторской?!!!
Глава 8
Я всегда восхищался непоколебимо уверенными в себе людьми. Это ж надо,
кругом все так зыбко и непрочно, большинство жизненных постулатов зиждется лишь
на аксиомах, а есть люди, марширующие по жизни бодро, прямо и без затей, как
хорошо оплачиваемые наемники на чужой территории. Неужели над ними не витает
тень Лобачевского, который, заменив всего пару аксиом, получил совершенно ИНУЮ
геометрию.
Ведь если хотя бы только представить, что большинство явлений в жизни далеко
не так однозначны и тривиальны и на мгновение перетасовать (а лучше на время и
вовсе отбросить) замшелый набор стандартных аксиом, то мы неожиданно для самого
себя взглянем на жизнь под совершенно непривычным углом. И все, что раньше было
просто и ясно, вдруг обретет неведомую многозначность, сложность и
противоречивость, самые обыкновенные события - гротесковую абсурдность, пугающую
своим правдоподобием. И в этом лабиринте безуспешно мечется крохотная фигурка
человека, даже не подозревающего, что в тот момент, когда она наконец обнаружит
выход, то сама станет всего лишь тенью...
Лилит стояла под жадными голодными взглядами десятков застывших влажных,
словно запотевших (заиндевевших?) глаз, гордо вскинув белокурую голову и пела...
Ах, как она пела!
Низкий чуть хрипловатый голос (который, наверняка, забраковали бы неведующие
сомнений профессионалы) уводил в сказочный мир, зыбкий и нереальный, где нет
дешевой устоявшейся конкретики. Где нет проклятого детерминизма и убийственной
конкретики. В сказочный лес, безнадежно утопленный в остановившейся реке
времени, в которую теперь можно было войти и дважды, и трижды. А если очень
захотеть, то и вовсе вернуться к истокам и начать жизнь сначала...
Очарования нарушали только два здоровенных лба (уже хорошо знакомых мне,
можно сказать близко, так как, по крайней мере, один из них однажды уже
поделился со мной самыми интимными аксессуарами современного настоящего мужчины,
то есть, штанами и пистолетом), старательно изображавших из себя похотливых
мальчиков. Конечно, насколько им позволял гипотетический интеллект.
А Лилит все пела. И вся эта масса потных и жирных тел стала восприниматься,
как сборище призраков. Самыми реальными персонажами в это время были я и Лилит.
Мужчина и женщина. А все остальное лишь блеклая плесень на наших путаных и таких
непростых взаимоотношениях.
Политика - мираж. Работа - фикция. Есть только она и я.
Я напрягся в кресле, но наш обожаемый всеми претендент положил руку мне на
плечо и сладострастно промычал:
- Сейчас еще не ваше время, Энжел.
Не мое?! Значит, у меня есть все же шанс, что еще придет МОЕ время?!!
С другой стороны ко мне наклонился Теодор (я абсолютно не уловил момент,
когда он здесь объявился) и, тихонько хохотнув, сунул мне за пазуху какой-то
сверток.
- Я думаю, это вам пригодится, когда придет ваше время, - тихо шепнул он, и,
сделав шаг назад, растворился в толпе.
Я все еще не мог пошевельнуть пальцем, но успокоительная тяжесть револьвера
за пазухой, придавала мне уверенности.
"Мальчики", которые до этого очевидно пытались изобразить спор по поводу
того, кому достанется прекрасное женское тело (да плевать им было на голос!)
пришли к компромиссу и сделали вид, что они оба решили Лилит застрелить. Я на
секунду похолодел еще больше, хотя и до этого чувствовал себя полутрупом. Но
"бычки", достав настоящие пистолеты, по-детски надули губы и громко сказали:
"Пуф!".
Лилит оборвала песнь на высокой и какой-то скорбной ноте, и опала на пол
грудой цветных лохмотьев.
- Браво, браво! - сочным и очень мужским голосом выкрикнул претендент и,
снисходительно похлопав меня по плечу, добавил:
- Вы знаете, Энжел, Лилит это какое-то чудо.
Я-то знаю, а откуда это знаешь ты, гнида?!!
"Мальчики" тем временем подхватили тело Лилит и под бурные аплодисменты
вынесли ее из зала. Мне показалось, что она и в самом деле потеряла сознание.
- А теперь прошу к столу! - зычно выкрикнул Трапс, хотя все уже и так сидели
за столом.
- Какой непроходимый дурак, - доверительно шепнул мне претендент и непонятно
было, кого он имел ввиду: Трапса или все-таки... меня.
Потом за столом воцарилась тишина, изредка прерываемая звяканьем посуды и
восхищенными междометиями.
Ах, как они жрали!
Это тоже была песня. Песня всесокрушающего чревоугодия. Они жрали так,
словно занимались любовью: задыхаясь, теряя контроль над лихорадочными
движениями, полуобморочно закатывая глаза и даже сладострастно повизгивая.
Лишь претендент ел аккуратно, свершая трапезу, словно священный, но уже
порядочно надоевший ритуал.
Я мог бы поклясться, что у всех присутствующих на пиру, кроме него, за левым
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг