Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
развалин "пихтоварки", стрелял там в воздух  и  кричал.  Никто  не  вышел  к
вездеходу, не подал ответного голоса. Ветер приносил только  запах  нагретой
травы, невнятный шелест молодых осин, да  жужжание  бесчисленных  насекомых.
Парни не нашли ни  Светки,  ни  малейших  признаков,  что  она  вообще  была
когда-то на свете.
     Вездеход пошел по той же дороге; шофер останавливался время от времени,
стрелял в воздух, кричал, сложив рупором руки. За одним из поворотов  дороги
лежала пропавшая Светка. Вышла и улеглась поперек свежих гусеничных  следов,
чтобы уж никак не удалось ее объехать.
     История закончилась как будто бы, вполне благополучно. Светку отправили
в город. Участникам событий выставили много водки. Никодимыч жалел, что  дни
его славы позади, но радовался чрезвычайно. Волоски на челе Михалыча наконец
перестали седеть.
     И вот тут выяснилась одна прелюбопытная деталь: начальство  в  районном
центре  интересовалось  в  основном  тем,  как   бы   не   брать   на   себя
ответственность. Мол, потерялась городская девица? Это их дело, их работа, и
пусть  сами  разбираются,  как  знают.  Отвечает  за  это   кто?   Начальник
экспедиции, он  расписку  давал  об  ответственности  за  жизнь  и  здоровье
участников. Вот и отлично! Не мы отвечаем, как хорошо!
     Следователь из милиции появился через три дня,  когда  Светка  Загонова
давно уже нашлась и давно уехала домой.
     Следователь пил чай с Михалычем и верхушкой экспедиции и  больше  всего
интересовался примерно все тем же - против кого следовало  возбуждать  дело,
если девица бы не нашлась?
     - Ну, а поднять спасателей? Вертолеты бы, спасотряд?
     - Это все не в нашей компетенции.
     С  тех  пор  они  оба -  и  Павел  Бродов,  и  Михалыч,  точно  знали -
рассчитывать ни на кого нельзя.
     - Ну что, Павел, пойдем в пещеру?
     - Не, Михалыч, вместе не пойдем... - Павел  вроде  бы  любовно  огладил
подобное аэростату пузо шефа. - Вы старый и толстый, Михалыч... Я сам пойду.
     - Один не пойдешь! Хватит Пашки с Ириной!
     - Зачем один! Я с Мараловыми... Думаете, они пойдут?
     - Дикий вопрос, Паша...
     Не прошло и нескольких часов, как в тот же  подземный  лаз  погружались
Мараловы и Павел Бродов. Они  уже  знали,  что  пещера  становится  довольно
населенным местом, что туда полезли еще и Стекляшкин с Динихтисом. Но ничего
не говорило о том, что еще кто-то ушел  под  землю:  вопреки  всем  правилам
техники безопасности, Динихтис ничего не  оставил  наверху -  ни  вещей,  ни
записки, ни знака.
     - В любом случае - сидим здесь и ждем.
     Михалыч и Женя устраивали лагерь возле входа. Бродов обернулся  уже  из
зоны полной темноты и в сиянии  дневного  света  ясно  различил  хлопочущие,
что-то таскающие фигурки: неуклюжую толстую - Михалыча  и  высокую  гибкую -
Жени.
     Михалыч поднес спичку к сухим кедровым  веткам,  посмотрел,  как  огонь
лижет красным языком розоватую древесину.
     Натура требовала самому спуститься вниз, лезть по  пещерным  коридорам,
выкладываться, искать сына. Но Павел прав - уже не время. В конце концов, ты
же сам выбрал, Михалыч. Ты и в  молодости  не  тренировал,  не  закалял,  не
готовил тело. В молодости многое было дано так, задаром, и  ты  пользовался,
пока было. К тридцати пяти халява кончилась.
     Между прочим, можно и сейчас,  не  поздно  заняться  телом -  регулярно
тренироваться, привести его в рабочее состояние... Но в  мире  ведь  столько
книг, столько работы головой, столько увлекательных занятий!
     На тело просто не хватает времени. Этим вроде бы и хочется  заняться...
Но времени все равно нет, потому что всегда находится что-то более важное!
     А коли так, остается вот это, все правильно: сидеть на базе, жечь огонь
и постараться, чтобы горячий кофе и сухая постель были у тех, кто вернется с
настоящего дела. Так сказать, стариковская роль, что поделать.
     Девятнадцатого августа, утром, парни поднимались на поверхность: закрыт
один участок пещеры, до сих пор не  хоженный  никем.  Там -  никаких  следов
детей, найден только странный труп  в  черном  бушлате,  попавший  в  пещеру
неизвестно в какие времена.
     Парни поставили вешки, написали записки, на случай, если Павел с Ириной
натолкнутся на них, и смогут выйти сами. Парни вернулись попить кофе и опять
нырнули под землю обследовать другой сектор пещеры.
     Несущиеся тучи проплывали метрах  в  двадцати  над  головой,  временами
облако плыло, волоча брюхо по земле, скрывая людей в липком холодном тумане.
     Костер шипел, рассыпая вороха искр. А возле костра,  кроме  Михалыча  и
Жени, сидел смертельно уставший,  осунувшийся  Стекляшкин,  судорожно  курил
папиросу за папиросой.  Запавшие  красные  глаза,  трясущиеся  руки,  вполне
обезумевший вид.
     Бросив бычок в огонь, Стекляшкин уставился на парней, и Бродов чуть  не
отвернулся: такой безудержной надеждой сверкнул взгляд.
     - Не нашли... Пока не нашли, Владимир  Павлович,  сейчас  опять  пойдем
искать.
     И тогда Стекляшкин каркнул, доставая еще папиросу:
     - Динихтис пропал. Ушел в  боковой  ход,  и  пропал.  Еще  и  его  нет,
Динихтиса.
     Стекляшкин затянулся папироской. Руки у него отчаянно ходили ходуном.


                                  ГЛАВА 26

                                Тропа надежд
                            19 августа 1999 года

     Есть огромное, хотя может быть, и скучное преимущество  в  организации,
последовательности и методичности. Может быть, гораздо интереснее, а так  же
идейно правильнее метаться с выпученными глазами  и  растопыренными  руками.
Может быть.
     Но вот ведь какие дела... Если происходят какие-то серьезные события...
Например, если исчезает человек, и его пытаются найти. Или если у людей есть
серьезное намерение сделать что-то  достойное  не  ребенка  (найти  клад)  а
взрослого мужчины (провести серьезную  экспедицию),  приходится  вести  себя
иначе. Если бы кто-то пытался уверить Бродова в том, что он  зря  занимается
всей этой скукотищей - разбивает пещеру на квадраты, планирует выходы  в  ее
разные части, Павел отправил бы советчика... да, вы верно поняли, куда. Игры
великовозрастных мальчишечек тут были совершенно  неуместны.  И  скучные  до
зевоты  экспедишники,   так   не   похожие   на   веселых,   бравых   героев
приключенческой литературы, на столбистов, туристов и сплавщиков по рекам  с
их залихватскими нравами, разделились на две группы и закрепили за каждой по
"их" участку в пещере.
     Мараловы шли в одной связке. Стекляшкин и Бродов - в другой.  Стоит  ли
рассказывать подробно о коридорах и залах, узостях  и  сталактитах,  которые
встретились им? Тем более, все коридоры и залы, все сталактиты и узости, все
"карманы"  и  "камины"  были  так  до  смешного  похожи!   Временами   Павлу
приходилось напрягать память, чтобы вспомнить - видел  он  уже  именно  этот
участок стены? Именно вот этот выпирающий  фрагмент  потолка  зала?  Большая
часть не пройденной части пещеры была точно  такой  же,  как  пройденная,  и
оставляла то же ощущение мрачной и тоскливой жути.
     Выставляя вешки, унося в пещеру уже несколько километров  веревок,  они
шли все дальше, залезая в глубины, о которых хотелось  сказать:  не  ступала
нога человека. Они и сказали бы, да только им дважды встречались трупы людей
в черном, в самых глухих углах пещеры. Они и раньше встречали  такие,  и  не
очень удивлялись, только невольно думали - сколько же всего их  было,  таких
заключенных, в пещере? И откуда взялось столько в почти ненаселенных  краях,
где каждый человечек на примете?
     По рассчетам Бродова, они ушли уже за семь  или  восемь  километров  от
входа, и над ними было не менее двухсот метров скалы,  когда  появилось  то,
чего никогда не встречалось раньше. Это новое появилось в  одном  изогнутом,
уходящем круто  вниз  коридоре -  натеки  пещерной  глины.  Как  видно,  они
достигли мест, где подолгу стояла вода. На глине  скользили  ноги,  упав  на
колено, прикоснувшись к полу рукой, приходилось долго очищаться.
     Одно  хорошо -  на  этой   глине   отпечатывалось   множество   следов.
Удивительно, сколько людей ходили тут, в недрах земли.  Стекляшкин  до  боли
всматривался в расплывчатые отпечатки: обувь  с  налипшей  глиной  мгновенно
теряла форму, даже если здесь прошла Ирина, найти ее следы Владимир Павлович
не смог бы.
     Коридор постоянно ветвился; Бродов выбирал всякий раз тот, по  которому
прошло больше людей, и у него мелькнула мысль, что все это очень  похоже  на
какую-то подземную тропинку. Вопрос, куда ведет тропинка?
     Потом  появился  ручеек.  Маленький,  сантиметров   тридцать   шириной,
глубиной в ладонь, он деловито журчал вдоль стены и был слышен чуть ли не за
километр в жутком пещерном безмолвии. Приятно было видеть тут, в подземелье,
в царстве вечно неподвижного воздуха,  эту  бегущую,  уютно  журчащую  воду,
чувствовать лицом влагу вблизи. Плохо было то,  что  Ирина  и  Павел  теперь
могут не услышать их крика, а они не услышат крика детей и  уж  тем  более -
шагов, звуков движения. Каждый из них подумал еще, что из-за шума  воды  они
не заметят, и если кто-то захочет подойти к ним... Но каждый только  подумал
про себя и не стал делиться своими мыслями с товарищем.
     А тропинка все вилась  по  коридорам,  и  все  большим  числом  людских
присутствий был отмечен этот странный путь. И не только следов: трупов  тоже
здесь было изрядно. Шесть покойников, лежащих навзничь  на  глине,  насчитал
Павел. В одном месте двое сидели, привалясь  к  стенке.  Рука  одного  трупа
замерла на плече другого. Трупы  ухмылялись,  словно  друзья  вели  приятный
разговор, да так и умерли, не завершив.
     А тропинка все так и вилась,  вплоть  до  высокого  треугольного  входа
высотой в два человеческих роста. Ручеек весело выбегал прямо из этих ворот.
Ворота вели в большой зал, не  меньше  тридцати  метров  диаметром,  потолок
еле-еле заметен; ручеек журчал  под  стенками  зала,  словно  совершал  круг
почета. Но все эти детали  Стекляшкин  с  Бродовым  заметили  только  потом.
Потому что не успев сделать шаг в  зал,  Павел  схватился  за  глаза  рукой,
опустил лицо: парню показалось, что его  ударили  по  глазам -  такой  поток
света вдруг хлынул.
     - Осторожно!
     Но Стекляшкин уже остановился, уже не стал  смотреть  туда  же,  где  у
противоположной стены сиял невероятным светом...
     - Шар! - дико выкрикнул Стекляшкин. - Павел, видите?! Шар!
     Он многое еще хотел сказать - убийственного, хлесткого, жестокого - про
дураков, которые не верили, про убогих, бескрылых людишек, лишенных  всякого
воображения. Но горло Стекляшкину перехватило, говорить толком он  почти  не
мог, а кроме того, никак не мог найти слова.  И  только  повторил  еще  раз,
тыкая пальцем, с невероятной для его лет экспрессией:
     - Ну?! Видите?! Вот... Вот...
     Стекляшкин был совершенно прав, и Павел рад  был  бы  убедиться  в  его
правоте меньшей ценой: несколько  минут  глаза  бездействовали,  перед  ними
плавали расплывающиеся радужные пятна, и даже в ушах звенело.
     - Как же в зал-то войти, господи?!
     Павлу почему-то очень хотелось войти  в  зал  и  посмотреть  на  шар  и
продолжать искать детей. А Стекляшкин уже вовсю  решал  эту  проблему:  снял
шлем с фонарем, положил на землю, чтобы свет почти не проникал в зал, и стал
осторожно заглядывать, прикрывая глаза рукой.  Заглянул,  отпрянул,  изменил
положение шлема, опять заглянул. И так  несколько  раз,  пока  шар  не  стал
вспыхивать так, чтобы в зал можно было войти.  Ну  инженер,  что  возьмешь -
опять же, никакой тебе романтики.
     Зал был огромный, залитый пронзительным светом, как если бы в его конце
горела лампочка свечей в сто пятьдесят. Даже в этом свете почти не был виден
потолок, но  ручей,  бегущий  вдоль  стены,  и  стены,  и  каждый  сантиметр
истоптанного глиняного пола были видны превосходно.
     Владимир Павлович и сам не думал, что так сильно готов верить в шар.  И
в то, что он существует, и в его волшебные способности. Шар был вот он,  уже
в каком-нибудь метре:  большой,  с  голову  человека,  непонятно  из  какого
материала. Стоять рядом с ним было можно, но невозможно  на  него  смотреть.
Стекляшкин опустил голову, смотрел в  стену  под  шаром,  на  полметра  ниже
выступа, на котором устроился шар.
     "Отдай дочку! - подумал Стекляшкин, не решаясь прикоснуться  к  горящей
холодным огнем поверхности. - Все возьми, только отдай мне Ирину".
     И повторил вслух, почти стесняясь самого себя, но  может  быть,  именно
так полагалось просить, чтобы шар исполнил просьбу.
     - Отдай мне дочь, по глупости ушедшую в  пещеру, -  говорил  Стекляшкин
неверным, надтреснутым голосом, - отдай... Возьми все, что ты хочешь... Все,
что тебе будет нужно.
     - Возьми  жену, -  спохватился  Стекляшкин, -  вот  уж  без   кого   не
заплачу... Возьми все, что у меня есть. Покарай, если я заслужил. Хотя в чем
я виновен? А, Шар? Разве что в слабоволии... Мужчина не должен быть слаб,  в
этом я, конечно, виноват... Накажи, если ты в силах и если тебе  это  нужно.
Помоги отыскать дочку... Верни Ирку.
     Вдохновение проходило. Стекляшкин стал спотыкаться, повторялся.
     - Гхм...
     Павел стоял позади; ну конечно же, он уже успел нанести  местоположение
грота с шаром на общую карту пещеры и уже  поставил  вешку.  Что  с  них,  с
прозаиков, возьмешь...
     - Владимир Павлович... Я проверил, там дальше тупик.  Давайте  осмотрим
последний участок.
     - Последний?!
     - Последний из намеченных. Там еще  есть  ходы,  но  их  нам  никак  не
осмотреть... За сегодня не осмотреть.
     - О Боже...
     - Еще есть завтра... А может, еще и сегодня...
     - Не утешайте, Павел. Вы же слышали, я готов Шару молиться.
     - А может, еще и поможет.
     Но еще несколько часов, проведенных в  самых  мрачных  подземельях,  не
дали совершенно ничего.
     Обе группы вышли на  поверхность,  когда  день  девятнадцатого  августа
начал уже клониться к  вечеру.  Еще  были,  конечно,  необследованные  ходы.
Движение воздуха из узких щелей - не протиснуться - отклоняло пламя  свечки.
За узкими щелями угадывались новые коридоры.  Может  быть,  целые  громадные
пустоты, системы пустот, равные всей остальной уже известной пещере.  Далеко
в сторону Оя отходили коридоры на разных уровнях, пробитые  водой  в  разные
геологические эпохи. Там была работа для целой  экспедиции  и  на  несколько
недель, только чтобы осмотреть пространство и снять план.
     Но в пределах возможности такой маленькой группы, почти без снаряжения,
вблизи от мест, где  потерялись  дети,  они  обыскали  практически  уже  всю
пещеру. Или дети ушли из пещеры (что невероятно), или они попали в  области,
о которых ничего неизвестно  и  в  которые  им,  самодеятельным  спасателям,
никогда не попасть.


                                  ГЛАВА 27

                            Рукотворное божество
                             1 марта 1953 года

     Если человек намерен когда-нибудь выйти из лагерей, он должен сохранять
внутри хоть какой-то  очажок  свободы.  И  чем  жестче  режим,  чем  сильнее
ограничивают извне, тем больше должен быть островок  внутренней  свободы  не
видный, не понятный для охранников. Очажок свободы появляется, когда человек
начинает делать то, что его вовсе и не заставляют делать.
     Разумеется, заключенного очень много заставляют делать того, что  нужно
не ему, а только лагерному начальству. И нужно вовсе  не  только  для  того,
чтобы труд зека приносил доход. Многое делается для того, чтобы сломить волю
человека, обесценить его ум и опыт, заставить смириться... в числе  прочего,
и смириться со своим исчезновением. Вот на кадрах старой  нацистской  пленки
заключенные делают гимнастику, и почему-то ползет мороз по коже,  хотя,  как
будто, никаких ужасов на  пленке  и  нет.  Знающий  человек  только  грустно
усмехнется... Дело в  том,  что  зеки  так  быстро  выполняют  команды,  что
становится очевидно - их сознание не  успевает  осмыслить  приказ  эсэсовца.
Нормальный человек осмысливает, понимает приказ, и потом исполняет  команду.
А на пленке  изображены  существа  с  разрушенной  психикой;  в  остатки  их
сознания приказ  проваливается  без  осмысления,  без  принятия  собственным
мозгом. Эсэсовец командует руками и ногами этих существ так же, как если  бы
это  были  его  собственные  руки  и  ноги.   На   экране   делают   зарядку
человекоподобные, воля и ум которых убиты.  Существа,  лишенные  собственной
души. Им можно приказать все, что угодно - как зомби. По сути  дела,  они  и

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг