толковал президент Камчатской академии. Все места в Азии, Африке, Америке,
Новой Голландии, которые в наше время означались на картах пустыми и
ненаселёнными, теперь испещрены были надписями городов и каналов. Возле
полюсов изображены были большие острова, столь же населённые, как в наше
время Франция. Кроме сего, меня удивило то, что все реки имели правильное
направление наподобие каналов. Президент сказал мне, что все реки ныне
сделаны судоходными: берега окопаны и проведены прямыми линиями для
предохранения удобренных мест от наводнения и употребления большого
пространства земли для хлебопашества, что каналами осушены все болота и
установлено водное сообщение на целом земном шаре.
Между тем смерклось, и в одно мгновение все дома и улицы осветились
газом. Эскимосский принц и глава купечества Алеутских островов предложили
мне пойти с ними в театр; я с радостью согласился.
На улицах было столь же светло, как среди дня. Кроме бесчисленного
множества фонарей на всех площадях сделаны были искусственные солнца
посредством отражения света в фантасмагорических фонарях особенного рода,
сделанных из выпуклых и вдавленных зеркал.
В театре помещалось до двадцати тысяч зрителей: он так был устроен, что
во всех отдалённых углах слышно было каждое слово, произнесённое тихо на
сцене. Декорации доведены были до такого совершенства, что я принимал все
предметы за естественные; машины приводили в очарование как по изобретению,
так и по быстроте. Представляли трагедию и оперу. Я не хочу распространяться
об игре актёров и о музыке: скажу только, что я был в восхищении.
В антракте принц эскимосский, разговаривая со мной о различных
предметах, предложил мне отправиться с ним в его отечество, обещая мне
вознаградить потерю моего имения, которого я не надеялся получить обратно
после тысячи лет. Любопытство и обстоятельства заставили меня согласиться на
его предложение, с условием, однако же, чтобы он доставил мне способы быть
полезным обществу. Принц на другой день поутру возвращался в своё отечество.
Из театра мы зашли к профессору, и я, поблагодарив за спасение и за все
вежливости, объявил о намерении, простился с его семейством и, обещая скоро
возвратиться, поехал с принцем на ездовой машине в гавань, где шлюпка
ожидала нас и перевезла на адмиральский корабль, который великолепием
уподоблялся огромной галантерейной игрушке. Принц ночным сигналом повелел
флоту: к свету быть готовым сняться с якоря.
Между тем я занялся рассматриванием корабля. Он был сделан из медных
листов, спаянных и скреплённых винтами. Воздушные пушки, гидравлические
чистители, химическая кухня, отопляемая газом, и удобность доставать
съестные припасы на дне морском были причиной, что корабль не был завален
множеством тяжестей. В средней его части, между трюмом и палубой, устроена
была огромная машина вроде часов, которая заводилась ключом и - в случае
безветрия или подводного плавания - приводила корабль в движение посредством
четырёх колёс, прикрепляемых к осям снаружи. Мачты были складные и лёгкие.
Выйдя на палубу, я чрезвычайно удивился, увидев множество людей,
разгуливающих по морю без лодок, других - ныряющих и выходящих из воды в
полном одеянии с корзинками, наполненными зеленью, устрицами, рыбами и
прочими произведениями моря.
Толпы разносчиков окружили наши корабли, и я сошёл в ялик, чтобы
хорошенько осмотреть этих водоходов и водолазов. Они были одеты в ткани,
непроницаемые для воды; на лице имели прозрачные роговые маски с колпаком.
Каждый из них сидел верхом на узкой скамейке с четырьмя кривыми ножками, к
которым приделано было по одному жестяному шару, наполненному воздухом. Под
скамейкой прикреплено было колесо, которое вместо весел приводило её в
движение. К ногам водоходов привязаны были лопатки для управления машиной
при поворотах. При каждой скамье плавал на верёвке большой жестяной шар.
Если надобно было опускаться на дно морское, этот шар наполняли водой, и
тогда тяжесть его увлекала человека ко дну, когда же надлежало подниматься,
то посредством архимедова винта, приделанного к шару, выливали из него воду,
и скамья с человеком снова всплывала на поверхность. По обоим концам скамьи
висели два кожаных мешка, наполненные воздухом, для дыхания под водой
посредством трубок.
Я непременно хотел спуститься на дно и погулять по морю, но в это самое
время начали сниматься с якоря. Ветер был самый попутный, и мы полетели
стрелою по открытому морю.
На другой день мы находились на высоте Ледяного мыса. В наше время это
был предел человеческих открытий за Беринговым проливом, и только немногие
русские мореплаватели дерзали пускаться далее Кука в сих морях, запертых
льдами от Севера. Здесь природа, погружённая в хладную дремоту, в наше время
не производила ничего к услаждению человеческой жизни и была столь же
сурова, как вечные льды и скалы. Теперь плодоносные деревья и виноград
зеленелись на берегах; златые купола башен и храмов, великолепные здания и
мачты корабельные в порте возвещали о цветущем состоянии сей страны. Город
на Ледяном мысе назывался Куковым открытием. Мы не имели времени здесь
останавливаться; но принц, приметив моё любопытство, сказал мне, улыбаясь,
что если я хочу видеть город, то он в минуту перенесёт его на корабль,
невзирая на то, что мы находимся от него в тридцати верстах. Тотчас подняли
на высоту мачты камеру-обскуру с огромным телескопом: несколько впуклых и
выпуклых зеркал в различных направлениях, отражая предметы с удивительной
точностью, представили нам через тёмную трубу целый город на столе (точно
так, как в модели) с жителями, экипажами и всеми городскими занятиями. Я мог
различить физиономии людей, представлявшихся в миниатюре, и по телодвижениям
догадывался даже о предметах их разговоров.
Принц, желая более позабавиться на счёт моего невежества, спросил, не
хочу ли я подслушать, что говорят между собою в городе.
- Хотите ли знать, - сказал он, - что шепчет вот, например, эта пожилая
женщина с молодым человеком в уединённой аллее сада?
- Очень рад, - отвечал я в шутку.
Принц велел подать свою слуховую трубу, после того измерил
тригонометрически расстояние между кораблём и садом, между мною и говорящей
парой, выдвинул несколько колец в слуховой трубе, остановил на известном
числе градусов, в середине трубы зажёг какой-то спирт, велел мне приложить
ухо к узкому концу, и я через несколько минут почувствовал, что звук
приближается и, наконец, явственно доходит до моего слуха. Почитаю излишним
передавать читателям содержание разговора, слышанного мною в саду города
Куково открытие.
По сродному мне любопытству я просил истолковать мне действие слуховой
трубы и усовершенствование оптики. Принц сказал:
- Время, опыт и поощрение учёных просвещённой публикой довели все
первоначальные открытия до высочайшей степени совершенства: я вам тотчас
покажу несколько образчиков.
Принц велел принести телескоп и спросил, вижу ли я что-нибудь на небе.
- Ничего, - отвечал я.
- Итак, поглядите.
Я посмотрел в телескоп на Луну и увидел на ней города, крепости, горы,
леса - точно в таком виде, как представляются окрестности Страсбурга с башни
Минстера. Животные двигались на Луне, как муравьи, но невозможно было
различить их формы и вида. Отдалённые неподвижные звёзды казались солнцами
во всём блеске, похожими на наше; удивительное множество планет в
необыкновенной величине представлялось взорам и наполняло воздушное
пространство.
Принц повернул телескоп в открытое море, и пространство нескольких
тысяч вёрст исчезло: цель нашего плавания, Полярная страна, показалась столь
близко, что я невольно вздрогнул, воображая, что мы ударимся о берега. После
этого принц подал мне свой лорнет, обнажил грудь и велел смотреть: я увидел
кругообращение крови в жилах, отделение соков в лимфатических сосудах,
действие воздуха в лёгком и весь механизм физической природы нашей, точно
как будто в стакане.
- Как бы хорошо было, - воскликнул я, - изобрести очки, через которые
можно было бы видеть сердечные чувства!
- Это можно видеть отчасти и теперь, - отвечал принц. - Например, если
вы изъясняетесь в любви и кровь вашей возлюбленной бросается к сердцу,
изливаясь из него постепенно и производя лёгкий трепет в нервах, - знак, что
вы любимы. Быстрое излитие крови из сердца - означает гнев, а естественное
кругообращение - равнодушие. Если кровь в человеке начинает волноваться при
виде драгоценных камней, это признак корыстолюбия. Повествование о великих
подвигах, о высоких чувствованиях в благородном человеке столь сильно
волнует кровь, что даже потрясает голодную нервную систему, - в другом не
производит ни малейшей перемены. Одним словом, по внутреннему движению крови
весьма легко узнавать то, что не обнаруживается на лице и словами.
- Правда, - сказал я. - Но позвольте мне увидеть опыты над
усовершенствованием вкуса: в старые годы я любил полакомиться и хороший стол
при гостеприимстве всегда почитал отличным качеством богатого человека.
Принц отложил это до обеда и в самом деле угостил меня так, что у меня
и теперь во рту чешется при одном воспоминании о разных кушаньях, которые по
нескольку раз изменяли вкус от нескольких капель каких-то бульонов.
После обеда принц сжёг ароматический порошок, которого благовоние до
такой степени восхитило меня, что все нервы во мне затрепетали от радости,
ум воспламенился, и я в первый раз в жизни заговорил стихами.
Наступило последнее испытание: принц велел мне натереть руки
благовонной помадой, чрез полчаса осязание моё сделалось столь нежно, что я
тотчас научился различать цвета одним прикосновением, и сделался столь
щекотлив, что хохотал во всё горло - от одного дуновения ветра.
Наконец мы вступили в полярный архипелаг. В самом виду берегов барометр
показал приближение бури.
Принц тотчас повелел флоту спуститься на дно морское. В одно мгновение
мачты убрали, прикрепили колеса, закрыли все люки, исключая несколько
отверстий с клапанами для впускания воды в особую переборку в трюме, и
корабль начал опускаться на дно морское. Достигнув известной глубины,
закрыли клапаны, завели машину и корабль быстро пошёл вперёд. Внутри было
довольно светло, и я не чувствовал никакой тягости в дыхании:
воздухохранительная и воздухоочистительная машины были в беспрестанном
движении. Я не отходил от окна и наслаждался новым зрелищем. Рыбы и морские
животные стадами кружились возле корабля, и стоило только бросить сеть,
чтобы достать запасу на целый год.
Между тем колебание моря сделалось ощутительным под водой, и принц
велел выстрелить из духовой пушки для сигнала, чтобы остановиться на якоре.
Все суда повторили выстрелы и бросили якори.
Наш корабль остановился возле подводной плантации, принадлежавшей
богатому жителю полярных стран. Мне весьма хотелось осмотреть этот новый род
недвижимого имения на дне морском, принадлежавшего в наше время тюленям,
ракам и устрицам. Принц велел меня нарядить в воздушное платье, снабдил
двумя мешками воздуха и, посадив на водоходную скамейку, научил ею
действовать.
Он не забыл дать мне в проводники искусного водолаза. Когда я был готов
в путь, меня поставили близ дверей, быстро их отперли, вытолкнули вместе с
проводником в воду и тотчас заперли двери.
Опускаясь на дно морское, я увидел, что оно было разделено каменными
заборами, а в иных местах столбами с надписями, означающими границы
владельцев, и усеяно пирамидальными строениями. Проводник сказал мне, что
это подводные дома, вроде наших ферм или хуторов, где работники и хозяева
отдыхают после трудов или прогулки. Кругом были огороды морских растений и
огромные четвероугольные каменные строения с железной решёткой вместо
крышки. Я взглянул в некоторые из них и увидел, что это садки или подводные
зверинцы, наполненные разнородными рыбами, водоземными животными, устрицами
и проч.
Вдруг из одной пирамиды раздался звук колокола. Проводник сказал мне,
что это знак приглашения, и мы поспешили к дверцам, находившимся у самого
подножия: они растворились, и мы вошли в средину. В нижнем этаже было на
несколько футов воды, которую механическая помпа беспрестанно выкачивала. Мы
слезли со скамеек и пошли по лестнице во второй этаж, назначенный для
отдохновения работников; здесь вовсе не было воды, равно как и в третьем,
великолепно убранном, где находился сам хозяин с несколькими приятелями.
Узнав, кто таков, хозяин повел меня по комнатам, показал мне весь механизм
подводных зданий и растолковал, каким образом их строят. На самом крепком
фундаменте складывают пирамиду из огромных четвероугольных камней, скрепляя
их железными полосами и свинцом; окна делаются из толстого стекла с
железными решётками. Когда строение кончено, тогда выкачивают из средины
воду и проводят по дну медные трубы для выпускания воздуха. Трубы сии
выходят на поверхность воды возле берега, а в открытом море воздвигается для
сего нарочно одна пирамида, возвышающаяся над водой, где сходятся все трубы
подводных строений. Воздушные насосы способствуют кругообращению атмосферы,
и я на опыте узнал, что в сих подводных жилищах воздух даже гораздо чище,
нежели вверху.
Побеседовав несколько с хозяином дома и его приятелями, я возвратился
на корабль. Между тем буря прошла, и принц повелел флоту подниматься. Тотчас
привели в действие механические насосы; корабль, по мере убавления воды в
трюме, поднимался и вскоре всплыл на поверхность моря. Всё пришло в прежний
порядок, и чрез полчаса мы бросили якорь на рейде города Парри, столицы
Полярной империи.
Принц взял меня с собой в город, и я здесь гораздо более изумился,
нежели в Надежине. Здесь все дома построены были из толстых масс самого
чистого стекла. Стены покрыты были разноцветными барельефами и, отражаясь на
солнце, казались объятыми пламенем. Прелестные стеклянные портики, храмы и
великолепные здания с цветными колоннами на каждом шагу привлекали и
восхищали мои взоры. Мостовая сделана была из блестящего металла, подобного
цинку. Принц, хотя озабоченный приветствиями весёлого народа, стремившегося
к нему навстречу, приметил моё удивление.
- Вам кажется странным, - сказал он, - что вы не видите здесь чугунных
строений, как в Надежине. Мы не имеем много железа и вместо того, чтобы
употреблять иностранные произведения, пользуемся отечественной
промышленностью. Наши горы изобилуют веществами для делания стекла, и как
его весьма удобно извлекать из земли посредством огня, то мы перетопили
целые скалы в стекло усиленным действием светородного тела и с небольшим
трудом имеем самый прочный, лучший материал для строения. Стеклянные дома
просты, красивы, не подвержены пожарам, сырости и согреваются весьма скоро
малым количеством газа.
Проходя мимо лавок, я увидел, что каждый почти купец занимался чтением
книги или газеты. Ездовые машины были здесь в таком же употреблении, как в
Надежине; кроме того, множество людей бегало по улицам в беговых калошах.
Это не что иное, как железные башмаки с пружинами и колёсами под подошвами:
когда их заводили, то они катились сами собой, и пешеход столь же быстро на
них переносился с места на место, как на коньках, ускоряя и останавливая по
произволу действие машины.
Принц должен был поспешать к своему отцу с рапортом о благополучном
возвращении флота. Я в это время хотел погулять по городу с одним из его
адъютантов.
- Видите ли вы это строение на правой стороне? - сказал принц. - Это
библиотека для чтения. Зная, что вы охотник до этого занятия, назначаю вам
здесь через два часа свидание.
У дверей библиотеки меня встретил дежурный чиновник и ввёл в комнаты.
Адъютант предуведомил дежурного, что я пришелец из XIX века, и чиновник,
осмотрев меня с любопытством с головы до ног, предложил мне свои услуги для
показания всего, находящегося в этом хранилище.
Я увидел здесь две машины, вроде органов, с множеством колёс и
цилиндров; они показались мне чрезвычайно многосложными: мой проводник
растолковал мне их употребление. Это были: машина для делания стихов и
машина для прозы. При мне сделано было несколько опытов, и я постараюсь моим
читателям растолковать этот механизм, сколько я успел понять с первого
взгляда.
Проводник мой выдвинул ящик, в котором находились маленькие
четвероугольные косточки, наподобие употребляемых в игре домино: на них были
написаны разные слова. Он, без всякого порядка, всыпал несколько пригоршней
слов в ящик, под которым устроены были клавиши. После того уложил на
шахматной доске рифмы, завёл машину - и пошла работа! Кузнечный мех,
сжимаемый цилиндром, дул в ящик со словами, которые, побрякивая от действия
ветра, выскакивали на шахматную доску в такт, под музыку. Чрез полчаса
машина остановилась, и я прочёл стихи, в которых нашёл все слова на своём
месте, меру, гармонию в стихах и богатые рифмы, - одним словом, всё, кроме
здравого смысла и цели, точно так же, как в стихотворениях наших поэтов,
которые страсть подбирать рифмы почитают вдохновением, а похвалу приятелей -
достоинством.
Машина для делания прозы хотя устроена была точно таким же образом, но
отличалась тем, что для определения тактов имела трубу и барабан, а не
фортепьяно и что на косточках написаны были не одни только слова, но даже
целые речения и мысли, выбранные из разных авторов.
- Нельзя ли сочинить что-нибудь на заданный предмет? - спросил я.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг