- Вы, может быть, - отвечал он после долгого молчания, - кое в чём
правы. Только зачем так грозно? Люди мы и в самом деле простые. И
эконом-класс нам не зазорен. А вот как приберут всё к рукам
американцы-аферисты, так на боингах уже и не полетаешь. Нет уж, как умеем,
так и можем. Лучше наш порядок, чем ихний. Выпей вон лучше с нами водки...
- Нет, спасибо. Я с ребятами собирался...
- Сто грамм.
- Правда, не могу.
- Под икорочку!...
Чтобы не обижать благодушных трейдеров, Игорёк выпил с ними сто грамм,
потом ещё. Потом говорили о политике, о войне в Ираке. О том, что бизнесу
это дело побоку. Пускай нефтянники плачутся, вон, Ходор икру мечет. Да у
них, у нефтянников, в Штатах всё схвачено, им все убытки проплатили вперёд.
И выделили канал для поставок русской нефти в США, по хорошим ценам.
Когда же торговцы напились до полуневменяемости, Игорёк вернулся к
своим спутникам.
Из-за всё тех же военных действий лететь пришлось кружным путём, с
посадкой в Афинах. Там на борт поднялась группа русских туристов. Туристы
пребывали в весёлом, игривом настроении, травили анекдоты об арабах и
евреях, словно летели на войну, и войну эту должны были им показывать, как
показывают в цирке клоунов и дрессированных зверушек.
В Тель-Авиве светило солнце и было тепло, как и должно быть на земле
обетованной. В воздухе ощущалась свежесть моря, одним словом, курорт.
Игорёк спрятал свою теплую куртку и шёл следом за Володей и Серым. Как они
ухитряются не заблудиться в переходах Бен-Гуриона? Наверное, не в первый
раз.
Израильская таможня оказалась вялой и нелюбопытной. Может, и были
приняты все меры повышенной безопасности, но на туристов из России они,
похоже, не распространялись. Зато все ходили с противогазами в картонных
коробках на боку, ожидая ракетного гостинца от иракского генерала
Химического Али, который в это время держал оборону Басры.
Вынырнув из подземного тоннеля, троица оказалась на стоянке такси.
Володя жестом подозвал таксиста и обратился к нему на незнакомом языке,
наверняка на иврите. Водитель, услышав "Газа", стал мотать головой. Володя
достал одну стодолларовую купюру, другую - не помогло. Серый, разозлившись,
сплюнул и в три этажа обложил таксиста, его мать и государство Израиль.
- Так вы русские! Так бы и говорили сразу, - ответил таксист на
русском языке, испорченном нехорошим акцентом, словно скопированным у его
собратьев по эмиграции с Брайтона.
Удивительное дело, где Америка, где Израиль, а русское произношение
портится всюду одинаковым образом.
В дороге таксист всё болтал. Сперва расспрашивал, как дела на родине,
проявляя большую осведомлённость в политических реалиях России.
- А что, мы все здесь спутниковое телевидение смотрим.
Потом перешёл на профессиональные проблемы.
- Для таксиста Тель-Авив, - говорил он, пока за окном машины мелькали
дома и домишки, - хреновый город. Улицы узкие, кривые. Везде знаки стоят.
Бывает, чтобы на соседнюю улицу попасть, надо полгорода объехать. И везде
полицейские. Злые, как черти, не то, что у нас. Взятку предложишь - в
тюрьму загремишь. Я как приспособился? Паркуюсь где захочу. Здесь все
паркуются где могут, иначе за машиной через весь город переть. Выхожу и
гляжу на другие машины. Обязательно у кого-то торчит штрафняк, квитанция.
Беру её и за свой "дворник" пихаю. Всё, порядок. Я вроде как оштрафован.
Потом эту бумажку в мусор.
- А если тот уедет без квитанции, его же потом прав лишат? - спросил
Игорёк.
- На дом пришлют. Здесь у них всё так. А заберут права - так и хрен с
ним. Ненавижу этих местных. Мы для них галута, недоношенные. Чего они с
арабами скубутся? Арабы нормальные ребята. Есть доллары - все твои друзья.
А нищий никому не нужен. Здесь вам, ребята, не Россия.
- В России нищие просто замерзают, - негромко произнес Володя, и
таксист замолчал.
По-видимому, он эмигрировал ещё во времена развитого социализма и
сохранил о Родине самые неправильные воспоминания.
Дорога то пересекала песчаные поля, то летела в луга, полные сочной
весенней травы, то окружалась рощами апельсиновых деревьев и возделываемыми
кибуцами полями. Мелькали небольшие аккуратные, полные зелени и цветов
селения. Страна производила впечатление мира и благополучия.
До Газы, столицы одноимённого сектора, они не доехали несколько
километров, свернули в городок Джабалию. Въезжать на его улицы таксист не
стал, остановился у блок-поста.
- Вы, ребята, самое сраное место нашли во всём секторе, - не удержался
он от комментария. - Лагерь беженцев, Хамас... Поимеют вас.
- Езжай, - приказал Володя.
Солдаты армии Израиля долго проверяли документы, недоумевали, что
может понадобиться русским в арабском поселении. Володя произнёс несколько
фраз на иврите, отчего сержант пришёл в возбуждение и принялся энергично
жестикулировать.
Блок-пост остался позади, и Серый спросил Володю:
- Чего это он?
- Я сказал, что мы не евреи, а русские, нам бояться нечего.
Улицы Джабалии ничем не отличались от улиц любого арабского городка:
пыль, мусор, голопузые детишки и одно-двухэтажные дома, тесно сцепленные
между собой.
Володя вёл уверенно. И снова Игорьку, как в аэропорту, подумалось, что
он здесь не в первый раз. Остановились у приличного двухэтажного особнячка.
Володя постучал. Открыла женщина в чёрном платке, джинсах и футболке.
Володя произнёс несколько слов. Женщина молча повернулась и скрылась в
доме. Игорьку она не понравилась, слишком полная и слишком грубые черты
лица.
В доме оказалось неожиданно прохладно. В небольшой зале, устланной
ковром, на небольшом диванчике сидел лысый человек в галабии, какую носят
аравийцы. При виде гостей, человек поднялся, шагнул навстречу, взял в
объятия Володю и дважды приложился щекой к щеке. Хозяин сделал гостям знак
садиться и неожиданно заговорил по-русски. С едва заметным восточным
акцентом.
- Товарищи, хорошо доехали?
- Нормально, - ответил за всех Володя.
- Как евреи?
- Вялые, - снова ответил тот.
- Это они обиженные, что ракеты на них не пустили. Если бы пустили...
- Мы выбрали бы другой маршрут.
- Ха-ха-ха, - рассмеялся хозяин. - Ты, Ильич, любишь шутить.
"Что за Ильич? - подумал Игорёк. - Кликуху, что-ли, революционную
взял?"
- Не будем терять времени, - продолжал хозяин, - вы будете завтракать?
- Мы в самолёте поели.
- Что за еда в самолёте? Пфу! - засмеялся хозяин и хлопнул в ладоши.
Появилась женщина в джинсах и футболке. Хозяин распорядился, и она
молча вышла.
- Будете кушать, а я буду вас готовить. Ты, Ильич, надолго туда?
- По обстоятельствам.
- А что слышно в Москве - долго Саддам воевать станет?
- В Москве разные слухи ходят.
- А какой слух самый слышный?
- На кого ещё работаешь, Фархад? - вкрадчиво спросил Володя и
улыбнулся.
- Э-э, шутишь, дорогой, - смешался хозяин. - На кого здесь можно
работать? Всё огородили, стену строят. Всё разбомбили... Так, мелкие
заказы...
- Ничего, тебе обломится, уже скоро.
- Да? Буду ждать...
Игорёк из разговора не понимал ничего, кроме того, что разговор самый
что ни на есть шпионский.
Володя обратился к товарищам:
- Паспорта.
И сказал Фархаду:
- Нужна иорданская виза.
- Зачем? - удивился тот.
- Нам нужен иорданский канал.
- Для тебя, Ильич, всё будет.
Вернулась женщина и позвала откушать, что Аллах послал этому
гостеприимному дому.
Обед был накрыт в дворике, в саду. Фонтанчик, пальмы и кусты с яркими
красными цветами.
На двух обычных, "кафешных" столиках в обычных одноразовых тарелках
разложено было гастрономическое изобилие. Голубь, вымоченный в молоке и
обжаренный в сухариках на оливковом масле. Нежнейшая баранина с черносливом
и миндалём. Рыба в маринаде из кореньев сельдерея и зелёной петрушки,
хрустящая, равномерно обжаренная рыба, приправленная толчёным чесноком и
лимонным соком, присыпанная натёртым хреном. А ещё - кофту, то бишь
рубленые бараньи котлетки, а ещё - маринованная говядина на гриле. Печёные
баклажаны. Роскошный суп-пюре из помидоров, риса и сладкого перца. Душистые
лепёшки и прохладный чай каркадэ в высоких кувшинах.
Конечно, наедаться перед опасным путешествием не стоило. Но разве тут
удержишься? Да и Серёга не отставал от Игорька. И только Володя ел мало.
- Что там наш предатель? - озаботился Володя, когда с трапезой было
покончено. - Поглядим.
Фархад выглядел озабоченным. На столике перед ним лежали их паспорта,
визитная карточка, кредитка и плотный конверт без адреса.
- Рассказывай, - сказал Володя.
- Визы проставил, кредитная карта и конверт для Камаля. Держит
гостиницу в Эз-Зарке. Визитка - нашего министра безопасности. На границе
покажете - пропустят. Но бакшиш лучше всё равно дать. Так, маленький
совсем.
- Камаль - араб?
- Курд. Хороший человек. Коммунист.
- Может, и хороший. "Цепочку" он продолжит, или знаешь, кто там
дальше?
- Вай... Откуда я знаю? Я маленький человек, ты же знаешь, Ильич.
- Ты - уважаемый человек, Фархад. Семья в Америке, в полном порядке.
Один счёт в американском банке, другой - в лондонском, третий - в немецком.
Чего тебе не хватает? Зачем с евреями шашни водишь?
- Э, брось. Какие евреи? Какие у меня с евреями дела?
- А какие с американцами?
- О, сохрани аллах!
- Почему же тогда твою семью после одиннадцатого сентября не тронули?
- Почему не тронули? Очень тронули. Дочке пришлось сменить школу.
- Это нам известно. Одноклассники замучили, патриоты хреновы.
- Да, би-и-лядь, - блеснул знанием языка Фархад.
- Но, я тебе говорю - нас это не касается. Нам нужен канал, и чтобы,
когда к тебе придут друзья из Моссада, ты про Камаля ничего не рассказал.
- Зачем придут? Зачем рассказал? Ничего не рассказал! - стал путать
падежи и спряжения Фархад. - Никто не придут!
- Придут. Пару раз звезданут - всё расскажешь. Я вас, арабов, знаю.
Нестойкие вы. Курды надёжнее. Это ты прав. Остаётся верить, что дальше
Камаля ты и в самом деле никого не знаешь.
Фархад повесил нос, засопел и вдруг, совсем другим голосом, глухо
взмолился:
- Не убивай, Ильич. Аллахом клянусь...
- Убивать мне тебя нельзя. А жаль. Евреи из страны не выпустят, или в
Иордании перехватят через их полицию, как преступников. Нам криминал ни к
чему. Но я в этих краях ещё буду. Сосчитаемся.
- Ты знаешь, я никогда...
- Все когда-то никогда. А потом... Понимаешь, какое дело, инфа
серьёзная прошла из Москвы. Заложили нас соратнички. На таможне еврейской
как-то легко пропустили, как-то без проблем нас за туристов принимают.
Пасут нас, братец. Так что и к тебе придут. Ты поезжай в Газу. Погости у
своих палестинских товарищей. Прямо сейчас и поезжай. Мы туда, а ты сюда.
Дольше проживешь, дружище Фархад.
Голос Володи, и без того не знавший оттенков жалости или
доброжелательности, стал совсем ледяным. Фархад лишь молчал и блымал
глазами.
- Всё. Что хотел - сказал. Мы уходим, - попрощался Володя.
Серый широко улыбнулся арабу и крепко хлопнул его по плечу.
На улице Володя счёл нужным пояснить Игорьку:
- На самом деле он самый надёжный из здешних козлов. У него, по
крайней мере, прослушки нет, и не кинется стучать семитским братьям. В
Газу, конечно, не поедет. Будет ждать здесь. У него же семья в Америке, не
может он опустить бледнолицых так нагло. Хочет проскочить между двух огней.
Может, я его и не трону. Лучшего всё равно не найти.
Подкатил потрёпанный форд. Водитель в "арафатке", человек Фархада,
молча кивнул - садитесь.
Володя не ошибся. Ближе к вечеру Фархада посетили двое из Моссада.
Сперва его долго били, молча. Наконец спросили, куда поехали русские.
Фархад ответил, что к такому-то курду. Спросили, с кем ещё должны
встретиться русские. Фархад стал божиться сперва аллахом, затем мамой и
детьми, что не знает. Его снова долго били. Злобились: почему, сволочь, не
сообщил сразу, куда и к кому направились русские? Почему ждал, когда придут
и спросят?
Фархад плевался кровью, стонал и хрипел. На прошание контрразведчики
пообещали его кастрировать, если ещё раз такое выкинет. "Знай своё место,
свинья арабская", - напутствовали и ушли.
В это время форд уже въезжал в иорданский городок Эз-Зарку. Там, на
главной улице располагалась гостиница Камаля, двухэтажное здание. Заведение
сонное, об успехах цивилизации в нём говорили лишь стеклянные входные двери
да кондиционеры на окнах.
Володя, перейдя на английский язык, спросил грустного портье в
галабии, где хозяин. Портье вяло глянул и пробормотал нечто невнятное.
- Ты мне это брось, - ответил по-русски Володя и продублировал
по-арабски и, наверное, что-то ещё добавил, потому что с портье слетела
вялость, а взгляд сделался удивлённым.
Портье поднялся из кресла, поклонился и предложил следовать за ним.
Серёга подмигнул Игорьку:
- Видал?
Игорёк кивнул. В этом походе от Игорька ничего не зависело, он
по-прежнему ощущал себя туристом: привезли, накормили, поселили; завтра
повезут на экскурсию. Едешь, слушаешь музыку в плейере и ни о чём не
думаешь. Израильские пейзажи не впечатлили: зелёные холмы, сплошные оливы и
апельсиновые рощи, аккуратные, неизменно белые, городки с одинаковыми
коттеджами, Иудейские горы и Иудейская пустыня за Иерусалимом - каменистая
земля безжизненных холмов и скал.
На иорданской таможне оказался смешливый офицер: разглядывая визитку,
которую дал Фархад, спросил вдруг, нет ли шоколадных конфет. И, узнав, что
нет, весело посоветовал:
- На обратном пути обязательно везите.
Володя сунул ему бакшиш - пятьдесят долларов, и дело было кончено.
Портье привёл их на второй этаж. Там лежали ковры, воздух был свеж -
работали кондиционеры. Перед деревянной с резными излишествами, модными в
начале двадцатого века, дверью, сделал знак подождать, а сам вошёл.
Из-за двери они расслышали отчётливо произнесённое "инглези". Затем
кто-то, должно быть сам Камаль, загудел густым баритоном. Портье вернулся в
коридор и мотнул головой, мол, входите.
Володя сунул ему в руку десять динар.
Камаль оказался грузным дядькой, каких можно сколь угодно много видеть
на наших рынках, с той лишь разницей, что этот был дома и чувствовал себя
не завоевателем, а хозяином. Он сидел, развалившись в офисном кресле, с
гримасой презрения на лице; курил сигару и пускал в потолок дым.
- Хочу снять трехместный люкс, - сказал по-русски Володя. - С видом на
горы.
Выражение лица хозяина мгновенно изменилось.
- Э, какие горы, дорогой, - ответил по-русски Камаль. - Люкс выходит
на торговую улицу.
- Вот, значит, ты какой, товарищ Камаль, - поздоровался Володя.
Камаль широким жестом указал на стоявшие вдоль стены стулья.
- Холодно в Москве? - спросил он.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг