OCR BiblioNet
Виктор Бурцев
Охота на НЛО
Фантастический роман
Работникам спецслужб планеты Земля ПОСВЯЩАЕТСЯ
Совпадения имен и географических названий,
упомянутых в книге,
с реально существующими - случайны.
ПРОЛОГ
Вечная весна в одиночной камере.
Егор Летов
- Знаете, я тут сопоставил... - Сухощавый человек в телогрейке аккуратно
поставил миску с мутной жижей на край стола. - В продолжение нашего
разговора хочу сказать, что вы все-таки не правы. Вернее, не совсем правы.
- Извольте. - Его собеседник глухо закашлялся, сплюнул на земляной пол.
- Я о самой сути террора. Так ли уж все ужасно?
- Загляните в свою миску и вы поймете, что ужаснее не бывает, -
посоветовал собеседник. Он был моложе сухощавого, в осанке сохранилась
военная выправка, по щеке змеился шрам.
- Миска... - рассеянно улыбнулся сухощавый, садясь на скамью. - Миска -
это не панацея. Господь с ней, с миской и с ее содержимым. Кстати,
кажется, сегодня там есть и мясо. Ну да не о том. Значит, террор. Я
полагаю, что все это не так уж и необоснованно. Знаете, мы смотрим на эти
вещи снизу, с точки зрения пострадавших. Нас заломали, уложили на лопатки,
и мы, конечно же, обижаемся. Мы склонны брюзжать, мы недовольны пищей, нам
не нравится, что нам дают в руки лопаты и заставляют рыть каналы и
котлованы. Естественная реакция человеческого существа.
- Согласен. И что же?
- Возьмем Тухачевского. - Сухощавый зачерпнул немного супа, попробовал,
почмокал губами. - Недосолено... Тухачевский, м-да. Я сталкивался с ним в
двадцать шестом году, знаете, в наркомате. Имел беседу в числе нескольких
других научных работников. Фанфарон, трувер, трубадур. Читывал и его
творчество, хотя и не военный. Ничего разумного не нашел, признаюсь. А вот
относительно его сношений с Троцким, знаете, с некоторых пор я разделяю
позицию товарища Сталина. Нет-нет, не из низкопоклонства. Из чистой
логики. Я понимаю, что мне сидеть тут очень долго и, скорее всего, в этом
котловане я и умру, но Тухачевский, Якир, Уборевич, Алкснис, Гамарник...
Вспомните, ведь все это - люди Троцкого, его ставленники, его золотая
жила. И очень жестокие, знаете, люди. Каратели, вешатели - вспомните
Гражданскую, ликвидацию банды Антонова, Польшу, расказачивание. Так что
Иосифа Виссарионовича можно понять.
Собеседник сухощавого молча жевал хлеб. Потом, качнув головой и
покосившись на соседа слева, самозабвенно хлебавшего суп, согласился:
- Да, логика - вещь такая. Я с Тухачевским лично не знаком, но труды
читал, читал. И Егорова читал, и Блюхера. С Дыбенкой знаком... был.
Армии... конечно, от них ничего путевого - пшик один. УНам нужно сто
пятьдесят тысяч танков и самолетовФ. Шапками закидаем. Но что это
объясняет?
- То, дорогой мой, что мы не просто так здесь сидим. Каждый из нас
выполняет свою особую заслуженную миссию. Вот вы у нас кто?
- Комкор.
- Это раньше вы были комкор, знаете... А теперь вы японский шпион. Так?
Вопрос: почему? Потому что истинная ваша вина в другом, в чем-то, чего вам
предъявлять вот так открыто не собираются. Вспомните, поройтесь в памяти и
что-нибудь найдете. - Сухощавый проглотил несколько ложек супа и
продолжал: - Хотя многим предъявляют как раз конкретику, а они стараются
отбелиться, виноватых ищут. Вон за тем столом сидит Рындин, директор
строительного комбината. Украл, знаете, три вагона цемента высшей марки, а
теперь жалуется, пишет товарищу Сталину, товарищу Калинину. Дескать, он не
вредитель и не враг народа. А вот комбриг Гессе сидит за аварию на
вверенном ему военном аэродроме, виноват во всем лично он. Тоже считает
себя обиженным, пишет. И диввоенюрист Мезис пишет, хотя сам полгода назад
приговоры пачками строчил... А я вот не пишу, знаете. Я думаю.
- Думать-то вам не так много осталось, зима на носу, - невесело
ухмыльнулся бывший комкор. - Заканчивайте с супом, сейчас смена придет.
- Да-да... - Сухощавый выхлебал суп и поднялся. - А вы все-таки подумайте,
знаете... Угостите махорочкой?
- Естественно.
Они вышли на крыльцо, сошли с него и встали под навесом, укрывшись от
холодных колючих капель.
Можно было отдохнуть еще минут пять - семь, и они разделили на двоих
маленький окурок.
- Так вы думаете, мы тут все кающиеся грешники? Да вы религиозный фанатик,
да еще и фаталист, притом опасный, - заметил комкор.
- Так ли уж опасный? - блеюще засмеялся сухощавый. - Опасный - это уж
скорее вы. Я ни одного человека в жизни не убил, не обидел - если только
словом. А вы - убийда кадровый, профессиональный, вас этому в Академии
Генштаба учили. Так что про опасность говорить не будем. А вот про
фатализм - это да. И про кающихся грешников абсолютно с вами согласен. Так
что побуду грешником еще немного... Да, а вас откуда забрали?
- Из Туркестана.
- А меня - из Эстонии, из Таллина. До того жил в Ленинграде, потом
перевели в Таллин, и вот... Стоило ли переводить? Я шкаф старинный с таким
трудом перевез, где он теперь? Только-только успел в курс дел войти в
институте...
- А что за институт? - поинтересовался комкор, обжег пальцы окурком и
бросил его в грязь.
- Институт, знаете, закрытый во всех смыслах, секретный то бишь. Но мы-то
с вами все тут секретные и закрытые, так что скажу: институт не очень
хороший. Как раньше бы сказали, богомерзкий. И, предвидя ваш вопрос,
скажу, что мой грех, за который я тут котлованы рою, как раз в этом
институте и взращен, хотя работал я там всего четыре месяца. И когда меня
забрали по пустяковому, в общем-то, обвинению, я понял и сделал для себя
вывод: заслужил. А вы говорите - фаталист, фанатик...
- Так что там в институте? - всерьез заинтересовался комкор.
- Знаете, вон кум идет, сейчас погонят нас работать. - Сухощавый
поморщился. - Поговорим вечером, если только он у нас будет, этот вечер...
ГЛАВА 1
Когда я умер, не было никого,
Кто бы это опроверг.
Егор Летов
Старичок лежал лицом вниз в густой траве. Рядом валялась опрокинутая
баночка из-под индийского кофе, из которой давно уже расползлись червяки,
счастливо избежавшие участи наживки. По узенькой стариковской спине,
облаченной в серый пиджачок, сновали рыжие муравьи.
- Ребята с удочки во-от такого подлещика сняли, - сказал Зотов, подходя и
отмеряя на руке сантиметров тридцать. - Поплавский себе забрал: я,
говорит, его вываживал. А вторую удочку унесло, вон, в тине болтается на
самой середке.
- Хрен с ним, с подлещиком. - Сергей согнал с запястья толстого желтого
комара. - Что с дедом?
- Деда качественно пристрелили из мелкокалиберного пистолета. Эксперт
говорит, что-то типа УэрмыФ или в этом роде. В висок. Судя по всему,
поставили предварительно на колени и хлопнули.
- Насчет личности прояснилось что-нибудь?
- Нашли в кармане конверт старый, там адрес. Может, его, а может, еще
чей... Проверяем. Улица
Урицкого, 40 - 28, Корнеев Борис Протасович. Если что узнают, позвонят.
Сергей подошел к бережку, спустился по скользкой глине к воде. От реки
пахло рыбой, сыростью и мокрой травой. УДавно на рыбалку не выбирался, -
подумал Сергей. - И не только на рыбалку: ни по грибы, ни по ягоды, ни
вообще за город... Только по таким вот делам скорбным. На прошлой неделе
бабу в лесополосе на антрекоты посекли, теперь вот деда застрелили.
Интересно, что такого старый хрыч сотворил, что его так кинематографически
умертвили? Надо же - на колени поставили...Ф
- Петрович! Петрович!
Это кричал Зотов. Он стоял возле УАЗика и призывно махал руками.
Сергей уцепился за нависающую над водой иву и взобрался наверх.
- Старичок-то наш непростой, Петрович, - уныло сказал Зотов. - Звонил мне
сейчас Кузькин, проверили они адресок. Его адресок. Потому садись-ка ты в
машину и езжай в город, а я уж тут посмотрю.
До города Сергей добрался за двадцать минут и вскоре уже сидел в архиве со
стаканом мутного чая в руке, выделенным добрым архивариусом Шнейде-ром.
Чай отчетливо пах банным веником, и Сергей пить его не собирался, но и
вылить не мог, дабы не обижать архивариуса.
Старичок и впрямь оказался не простым, а с загогулинкой. Да и не старичок
он был вовсе. Хотя как посмотреть: по годам вроде и старичок.
Корнеев Борис Протасович. Родился 21 октября 1909 года. и-моё, годков-то
старикану! А он еще рыбу ловил вовсю. Крепенький, однако...
Сергей прочел следующую строку и вздохнул. Ну еще бы. Не зря Зотов так
встревожился. Генерал-майор в отставке. Товарищ Корнеев славно потрудился
в свое время в НКВД-НКГБ СССР, заработал Ленина, два Боевых Красных
Знамени, Знак Почета, три Красных Звезды... Почетный чекист... Именное
оружие... И послужной списочек любопытный: учился, старался и угодил сразу
в аппарат НКВД Украины, потом в Москву перебрался, уже в НКГБ, не столь
частая вещь в то время, учитывая соперничество контор. С 1940 года - в
Эстонии, только-только объявившейся в составе Советского Союза. Там был до
войны, потом короткое время работал в Чебоксарах, далее - Смерш. На
фотографии военных времен старичок был бодрым молодым человеком в форме и
портупее, рядом - какой-то тип с тремя шпалами. После Смерша - КГБ,
аппарат Семичастного, а в 1972 году - отставка. Ну, для почетного чекиста
это не возраст, и не по болезни вроде бы... Насолил кому-то старичок,
насолил. Кто у нас тогда был председатель КГБ? Серов? Или Андропов? Или
еще кто?
Ладно, не суть важно. Главное, не ко двору пришелся дедушка генерал.
Детей у Бориса Протасовича не случилось, жена, Марина Михайловна Корнеева,
урожденная Толкач, пропала без вести в 1941 году во время эвакуации из
Таллина. С тех пор Борис Протасович не женился, что, собственно, ни о чем
не говорит. Родственников вроде никаких и не осталось.
А надо бы посмотреть квартирку покойного, вот что надо сделать... Живет он
на Урицкого, совсем недалеко, все равно придется там копаться, так чего
откладывать?
Архивариус, что-то напевая под нос, возился у себя в комнатке, и Сергей
аккуратно вылил содержимое стакана в крысиную нору в углу. Крысы обитали в
архиве в изобилии, но бумаг не жрали - видимо потому, что с правой стороны
к архиву примыкала столовая троллейбусного парка, где еды было
предостаточно.
- Уже закончил, Сережа? - поинтересовался Шнейдер, высовываясь.
- Да, Арон Никифорович, спасибо.
- Может, еще чайку?
- Нет, Арон Никифорович, спасибо, побегу... Бумаги я у вас возьму на
время, ладно?
- Ну, вообще-то... - Шнейдер скорчил начальственную мину и махнул рукой: -
Кому они нужны-то. Бери, конечно.
Местожительство покойника на Урицкого оказалось в сталинском доме с
лепниной, окрашенном в унылый буро-зеленый цвет. Найдя ЖЭУ и понятых в
виде двух старух, прихваченных с лавки, Сергей в компании участкового, от
которого ощутимо пахло пивом, поднялся на третий этаж. Слесарь из ЖЭУ
открыл дверь и удалился, говоря:
- Не люблю на покойников смотреть. Прошлый месяц старушенция в соседнем
доме померла, две недели валялась, пока вспомнили... Чуть не сдох, когда
открыл. Водкою еле отпился.
Сергей не стал ему объяснять, что покойник отсюда далеко, и вошел внутрь.
Жил старик бедновато, из предметов роскоши - один телевизор, зато УШарпФ.
В небольшом стеклянном ящике на подоконнике сидела рыжая морская свинка и
печально смотрела на вошедших.
- Свинка никому не нужна? - рассеянно спросил Сергей, озираясь. - Подохнет
ведь.
- Крыса-то? - испугались бабки. - Упаси Господь. Пакость какая.
В общем-то ничего они не нашли. Собрания сочинений Ленина и Сталина на
полках, Шолохов, Симонов, неожиданно Пастернак и Солженицын. Хотя почему
неожиданно? Солженицына многие старые чекисты не прочь почитать. Для
смеху, как говорил казанский дядя Кузя, в свое время работавший в
Устьвымлаге. Много чего там Солженицын навертел. Ну, оно и понятно: сидел
человек, обиделся на весь свет, чего ж ему дифирамбы распевать.
Сергей прошелся по комнате.
Пожелтевшие фотографии каких-то чекистов за стеклом в рамках, Большая
советская энциклопедия пятидесятых годов... Древний дешевый хрусталь, в
мойке - грязные тарелки, стаканы. В допотопном холодильнике УСаратовФ
кисла пачка сливочного масла, в морозилке обнаружился серый слиток
пельменей. Старик довольно много пил - угол кухни был заставлен бутылками
из-под УСтоличнойФ и пива.
Никаких архивов, любопытных бумаг и даже именного оружия Сергей не нашел.
В деревянном ларчике - ордена и медали, каждая награда заботливо
завернута в тряпицу. Здесь же небольшой кинжальчик в черных ножнах, на них
табличка с гравировкой: УТов. Корнееву Б. П. от друзей. 12.10.1949Ф.
Бабки откровенно зевали и переговаривались насчет событий очередного
сериала, участковый принялся икать и пошел в ванную пить воду.
- Что старичок-то, спокойный был? - спросил Сергей у старушек.
- Покойник-то? Тихий... - закивала одна, в платочке с символикой
московской Олимпиады 1980 года. - Бывало, здоровался все, на скамеечке
уважал посидеть, про политику поговорить... Ельцина сильно ругал, да кто ж
его не ругает.
- Ходил к нему кто-нибудь?
- Да кто к нему придет... Один как перст.
- Хорошо...
Еще полчаса поисков не дали абсолютно ничего. Все, что могло хоть как-то
пригодиться - несколько записных книжек и альбом с фотографиями, - Сергей
забрал с собой, квартиру опечатали, и он направился к месту работы.
Зотов уже сидел в кабинете, листал подшивку УПлейбояФ за 1997 год, невесть
как попавшую в свое время в дежурку. Завидев Сергея, он поднял журнал и
возопил:
- Смотри, какие сиськи!
- Силиконовые, - пренебрежительно сказал Сергей, сгоняя его со своего
стула.
- Иди ты... Смотри, как висят. Силиконовые так не висят.
- А ты их видел, силиконовые?
- В натуре не видел, а по видику - сколько угодно.
- Силиконовые так не усечешь. Вот когда на спину ляжет, они вверх торчат,
а настоящие должны на две стороны разваливаться, - поучительно сказал
Сергей.
Зотов выпучил глаза:
- Откуда знаешь?
- Памелу Андерсон имел однажды... Шучу. Ладно, что там с дедом?
- Что и всегда: вскроют деда, пульку достанут... Облазили там все, как
ризеншнауиеры...
- Как кто? - не понял Сергей.
- Ризеншнауцеры... Собаки такие. Кусты, траву, у берега аквалангист
понырял... Удочку вторую достали, пустая, сволочь.
- Ничего не нашли?
- Я ж говорю - пустая. А клевал кто-то. Наживку съели...
- Я не про удочку!
- А-а... Нет, ничего. Следов никаких особенных, окурков тоже... Гильзу и
ту не нашли. Или с собой забрал, или, к примеру, в речку закинул подальше.
Там глубоко, на середине метров семь: воронки, во время войны бомбили.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг