раскрыты ваши смертоносные "книги".
Пройдя несколько шагов, я остановился, полный удивления,
перед огромными корнями, которые широко и мощно лежали на
земле в тени кроны.
Аргентинское омбу! Нет человека, говорят и ученые и мифы,
который видел бы умершее омбу. Будто никогда не умирает это
дерево. Ботаники рассказывают, что засухи оно не боится, а
когда мороз губит его листья, то на смену им вырастают дру-
гие.
Скажи, бессмертное дерево, чем ты помогло Веригину в его
поиске утраченного человеком тысячелетия?
Несколько поодаль от омбу я увидел растение с веерообраз-
ными листьями. Оно показалось мне знакомым. Ну конечно, свя-
щенное растение из Гвианы. Я сразу узнал его по описанию Ве-
ригина. Значит, не зря собрал он лилово-синие бархатистые
семена этого удивительного растения.
Однако где же на острове было жилье Веригина? Я вернулся
к развалившимся хатам. Солнце уже перевалило за полдень.
Скоро за мной прилетит вертолет. А вдруг не прилетит? Не хо-
тел бы я остаться на ночь здесь, где у болот покачиваются
кубки, полные яда, и где зловещие "книги", растения-хищники,
пребывают в голодном томлении - ждут, скоро ли к ним попадет
очередная жертва.
Однако я устал. Сел на бревно. Рука скользнула по длинно-
му прохладному листу какого-то растения. Глянули замер: во
все стороны (как щупальца осьминога!) распластались по земле
листья длиной в метр. И ты, дерево по имени "вельвичия мира-
билис", оказалось здесь? Что привело тебя из Африки в нашу
страну, на этот островок среди бескрайних болот?
Семь тысяч лет живет секвойя. Но сегодня ученые утвержда-
ют: самое долговечное дерево на земле не секвойя, а вельви-
чия. Здесь, на этом островке, среди болот, твой ствол пря-
чется в земле совсем так, как в Юго-Западной Африке, где он
вынужден спасаться от пыльных иссушающих бурь. Сырые болот-
ные ветры трогают, колеблют твои метровые листья, бессмерт-
ное дерево. И рядом с тобой обыкновенный наш иван-чай пока-
чивает свои маленькие ланцетные листики.
До свиданья, бессмертное дерево. Иду дальше. Не успоко-
юсь, пока не найду, где жил Веригин.
"ДРУГОЙ СПОЕТ ОБ ЭТОМ ЛУЧШЕ"
Густые кусты, папоротник, сосенки и сосны. А там, вда -
ли, чернеют стены хаты с провалившейся крышей. "Здесь он
жил", - сказал я себе. Остановился. Перевел дыхание. Что-то
ждет меня там? Что найду в этом доме?
Вот остаток крыльца. Все заросло травой и кустарником.
Крыша хаты совсем провалилась. Лишь местами по краям ее ос-
талась щепа.
Лежит большая тесовая дверь, сорвавшаяся с петель. И вы-
сокая бледно-зеленая трава, проросшая меж ступенек сгнившего
крыльца, хочет войти в хату.
В сенях полутьма. По сгнившим ступенькам я вошел в сени.
Что-то резко ударило меня по ноге. Разглядел - крысы. Дверь
из сеней в хату закрыта, а за ней какие-то звуки. Толкнул
дверь. Рванул, Приоткрыл. И сразу оказался в большой, свет-
лой комнате. Рам нет. Сквозь проемы окон свесились в комнату
ветки. Они качаются на легком ветру и мерно и часто бьют,
ударяются по длинному ветхому столу. Так вот откуда удары,
шорохи. Потолок провалился, и одна доска свесилась, уперлась
в этот длинный стол. На полу - осколки стекла.
Стою у дверей в каком-то оцепенении. Смотрю: крысы одна
за другой бегут вверх, туда - на чердак, и вниз - по доске,
которая свесилась с потолка на стол. Там, в углу, - топчан,
на нем какая-то ветошь. Остатки одеяла? А на топчане, в ве-
тоши - крысы. Возятся, визжат. Сколько же их здесь, этих
крыс?
Тут я вспомнил, что крысы были подопытными животными Ве-
ригина. Да! Но сегодня хозяин дома не Веригин, а крысы!
Направо от дверей - большая полуразвалившаяся чугунная
печь. На полу у самого поддувала лежит массивная чугунная
дверца. Я двинул ногой эту заслонку. Из-под нее показался
полуистлевший уголок какой-то записной книжки. Я нагнулся.
Протянул руку... С шипеньем из поддувала поползла лента,
черно-бурая, с зигзагообразной ярко-черной полосой вдоль
спины. Гадюка?! А за нею маленькие ленты с черными подосками
вдоль спинок. О! Да здесь целая гадючья семья! Почти как в
сказке. В сказке Змей Горыныч охраняет клад. А здесь - гадю-
ка с гадючатами. И если крысы не изгрызли листы, то тут
"заслуга" гадючьего племени.
Поднял с пола палку, сдвинул с места чугунную заслонку.
Да тут не одна, несколько книжек! Все еще чего-то боясь,
схватил одну и другую... Все они грязные, слипшиеся. Но как
это они очутились здесь? Забыл ли, оставил ли их на столе
Веригин, а ветер, ворвавшийся в проем окна, смахнул их в
глубь комнаты? Может быть, так и лежали они у печи, а зас-
лонка сорвалась с петель, упала и прикрыла, сохранила их? А
может, он, этот удивительный Веригин, зачарованный тайной
бессмертной юности, прятал эти листки где-то тут, в поддува-
ле печи?
А это что?
Нагнулся. Маленькая металлическая коробочка, покрытая
красной ржавчиной. Одно мое неосторожное движениеи она рас-
сыпалась на мелкие шершавые кусочки, и в пальцах остался ка-
кой-то круглый и плоский предмет. Я бережно освободил его от
полуистлевшей бумаги. Фарфор. Белый фарфор. Перевернул этот
предмет, и на меня гляпуло лицо, женское лицо, нежное, ок-
руглое. Голубые глаза смотрели доверчиво и ласково. Светлые
локоны ниспадали на плечи. Белый воротничок на черном закры-
том платье. Наташа... Наташа Порошина! Это она... Вот она
какая!
Меня охватило волнение. Мне показалось, что на этом порт-
рете я увидел отражение глаз Веригина. "Гляжу не нагляжусь",
- вспомнились мне слова Веригина из письма к Наташе. Я не
мог больше смотреть на этот портрет.
Бережно, завернув миниатюру в носовой платок, спрятал в
бумажник.
Мне не терпелось: скорей, скорей читать! Забыв о крысах,
гадюках, охваченный волнением, я подошел к окну и стал расс-
матривать записные книжки Веригина.
Их было пять. В твердых полотняных переплетах. На внут-
ренней стороне обложки каждой из них были надписи: опыты над
крысами © 1-9; опыты над лягушками © 1-20; опыты над кули-
ком, выпью и другими болотными птицами; опыты над головасти-
ками.
Увы! Надписи на переплетах были, а листов не было. Съеде-
ны крысами? Мышами?
И лишь одна книжка, пятая, частично сохранилась. Я раск-
рыл ее наугад.
"...Что бы со мной ни случилось, - прочитал я, - надо,
чтоб мои лабораторные записи, записи всех опытов, оказались
в верных руках... Если год иль два не будет от меня вестей,
друзья мои, не заезжая в Славск, прибудут туда, где я теперь
нахожусь. Не застанут меня - возьмут записи... и "другой
споет об этом лучше".
Я выбежал на крыльцо, сел на полусгнившую ступеньку. Стал
читать все подряд.
ОПЫТЫ... РАЗМЫШЛЕНИЯ
28 мая, 1866 г. Остров Бережной
Записки Веригина
Стоят жаркие дни. Солнце печет.
Каждый день спускаюсь с гати и смотрю: просыхает ли она?
Нет! Гать все еще под водой. Хорошо, что в свое время успел
добраться до "тайника" и оставил в сломанной флейте шифро-
ванный наказ, как найти меня на острове, минуя Славск.
Дни стоят жаркие. Гать просыхает. И доктор Климов придет
ко мне. Скорей бы!
1 июня 1866 г.
Закончил обход моего хозяйства. Каждый день готовлю к
опыту отобранные мною растения. На моем опытном поле особое
место занимают два типа растений; одни (на линии посадок
"А") отличаются высокой раздражимостьюу них острая, почти
мгновенная реакция на внешние воздействия; другие (на линии
"С") обладают тайной долголетия. Они - главные участники
опытов.
3 июня
Почему живая природа так могущественна? Потому, что ее
развитие, изменение форм происходит постоянно. Непрерывно.
Непрерывность, В чем суть? Человек начинает дело и либо
его бросает, либо смерть его обрывает. А природа действует
без остановок. Так вот: глядя на природу, я, человек, учился
мыслить непрерывно, неотступно об одном и том же. Пусть
тюрьма... тайга... пусть полиция за мной гналась... пусть
топи и джунгли Гвианы. А я все думал, как отодвинуть смерть
на тысячелетие, а может быть, и дальше?
7 июня
Все утро осматривал посадки. А затем наблюдал за мимозой.
Я заметил: на холоде листочки ее опускаются, в тепле - под-
нимаются.
Недавно я нечаянно пролил пузырек эфира на кусты
иван-чая. И вот я увидел: куст стал "засыпать", как засыпает
перед операцией солдат, когда на его лицо кладут вату, про-
питанную эфиром. Напрасно я раскачивал, тормошил куст. Он
весь поник, опустил свои ланцетовидные листья, даже ворсинки
прижались к стеблю.
Я подумал: надо попробовать помочь кусту - напоить его
теплой водой, как больному человеку дать кофе. Но будить ос-
торожно.
Через несколько минут куст стал просыпаться, поднимать
листья и головки цветов. Проснулся! Жив, здоров.
Пора врачам лечить растения, как лечат людей. Ведь живая
природа едина. И у человека, и у растения жизнь - горение.
Поэтому говорю: растение лечит человека, и человек пусть ле-
чит растение.
В наши дни вышли в свет труды индийского ученого по
имени Джагдиш Чандра Бос. В первом томе его "Избранных
трудов" на странице 407 мы читаем: "Исследуя ответ жи-
вых тканей, мы находим, что едва ли существуют явления
раздражимости, наблюдающиеся у животных, которые было
бы невозможно обнаружить у растений. Показано, что раз-
личные проявления раздражимости у растений идентичны с
наблюдавшимися у животных... Многие трудные проблемы
физиологии животных найдут свое разрешение при экспери-
ментальном изучении соответствующих проблем в более
простых условиях жизни растений".
Чтобы прийти к этому выводу, Д.-Ч. Бос с помощью спе-
циальных приборов делал интересные опыты, которые поз-
волили ему сопоставить пульсацию растений с деятель-
ностью сердца: "Действие понижения температуры на рит-
мическую пульсацию растения десмодиум сходно с ее влия-
нием на сердце лягушки.
Движения листовой пластинки у десмодиума вверх и вниз
соответствуют диастолическим и систолическим движениям
сердца животного". "Ритмическая пульсация сердечной
ткани задерживается, если ее подвергнуть действию опре-
деленной низкой температуры. Подобно этому пульсация
десмодиума задерживается при действии достаточно низкой
температуры".
Сравнивая ткань животного и растения, Бос отмечает,
что "изолированная ткань (животного.- В. Б.) претерпе-
вает неизвестные изменения, неотделимые от быстрого
наступления смерти. Растения имеют громадные преиму-
щества в этом отношении, так как они поддерживают свою
жизнеспособность неизменной в течение очень продолжи-
тельного времени".
И еще Бос отметил, что растения обладают скрытой
энергией. Она позволяет десмодиуму делать движения, ко-
торые не вызываются внешними причинами.
И, глядя на эти движения боковых листиков десмодиума, ин-
дийский народ создал поверье, что этот "лесной скряга" "тан-
цует, хлопая руками".
Во втором томе, в разделе "Автографы растений" ученый пи-
шет о почерке растений, об отравлении, спазме, сократитель-
ных механизмах тканей растений и животных, о кривых жизни и
смерти растений.
ШЕНЕР ИЛИ МАГЕЛЛАН?
10 июня
Записки Веригина
Я приметил: стоит насекомому прикоснуться к росянке, как
миг один - и росянка его захватила. Миг один! Какая быстрота
реакции в этой живой лаборатории!
Кажется, я нашел путь, как готовить рецепт моего лекарс-
тва для продления жизни и юности. Я беру растения со свойс-
твами насекомоядных - такие, которые обладают высокой разд-
ражимостью. Из этих растений добываю вытяжку, обрабатываю ее
и ввожу в другую живую лабораторию - дерево, которое живет
тысячи лет. Проходит некоторое время, и на коре дерева выс-
тупает "пот", а на концах его листьев повисают прозрачные
капли, похожие на слезы. Я осторожно собираю это драгоценное
выделение, в котором сочетаются свойства высокой раздражи-
мости и долголетия. И тут начинается кропотливая работа -
приготовление эмульсии для опытов над животными и растения-
ми. Терпение... терпение...
11 июня
Куда ни гляну - во всем вижу участие этого чудесного док-
тора Платона Сергеевича Климова. Что только не пришлось ему
вытерпеть из-за меня! Прослыл безумцем. Его жизнь стала го-
рестной и тяжелой. И я тому причиной. Вот кончу свои опыты -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг