- Мужику бутылку бы поставил, - крутанул головой Сергей, сбавляя скорость
и сворачивая в переулок начавшегося микрорайона. - Вовремя появился...
Жаль только, эти ребята сейчас ему хренов нажелают. Права отберут...
- Думаете, оторвались? - с сомнением спросил краевед, почесывая бороду.
- Кто ж его знает... Думаю, нет. Не на одной же машине они нас пасли.
- А может быть, и на одной, - неожиданно влез Хейти. - Они не знали, что у
нас транспорт.
- Мы сами не знали, что у нас транспорт... Кстати, транспорт сдыхает. -
УЗапорожецФ стучал двигателем уже километрах на двадцати. Сергей
припарковал его возле школы и решительно заглушил мотор.
- Теперь своим ходом. Дмитрий Дмитриевич, вы давайте на автобус и домой,
или, что еще лучше, к друзьям сходите, если есть поблизости. Чаю попьете,
посидите, переждете. Вам ничего не сделают, вы старенький, к тому же
человек известный. Не то что я - шелупонь милицейская.
Сергей широко улыбнулся, демонстрируя доброжелательность, но краевед
желчно заметил:
- Знаете, у нас людей известных тащат на дыбу еще скорее, чем неизвестных.
Сергей спорить не стад. Играет старичок в диссидента и пусть играет. Лишь
бы жив остался.
- Все. Хейти, скорее.
Быстрым шагом Сергей направился в сторону завода, не видного за домами.
Хейти с мешком поспешил за ним, а через мгновение потопал и
Екатеринбургский.
- Я же сказал: назад! - рявкнул Сергей. - Что вам еше надо?
- Посудите сами, - спокойно сказал краевед, - ну куда я теперь?
- Домой! Я сказал, домой!
Прохожий дядя с ужасом посмотрел на хулигана в дикой одежде, кричащего на
почтенного пожилого человека, и прибавил ходу. Екатеринбургский пожал
плечами и, согнувшись в три погибели, медленно пошел прочь, в обратную
сторону.
- Твою мать! - отчетливо сказал за спиной Хейти.
Из переулка вырулила давешняя белая УдевяткаФ, щедро украшенная пучками
травы, висящей на бампере. Сергею некогда было разглядывать, кто там сидит
внутри, да и стрелять он тоже не собирался - зачем своих-то крошить почем
зря, это не боевики, у них тоже семьи, дети... Поэтому он побежал, за ним
побежал и Хейти, а вот краевед Екатеринбургский воспрял и быстро,
насколько позволяли артритные ноги, метнулся наперерез машине.
УДевяткаФ сбила его как кеглю.
Старенький краевед взлетел на капот, ударился о лобовое стекло, которое
вдавилось внутрь, потом скатился и отлетел на тротуар. Машина вильнула,
всего на долю секунды водитель дернул руль, но на такой - скорости этого
хватило. На мокром свежеположенном асфальте УдевяткуФ занесло, крутануло и
ударило о торчавший поблизости укладчик. Практически сразу взорвался
бензобак.
В школе заверещал звонок, откуда-то сразу же повалили смотреть на пожар
дети, а Сергей, остановившись, смотрел на тело старичка.
Екатеринбургский лежал на боку, подложив руку под голову, будто спал.
Из-под нее растекалась красная жирная лужа, по луже уже побежали дождевые
круги, неестественно вывернутые ноги еще слабо подергивались...
- Умер? - спросил Хейти.
- Пошли, - буркнул Сергей.
Они быстрым шагом миновали несколько проходных дворов, очередь сдающих
стеклотару в фанерный синий ларек, строительную площадку... Хейти сопел за
спиной, изредка что-то хмыкая себе под нос.
УЕще один. Безобидный старичок, всю жизнь просидевший в ожидании подвига,
пускавший слезу над Солженицыным и Гинзбург, печатавший на разболтанной
машинке призывы УДолой ГКЧП!Ф, собиравший по листочку свои архивы, которые
теперь канут на Добровольского. Он умер, так и не узнав толком, для чего
умер. Да и вряд ли он хотел умереть... К' машине бросился сдуру, не под
танк же с гранатой, думал, наверное, что остановятся, испугаются... Ладно,
его хоть жалеть некому.
УПотонем в крови, - думал Сергей, - потонем на хрен. Тарелка сучья, это ж
не золото партии мифическое, не Янтарная комната, это куда хуже, куда
больше. Это страшно. Взорвать ее, взорвать вместе с этими мудаками в
халатах, с их нобелевками, статейками многомудрыми... Прав Хейти, бомбу
туда, бомбу!Ф
- Вон туда!
Они спрыгнули в оплывающую глиной канаву, уходящую в моросно-туманную
даль, и, чавкая ногами и оскальзываясь, побрели к заводским дымам.
Приют был как приют: недостроенное трехэтажное здание белого кирпича,
подведенное под крышу и с тем брошенное. В лучших традициях
демократического реализма, как говорил капитан Курочкин из ОБЭП.
Они забрались на самую верхотуру, забаррикадировав на всякий случай лаз
кусками досок и решетками арматуры. Место было на семи ветрах, никто тут
постоянно не обитал, но, видать, захаживали - судя по пустым консервным
банкам, битой стеклопосуде, презервативам, похожим на маленьких дохлых
кальмаров, и сконцентрированным в уголке кучкам отходов жизнедеятельности.
Из окна открывался вид на серо-зеленое поле, редкий далекий лесок и
высоковольтную линию. По трассе километрах в трех ехали игрушечные
разноцветные автомобильчики. Дождик все так же вяло накрапывал, крыша в
паре мест текла, но в целом было сухо и даже по-своему уютно.
- Со жратвой мы прогадали, - сказал Сергей, сидя на полу и ежась. В одежде
из секонда он мерз, особенно в шортах. Спасибо Сашку, чтоб он политурой
своей захлебнулся... - Что там у нас осталось?
- Ничего, - сказал Хейти.
- Надо потом будет доползти до продуктового и купить пожрать. Я пойду,
само собой... Только штаны одолжишь.
- Одолжу, - сказал Хейти.
- Ну что ты смурной такой? Чокнемся ведь. Анекдот расскажи, что ли. Знаешь
анекдоты?
- Не знаю, - сказал Хейти.
- А я вот знаю. Приходит мужик к директору цирка и говорит: УВозьмите меня
на работуФ. Тот ему: УА что вы делаете?Ф - УЯ работаю на контрастахФ. -
УЭто как?Ф - УА вот представьте: полный цирк народу, вывозят на арену
большую бочку дерьма и взрывают. Весь цирк в дерьме, все в дерьме, и тут я
выхожу на арену - весь в белом...Ф
Сергей мрачно посмотрел на Хейти.
- Чего не смеешься, Кингисепп?
- Над чем? И почему Кингисепп?
- А я из эстонцев только Кингисеппа и знаю. У вас там вообще великие люди
какие-нибудь были? Писатели, полководцы, композиторы? Раймонд Паулс не у
вас был?
- Нет. Паулс был не у нас, - печально сказал эстонец, примащиваясь на
бетонном блоке. - У соседей.
- А-а... Жалко. Я думал, у вас. Песенка хорошая была: УБабушка рядышком с
дедушкойФ. У меня мама все плакала, когда по телевизору показывали.
Детишки пели, и все такие тщедушненькие, беззубенькие... А анекдот не
понравился, что ли?
- Нет.
- Ну, расскажи свой.
- Я не знаю. Не люблю.
- Нехорошо не любить анекдотов, - покачал головой Сергей. - Тебе просто
хороших не рассказывали, наверное. Вот слушай еще один, недавно старшина
рассказал из ДПС. Папа спрашивает у Вовочки: УЧего читаешь?Ф - УДа так...
училка книжку дала...Ф - УКак называется?Ф - УЛесбиянкиФ. - УДа ну? Дай
глянуть!Ф Хватает батя книжку, садится довольный в кресло, смотрит на
обложку и разочарованно говорит: УТьфу! Бианки... УЛесФ...
Сергей захохотал, хлопнув себя по коленям ладонями. Эстонец исподлобья
посмотрел на него.
- Глупо.
- Чего, и этот не покатил? Не, ну я тебя не понимаю. Классный анекдот!
Старший сержант Косицын аж автомат уронил! Ох, и чувство юмора у тебя...
Нету у тебя чувства юмора.
- Только что человек погиб. Старенький человек, добрый, наверное, - сказал
сквозь зубы Хейти. - Помогал нам. А ты смеешься. Рассказываешь
юмористические истории.
- Ты не понял, да? - окрысился Сергей. - Ты думаешь, вот русская свинья,
жестокосердная и тупая, вокруг трупы громоздятся, а он анекдоты травит,
да?! Тонкую твою натуру коробит от такого соседства, ага? А если бы я
сейчас сидел и над всем этим тщательно думал, у меня бы башка по стенкам
разлетелась, как у того Ломоносова!
- А что было с Ломоносовым? - недоуменно спросил Хейти. Сергей остановился
с полуоткрытым ртом, сказал: УЭ-э-эФ, помолчал и развел руками:
- Да ничего. Это я так, неудачный пример. А за старика я, жив буду, сто
пятьдесят выпью и тебя заставлю. Так что ты не думай, чего не надо.
Сергей поднялся и стал мерить площадку, на которой они сидели, длинными
шагами. Потом стал читать надписи, в обилии имевшиеся на стенах. Хихикнул:
- Видал? У вас небось такого не пишут.
- У нас вообще не пишут,
- Не может того быть. Если стенки есть, значит, пишут. Другое дело,
потом, может, специальные люди стирают, чтобы народ не видел. Но что пишут
- это точно, - убежденно сказал Сергей. - Ладно, что делать будем? Я так
думаю: не рвануть ли нам твою тарелку?
Хейти поднял на него свой обиженно-кроткий взгляд, и Сергей решил, что
эстонец заметно исхудал. Жив будет, порадуется еще, вон вес сбросил, а
ведь пухловат поначалу был, что твой Карлсон.
- Ты серьезно?
- Серьезнее некуда. А что предлагаешь? Отдать ее этим... Вневедомственным?
Все равно проку с нее никакого, один вред, рано или поздно наши сами им
продадут, торжественно и с салютами, в знак доброй воли. Я так думаю, это
самый выгодный вариант.
- Смотря для кого, - сказал Хейти, и Сергей понял, что НИИ люпина взорвать
будет не так уж просто.
ГЛАВА 32
Траурный мячик нелепого мира.
Егор Летов
- Я много думал над всем этим, - продолжил Хейти. - Взорвать, наверное,
можно. Только кому от этого хорошо станет?
- Кому?.. Нам, конечно, от этого лучше не станет, но и хуже точно не
будет, - ответил Слесарев. - А может, даже и попроще будет. Под шумок
слиняем куда-нибудь.
- Куда? - Хейти с интересом поглядел на капитана.
- Ну... Какая разница, куда. Я, положим, найду куда. Мотану к
родственникам каким-нибудь или в деревню. У нас знаешь сколько деревень
заброшенных? Целый полк спрятать можно, не то что одного человека. А ты, -
Сергей потер усталые глаза, - ты через границу переберешься где-нибудь.
Тебе главное через российскую перебраться, а там уже свои.
- Не переберусь я через границу... - выдохнул Хейти, вспоминая человека в
квартире Мельникова. - Не дадут.
Сергей поморщился, отлепился от стены, возле которой стоял, и выглянул в
проем окна. Сырой ветер трепал его волосы.
- Ну, не дадут так не дадут, - подвел он итог. - Поедешь со мной.
Заныкаемся в глуши, будем раков ловить. У вас в Эстонии раки водятся?
Хейти ничего не ответил. Прикрыл глаза. После бессонной ночи, диковатых
приключений в стиле Та-рантино, погони и стрельбы наконец наступила
реакция. Захотелось спать, глаза нещадно щипало.
УВот так бы заснуть и не просыпаться...Ф - мелькнуло в голове.
Затем перед глазами встала темная, жирная лужа красного цвета и
Екатеринбургский, лежащий рядом. Хейти быстро открыл глаза, протер их
тыльной стороной руки. Сказал:
- He получится. И раков не получится ловить, и в деревушке отсидеться.
Причешут мелким гребешком всю вашу Россию - и делу конец.
Сергей засмеялся.
- Россию? Причешут? Нет, брат, тут ты загнул! Ее, родную, еще никому
причесать не удавалось. Тут в городском парке партизаны прятались, а ты
говоришь - причесать. Так заныкаемся, что ни одна собака нас не разыщет.
- Я же не сам по себе тут. Я же по обмену. Скандал поднимется такого
масштаба... Может, этого только и ждут. Это же не прикроешь.
- Кто? Кто ждет?
- Ну, мало ли кто... Найдутся желающие. России все как с гуся вода, но вот
Эстонии может и перепасть.
- Каким это таким образом? - удивился Сергей.
- А таким. Повод... Раздуют скандал, и начнется обмен плюхами. Вы против
всех остальных. Начиная с дипломатических нот и заканчивая экономическими
санкциями. Россия это еще как-нибудь переварит. А наша экономика на вашем
транзите крепко повязана. Нам в первую очередь навалят по самые ушки.
- Ну не война же..., - презрительно дернул щекой Сергей.
УРусские все меряют войной...Ф - подумал Хейти, а вслух сказал:
- Тебе напомнить, с чего Первая мировая началась? Это как провокация...
Впрочем, почему как?.. Провокация и есть. Да и УжукиФ у меня в голове. Ни
ты, ни я не знаем, на что они еще способны...
Слесарев подхватил камешек и со злостью кинул его в окно.
- Ну и что ты предлагаешь?! А то у тебя всюду клин выходит...
Хейти молча рассматривал комнату, в которой они сидели. Кто-то из особо
предприимчивых посетителей этого УзаведенияФ размашисто начирикал на
стене: УСветка - шлюха!Ф Надпись была неумело замазана, по всей видимости,
этой самой Светкой, девушкой явно нетяжелого поведения. Ниже аккуратным
девичьим почерком было приписано короткое, но емкое послание какому-то
Женьке. В нескольких словах были сформированы его сексуальные предпочтения
и возможности.
Ни с того ни с сего вспомнилось, как году эдак в восемьдесят пятом на
центральной площади Таллина некими Уборцами с режимомФ были заклеены
плакатиками стенды, пропагандирующие то ли дружбу народов, то ли
стандартный УМир! Труд! Май!Ф. Плакатики были крайне антисоветского толка
и ни к какой дружбе между народами не призывали, а совсем даже наоборот.
Надписи были на эстонском и английском языках.
Наутро, вместе с отрядом солдат, счищающих УпровокациюФ, местное КГБ
начало шерстить всех, кого так или иначе причисляли к ненадежным. К отцу
Хейти тоже приходили, долго беседовали о чем-то на кухне.
- Знаешь, - вдруг сказал Хейти, - а у нас на стенах тоже пишут. Только
ерунду всякую. Слесарев удивленно поднял глаза.
- А в честь Кингисеппа назвали город, - продолжил Хейти. - Хотя он в
Ленинградской области находится.
Сергей внимательно смотрел на него. Ждал.
- Мне вернуться надо. Тогда, глядишь, пройдет стороной в этот раз.
- А взорвать? - Хейти снова уставился в стену.
- Тебе-то зачем это нужно?
- Не хочу я... - ответил Сергей. - Не хочу я, чтобы они по головам эти
свои штучки рассовали. Я как этот... - Он усмехнулся. - Луддит. Стою на
пути прогресса. Ломаю машины. Ты думаешь, откуда у тебя это дерьмо?
Разработка наша. Только налево ушла. Тебе же ясно Корнелюк это сказал,
только ты не услышал. Я уж и не знаю, откуда это все у нас... Но не нужно,
это точно,
- А МиГи у вас откуда? - спросил Хейти. Слесарев опустил голову. Поиграл
желваками, а потом ответил:
- Сами придумали. И еще придумаем, надо будет. Еще лучше.
- А может быть, там лекарство от рака?.. Сергей упрямо мотнул головой:
- Да не ищут они там лекарство от рака! На хрен оно им нужно, погонам
этим вневедомственным. Им Власть нужна, понимаешь? Власть! Живут они, как
государство в государстве, никто о них не знает. Завалились ворохом
инструкций, сверхсекретными предписаниями и ждут. Как это случилось, я не
знаю. Но не знает о них никто. Режим секретности, м-мать. Ни президент,
гарант, едрена корень, ни уж тем более парламентарии, трепло на трепле,
толстопузые. А эти, там, ждут... В бункерах, в комфортабельных квартирах,
домах, дачах, тоже вневедомственных. Ждут! Примеряя косую челку на пробор
справа... Старые погремушки. И вот когда болото забурлит, поздно будет. -
Сергей от волнения метался по комнате, тер рукой небритую физиономию. - И
я бы еще понял при Сталине или там... Когда порядок был. Сказано -
сделано! Я тебе так скажу, ты, если хочешь, вали из города. Дойдешь до
границы, а там разбирайся, получится - не получится. А бомбу мне оставь. Я
сам все проверну... Сам. Что молчишь?
Хейти чувствовал, как засыпает. Мотнул головой, ответил Слесареву:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг