- Ну их сколько... Которые в степи? Сфероидов?
- А, сфероидов! Да какая же разница, сколько?! Так вот едешь и поешь,
пока степь вся не кончится.
Какое-то время Саша переваривал информацию, и явно был готов продолжить
сбор полезных сведений, но тут им помешали кардинально. Сначала, визжа
тормозами, у ворот остановились три машины. Раздался властный, уверенный
стук, кто-то несколько раз ударил рукой по воротам.
- Откроем, Валера?
- А мы тут при чем? Вон хозяин... Мальчик, чем про сфероиды спрашивать,
лучше открой, это к тебе пришли.
- Почему ко мне?
- А в чей дом ломятся? Вот и иди открывай.
И в дом, вслед за маленьким Сашей Мараловым, ввалились сразу три
гэбульника. И, к чести их, начали с громкого "здравствуйте!".
- Здравствуйте, коли не шутите. А орать нечего - люди устали и спят.
Эту не очень вежливую фразу произнес Валера Латов. Михалыч на
приветствие не ответил решительно ничего, а после сказанного Латовым что-то
промычал с одобрительным видом.
- Не вы хозяин дома?
- Нет.
- Можно видеть хозяина?
- Нельзя. Хозяин спит.
- Мы по очень важному делу.
- Завтра нам вставать в шесть часов, я никого будить не буду.
- А Владимира Николаевича можно видеть?
- Владимир тоже спит, ему тоже вставать в шесть утра.
- Видите ли... Мы могли бы обменяться информацией, вам тоже было бы
полезно.
- Не думаю... У вас нет никакой информации, вы и в пещере-то не были.
- Информация бывает и о людях.
- Что Акакий у меня третьего дни с бабой переспал? А и пускай, - лицо
Валеры Латова опять стало тусклым и глупым. - Или мне расскажете, что он, -
Валера ткнул куда-то в сторону Михалыча, - старый белогвардеец? Так ведь это
же хорошо. В НТС пошел зря, к масонам проклятым пошел... А так - все верно,
правильный человек. Или мне расскажете, что я коньяка много пью? Так це я и
сам трохи знаю...
И огромная физиономия Латова приобрела такое добродушное и вместе с тем
такое глупое выражение, что будь гости посообразительнее, они тут же задали
бы стрекача. Но умственные способности явно не входили в те критерии, по
которым отбирали "гостей".
- Совесть гражданская у вас есть? И деды у вас коммунистами были. Вы же
должны нам помогать!
- Ага... Один дед у меня, который коммунист... Он уже вам помогал,
ага... Бабка потом цею справочку... Цею бумажку подтирную! - взревел вдруг
Валера, и его лицо, шея, грудь в вырезе рубахи приобрели вдруг ярко-красный,
с влажным отблеском оттенок, а глаза раскрылись широко, и, как с перепугу
показалось Саше Маралову, изрыгнули две извилистые молнии. И тут же лицо
опять стало добродушно-туповатым, а речь - простонародно-примитивной.
- Так вот бабка-то справку когда у ваших получала, одного просила...
Чтоб ей сказали, где кости мужа в яму свалены. "Не знаем сами", - говорят.
"Ну хоть скажите, в какую сторону кланяться, когда мужа буду поминать". - "И
того не знаем, говорят, все архивы, говорят, пожжены. Чтоб и через тыщу лет
никто, чтобы не дознався..." Так что вот... Помогу я вам, паны добродию, а
сам и сгину... Ни, я вас боюся.
- А второй дед? - быстро спросил Михалыч, так и не поднимая головы.
- А что второй? Вот паны... Гости наши дорогие, они мне того деда не
простят. Тот дед жидам и коммунистам башки рубил... Потом когда лихо пришло,
тихо сидел себе, на хуторе. Но вот что характерно, панове: дожил дед почти
до наших дней, когда от деда-коммуниста уже и памяти-то не осталось. До ста
лет дожил, и все про советскую власть говорил, как этому, - опять тычок в
сторону Михалыча, - как этому ни то что не сказать - а даже и не додуматься.
Куда им, городским да петербургским! Вот дед, как увидит морду бритую,
скобленую - сразу же крестился и плевался. А уж матюкался! Страшно
вспомнить...
- Второго деда вам партия давно простила... - вякнул было один из
"гостей".
- А хиба ж я первого вам простыл? - простонародный акцент в речах
Валеры стал несравненно заметнее. - Жаль, конечно, дурака, сам виноват. Не
будь мне он дед, я так бы и сказал: кошка скребет на свой хребет. Ежели бы
он вам по дурости не помогал... Ежели бы оба мои деда, как один - увидят
жида, и сразу резать! Увидят красножопого - и сразу потрошить его, заразу!
Валера опять рявкнул разъяренным медведем, и усы у него встали дыбом,
как бивни кабана-секача. И закончил:
- Так, может, и сейчас Дон был бы совсем не таким...
- Ладно, Валерий Константинович... Давайте отложим политические
дебаты... Нам нужен такой Владимир Николаевич Стекляшкин. Благоволите нам
его привести.
- Хиба ж вы, панове, мне начальство? А так думал, по моему скудному
уму, что мне один только Гусь и начальник...
- Ну тогда...
Впрочем, гэбульник сделал только один шаг в сторону спальных комнат, и
остановился, натолкнувшись на внимательный, совсем не глупый взгляд Валеры.
Привстав, главказак словно целился в начавшего движение, оценивал - как ему
бросить свою многопудовую тушу.
- По-хорошему... Стойте, панове, где стоите... - вполголоса кинул
Валера, и две группы людей нехорошо, подтянуто замерли на месте. Саша
Маралов - умный все же мальчик! - отодвинулся; Михалыч с гадостной улыбкой
пробовал, острый ли нож.
- Об чем крик, Валерий Константинович? Разобраться надо с этими, что
ли? - тихий голос из глубин дома действовал поневоле умиротворяюще. Белая
фигура Акакия Акакиевича в дверях застыла, покачиваясь со сна.
- Из "Конторы Глубокого Бурения" они, люби и жалуй... по заслугам, -
познакомил Латов, и Акакий Акакиевич понимающе кивнул начальнику.
- А, из "Конторы Бурения..." Слыхали, слыхали. Сегодня шли через
деревню, нам рассказали. Много шпионов выловили, ребята?
- Мы... Информацию... - только и нашелся что сказать Васена. - Мы к вам
по хорошему, а вы!..
- Мужики, вы бы топали к себе, а?! Вы тут и так столько наворотили, что
страшно сказать.
- Знаете что! Не разводите тут демагогию! Вы!.. Вы как смеете!
- Рудник-то ваш, ребята, тут слов нет. Мало вам этого факта?
По-хорошему говорю - валите вы по холодку. Завтра тут журналисты приедут, в
том числе и иностранные, предупреждаю по-хорошему.
- Журналистов?! Иностранных?! - взвыл Васена, и Коля с Вовой напряглись
и подобрались. - Вот кого сюда Гусь нам привел, в нашу тихую Сибирь! Родину
позорить?!
- Да чем вы хуже журналистов-то?!
- Мы хоть не врем! Не то что эти...
- Не врете?! Вот вы на образа не покрестились... Так скажете,
неверующие?
- Конечно. Я вот лично неверующий, - заулыбался Васена, очень
гордившийся своим атеизмом.
- А вот и врешь! - Латов прихлопнул по столу ладонью. Стол зашатался,
гэбульник отскочил, в глубине дома завозились. - Кто тетку с ведрами пустыми
обходил, а?! Не врет он, как же! Сразу вот взял и соврал! Верующий ты, дядя!
Язычник, знамо дело!
- Да причем тут Родина, ребята?! - развел руками Акакий. - С ума вы,
что ли, посказылись... Родина - это которые в пещере чуть только не
штабелями лежат. А кто их убивал - какая же это все Родина?! То изменники
Родины, и только.
И Акакий Акакиевич еще долго мотал головой, приговаривая что-то в духе:
- Это же придумают - Родина!
- Позвольте... - Вова с его неформальной логикой, с правильной речью и
умением видеть главное просто не мог промолчать, - позвольте... Государству
надо же было получить уран?! Вы же не хотите, чтобы Америка нас перегнала?!
А кто их убил... докажите!
- Да слышал я... Рассказывают сказки... Демократы всякие... Будто бы
там зеки мерли, как мухи. Да ничего они не мерли, там фон совершенно
пустяковый. В Карске фон бывает больше.
- Не знаю, как где, - пожал плечами Акакий Акакиевич, - а в этом
руднике счетчик Гейгера зашкаливает.
Гэбульник оскорбленно и надолго замолчал. В воздухе повисло напряженное
молчание, и Васена повернулся к двери.
- Будет доложено!.. - пискнул было Коля. Васена махнул ему рукой. Но и
уходить так просто органически не мог Васена, никак не лежала душа.
- Я думал, Гусю служат казаки... А это же... это же власовцы какие-то!
- Спасибо! Спасибо, уважили! - серьезно сказал Акакий Акакиевич, и
опешивший гэбульник прислонился к стене с отвисающей до уровня плеч
челюстью.
- Приходиться возиться тут... - подобрав челюсть, стремился закончить
Перфильев, влажно и длинно вздохнул, покосился на Михалыча, на Латова и
все-таки закончил, - с жидами...
- По национальности я вообще-то фольксдойче, - ласково ответил Михалыч.
Впервые он поднял глаза и смотрел непосредственно на гэбульников, а не
куда-то на салат. - Это сородичи моего дедушки таких как ты, говно, давили.
Правильно делали, между прочим, зря потом каялись. И дедом я горжусь, черт
побери! Но уж лучше бы родился я жидом... Не уверен, что был бы хуже, будь у
меня дед жидом! И уж точно лучше быть жидом, чем поганой красножопой сукой,
продающей собственный народ... это уж точно. Да лучше уж негром родиться,
чем политической блядью, сидящей под портретом Дзерджинского, и продающего
свою Родину то коммунистам, то американцам. Тут никаких сомнений быть не
может.
Михалыч говорил, медленно и улыбался нехорошей, брезгливой улыбкой. От
этой улыбки, наверное, от выражения глаз и вспомнилось Фролу Филиппычу
почему-то страшное, незабываемое, что он очень хотел бы забыть.
...Столбы дыма там, где утром еще были избы, труп комбата на черном
снегу, и возле сельского дощатого забора человек в черной форме, со
"шмайссером" на шее. И этот человек перемещает дуло автомата с комбата на
Фролку, и лицо у него как раз такое же, как вот сейчас у Михалыча.
Самое ужасное в этой истории была даже не сама смерть. А то что
превосходно понял тогда Фролка - вот сейчас его сметут с лица земли, и вовсе
не прикончат, не убьют, как своего врага; а именно что сметут, раздавят,
уберут, элиминируют... как давят на стенке клопа или иное поганое насекомое.
Тогда Фролке очень повезло - за мгновение до очереди - уже последние
лучики побежали от глаз - тот страшный человек в черной форме неожиданно
вздрогнул, вытянулся, как струна, и повалился под забор, будто полено.
Дорого дал бы Фрол Филиппович, чтоб так же было и с Михалычем. Но Михалыч на
удивленье никуда не исчезал, не падал, а смотрел все так же, как и тот. Даже
не с ненавистью, если бы! Ах! Как дорого дал бы Фрол Филиппыч за приступ
ненависти Михалыча! Как дорого!
...А Михалыч смотрел с бесконечной брезгливостью.
ГЛАВА 30
Сами нашлись
21 августа 1999 года
В этот день Фрол Филиппович, Вова и Коля навербовали больше сотни
человек. Много раз открывался чемоданчик из крокодиловой кожи, хмурились
лбы, раскладывались карты, велись долгие переговоры. Люди уходили в лес,
провожаемые недобрыми взглядами нанимателей. Кто шел и честно искал
потерявшихся, кто выходил в свой квадрат и мирно заваливался спать, кто и до
квадрата не дошел.
Понимали ли гэбульники, что это все неизбежно? Да, понимали,
разумеется. Но знали - главное все сделать, "как положено", а за результат
отвечает только тот, кто вызывает сомнения - а все ли он сделал "по
правилам?!".
Солнце достигло зенита, переместилось на вторую половину небосклона и
начало клониться вниз. В это самое время довольно далеко от Малой Речки, за
перевалом, трое казаков-пещерников встретили странных людей. Люди вели себя
осторожно и при появлении казаков моментально рассредоточились, встали за
стволы деревьев. Казаки превосходно слышали металлический шелест, нехорошее
пощелкивание металлом об металл.
Трое вооруженных людей, достигших оптимального мужского возраста, между
тридцатью и сорока, прошедших не одну войну, могли не бояться десятка
каких-то приблудных. Но кто они, залегшие, засевшие в чащобе?!
Рассыпались-то они очень ловко...
- Эй! Не стреляйте пока!.. Вы русский язык понимаете?! - раздавалось
оттуда, из зарослей.
- Мы русские! - так же изо всех сил завопил в ответ Акакий Акакиевич.
- А ну, перекрестись!
Как ни дико было это слышать среди серых и рыжих стволов, под синевой
неба и густой зеленью листвы, Акакий Акакиевич почувствовал, что кажется,
там все-таки не враг.
- Ты сам сначала покажись! Тогда и я выйду, перекрещусь! - заорал
Акакий в папоротник. Он не очень ждал, что кто-то прямо так вот, сразу,
выйдет и покажется.
Тень отделилась от ствола, шагнула. Вертикальная тень в сумраке леса
вышла на поляну, дала осветить себя солнцу, и рослый мужик с рыжей торчащей
бородищей моргая, встал на виду у казаков. Ну и вид! Всклокоченная голова,
борода почти до пояса - сплошной колтун; куртка из желтой, непонятно чем
крашеной кожи, широкий пояс с навешанной на нем всякой всячиной, на ногах
что-то непонятное... Действительно, как называется обувь, сделанная из коры
и притом перевитая ремнями? "Лапти", - подумал один казак. "Онучи", -
подумал другой. "Опорки", - подумал третий. Каждый из них не очень хорошо
знал то, о чем подумал.
- Ну, насмотрелись? - человек как будто выталкивал из себя странно
звучащие, словно бы с акцентом произнесенные слова. - Между прочим, нас
много, не балуйтесь. Сами-то кто будете, ась?
- Мы - солдаты, казаки, и служим губернатору. А ты кто?
- Мы - христиане... люди мы мирные. А если вы нас не боитесь,
покажитесь.
Акакий вышел из укрытия. Он знал - два ствола готовы плюнуть огнем,
следят за каждым движением там, в чаще. Но что-то говорило казаку, что
стрелять тут совсем не придется.
- Ну, дядя, смотри: видишь крест?! Ну то-то... А зовут тебя как, дядя?
- Меня Иваном. А тебя?
- Меня Акакием. Что же ты, Иван, людный и оружный вниз идешь? Если ты в
своей стране, так что ж теперь, с оружием везде ходить?
- В своей стране, да не в своей... Ты вон тоже с оружием, и встречным
на слово не веришь. Так ты что ж, тоже будешь разбойник?
- Мы не разбойники, мы люди губернатора... Нас много Иван, ты не думай.
- Какое много! Что ты треплешься! Вон один лежит, а вон второй... Надо
было бы, давно бы в вас дырок наделали. Ты нас тут искал, правильно понимаю?
- Нет, Иван, не вас... Люди пропали, парень и девушка. Ушли в пещеру и
пропали без вести. Вы их тут не встречали, в лесу?
- Значит, парня и девушку ищете... А если помогу, тогда что будет?
- Ваня, ты не говори загадками... Если ребята у вас, то давайте
обсудим, что вам надо. А то бы отдали их так, и все...
- Может быть, и отдадим...
Иван присел на поваленный ствол, похлопал ладонью Акакию - мол, садись
тоже рядом. Акакий тоже присел, но в стороне и насторожено. Иван сидел тихо,
расслабленно. Или не собирался драться, или был уж так в себе уверен... И
что-то дрогнуло в лице Ивана, когда он разглядел вблизи Акакия.
- Ребята! - заорал он вдруг в лес. - У него погоны, слышь! И крест
носит, вот вам крест!
И без перехода, тихо спросил у казака:
- Акакий, ты мне так скажи... Есть в России сейчас государь?
- Царь, что ли? Ты же знаешь, Иван - нет царя.
- Не знаю! - отрезал Иван. - Не знаю, к тому и вопрос! Мы тут в лесу
почитай, семь десятков лет жили... Что в России, толком и не знаем, и есть
ли она вообще, Россия. Так что ты, парень, отвечай мне всерьез. Как
ответишь - так и мы тогда с тобой.
На Акакия смотрели внимательные умные глаза. Иван подался вперед, ждал
ответа.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг