- Очень можно, - отвечал мой проводник, - что вам угодно?
Тут я хотел привести в затруднение проводника и доказать неудобство
сочинительных машин. Я избрал предметом сочинения описание моей родины,
любопытствуя, каким образом машина отделается от этой задачи и опишет место
не виданное и, может быть, не слыханное ни одним из жителей полярных стран.
Проводник достал с полки словарь древней географии, отыскал в нём
название моего отечественного города, подобрал написанные на косточках
речения, сходные с книгой, взял принадлежащие к описанию собственные имена,
множество прилагательных, несколько вспомогательных глаголов и кучу готовых
речений, бросил всё это в ящик, пустил пружину, барабан ударил поход, труба
заиграла марш, и косточки начали сыпаться.
Представьте себе моё удивление, когда чрез полчаса вышло довольно
подробное описание города, в котором я родился. С первого взгляда показалось
мне, что оно не уступает произведениям посредственных умов; но, прочитав со
вниманием, я тотчас приметил напыщенность, пошлые изречения, чужие мысли и
недостаток связи с целым, которые обнаруживали действие машины, а не ума.
- Весьма жаль, - сказал я, - что в наше время не знали этого
изобретения; оно бы послужило в пользу весьма многим бесталанным головушкам.
- Оно было известно в ваше время, - отвечал мне проводник, - но
сохранялось втайне между пишущей братией и переходило как наследственный
секрет, от безграмотного к бестолковому и обратно. Впоследствии это
изобретение усовершенствовано, а теперь вовсе не употребляется и хранится
только для любопытных.
Наконец пришёл принц; он велел мне за собою следовать в кабинет. Я
застал там короля полярных стран, почтенного старца, на лице которого
изображалась душевная доброта и во взорах видна была какая-то необыкновенная
проницательность. С ним было несколько министров и первостепенных учёных.
Король велел мне сесть и более двух часов расспрашивал о различных
предметах относительно правления, образа жизни, торговли, мануфактур и
просвещения в нашем XIX веке. Он, кажется, был доволен моими ответами и
спросил меня: хочу ли я остаться здесь или возвратиться в мой отечественный
город, Петербург? Я просил его исполнить последнее.
- Итак, я поручаю тебе должность моего литературного корреспондента в
сей столице просвещения, - сказал король, - и прикажу доставить тебе
средства жить безбедно в твоем отечестве. Завтра отлетает отсюда воздушный
дилижанс, и ты можешь отправиться.
Я поблагодарил доброго короля, и он вышел, оставив меня с принцем.
- Теперь, любезный странник, - сказал мне он, - ты можешь осмотреть
любопытнейшие предметы в городе и вовсе не заботиться об отъезде: всё будет
готово и устроено, а между тем этот господин, - примолвил он, указывая на
своего секретаря, - будет сопутствовать тебе в твоих прогулках по городу. До
свидания!
Пройдя чрез несколько улиц, я остановился перед одним огромным
строением.
- Это суд, - сказал мне мой проводник.
- Итак, при всём вашем просвещении и успехах в науках, - сказал я, - вы
не успели истребить процессов?
- Это совершенная невозможность, - отвечал мой товарищ, - ибо пока
между людьми будет моё и твоё, до тех пор будут тяжбы.
Мы вошли в огромную залу, наполненную слушателями. Адвокат с
возвышенного места говорил речь, и как я не слыхал начала, то и продолжение
было для меня не любопытно.
Я просил моего проводника показать мне канцелярию. Мне хотелось увидеть
канцелярский порядок, который в наше время составлял важную часть
судопроизводства.
Мы прошли в боковую залу: там, за большим столом, сидело несколько
секретарей, а вместо писцов и переписчиков кругом стояли писательные машины.
Я попросил показать мне действие сего механизма, и секретарь, взяв лист
писаной бумаги, положил его между двумя вальками, пустил пружину, и машина
пришла в движение. На один валёк навертывалась белая бумага, окропляемая
сверху какой-то химической жидкостью, а другой валёк свёртывал отпечатки.
Чрез несколько минут более двух тысяч оттисков было готово. Мне чрезвычайно
понравилось это изобретение: во-первых, потому, что такая машина всегда
исправна в должности и не обременительна для просителей; во-вторых, что она
не разгласит канцелярской тайны, и, наконец, в-третьих, что она работает
тогда, как нужно, а не тогда, как заблагорассудится, и не отговаривается ни
болезнью, ни домашними обстоятельствами. Не говорю уже о скорости течения
дел, единственном желании правых и грозе виновных.
Из суда проводник мой повёл меня в дом общего воспитания. Здесь все
дети бедных и богатых граждан получают первоначальные познания в науках и
нравственности по одной методе и под надзором правительства.
Оттуда юноши поступают в университеты и, окончив полный курс, выходят в
свет.
Непредвиденные обстоятельства заставили воздушный дилижанс отправиться
в тот же вечер; итак, я, распростясь с принцем и получив кредитивную
грамоту, поспешил на воздушную пристань. Там ожидал меня адъютант короля,
который представил мне от его имени подарок: два огромные дубовые бревна.
Это было то же самое, если б в наше время подарить два слитка чистого золота
такой же величины. Я просил изъявить мою душевную благодарность доброму
государю, взобрался на плашкот и чрез полчаса полетел в Россию.
Мы были в пути двое суток. Земля представлялась мне сверху, как
географическая карта, с оттенками лесов, вод и городов. На третье утро мы
увидели Финский залив, Кронштадт и Петербург и продолжали полёт свой
несколько ниже. Сердце моё трепетало от радости при виде золотых крыш,
строений и возвышенных шпицев храмов и башен отечественного города.
Пространство его изумило меня: до самой Пулковской горы, по морскому берегу
и далеко внутрь земли, расположены были широкие улицы и огромные здания. На
горе возвышался обелиск в виде египетской пирамиды. Мне сказали, что это
памятник великих воспоминаний XIX столетия.
Наконец воздушный дилижанс опустился, и я, облобызав отечественную
землю, пошёл в город искать для себя квартиру.
Здесь рукопись, писанная на новоземлянском языке, кончается и
начинается второе отделение на языке, которого доселе мы разобрать не
успели. По примеру Шамполиона, разгадавшего смысл египетских иероглифов, мы
постараемся узнать содержание сей рукописи и тогда сообщим оное нашим
читателям. До тех пор просим их не верить, если бы кто вздумал объявлять о
переводе оной, потому что сия рукопись хранится у нас одних и в таком
сокровенном месте, что её невозможно достать без нашего позволения.
1824
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 08.09.2006 13:34
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг