- Занятно! - одобрительно заметил доктор. - В Париже у
меня... Впрочем, это неважно. Так вот: все же оставьте-ка
эту вещь здесь.
Ги де Лорен взял альбом. Стал его листать.
- Занятно! - повторил он. - Смотрите-ка! Рисунок... ко-
раллы, медузы... и даже радиолярии. Добрый урок художникам и
архитекторам. А как ловко сделан ключик! А! Смотрите-ка,
коллега Веригин.
- Согласен, ключик хорош, - ответил я. - Но мне от того
не легче.
Доктор удивленно поднял глаза от альбома:
- А что вам, собственно, в жизни нужно, кроме целительных
трав, ради которых вы притащились в Гвиану?
- Мне нужен ключ...
- Может быть, этот? - сказал весело Лорен, вертя перед
моими глазами ключик от альбома.
- ...отмычка к тайне тысячелетней жизни человека, к неп-
реходящей юности, - вот что мне нужно, - не сдержался я.
Лорен поднял брови. Он пристально глядел мне в глаза.
- Занятный же вы человек, мосье Веригин. И давно вы зани-
маетесь этакой... затеей? Или это игра слов?
- Нет! Тут не игра! Вам, конечно, известно, что однокле-
точное существо не знает трупа.
- Да. Оно не гибнет: оно делится себе и делится.
- И, начав с одной клетки, природа создала многоклеточное
существо - змею... птицу... человека...
- Допустим.
- Ну вот. И природа, умножая одну клетку в миллиарды раз,
где-то нарочно допустила ошибку, припрятала какую-то деталь.
Так появилась у человека короткая жизнь. И за нею - смерть.
А мне кажется, я нашел подсказ, как вернуть человеку это
утерянное тысячелетие.
Ги де Лорен внимательно меня слушал. Альбом играл "Мар-
сельезу".
- Жить тысячи и тысячи лет. Быть бессмертным... Но бесс-
мертие существует. Разве не бессмертны Гомер, Гете, Рафаэль?
А ваш Пушкин? Для всего человечества они, конечно, бессмерт-
ны. "А для себя?" - спросите вы. По насыщенности своей твор-
ческой души, своей фантазии, по напряженности мысли - каждый
из них еще при своей жизни, как бы она ни была коротка, про-
жил в десять, двадцать... сто раз больше, чем простой смерт-
ный, дотянувший даже до ста лет. Вот вам другое умножение.
Другая арифметика. - Выражение лица тюремного врача стало
напряженным. Он в упор глядел на какую-то точку. - Я живу
один в этом доме, но на крыльях воображения я облетаю все
моря и континенты. За один час я испытываю столько радос-
тей... страданий, сколько Гарпагон, владелец одной страсти -
скупости, пережил за семьдесят лет. Вот вам, мосье Веригин,
моя арифметика бессмертия.
- Довольно! - вскричал я. - Вы врач, натуралист, а рас-
суждаете, как метафизик. Ведь я совсем не о том, Я мыслю
конкретно. Речь идет о реальных годах. Календарных. Рафа-
эль... Моцарт!.. Да они и до пятидесяти лет по дожили! А им
да и каждому человеку надо бы жить действительные, календар-
ные тысячелетия. Понимаете? Тысячелетия...
Доктор Лорен постучал согнутым пальцем с большим перстнем
по альбому:
- Эти, что ли, простейшие научат меня, как стать бесс-
мертным? Скажу просто: не хочу быть амебой. Хочу быть самим
собой. За мою многоклеточность, за радость жизни природа
взыскала с меня тысячу лет. И правильно сделала. Смерть -
неотъемлемая принадлежность жизни. Должен же я расплатиться
за радость мышления и страданий, за радость творчества, за
ощущение величия всего своего многогранного существования.
- "За все, за все тебя благодарю я", как написал наш лю-
бимый поэт Лермонтов, - съязвил я.
- Нет! За все плачу сполна. Кто заказывает музыку. тот и
платит. И все тут! - Доктор шумно захлопнул альбом.
- Хорошо! Не будем говорить о простейших. Не будем гово-
рить о бессмертии. А лишь о тысячелетии, да, да! Почему де-
ревья могут жить триста, четыреста и даже тысячу лет? Секво-
йя умирает только от бурь и болезней, а старения не знает.
История науки свидетельствует, что если природа что-то "уме-
ет", то рано или поздно этому научится и человек. Я, смерт-
ный человек, выхожу один на один на борьбу с природой, чтобы
вернуть утерянное тысячелетие. Я не верю, что нельзя взять у
наших друзей - растений, отдающих нам всю свою плоть, еще и
этот последний дар.
Доктор иронически посмотрел на меня:
- И вы знаете как?
Я молчал.
Доктор весело расхохотался:
- Прочитайте нашего "Сирано де Бержерака". Я верю ему:
герой произведения Ростана преодолел земное притяжение и по-
бывал на Луне. Повторяю: я ему верю, а в вашу фантазию -
нет. Простите, мосье Веригин, но вы говорите не как естест-
воиспытатель, а как девица из пансиона. Простите! - Доктор
привстал и церемонно поклонился.
- Говорите что хотите! Все равно... Но выслушайте меня!
- Хорошо... Я буду серьезен. Слушаю вас.
Я протянул руку к ковру на стене, на котором было разве-
шено оружие:
- Взгляните. Вот нож.
- Вижу, - отозвался Ги де Лорен. - Дамасская сталь.
- Именно. Сталь. И чтоб сталь стала сталью, нужна не
только руда, но и углерод. Он приходит к руде и помогает ей
стать сталью. Углерод! О! Он великий преобразователь.
- Ого-го! - оглушительно засмеялся доктор. - Вы ищете тот
преобразователь, который поможет вам усвоить секрет долголе-
тия секвойи? Так, что ли?
Но тут вошел Сэм и объявил, что все готово к отплытию.
Доктор поднялся с кресла:
- Вот что, дорогой Веригин! Ищите свои целебные травы,
лечите больных, но поиски этого преобразователя, говорю вам,
тщетны. Они не помогут отыскать тысячелетнюю жизнь... Стой-
те! Не перебивайте меня! Вам угодно видеть человека бесс-
мертным. Вы не хотите смириться с тем, что и камни седеют, и
вот эта сталь ножа устает. Вы говорите: найду преобразова-
тель, а с ним люди обретут тысячелетнюю жизнь!
Он с силой хлопнул по альбому:
- Слова, слова, слова! Вы говорили об углероде. Верно:
без углерода-преобразователя не будет стали. Но человек - не
руда. И преобразователя, так сказать, "углерода" для челове-
ка вам не сыскать. Тщетно!
Ги де Лорен увидел мои погрустневшие глаза и положил руку
мне на плечо:
- Спуститесь на землю, дорогой искатель! Ваша гипотеза
построена на песке... нет, на тени песка, на облаке... нет,
на тени облака, на дыме от огня... нет, на тени от дыма.- Он
продолжал серьезно и доброжелательно: - Мой милый доктор Ве-
ригин, вам трудно сейчас. Понимаю. Но что поделаешь! Не счи-
тайте, что вы на правильном пути. Берите посох, идите даль-
ше. Желал бы я, чтоб вы нашли "углерод" для вашей стали, что
зовется человеком.
И он поднял бокал:
- Счастливого пути! И да здравствует поиск!
ВОТ ОНА, ФРАНЦУЗСКАЯ ГВИАНА!
Эти записи сделаны
на пути во Францию
Дневник Веригина
Весла ударили по воде. Лодка поплыла.
Тягостно потянулись первые часы плавания. Сначала по реке
Морони, а потом вверх по течению какого-то притока Морони.
Его названия не запомнил.
Знавал я разные дороги - и лесные, и шоссейные, и широ-
кие, пыльные, усаженные по обеим сторонам то березками, то
елками, и речные - на паромах и баржах. Но то была Россия.
Родина. А теперь в чужой стране я плыву по Неведомой тем-
но-желтой тропической реке. Она мрачна, тягостна. Глядя па
воду этой реки, я невольно вспомнил нашу Каму. Кама свет-
ло-коричневая, в предвечернем свете перламутровая. Кама
серьезна и сурова. В энергии, в движении нашей Камы я всегда
чувствовал живую жизнь, а в стремительном движении Морони я
увидел силу мрачной безнадежности.
Глухо и плотно стоят по берегам живые стены тропического
леса. И казалось, что не берега, а вот эти стены леса то
сдавливают с двух сторон реку, то отпускают ее. На моих гла-
зах идет непрестанная война меж водой и лесом.
Никого! Никого! Никого! Только обезьяны-ревуны, цепляясь
хвостами за ветви деревьев, свешивались над нашей лодкой,
гримасничали, кричали, хохотали. Только попугаи, раскрашен-
ные на все лады, изгибали свободно и мягко свое тело на лиа-
нах и бросали нам вслед свои картавые, сухие и резкие воск-
лицания.
Лодка плыла. И мне казалось, что я плыву уже целую веч-
ность.
Берега с зелеными стенами леса то теснили реку - и она
рвалась, шумела, металась, мучилась, то расступались - и во-
ды тихо катили вдаль.
Тяжкий сумрак, сумрак души моей, навеянный отповедью Ги
де Лорена, не рассеивался. Одна лишь светлая надежда утешала
меня: скоро я увижу человека, ради которого я приехал в Гви-
ану. И ему помогу.
Лодка плыла...
Вокруг нас были джунгли. Хмурые, полутемные, переполнен-
ные возгласами, плачем, воем животных, острыми криками птиц
и шорохом змей...
И вспомнился мне разговор двух матросов, слышанный в при-
морском кабачке в Гавре.
"Ты не говори, что мы, французы, хозяйничаем в Гвиане", -
поучал молоденького юнгу рыжебородый пожилой боцман.
"Я хорошо знаю: край подчинен французам, голландцам и
англичанам", - не сдавался юнга.
"Э-э-э, пустое. Там хозяйничает она - желтая-прежелтая
госпожа".
"Какая еще госпожа?"
"Госпожа Малярия. И помощников у нее видимо-невидимо. Не
счесть: ядовитые змеи и рыбы-скаты. В Гвиане тебе, конечно,
захочется купаться. Войдешь в реку Морони - тут к тебе неза-
метно подплывает скат и наносит удар".
"Зубами?"
"Хвостом".
"Вот еще!"
"Да. Бьет током. Электрическим. Верная смерть. А еще есть
рыбы по имени пирайя..."
"Ну и что?"
"Далеко, очень далеко эти быстрые рыбки чуют царапинку
или ранку на теле человека. И чуть ты войдешь в воду с лег-
кой царапинкой на теле - испытываешь удивительные радости.
Этот внимательный народец, эти пирайи, сразу же густой стаей
подплывут к тебе. Набросятся и начнут тебя терзать! Они
уничтожают любое раненое существо в воде".
"Занятно..."
"Безусловно! А мухи, которые откладывают в теле человека
яички, из которых..."
"Еще и мухи хозяйничают в Гвиане?"
"Правят Французской Гвианой, конечно, французы, - с нас-
мешкой сказал боцман. - А скаты? Мухи? А змеи? А малярия...
Нет, не французы, а все эти твари вместе с малярией-подлин-
ные хозяева Гвианы. Главный город Французской Гвианы - Ка-
йенна. Мокрый, душный ад - вот что такое Гвиана".
Да! Так говорили моряки в кабачке...
Вдруг Сэм круто повернул лодку к берегу.
- Сэм! Куда ты поворачиваешь лодку?
- К берегу!" - вскричал Сэм.
- Ничего не понимаю!
- Оглянитесь, доктор!
Я оглянулся и за кормой совсем близко увидел морду ягуа-
ра. Он почти касался борта нашей лодки.
Резкий взмах весла - лодка чуть не врезалась в берег. В
этот миг мимо нас проплыл ягуар. Он даже не плыл, не двигал-
ся сам... Что за загадка? На лице Сэма отразились испуг и
отвращение.
Следуя течению, бороздя реку в разных направлениях, дви-
гался ягуар. Временами он порывисто дергался. И вместе с су-
дорожными движениями уплывающего ягуара я увидел отчаянные
взмахи хвоста крокодила. Показалась спина крокодила. А вот
ягуар скрылся под водой. Через миг ягуар снова на поверхнос-
ти реки, позади него - отчаянные взмахи хвоста крокодила.
"И плен и погибель, - подумал я. - Понимаю: ягуар уж не
оторвется от крокодила".
Верно, было так. Крокодил вышел на берег. Охотился за че-
репахами... Неожиданно из-за деревьев выскочил ягуар. Миг
один - он на спине крокодила. Крокодил рванулся к реке. Поп-
лыл. Нырнул. Ягуар попытался оторвать свои когти от спины
жертвы. Напрасно. Слишком глубоко засели, слишком крепко
вцепились они в спину животного. Крокодил пырял снова и сно-
ва. Напрасно. И скоро ягуар стал мертвой ношей... Так и бу-
дет крокодил плыть по реке со своим мертвым врагом на спине,
нырять, вылезать на берег, снова бросаться в реку. Все нап-
расно. Не отцепиться, не отвязаться живому от мертвого.
Вскоре ягуар, увлекаемый крокодилом, исчез за выступом
берега.
Мы молча поплыли дальше.
"Вот она, Гвиана!" - подумал я.
ГДЕ ЖЕ ФЕЛИКС РАМО?
Дневник Веригина
На рассвете мы благополучно миновали пороги. Вошли в спо-
койную протоку. И вдруг на повороте я увидел - из воды рас-
тет небольшой лесок. Это был островок, густо заросший де-
ревьями.
Лодка подплыла. Сэм выскочил на берег и крикнул, указывая
в глубь острова, в непроходимую чащу:
- Он там, мосье доктор!
Мы вышли на едва заметную тропку. Пройдя по ней шагов
двести, очутились перед глухой плотной стеной леса, обвитой
лианами. Я занес топор - рубить лианы. Но Сэм схватил меня
за руку.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг