- Тепло. Весна.
- Эх, - мечтательно вздохнул Камаль. - Какие у вас шлюхи! Боже мой,
какие женщины!
- А сюда, значит, ещё не завезли? - спросил Володя.
Камаль фыркнул.
- Где учился? - продолжил Володя.
- В Ростове, на медика. Я - гинеколог! Большой человек. Но теперь -
семейный бизнес, эта гостиница. Какой муж пустит жену к гинекологу-мужчине,
а? - Камаль расхохотался. - Хотел жениться на русской. Они все шлюхи у вас.
Зря не женился. Я - христианин, я могу жениться на русской. Почему не
женился, а? Дурак потому что. Здесь ей к кому бегать? Ни к кому! Дурак!
Камаль хорошенько затянулся сигарой. И отложил её в пепельницу.
- Скажи, весёлый человек Камаль, да? - спросил он Володю. - Тебя как
зовут?
- Ильич.
- О, знаю Ильича. Ходил в мавзолей. Сухой лежит, жёлтый. Лежит, а как
страну держит! - снова расхохотался Камаль, ему, видно, нравилось шутить на
русском языке. - Привёз что надо?
Володя молча раскрыл портмоне, достал кредитную карточку, положил
перед Камалем.
Тот повертел её перед глазами.
- Швейцария. Дрянная страна. Мелкая. Почему не Германия?
- В Германии проблемы. Евро, стагнация и полицейщина в банках.
- У немцев - порядок. Надо знать - какой бакшиш дать. Какой - кому.
- Это твои проблемы.
- О! Русские. Неправильно у вас ведут дела. Что надо от Камаля? Много
надо от Камаля или совсем чуть-чуть надо? На кредитке не написано -
сколько.
- То, что прилагается к карточке, - после дела.
- И не доверяют. Зачем так? Коммунисты доверяли и проверяли! Я -
коммунист! Я за социализм и свободный Курдистан! Я турков ненавижу. Я их
могу резать, как баранов. Понял?
- Я тоже умею резать, - заметил Володя, и Камаль мигом угомонился.
- Слушай, дорогой, Камаль всё подготовил. Камаль умеет дела делать.
Смотри.
Он нехотя выбрался из кресла, подошёл к сейфу, долго сопел над замком.
Наконец достал кинжал в украшенных сканью кожаных ножнах. Широкий и кривой.
И сложенный гармошкой лист бумаги.
- На. Это - пароль. А это - карта. Где крест - встреча. Отдашь пароль
шейху. Получишь что надо. Что там у шейха, Камаль не знает. Камаль не любит
много знать.
- За нами хвост. Ночью могут быть у тебя гости. Знаешь, что делать?
- А, не учи. Я пять лет в горах воевал. Раны зашивал, операции делал.
Я - большой доктор! - Камаль важно поднял палец.
- Нет, никого убивать не надо.
- Конечно, никого! Я - пальцем не трону, - он поднял сигару,
затянулся. - Камаль скажет кому надо. Встретят. А там, как бог даст.
Камаль, не выпуская сигары, перекрестился. Потом набрал номер на
мобильном, произнёс в трубку несколько слов.
- Идите поужинать. Машину я вам даю. Не моя. Чистая. Ресторан -
напротив хотеля.
- Прощай, Камаль. Держи.
Володя протянул ему конверт с банковскими реквизитами и пин-кодом.
Камаль с серьёзной миной распечатал конверт, довольно хмыкнул.
- Машину подгонят к ресторану, ключи занесут. Обе стороны довольны?
- Довольны будем, когда в Москву вернёмся.
- Зачем так говорить? Вернёшься, куда денешься.
Они отужинали. Иорданская кухня тоже пришлась Игорьку по вкусу.
Суп-крем из чечевицы - огненный, обильно сдобренный и чёрным, и красным
перцем, с крошечными чесночными гренками; колбаски из баранины
"по-иордански" прямо с решётки-гриля; и на закуску - перец, фаршированный
брынзой и яйцами. Выпили местной анисовой водки с пролетающим над минаретом
ковром-самолётом на этикетке.
Аборигены мало жаловали анисовое пойло, кроме которого, к слову
сказать, из крепкого питья в заведении ничего не предлагалось. Безразличие
к алкоголю с избытком компенсировалось кальянами, заряженными гашишной
смолой.
Когда вышли из заведения, уже было темно, народа на улицах заметно
прибавилось. Арабы общались в мелких кафешках под открытым небом, опять же,
курили гашиш, играли в нарды, громко смеялись и ожесточённо
жестикулировали. "Можно подумать, что во всей Иордании нет такого явления,
как телевизор", - подумалось Игорьку.
- Обсуждают, - заметил Серёга, - сколько Хусейн продержится.
Игорёк тоже стал различать имя "Саддам", часто и громко произносимое
арабами.
- Грузимся, - скомандовал Володя.
Возле припаркованной неподалеку белой тойоты-пикапа стоял давешний
порье и постукивал костяшками пальцев по дверце.
За руль уселся Серёга, рядом с ним занял место Володя, а Игорёк
развалился на заднем сиденье. После сытного ужина, анисовки и конопляного
дыма хотелось спать.
"Тойота" покатила на север, в горы. Через час они были на дорожной
развязке и свернули на трассу, ведущую на восток, к границе с Ираком.
Через пару часов Игорёк проснулся и обалдело огляделся. Где это он?
Что он здесь делает? Со сна вообразилось, что он прежний Игорёк, более
того, подросток, двенадцатилетний сопляк, бегающий в музыкальную школу,
гоняющий в футбол во дворе, робко заигрывающий с одноклассницами,
завидующий более смелым однокашникам, позволяющим себе дёргать девочек за
косички, подкладывать на сиденья парт кнопки и лихо вышибать портфели на
переменах.
Он глядел на затылки попутчиков, на крепкие, пугающие плечи и не мог
вспомнить, что это за люди и куда его везут. Ему казалось всё безнадёжным,
он потерялся и никогда больше не найдёт дорогу домой, где футбол по вечерам
и нудные домашние упражнения на фоно.
А за окнами машины расстилалось безжизненное марсианское пространство.
После недавнего хамсина воздух ещё не успел сделаться прозрачным, и лунный
свет, пробиваясь сквозь пыль, становился красным. От этого пески казались
угрюмо-багровыми.
Игорёк закрыл глаза и стал выуживать из памяти всю нить событий,
приведших его в Сирийскую пустыню. События под полуночным углом зрения
представлялись нелепыми, дикими, придуманными. Казалось, что можно
напрячься и вспомнить подлинные события, несомненные, с логичными
поступками и рациональными мотивами. Но ничего не выходило. Измученный
Игорёк, наконец, согласился в очередной раз признать себя бессмертным, но
как он оказался в этой машине, ради чего он чешет в Ирак? Зачем покинул
Артемия и Москву, "Москву-раскладушку", как он её называл?
Он чувствовал, что его безнадёжное путешествие никогда не закончится.
Эта дорога, не имея цели, не имеет конца.
- Не спится? - не оборачиваясь, спросил Володя.
- Да что-то... - промямлил он.
- Что-то ты вялый, - заметил Серый. - Медитируешь?
- Мужики, а зачем мы в Ирак-то прёмся?
- Пострелять, - хмыкнул Серый.
- Умереть как герои, - сказал Володя.
- Нет, серьёзно?
- Что может быть серьёзней смерти? - бесцветным голосом спросил
Володя.
Игорёк стал размышлять о том, что же может быть серьёзней смерти.
Выходило, что серьёзней смерти ничего и нет.
- Мужики, горло бы промочить, - попросил он.
- Сумка у тебя в ногах.
Игорёк нащупал сумку и добыл из неё банку пива.
- А вы?
- Успеем.
Игорёк сделал несколько жадных торопливых глотков.
Уже учился он в музчаге, и бегали они всей компанией пить пиво в
соседнее заведение под названием "Яма". Там вдоль стен тянулись
столы-полки, так что приходилось сидеть лицом к стене, искарябанной
похабными надписями, среди которых были перлы и его авторства. Игорёк
гордился двумя своими автографами: "Лучше перебздеть, чем недобдеть", и
"Талант можно пропить, гениальность - никогда!" Они же все были гении! И
все девушки были их. И все деньги были их, и сами плыли в руки. Отлабал на
свадьбе - получай, Моцарт, свой полтинник. Сказка!
На четвёртом курсе зачем-то женился. Через полгода зачем-то развёлся.
Развёлся, вздохнул облегчённо и решил больше не искушать судьбу женитьбой.
Воля - она дороже. Долго старался поддерживать приятельские отношения с
бывшей супружницей, можно сказать, из кожи лез. "Мы же цивилизованные
люди", - думал он, и ему казалось, что остальные тоже думают так и
одобряют. Как выяснилось - не все.
Положила на него глаз подруга бывшей "половинки". Хорошая вроде бы
девочка. В каком-то министерстве бумажки перекладывала и поэтому считала,
что всё про жизнь знает. Как-то раз спросила: "А чего ты за своей бывшей
бегаешь?" "Ну, мы же цивилизованные люди", - ответил Игорёк и тут же
получил затрещину: разговор происходил в постели.
А ещё был у него приятель, тёзка, тоже Игорь. Юве-лир. В школе за
одной партой сидели, и частенько тот у Игорька списывал. Общие интересы,
увлечения. Организовали в школе рок-группу "Ритм" - это дубовое название
подсказала завуч по учебно-воспитательной работе, заверив, что никакого
западного названия не допустит. Приятная в чём-то была женщина, но стерва.
В рок-группах тёзка разбирался лучше Игорька, потому что его папик, поляк с
родственниками в Польше, привозил оттуда новейшую "фанеру". А тёзка толкал
"налево", что за пятьдесят рублей, а что и за сто. Любимые "флойды" шли как
раз по стольнику. А ещё тёзка размножал всё это на бобины, и тоже имел
твёрдый профит. У него был крутой бобинник, "Акай", трёхмоторный, с
реверсом и тремя же головками; кто ещё помнит, что это такое - тот
прослезится. Пять тысяч стоила такая машина, по цене нового "Москвича".
Блин, были же радости жизни! И почему так устроено, что человек должен
становиться взрослым, искать чего-то, а найдя, не знать - приобрёл или
потерял. Тоска.
Тёзка погиб в Афганистане. Нелепо, в последний год войны. И попал он
туда нелепо. Вроде бы успешно откупался от армии, и вдруг вышла ссора с
любовницей военкома, тёзка же не знал, чья она любовница. Из-за какой-то
побрякушки, подробности для Игорька остались неизвестны. То ли не так
сделал, то ли обжулил, вместо бриллиантов поставил в сережки фианиты - в
общем, освободил тёзка свой организм в оговоренный завхозом-Теодорихом
срок.
А как боялся Игорёк загреметь в армию! Какой животный страх. Чего он
только не делал, как только не "косил". И в дурдоме лежал. И в инфекционной
больнице. Когда погиб тёзка, подумалось, что тот погиб вместо него. Ходил
чумной, переживал, всё дружбан снился, почему-то с бас-гитарой, на которой
играл в школьной рок-группе. Но потом Игорёк всё-же выправил "белый билет"
- не обошлось без помощи бабушки - и успокоился.
Вот как заставить себя не бояться? Как? Эти двое - ничего ведь не
боятся. К чёрту в пекло лезут. Может, и он полез, чтобы убить страх,
впрочем, кажется, он об этом уже думал, да что с того?
Ну не будет он бояться, дальше что? Что ему надо от бессмертия-то?
Хорошие вопросы приходят в голову ночью посреди пустыни. Выйти бы из
машины и обратиться к небесам...
А в ответ явится какой-нибудь Теодорих, Второй или Третий-Десятый,
ангел смерти в образе завхоза. И скажет: "Мы там, а ты здесь. Сам так
захотел. Ни к чему теперь на небо засматриваться". Похоже, отрезанный
ломоть ты, Игорёк. И не с людьми, и не с этими долбаными правителями
Вселеной.
Эх, убить бы какого-нибудь американца там, что ли. Чего это они
наглеют, суки? И вообще...
Игорёк покрутил пустую банку, опустил стекло - ворвался неожиданно
холодный ветер - и вышвырнул в "марсианское" пространство.
- Нервничаем? - осведомился Володя.
- Дела захотелось, - рассудил Серый. - Руки чешутся. Я этот зуд знаю.
- Да скорей бы уже что-нибудь произошло.
- Ты так больше не говори, клавишник, - заметил Серый. - Когда
происходит - это всегда плохо. Всё должны делать мы, а происходить должно у
них.
- Ещё наиграешься, пианист, - негромко сказал Володя.
Наконец они въехали в рассвет.
- Перекур, - объявил Володя, и Серёга остановил машину.
Вышли, размяли ноги. Хорошо: рассвет, тишина, розовые блики на песке,
ветер стелется, словно кроткая собака льнёт к земле.
Игорёк потянулся, зевнул и стал делать наклоны и приседания. Серый в
это время расставлял на капоте захваченные из ресторана судки с остатками
иорданского ужина.
- Так-то, братуха, - обронил он, - на сто километров ни души. Зато
там, - он показал ножом в небо, - висит вражеский спутник и фотографирует,
как мы тут жрём. Если хочешь срать - сри прямо здесь, пускай враги нашего
дерьма насмотрятся.
С этими словами он вышел на середину трассы и помочился.
Игорёк глянул на Володю.
- Фотографируют, - подтвердил тот. - Привыкай, бо-ец, обходиться без
биотуалета.
- Они, что же, знают про нас?
- Знают. Сейчас шесть, светает, самое время нас долбануть. Так что
давай, оправляйся, порубай, и будем готовиться к приёму гостей.
- Здесь? - опять удивился Игорёк. - В пустыне? Откуда они возьмутся?
- С неба упадут. Вертушкам что сто, что двести кэмэ - один хрен, -
бодро доложил Серый. - Давай, чего стоишь, шевелись.
После завтрака Серый с Володей облачились в жёлто-коричневый камуфляж
и стали готовить оружие к бою. Наверное, Камаль озаботился, загрузил полный
багажник. У них здесь, на востоке, видимо, с оружием просто. Игорёк всегда
мечтал иметь настоящий пистолет, немецкий: "беретту" или "вальтер". Но
боялся нелегально хранить, а оформлять официальное разрешение - жалел денег
и времени.
Товарищи уже расчехлили два гранатомёта, пару ПЗРК "Игла", извлекли
три "калаша" с кучей запасных рожков.
- Мужики, а откуда вы знаете, что нас прямо здесь?... - всё недоумевал
Игорёк.
- Жилет надевай, - сунул ему бронежилет Серый.
- Да?
Ему в который раз стало страшно. Но уже проверенным способом пересилил
страх: вспомнил, что он - неуязвимый бессмертный.
- Да мне вроде, как и не надо...
- Смотри сам, - сказал Серёга. - Или у тебя астральный щит?
- И потом, будет неудобно, движения сковывать... - продолжал Игорёк.
- А ну, тихо, - прервал Володя.
Они умолкли, прислушиваясь. В шелест ветра вплеталась какая-то чуждая
мелодия. Тихая, однотонная. Володя взял бинокль и стал осматривать
горизонт.
- Раз, два, три. Не уважают. Серый - гранатомёты твои, минута, чтобы
закопаться.
- Понял, - делово ответил Серый, швырнул, как жерди, на плечи оба
гранатомёта, подхватил сапёрную лопатку и рысью бросился за обочину.
Володя сунул Игорьку автомат и со словами: "Будешь вести огонь
отсюда", - уложил Игорька под машину.
- Когда машину разнесёт, ты постреляй, им страшно станет. А пока не
высовывайся.
После этого он подготовил один ПЗРК к бою и положил на крышу машины, а
второй, тоже зарядив, взял в боевое положение. На голове его уже красовался
шлем с индикатором захвата цели. Он отошёл от машины и замер, как статуя.
Раздалось "ш-ш-ш" и сразу же громыхнуло, ракета с коротким рёвом ушла
на цель.
Игорёк вспотел и высунулся из-под днища. Совсем близко три брюхастых
вертолёта на бреющем неслись над песками, разбрызгивая во все стороны
тепловые ловушки.
Первая ракета ушла влево, погнавшись за ложной целью.
- Бывает, - хладнокровно прокомментировал Володя, снимая с крыши
вторую "Иглу".
Он снова отошёл, быстро прицелился, выстрелил.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг