Я.Веров, Л.Ростиславский
Прижизненная слава
В приемной царила прохлада, это особенно ощущалось после уличной
духоты, стоявшей, несмотря на прошедший ночью плановый дождь. Посетитель -
среднего роста крепыш с подвижным, если не сказать нервным, лицом -
остановился возле стола, за которым восседала живая секретарша, гордая и
неприступная, последний писк корпоративной моды.
- Господин Молчанов у себя?
- Вам назначено? - Улыбка, сопровождавшая эту фразу, была ярким
образчиком казенной вежливости.
- Доложите ему, пожалуйста, что пришел Всеволод Прищепа. Мы
договаривались...
Девушка коснулась панели управления и обратилась к невидимому шефу:
- Геннадий Павлович, к вам Всеволод Прищепа. - И через секунду: -
Проходите. Вас ждут.
Дверь в кабинет открылась, и Всеволод прошел в святая святых синдиката
"Молчанов и К°". Навстречу ему, широко улыбаясь, поднялся из-за стола сам
господин Молчанов, являя собой еще один образец официального радушия;
Всеволод однако разглядел во взгляде магната цепкость и холодность. Глаза
господина Молчанова изучали и как бы вопрошали - зачем, мол, пожаловал?
- Рад, очень рад, Всеволод Михайлович. Проходите, присаживайтесь,
чувствуйте себя как дома. - Гость усмехнулся про себя. - Выпьете
чего-нибудь?
- М-м, - Всеволод сел в удобное кресло, - в такую жару крепкое,
пожалуй, не стоит и пробовать. С вашего позволения, Геннадий Павлович, я
выпил бы квасу.
Хозяин кивнул и прошептал несколько слов в пуговку фона. Через минуту
механическая рука робобара выставила перед гостем поднос с запотевшим
высоким бокалом.
- Итак, чем могу быть полезен?
- Я хотел предложить вам одну из своих картин, написанных там, -
Всеволод указал пальцем на потолок. - Если мне не изменяет память, на
выставке в Монреале вы интересовались, можно ли приобрести мою работу.
Молчанов кивнул. Он успел уже основательно забыть этот эпизод, но,
незаметно подключившись к своему архиву, "вспомнил" монреальскую выставку.
- Я могу уступить вам мою последнюю работу всего... - Всеволод знал,
что цену надо называть предельно небрежно, но все же запнулся, - за полтора
миллиона. Молчанов повертел бокал и со вздохом поставил его на кофейный
столик.
- Господин Прищепа, я хочу, чтобы вы меня правильно поняли, поэтому
выслушайте внимательно, - делец говорил теперь тихо, бесцветно, Всеволоду
пришлось напрячь слух. - Я не имею сейчас свободных денег. Вся моя прибыль
вложена в один весьма дорогостоящий и рискованный проект. Реально, я живу
на остатки.
- Неужели у владельца компании с триллионными оборотами не найдется
несчастных полутора миллионов?! - не сдержался Всеволод. - Простите, как-то
не верится.
Молчанов невозмутимо пожал плечами.
- Можете не верить, но это правда. Как говорится, сапожник без сапог,
а богач без свободных средств. Дело требует жертв. К тому же я планировал
поместить вашу картину в этом офисе, но недавно изменил дизайн помещений, и
оказалось, что ваша живопись не вполне вписывается в новый интерьер. Но это
не главное. Если бы не мои материальные затруднения, я бы взял картину. Вы
такой знаменитый художник, господин Прищепа! - В интонации и взгляде дельца
на миг промелькнула ирония, он встал, давая понять, что аудиенция закончена
и протянул руку. - Приятно было с вами встретиться.
Всеволод вышел на улицу. Это был уже третий отказ.
Однако, симптом, - подумал он. - Выходит, я никому не нужен? Настоящее
искусство, вроде бы, не должно стареть. Вот так проходит земная слава? Да
ерунда это все! Кто платил бешеные деньги за картины "Космического Гогена"?
Надо же, Космический Гоген... а теперь, что - космическая бездарь? Нет, мы
еще поборемся. Я, слава богу и капитану Хабибулину, жив и здоров. И
списывать меня еще рано!
Достав из кармана фон, он вызвал такси.
1.
Работа не клеилась. Несколько раз он подносил кисть к холсту и замирал
в нерешительности, вглядываясь в мертвое, пока еще пустое пространство
холста. Всеволод пытался найти что-то важное, притаившееся за белизной и
ждущее, когда его обнаружат, проявят, выволокут на свет. Холст молчал.
Простояв так несколько томительных минут, Всеволод сдался и, громко
выругавшись, швырнул кисть в банку с растворителем. Сорвал фартук, натянул
видавшую виды куртку и выскочил на улицу.
Настроение, с утра прекрасное, катилось под уклон. Все шло
наперекосяк: работа над новым, еще в полете задуманным полотном не
продвигалась дальше предварительных эскизов. А еще - стремительно худеющий
счет в банке, отсутствие спроса на картины (за последний год проданы всего
две, и те за смешную сумму), на носу день внесения арендной платы за
студию... И людей что-то чересчур много, - с раздражением думал Всеволод,
проталкиваясь сквозь густую толпу пешеходов к ближайшему гравитоннелю. -
Столько планет пооткрывали, а все без толку. Ждут, овощи, когда им городов
со всеми сантехническими удобствами понастроят, да услужливых киберов на
каждом углу расставят. Чтобы из ложечки кормили и задницы подтирали.
В этой мысли была изрядная доля правды: немногие из землян решались
расстаться с комфортом и уютом родного мира и нестись за тридевять земель,
чтобы попытать счастья, которое то ли будет, то ли нет, а вот неудобства
терпеть обязательно придется.
Добравшись до дома, он, не раздеваясь, рухнул на кровать. Бесплатная
квартира, которую он именовал не иначе, как "лежбище", была одной из
немногих льгот, положенных ему как космонавту-дальнику со стажем.
Вдохновения нет, ушло, - успокоившись, размышлял Всеволод, вытянувшись на
ложе и глядя в потолок, на котором пульсировал гипношар. - Значит что?
Исчирикался? Этого я всегда боялся... Значит пора отсюда выдираться, чтобы
в последний раз хлебнуть отравленной атмосферы иных миров. Может, пробьет
на что. А может, и нет. - Он щелкнул пальцами, и, переведя взгляд на слабо
засветившийся куб объем-экрана, произнес:
- Общий доступ в систему ГИС. Банк данных отдела кадров Дальней
Разведки, вакансии на участие в экспедициях.
Экран мигнул, поплыли строчки текста. Всеволод хмыкнул: чем дальше в
лес, тем меньше хвороста - команды в последнее время набирали редко. Вот и
сейчас комплектовалась только одна. Повезло, дальний разведчик. Название -
"Синдбад", направление - сектор "17-Д". М-да, не густо, не густо... и что
означает "17-Д"? Почему нельзя указать по-человечески: "в созвездие Лиры",
или - "в туманность Андромеды"... Капитан некто Руслан Хабибулин, хм... не
сталкивался, но вроде что-то слышал...
Он вызвал расписание лунных рейсов и забронировал себе место на 5:17.
Вечером Всеволод вышел в парк на традиционную пробежку, резонно
полагая, что утром ему будет не до физкультуры, и отмахал свои два круга
вдоль берега небольшого озера, полной грудью вдыхая чистый осенний, и
главное - земной, воздух. Потом он почти час без видимой цели бродил по
парку, рассеянно посматривая то на листву под ногами, то на темное небо с
четвертушкой луны. На затененной поверхности лунного диска искоркой
проблескивала "Селена - Цы-фэй", стартовый комплекс дальников.
Освоив гравитационные поля, конструкторы космической техники стали
больше внимания уделять внешней эстетике космических кораблей; навсегда
ушли в прошлое неуклюжие "мельницы" - мастодонты с гигантскими
центрифугами. Новые звездолеты имели форму, зависящую лишь от фантазии
создателей. Сошедший со стапелей всего три года назад "Синдбад" имел форму
восьмигранника, вытянутого на полкилометра вдоль одной из осей; большую
часть его внутреннего пространства занимали резервные топливные баки и
квантовый двигатель. Над усовершенствованием последнего билось уже не одно
поколение ученых, тщетно пытаясь уменьшить размеры скок-генератора -
основной его детали, сердца корабля.
Стало прохладно, Всеволод решил, что на сегодня (или на ближайшие
полгода?) хватит, вернулся домой. Лег спать, но сон не шел. Если не спится,
лучше всего как следует промерзнуть. Хм, откуда это? Стал вспоминать,
откуда, не вспомнил, потом стал вспоминать, откуда ему знакомо имя Руслана
Хабибулина, тоже не вспомнил и, наконец, заснул.
Во сне он видел свою новую картину. Она проступала на холсте сама по
себе, от одной только мысли о ней. Что-то гениальное, но при этом жуткое...
Место, которого нет. Вдруг оказалось, что это не картина, а окно в никуда,
и это окно стало медленно и неумолимо надвигаться, а он стоял на ватных
ногах, не в силах отвести взгляда... Всеволод заорал и проснулся.
Горничный, верный, хотя и устаревший автомат по имени Федор,
сигнализировал, что пора вставать.
С неприятным после сна осадком (нервы ни к черту, как пить дать
забракуют) он привел себя в порядок, позавтракал и вызвал такси, чтобы
ехать в космопорт.
2.
Капитан "Синдбада" был занят чтением. Перевернув пару страниц, он
поднял голову и рассеянно посмотрел на вошедшего. Прищепа представился по
всей форме. Хабибулин выслушал, зачем-то вздохнул и, наконец, произнес:
- Сынок, застегни-ка ширинку.
Всеволод внутренне взвыл - проклятый медосмотр, проклятые нервы - и
непроизвольно схватился за означенную деталь туалета. И убедился, что все в
порядке. Он уже открыл было рот, чтобы сказать что-то гневное, но вдруг
вспомнил, откуда ему известна фамилия Хабибулина, и закрыл рот. Капитан
дальника больше был известен под прозвищем Хохмач-Бей, или просто - Хохмач.
Хабибулин невозмутимо поднялся из кресла, не спеша подошел к Всеволоду, и,
прищурив и без того раскосые глаза, спросил:
- Водку пьешь?
- Я... - Всеволод запнулся.
- В Бога веруешь?
Всеволод отрицательно помотал головой. Хабибулин указал рукой на
кресло, лицо его сделалось сосредоточенным:
- Ладно, пошутили, и хватит. Зачем лететь хочешь, художник? Тебе уже
отставка полная, пенсия...
Прищепа пожал плечами, собираясь с мыслями, но ответить не успел,
Хабибулин продолжил.
- Дома не сидится, да? Ладно, возьму тебя в рейс, еще один офицер
связи в десанте не помешает. С одним условием беру, - капитан важно поднял
палец.
- С каким? - вставил слово Всеволод.
- Портрет мой напишешь. В рубке, на боевом посту.
"Очередная хохма", - решил Всеволод, но на всякий случай согласился:
- Хорошо.
- Вот и хорошо, что хорошо. Идите, офицер, готовьтесь к старту. Ваша
каюта - Хохмач посмотрел на один из многочисленных пультов командирского
стола, - номер двадцать три, каптерка номер три. Подойдете к каптеру,
впрочем, не мне вас учить.
Прищепа, опять же по уставу, собрался было козырнуть, но Хохмач вяло
махнул рукой - иди, мол, уже... С тем Всеволод и отбыл.
Открыв дверь в каюту, Всеволод с порога оглядел ее: все было таким
знакомым, как будто он вернулся на свой прежний корабль, "Баурджед". А
все-таки славно вернуться, взойти, так сказать, на борт, - несколько
романтично рассуждал он, раскладывая свои нехитрые пожитки по полкам. -
Здесь настоящая жизнь, а там, внизу, - сплошное копошение. Тараканы и
сороконожки. Покопавшись в памяти сервис-системы, он выбрал осеннюю
березовую рощу и вывел видеопласт на стены своего нового жилища, затем
вынул из кармана кристалл с дневником и вставил его в инфор. Захотелось
надиктовать впечатления.
"Наш капитан, оказывается, ба-альшой оригинал! В самом деле, кто
захочет выставлять себя клоуном и бесплатно смешить команду? Либо дурак
(отпадает, непохож), либо человек, великолепно разбирающийся в коллективной
психологии. Иметь такого капитана в сто раз лучше, чем какого-нибудь мудака
с комплексом начальника".
Из интеркома послышались первые такты Шостаковича, затем голос
капитана произнес:
- Десять минут до старта! Экипажу занять койки и активировать защиту!
Внимание! Пошел предстартовый отсчет времени!
После завершения скачка Всеволод решил "проветриться". Конечно, можно
было, не выходя из каюты, вслух высказать желание полюбоваться звездами, и
послушная бытавтоматика окружила бы его космосом со всех сторон; однако
душа требовала не просто созерцания, а некоего единения с пространством;
почувствовать себя частицей мироздания - вот что сейчас ему было
необходимо.
Облачившись в гермокомб, он поднялся лифтом к шлюзу. Выбравшись на
смотровую палубу, прошел несколько шагов, остановился возле антенны силовой
защиты; корабль уже сбросил скорость, и поле было отключено - можно без
помех любоваться "Великим Ничто". Здесь хорошо размышлять о месте и роли
человека в великой системе Универсума, о его эволюции. Многие современные
философы, писали свои книги именно там, "где звездный свет так близок к
нам" - пусть это была всего лишь Луна. Ему вдруг вспомнился давний
разговор, из тех, что ведутся в рейсе, пока корабль "тянет" из точки скока
к собственно цели. Зашла речь о том, зачем человечество посылает экспедиции
в космос.
- Система либо развивается, либо деградирует и гибнет, - говорил
энергетик "Баурджеда". - А у нашей цивилизации не нашлось другого пути,
кроме внешней экспансии - на это завязано все: и технология, и этика, даже
философия и искусство...
- Ага, и подавляющее большинство предпочитает ютиться в тесноте
мегаполисов в Системе, вместо того, чтобы осваивать новые территории, -
перебил его один из десантников.
- Так было всегда: никто не двигал в массовом порядке в Америку или
Сибирь, которые заселялись постепенно, десятилетиями, даже веками...
- И ты считаешь, что наши политики настолько умны, чтобы понимать это
и благословлять подобную трату средств снова и снова? - поинтересовался
оппонент.
- У них просто нет выбора, если они думают о своих потомках.
- Да уж, в этом-то им как раз не откажешь...
От мыслей о вечном его отвлек насмешливый женский голос в наушниках:
- Вот уж не думала, что еще кто-то придет полюбоваться вакуумом!
3.
Из дневника Всеволода Прищепы:
"Я снова дома... Забавно, но я стал считать своим домом Космос, а не
Землю, на которой появился на свет, хоть меня и охватывает радость, когда я
возвращаюсь на родину - такое вот противоречие. Пожалуй, на этом сегодня и
закончу, не хочется забивать дневник банальностями - пусть мои
философствования останутся при мне".
"Познакомился со здешним кулинаром. Это шестидесятилетний канадец с
убойным самомнением; считает свою должность главнее капитанской, напоминая
об этом при каждом удобном случае.
- Вы думаете, питание на корабле - это просто: составил меню, а машины
сделают все остальное? - разглагольствует кок. - Да чтобы его составить,
нужно знать ваши вкусы и обычаи, а также их сочетаемость - здесь нужно быть
в равной мере и этнографом, и психологом - еда дело деликатное! Возьмем, к
примеру, нашу уважаемую Дон - мьянмская кухня во многом совместима со
вкусами многих из нас: кхаусве, мохинга, моунди - эти блюда я могу подать
за общим столом, но вот ее любимое нгапи или дуриан... Так же и с укропом,
который обожает наш двигателист... Скажу вам откровенно, что мне лично тоже
пришлось кое-чем пожертвовать: я очень люблю лягушачьи лапки, но готовить
их здесь не собираюсь".
"Да, Дон... Чудная девушка! Мое мужское самолюбие нашептывает мне, что
не случайно она оказалась рядом со мной на смотровой палубе. Такая хрупкая,
миниатюрная - и десантница. Стал подначивать ее за обедом - назвал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг